Тварь

       Убийство. Малышка взяла кубик-рубик в правую ручку и вылезла из песочницы. Листва тополя шелестела от падавшего на неё дождя солнечных лучей. Угрюмое и зловещее существо, притаившееся в листве, оскалилось, показав ряд жутких и острых, как бритва, зубов. Малышка подошла к ларьку и, встав на носочки, протянула продавщице зажатый в левом кулачке рублик, который откопала где-то поблизости.
       -Этого мало, деточка… - с сожалением сказала продавщица. – Леденец стоит три рубля…
       Невинная синева глаз девочки стала заполняться подрагивающей мутью слёз.
       Откуда-то издалека донеслись крики дравшихся в беседке мальчиков. Повеяло влажной, чуть сладковатой прохладой.
       - Ну хорошо… для тебя я сделаю исключение… - умильно улыбаясь, сказала продавщица и дала девочке леденец.
       Девочка побежала по сонно-пустой аллее. Таинственный гул зазвучал вдали.
       - Ты сладкая, как леденец, - говорил ей Анатолий Георгиевич, целуя её в шею и гладя по обнаженной коленке.
       - Да ну вас… - смеялась проститутка Лиза, выпуская изо рта змеящуюся струю дыма. – Лучше бы купили мне шубу… - Анатолий Георгиевич молчал и продолжал гладить коленку.
       Шулер бросил кости на щербатую поверхность стола.
       - Охренеть! – вскричал криминальный авторитет по кличке Озон. – Три шестерки!!!
       - 666? – машинально переспросил шулер и понял, что теряет сознание.
       Маленький мохнатый комочек спрыгнул на траву и с пугающей стремительностью покатился по аллее, догоняя торопливо стучавшие ботиночки. Гул вдали нарастал. Вскоре уже были слышны отчетливые раскаты грома. Девочка бежала изо всех сил, бросив и леденец, и кубик-рубик. Она так спешила, что даже не могла заплакать. Ужас парализовал её разум. Она видела только конец аллеи, прыгавший вверх-вниз в её глазах. Успеть бы добежать до него, тогда она спасена!
       -Знаешь что, Лиза, - сказал Анатолий Георгиевич проститутке, протирая носовым платком испачканный нож.
       В темной комнате было душно и тесно.
       Лиза молчала.
       - Я люблю тебя... И я не мог допустить, чтобы тебя трахали всякие козлы. Ты должна быть только моей… Только моей... Ты слышишь меня, тварь?..
       Лизины голубые глаза были по-прежнему стеклянно-неподвижны и уставлены в одну точку, где-то на потолке...
       Шулер лежал в луже собственной крови, струившейся из раны в груди, и умирал. Озон приставил револьвер к его лбу. Грянул выстрел.
       Мохнатое существо замерло на секунду, прислушиваясь. Подняло окровавленную мордочку и стало нюхать воздух. Мертвая аллея. Редкие раскаты грома.
       Уродец умиротворенно крякнул и вновь опустил жадную морду.
       Захрустели кости. Трапеза продолжалась.