Кануны

К А Н У Н Ы .

 спонтанный опыт исторической реконструкции

Светлейший князь Александр Семенович Меньшиков тайный генерал-секретарь Верховного Тайного Совета при Ее Величестве императрицы России на цыпочках вошел в зал Ассамблеи и осторожно прикрыл тяжелую дубовую дверь. Призрачные блики играли на челе императрицы. Екатерина лежала на столе, широко раскинув в стороны длинные узловатые ноги. Из гигантских узорчатых панталон плотно обтягивающих мощные остзейские бедра, время от времени со свистом вырывался воздух. Казалось, какие-то дьявольские меха со страшной силой качают его прямо из Преисподней. Вдруг тело Лучезарной изогнулось, забулькало и изо рта, блестя в неверном пламени свечей, подобно диковинной заморской гаде, потекла тягучая зеленая жижа. Екатерина сделала судорожное движение освободиться от удушливой теплой петли. Глаза ее раскрылись и, готовые выскочить из орбит, бешено вращались в кровавых глазницах. Но вот взгляд их остановился на Светлейшем. Под взглядом этих страшных глаз Меньшиков изогнулся, словно гуттаперчевый и, шаркая по саксонскому паркету, на ватных ногах приблизился к лику царицы. Маленькая рука с неожиданным проворством рванула с князя лосины и, пухлые пальчики, цепко вцепившись, властно потянули Милого Друга к царственному рту. Набухший черный язык с белым налетом после многодневных застолий влажной губкой прошелся по коряжистому княжескому стволу, словно слепой на паперти незряче потыкался в головку, внимательно изучая ее, подобно нежданно поданному пятаку, раздвинул, устремился в глубину и неудовлетворенный достигнутым, позвал на помощь горячо дышащий, нервно ждущий своей очереди рот. Со смешанным чувством ужаса и восторга князь следил, как пропадает в этой влажной парной бездне его, опухшая от тяжелого желания плоть. Потрескавшиеся губы сомкнулись с сухим шелестом подобно Вратам Ада. Раздалось умиротворенное сопение. Брови императрицы сдвинулись, по челу пробежала юркая вертикальная морщинка, и все лицо Екатерины приняло сосредоточенное отрешенное выражение, как - будто, ее внезапно посетила какая-то ускользающая дотоле, державная мысль. И когда мучительная сладость, казалось, подобралась к самым кончикам генеральского парика, в звенящей как тетива тишине, раздался полустон - полувсхлип. Щеки Ее Величества надулись, лицо побагровело. Всем своим слабым женским естеством государыня боролась с каким-то неведомым доселе недугом, но силы ее и так не столь великие были на исходе. Мнилось, новый Везувий клокотал, где-то в недрах царственной глотки. Внезапно могучий поток разорвал державные уста и кровавый водопад ганзейского вина в бешеном водовороте закрутил княжеского скакуна и бросил налитого свинцовой тяжестью на волю случая.
       Под сводами Ассамблеи раздался густой предсмертный хрип. После чего уста Незабываемой сомкнулись уже навек. Князь застонал в смертной тоске и, вдруг, пронзенный жгучей струей наслаждения, дернулся и привалился к косяку. По лосинам и дальше по мореному дубу сползла тягучая, тяжелая капля, мягко закапала по пандусу и лениво перевалилась в паркетную щель.
Плаксиво, по-бабьи ахнула в Петропавловской крепости пушка. Небо на востоке заупокойно побледнело. Над Россией занималось утро.
Утро нового дня.