Железо судьбы

Поднимаясь на палубу гигантского, похожего на деревянный замок, корабля, я не испытывал возбуждения от предстоящего странствия. Слишком долгим был намеченный путь, и моё сердце не спешило - время надёжно отгородило его от трепещущего чувства вожделенной встречи.
Три огромных, косых паруса зашторили небо, на их золотистых дугах играли блики небесного огня, скользя по надутой поверхности изумрудными сполохами.
Я залюбовался зрелищем, чувствуя, как ветер стремится растрепать заколотые волосы. Ветер….
Всё в этой стихии напоминало мне и нём: и соль морских брызг, и глубокий цвет волн, и конечно же стихия, что правит в этом переменчивом царстве.
- Мой Питэр…. – тихо, только для себя и этого неистового ветра, прошептал я.
Было время, когда он позволял мне так себя называть.
Послышался громкий скрежет поднимаемых сходен, и команды боцмана, по цепочке, словно тоннельное это, переданные от капитана. Значит, уже отчаливаем.
Мне предстоит пройти океанскими путями половину мира, миновать два морских дромоса и территориальные воды враждебных государств. Я мог бы призвать грифона, и по воздуху преодолеть это пространство, однако, в этот раз, мне хочется прибыть в Долину подобающе – войдя в порт Джингси на флагмане имперского флота Магнулуса. Я уже давно перестал быть мальчиком-королевским учеником, и юным владыкой, который постоянно оказывался не в фаворе у Короны, мало того, мою душу измучили и истрепали напрасные надежды и ожидания вместе с редкими, зачастую тайными, короткими встречами. Сейчас, я еду официально и гордо.
Спустя шесть часов, я снова поднялся на палубу. Ветер дремал, резкие линии безжизненных парусов пересекала Небесная Река, разлившая воды молочного света по тёмно-еловым берегам ночного пространства, два призрачных серпа лун Велы и Леи качались в прозрачных мантиях своих лучей, словно древние ладьи, покинутые и позабытые рыбаками. Я глубоко вдохнул ночную прохладу, думая, как было бы прекрасно обернуться дельфином и, рассекая гладким телом толщу солёных вод, устремиться к желанным берегам. Туда, где на рассвете воздух наполняется шелестом хрусталя, где правда прозрачна, словно украшающие стены дворца гранные фиалы, где можно быть тем, кем желает быть сердце, и, где живёшь ты….
Я был мальчиком трёх лет от роду (этернианский год равен четырём земным), когда Серебряная Королева убила на дуэли моего отца, Железного императора Тмера. Под предлогом уберечь от семейных распрей, начавшихся из-за борьбы за трон, меня привезли в Долину Грёз, где я стал жить на правах королевского ученика, по сути являясь королевским пленником.
Минуло целых пол года, прежде чем я стал привыкать к драконьим нравам и эклектике их морали. Я даже стал позволять себе проявлять личный вкус, демонстрируя свои приоритеты. Однако, моя наставница, Её Величество Королева Электра, была безжалостна ко мне, всячески стараясь, как она выражалась «вытравить мою дурную кровь». Не спорю, на протяжении бесчисленных поколений мои предки терроризировали близлежащие острова, а когда империя разбогатела на торговле железом и смогла построить мощный флот, её лорды направили эскадры к южным берегам материка Нитьяс. Мои дед и отец были настолько темпераментными вояками, что ухитрились вызвать гнев далёкого царства Драконов. То, как сложилась их судьба, ещё раз подтвердило незыблемую, универсальную истину, которая гласит «Мера – прежде всего!».
 Но всё же, не смотря на то, что я был сыном своего отца, в то время я был ещё и ребёнком. Я находился в полной изоляции от того, что прежде было мне знакомо, в окружении чужих существ и под строжайшим присмотром. К сверстникам меня как-то не тянуло, и это было обоюдно. Обучающихся в Долине подростков отпугивали мои титул и положение: крон принц Магнулуса был, по сути, персоной той величины, которая следует сразу за Королевским кланом демонов-Драконов.
