Радужное небо глава 20

ГЛАВА XX
ПЕРВОЕ СВИДАНИЕ
       Мария закрылась в своей комнате, и рухнула лицом на кровать. Рыдания сотрясали ее тело. Как ей было тяжело в такие моменты. Марию душили обида, стыд и злоба. Устроить из поминок такую оргию, что может быть кощунственней такого глумления над душою умершего? Никому из присутствующих не было никакого дела до того, что сейчас испытывает душа ее отца. Никто из них и не верил в само существование человеческой души, да и не хотел верить. Поминки были устроены исключительно ради того, чтобы удовлетворить и насытить свое чрево. Все они олицетворяли собой лишь ненависть, ненависть ко всем и ко всему, в том числе, и друг к другу. И двигала этими людьми одна только зависть.
       А Марии все это было омерзительно. Ей было не место в такой компании, но и уйти она никуда не могла. Уходить было некуда. Она уже давно перестала быть атеисткой, поняв всю пагубность подобного мировоззрения. Но и стать настоящей христианкой она тоже не могла. Слишком много лет она варилась в котле безбожья, и это не прошло бесследно. Но она понимала и осознавала, что ее отец был самоубийцей, а значит, его душе был закрыт путь ко спасению. И причиной этому было не только само самоубийство. Оно было лишь заключительным актом его жизни. Ее отец всегда был закоренелым атеистом и богоборцем. Он ненавидел Бога, и во всем старался поступать наперекор его учению. И самоубийство было совершено не по слабости духа, не из-за тяжелой болезни, а сознательно. Ее отец прекрасно знал, на что идет, но пошел на этот шаг, так как он не мог, не желал быть с Богом. И не было в его душе раскаяния в своих поступках.
       Согласно церковному учению, такого человека не может спасти никакая молитва, поскольку самоубийца добровольно и окончательно разрывает свою связь с Богом, и уже не способен ни на какое раскаяние.
       Понимая справедливость такого учения, Мария все же питала надежду на то, что ее молитва способна помочь и облегчить отцу его участь.
       Совсем не то думали ее мать и родственники. Для них отец Марии был мертв окончательно и бесповоротно. Не веря в загробную жизнь, они, тем самым, лишали самих себя надежды на спасение, и на вечную жизнь. Да и не нужна им была вечная жизнь, не нужен был им и рай. Всю свою жизнь они прожили в ненависти, злобе и зависти. Все, что их волновало, это были земные блага, которых они были лишены в жизни, вернее лишили себя их сами. Пьянки, вместо поминок, водка, вместо молитвы, а в заключение всего скандалы и мордобой, все это было нормой для поколения убежденных коммунистов. И страшнее всего было то, что эти люди не оставят после себя ничего, кроме зла.

       На следующий вечер, после окончания рабочего дня Марии, Терри ждал ее возле рынка. Честно говоря, встреча с этим человеком, была для Марии также неприятна, как и застолье с родственниками и соседями. Однако ей было жаль Терри, поступающему с детской наивностью, столь не свойственной взрослому мужчине, прошедшему огонь и воду. Мария рассчитывала на то, что после одного такого свидания, Терри поймет, что его выбор неудачен, и сам забудет про нее.
       «Мерседес» ждал у дороги. Как не престижен был этот автомобиль, какое бы боголепия не вызывал он у женского пола, Мария испытывала к нему полное равнодушие.
       Терри повез Марию в кафе, рассчитывая там провести вечер.
       Мария намеренно не поехала после работы домой, для того, чтобы переодеться. На свидание она отправилась в своей обычной одежде, которую, хоть и нельзя было назвать робой, тем не менее, и выходным платьем назвать было трудно. Да, это было платье, с довольно красивыми узорами, но старое, немного потертое, сшитое из дешевого материала, и совершенно не модное.
       К удивлению Марии, Терри почти не обратил внимания на то, как она одета. Он смотрел ей в лицо, смотрел в глаза, смотрел так, словно видел нечто большее, чем ее внешность, словно мог проникнуть в глубину ее души, хотя Мария сомневалась, что в ее душе найдется что-нибудь, способное привлечь хоть кого-нибудь.
       Они приехали в кафе, и уселись за свободный столик. Кафе было летним, и они сидели под открытым небом, если не считать зонтов, прикрывающих столики. Правда, в этот вечер небо оказалось хмурым, и было не так жарко, как в предыдущие дни.
       - Ну, что вам заказать? – спросил Терри, устраиваясь поудобнее.
       Мария равнодушно пожала плечами.
       - Мне все равно, закажите то же, что и себе.