Я усмехнулся, припомнив свой детский нрав. Ох и попил же я крови своим наставникам. До трёх лет проживая в Морре, столице Магнулуса, окружённый услужливыми придворными с одной стороны, с другой – находясь под пологом титанической воли отца-императора и трёх старших братьев, я рос чопорным и ранимым. Оказавшись в Долине, где до моей важности никому не было дела, а некоторые персоны и вовсе воспринимали меня как отпрыска лютых врагов, я чувствовал себя загнанным зверем. Всё, что мне оставалось, как принцу крови, это хотя бы сохранять лицо. Так что, направив весь свой подростковый темперамент на эту задачу, я стал просто невозможен.
Он был одним из тех, кто был мне непонятен, и кто, в то же время меня восхищал.
Прикосновение к этим воспоминаниям обдало жаром всё моё нутро. Сердце затрепетало в железных тисках, куда было помещено своим беспощадным хозяином. Закрыв глаза, я поднял голову и жадно втянул воздух, напоенный ароматами моря. Потом, опершись о широкий деревянный борт, схватился и силой сжал стальные петли, от которых тянулась лохматая, светлая гирлянда каната. Наклонившись, я взглянул на воду. Её темные недра хранили свои глубокие, горько-солёные тайны, напоминая мне собственную душу. Проснувшийся вдруг ветер смахнул с моего лица чёрную прядь волос, заставив поднять голову. Ночное небо сливалось с морскими водами в чертогах дуги горизонта, уводя взгляд за пределы известного мира. Где-то там, за гранью возможного, обитали мои мечты – призраки счастья, жадно пьющие жизненный сок моего духа.
Под натиском ночных настроений я не выдержал, и разломал печать воли, что скрепляла давние воспоминания.
Никто из них не понимал, насколько он странный, насколько отличается от прочих Драконов. Его лёгкость всех их вводила в заблуждение, а инфантильность некоторых даже раздражала. Иногда складывалось впечатление, что Морскому Дракону на всё наплевать и, если честно, по началу и я так считал. И это меня восхищало. Потом, стало восхищать буквально всё, что касалось этого удивительного существа и, я сам того не заметил, как оказался влюблённым в него до последнего своего основания и дальше. А он был влюблён в Королеву – на меньшее лорд Питэр Этернианский просто не был способен.
Я много и долго размышлял над природой своих чувств к нему, теперь направляя все свои силы на то, чтобы никто не смог прикоснуться к моему разуму, хранящему такую сокровенную тайну. В ту пору, как в принципе и сейчас, меня поражал сам феномен влюбленности: от куда возникают эти чувства, столь интенсивные, столь всеобъемлющие, что просто невозможно ничего с этим поделать, даже обладая гигантской волей. Однако, я тогда не имел и такой воли. Я был подростком, пусть даже и не простым.
Не смотря на бесконечное обожание, я не пытался с ним сблизится – не позволяла застенчивость, которую я завуалировал гордостью, к тому же, лорд Питэр был давним, заклятым врагом моей империи, громившим наши эскадры по всему океану Артинит, а в одной из баталий погубил всех моих братьев. Хотя, на последнее мне было совершенно наплевать – я их почти не помнил, более того, никогда не испытывал к ним братской любви. Так я и продолжал молча вздыхать по прекрасному драконьему лорду, посвящая всё свободное время размышлениям о природе сердечных стихий. Не смотря на свою юность, я догадывался, что поиски понимания этого феномена тщетны, в силу неуловимости его природы, но остановиться было невозможно - страшила опасность захлебнуться в собственной сердечной переизбыточности.
И всё-таки, я дождался прозрения, правда, без него у меня бы ничего не вышло.