       Терри кивнул и, подозвав официанта, сделал заказ.
       - Ну, давайте, все же, узнаем друг о друге побольше, - предложил Терри, когда официант удалился.
       - По-моему, вы обо мне и так все узнали, - возразила Мария.
       - Ну что вы, разве можно узнать что-либо о человеке, как о личности через компьютер. – Улыбнулся Терри.
       - Скажите, Терри, а кто вы по национальности? – Мария, не смотря на свое равнодушие, все же испытывала некоторое любопытство.
       - Я – китаец, - с гордостью произнес Терри. – Чистокровный китаец.
       - А что же вы делаете у нас в России?
       - Мой отец – бизнесмен. Десять лет назад он купил в вашем городе обувной магазин, и теперь занимается производством обуви. Тогда у вас в России был беспредел.
       - У нас и сейчас не лучше, - с горечью произнесла Мария.
       Терри неопределенно двинул плечами. Принесли заказ.
       - Так вот откуда у нас берется дешевая китайская обувь, - с легкой язвительностью произнесла Мария. – Та самая, которая разваливается на второй день после покупки.
       - Фабрика моего отца выпускает качественную обувь. – Казалось, Терри слегка обиделся.
       Мария натянуто улыбнулась.
       - Ладно, пусть будет так. А чем занимаетесь вы сами?
       К ее удивлению, Терри сконфузился, и слегка покраснел.
       - Я, как бы это сказать, помогаю при руководстве.
       - Как это, помогаете при руководстве? – удивилась Мария. – Разве у вашего отца некому руководить фабрикой?
       - Ну, что за глупости. Конечно, у отца есть управляющий. А я просто помогаю ему.
       - Иными словами, вы ничего не делаете, а просто живете на средства вашего отца? – жестко констатировала Мария.
       Терри хотел что-то ответить, но не нашел слов, и сник.
       - Может, оно так и есть, конечно. Но, какая разница, в конце концов. Были бы деньги, а остальное приложится. Какая, собственно, разница?
       Мария пожала плечами.
       - Наверное, никакой.
       Некоторое время они сидели молча. Терри не знал, как продолжить разговор, а Марии было все безразлично. Она сидела за столом, и с полной апатией жевала то, что было у нее на тарелке. Казалось, что она даже не разбирала вкуса того, что ест.
       Терри наблюдал за Марией, пытаясь разгадать ее душу.
       - Вы разочарованы во мне? – наконец спросил он. – Я вам не нравлюсь?
       - Мне просто все равно.
       - И вам совершенно не о чем со мной говорить?
       - Мы разные Терри. Нам просто нет подхода друг к другу.
       - Это из-за того, что мы принадлежим к различным социальным слоям? Вы это хотите сказать?
       - Именно! Мы настолько разные, что между нами лежит пропасть, настолько глубокая и широкая, что нам невозможно ее преодолеть.
       - Жаль, если это так. Но я не верю, что существует преграда, которую не смогут преодолеть два любящих сердца.
       - Ах, оставьте вы эту подростковую философию! Во мне нет любви к вам, да и не к кому другому. Я слишком стара для этого.
       - Разве возраст преграда этому?
       - Мы уже говорили на эту тему, и я не желаю повторяться. С возрастом сердце человека черствеет. Он утрачивает способность любить. Кто знает, может это и к лучшему.
       Терри вскинул брови.
       - Что же хорошего в том, что человек перестает любить? Да и сердце человека можно растопить, смягчить. Если человек, даже очень несчастный, увидит, что он кому-нибудь не безразличен, то и сердце его наполнится надеждою, и жизнь покажется радостней. Вот, держу пари, что вы очень мрачно смотрите на жизнь. Вы, наверняка, разучились радоваться жизни, получать от нее удовольствие. Ведь я прав, верно?
       - Да, тут вы правы, - согласилась Мария. – И я не считаю нужным скрывать это от вас. В моих глазах жизнь – это вечный кошмар, бесконечные страдания, как духовные, так и физические, сплошные разочарования. Жизнь – это мир, где надеждам не суждено сбыться, и где за малейшую радость приходится расплачиваться очень высокой ценой.
       - Мрачно вы смотрите на жизнь, - задумчиво произнес Терри. – Судя по вашему мировоззрению, смерть является единственным способом избавления от страданий. Получается, что самоубийство – единственный выход.
       - В том-то и дело, что нет. Смерть – это вовсе не избавление, а просто переход к другой форме существования. И в том мире, в который суждено перейти человеку после смерти, самоубийц ждет страшное наказание.