Как-то моя наставница, леди Электра, позволила мне понаблюдать за их с Питэром тренировочным поединком. Всё время, сохраняя надменную мину, я внутренне ликовал, не спуская глаз с прекрасного, стройного Дракона. Он как всегда был лёгок и весел, фехтуя с сестрой игриво, и кружась, словно это не бой, а элегантный танец. Я знал, что согласно легендам, именно принц Долины Грёз обучал Королеву владению клинком. Вечно юный Дракон был так великолепен, что я начал задыхаться от нахлынувших на меня чувств. В тот самый миг, когда у меня окончательно перехватило дыхание, а сердце билось так часто, что казалось, будто не движется вовсе, на меня снизошло прозрение. Я понял, что виной и причиной всему была красота. Да, именно красота! Она была столь сильной, столь интенсивно атаковала мою душу, что там, где прежде обреталась одна только пустота, странным образом, словно неоткуда, возникло сильное, глубокое чувство. И было совсем не важно, кто является источником этой красоты, ибо сила чувств, преображающаяся в страсть, попирала все мирские и Небесные законы, рушила грани морали и вековечные табу, не говоря уже о гордости и принципах.
Я понял, что мне даже не важна безответность – всё равно я буду любить, пока могу нести в душе его прекрасный образ.
Потом леди Электра ушла, велев мне привести в порядок тренировочные клинки. Не знаю почему, лорд Питэр вызвался помочь мне и я понял, что мне предстоят самые блаженные моменты моей жизни.
Показывая, как правильно протирать сталь промасляной салфеткой, как держать точило, чтобы было удобно вести им вдоль полотна и чтобы на лезвии не возникало мелких зазубрин, он стал расспрашивать меня о разном.
- Роланд, ты уже более полугода обретаешься в Долине, и не смотря на знатность, бродишь как тень. – усмехаясь говорил он. – Тебе что, здесь совсем ничего не интересно?
Я был бы рад рассказать ему, кто мне интересен, но, естественно не смел.
- А знаешь, - меж тем продолжал он, - Мы с братцем Фалько иногда запускаем воздушные кайты сутомийцев. Если хочешь, можешь присоединиться, это весело.
- Мне могут не позволить. – понуро пробурчал я в ответ, не найдясь, что сказать лучше.
Тогда он сел ко мне ближе, протянул руку и дотронувшись до моего подбородка пальцами, приподнял мне лицо. Я перестал дышать, а он лучезарно улыбнулся. Через секунду я почувствовал прикосновение его губ к моим. Я замер истуканом, мысли оставили мой разум, силы – тело.
- Твои чувства так сильны, что я просто не могу не влюбиться в тебя. – сказал он отстранившись на миг, чтобы потом крепко и трепетно меня обнять.
Боясь расплакаться от обуявших всё моё существо ощущений, я плотнее прижался к нему, запуская пальцы в его густую тёмно-русую шевелюру….
Не справившись с самим собой, я вынырнул из воспоминаний. Пошатнувшись, и сжав руки так, что костяшки побелели, я чуть отклонился от борта и глубоко вздохнул, не понимая, как могу жить без него.
- Мой прекрасный принц. – тихо прошептал я, так, чтобы тайну, сокрытую в этих словах, могли расслышать только морские воды, небо и ветер. – Как же я по тебе тоскую. – сказав это, я накрыл рот ладонью, запрещая себе отпускать на волю эмоции-звуки. Я снова боялся, что сорвусь, и позволенные себе чувства сведут меня с ума, ведь только он мог испить их все и спасти меня.
Он всегда спасал меня, утешая ясностью своего духа чёрную злобу моего сердца, перетекшую туда с кровью по венам от жестоких предков. Он мог придумать шалость в самом средоточии грусти и принести лёгкость самой густой серьезности, а главное, он всегда был искренним. Питэр говорил, что слишком силён, чтобы лгать, и слишком глубоко любит, чтобы оскорбить свою любовь обманом. Он всегда и во всём был прекрасен.
Тогда, в Долине, я провёл с ним самые свои счастливые годы. Однако, когда пришло время, должен был вернуться на Магнулус и взойдя на трон спасти империю от бесконечной череды гражданских войн. Хотя, была б моя воля, я бы никогда не покинул пределов Драконьего царства.
Накануне возвращения в Морру, я даже не мог плакать – горе выжгло всю влагу в моём теле. Я лежал, прижав голову к его груди, и слушал, как бьётся его сердце – единственный значимый для меня звук во вселенной. Мне больше ничего не было нужно. Он расчёсывал пальцами мои длинные чёрные прядя и тоже молчал. Потом, нарушая иллюзию безвременья, сказал то, что и по сей день удерживает меня на холодном Железном троне.
- Не верь тем, кто говорит, что империя это её народ. Это чушь, Роли. Если убрать из мира всех твоих подданных, разве ты не останешься императором?
- Останусь. – прошептал я.
- А разве сейчас, без тебя, есть империя?
Я поднял голову, посмотрев в его чудесные глаза цвета моря. За два года жизни в Долине я вырос, и стал выше его ростом, поэтому Питэр казался мне ещё более изящным и утончённым чем прежде. Ту интенсивность нежности, что я испытывал к нему, было невозможно измерить.
- Нет, любовь моя. Ни какой империи без меня нет.
- Тогда ты понимаешь, почему должен ехать.
- Понимаю.
Он обхватил рукой мой затылок и потянул к себе, чтобы поцеловать.
- Не грусти Роли, - спустя несколько трепетных минут, прошептал он, - Помни, мы не расстаёмся, ведь у меня есть крылья.
Я снова вздохнул. Да, у него были крылья, которые куда только его не заносили. На этих самых крыльях Питэра мотало от портовых шлюх до холодных чопорных лесных нимф. Но всё это ни как не касалось нашей с ним любви – я всегда знал, что Дракона привязать к себе невозможно, слишком уж огромны его дух и сердце.
Он не обманул меня и стал прилетать на Магнулус. Правда, постепенно его визиты становились всё реже, но я был всегда рад и не омрачил наших чувств ни одним упрёком.
Ветер резко усилился и, повнимательней вглядевшись в даль, я заметил огромную стену колышущегося пространства – мы подходили к морскому дромосу.
Я на время запер своё сердце вместе с воспоминаниями в железный ларец воли. Мне предстояло провести флагман и два сопроводительных судна сквозь этот космический феномен. Надев перчатки Формы, я потёр ладони, и заметив равномерно заигравшие искры, выставил руки вперёд, мысленно удлиняя их и отводя за пределы корабля. Не важно, что я не двигаюсь с места, мир должен принять мою волю!
Над моим флагманом сомкнулся тоннель из лилово-перламутровых вод. Они подрагивали и с шипением искрились в месте соприкосновения с океанской водой, по которой по-прежнему скользили мои корабли. Здесь совсем не было ветра – ни дуновения. И, хоть я был уверен в силе своей магии, но эта мёртвая зыбь всё же легонько щекотала мои нервы.
Когда мы покинули дромос, я усмехнулся, скрыв от своих подданных вздох, что следует за оставленным напряжением. Матросы дружно поклонились мне и быстро рассыпались по местам. Мы входили в территориальные воды Центурианского архипелага.
На меня накатило напряжение иного характера – пять поколений моих предков вели непрерывные войны со здешними государями, и лишь посредничество Короны позволило мне заключить с ними хрупкий мир – мир, не дающий серьёзных гарантий.
Глядя окрест, я подумал, что было бы просто шикарно, если бы сейчас поднялся сильный, попутный ветер, который позволит проскочить Центурии менее чем за десять часов.
Я вздрогнул, когда, словно из неоткуда вынырнул стройный, остроносый фрегат, и сделав на воде резкий ловкий финт, стал догонять нас, скользя на волнах параллельно моему флагману. Серебристый корпус, синие паруса, вышитый на стягах лев, стоящий на задних лапах и глядящий вправо.
Моё сердце подскочило так, что казалось, вдребезги разобьётся о рёбра. Это был фрегат флота Короны. Я боялся пустить в свою душу мысль, что это лорд Питэр прибыл, дабы лично сопроводить нас до порта Джингси. Если это так…. Я замер, глядя, как стройное судно догоняет мой флагман. Ещё пара минут, и я смогу различить детали….
Он запрыгнул на край левого борта, и придерживаясь за канат рукой, весело замахал мне. Я снова захотел стать дельфином, чтобы за секунду преодолеть разделяющую нас морскую гладь.