Лохматая сказка

       Лохматая тигровская шиза сидела, нахохлившись, на ветке тополя. Солнце затекало от холода, продрогшие деревья ежились на легком ветру. Ух! Стужа была что надо. В такие минуты лучше всего затопить печку и усесться на нее верхом.
       Э-э-э! Тигровской шизе холод был нипочем. И нахохлилась она вовсе не от него, а от скуки. В самом деле! Все куда-то попрятались. "А то бы, - подумала шиза, - подкрасться к медведю да как рявкнуть по-тигриному! Эх, и подскочил бы лопоухий! Да как задал бы стрекача - до ближайшей елки. Ласточкой бы вспорхнул! И не гляди, что неуклюжий - вскарабкался бы не хуже кошки.
       Да. А еще можно... Э, ладно, все равно никого нет. Лучше покатаемся по льду!"
       Шиза оттолкнулась и спланировала вниз. Завертевшись штопором, она воткнулась в сугроб и исчезла за взрывом белых брызг.
       Через секунду, пробкой вылетев на поверхность, шиза плюхнулась на лед и понеслась, лавируя между вмерзшими корягами. Белые змеи снежных наносов расползлись к берегам. Ветер засвистел в два пальца - так, что в ушах звенело.
       Выехав на чистое место, шиза закрутилась волчком и опрокинулась на спину. Расплавленное солнце укатывалось со смеху, деревья, обняв друг друга за плечи, покачивались и тоже смеялись. Мир был прекрасен.
       Внезапно шиза ощутила сильнейший толчок в спину, тут же треснул, будто выстрелив, лед. Мощное эхо низким ревом пронеслось подо льдом, шиза отлетела к другому берегу и, взмыв над ним, села на склоненную ветку.
       На темно-зеленой глади льда искрилась сахарная паутина трещин. Подо льдом мелькнул алый плавник. Кропаль крутанулся на месте, с интересом поглядывая наверх и удивляясь, как это ему не удалось ухватить за хвост эту лохматую птицу...
       ...Ойкнув, старый пасечник Михайлов упал в куст и сорвал с плеча ружье. "Чур, чур меня", - беззвучно зашептал он, взводя курки негнущимся пальцем и таращась на деревянную личину, приколоченную к стволу дерева.
       Ничего подобного Михайлов в своей жизни не видел. Испуг старого человека можно понять. Поднявшись, Михайлов нетвердым шагом приблизился к дереву, не опуская ружья, и протянул руку, трогая Лесного духа за бороду.
       "Укусить, что ли?" - подумал Лесной дух. Михайлов испугано отдернул руку. Затем, помявшись, вытянул ружье и, зацепив стволом деревянную личину, сдернул ее с дерева. Лесной дух косо воткнулся в снег и раздраженно подумал: «Ну ты попал, старый хрыч!"
       ...Михайлов забрал духа к себе домой и приколотил над столом.
- Будешь зверя приваживать, - прокряхтел он и, достав из ларя банку с топленым салом, вымазал духу губы. Духа очень сильно замутило. Зажмурившись и сжав липкие губы, он затряс бородой и начал про себя мычать заклинание:
- Зусман, гусман, зазибон! Дэцал, мзцал, клаудрон!..
       Над лампой тоненькой струйкой вилась копоть. Шел декабрь 1997 года...
       ...Я подпрыгнул и поймал рукой солнце. Оно соскользнуло мне в рукав, пощекотало спину и вылетело из-за пазухи. Искры росы рассыпались самоцветами, над речной ямкой повисла маленькая радуга. Я пошарил в кармане, ухватил горсть крошек и, швырнув их в воду, негромко позвал:
- Кропаль! Кропаль!
       Вода забурлила еще сильнее, раздались чмоканье и плеск. Кропаль носился по быстрине, перевертываясь в струях, и с виртуозной ловкостью хватал разбухающие крошки. От ударов плавника возникали маленькие воронки, которые, покачиваясь, отходили к берегу и исчезали под ним.
       В два прыжка я добрался до Храма и встал, как вкопанный. На том месте, где раньше висела личина Лесного духа, теперь виднелся лишь заржавленный кривой гвоздь.
       Храм осиротел. Кто-то унес Лесного духа. Нашего защитника и благодетеля. Нашего Черепаху. Нашего тигровского бога.
       Я присел возле тополя и облокотился на его широкую мягкую спину. Пушистый мох слегка холодил щеку, из-подо мха пробивались какие-то желтые грибы в нарядных манжетах. По морщинам коры путешествовали трудяги-муравьи. Всё было, как всегда, и в то же время чего-то не хватало. Чего-то очень важного.
       Лохматая тигровая шиза свесилась с качающейся ветки и заглянула мне в глаза. "Как же вы так? - печально спросил ее я. Шиза виновато шмыгнула носом. Э-эх, черепахи!..
       ...Этой зимой на пасеке у Михайлова жило еще два человека - бородатый эколог с высшим политехническим и шишкарь-забулдыга. Раз во время очередной попойки Михайлов стал жаловаться на жизнь. Дескать, что это такое - на охоте совсем везти перестало. И зверя вроде много, и руки вроде свои, и ружье в исправности, а весь год без мяса сидим. Уходит зверь, хоть ты тресни, причем в таких нелепейших ситуациях - чуть ли не в упор стреляем - и мимо! И идол наш ни черта не помогает. Как поколдовал кто.
- Стойте, стойте, - спохватился эколог. - А может, в идоле-то все и дело? Может, он у нас удачу отбивает?
- У, шайтан! - Подскочил Михайлов. - Я так и думал!
- Его работа, точно, - поддержал шишкарь.
- Избавиться от него надо, - сказал эколог. - Иначе так и не будет нам везенья на охоте.
       Лесного духа выволокли во двор и кинули в снег. После этого три подпитых мужика устроили вокруг него шаманские пляски. Когда натанцевались и наорались до хрипоты, то дружно плюнули на личину, а затем швырнули ее в печку, сняли шапки и перекрестились.
       Через два дня Михайлов завалил на охоте здоровенного изюбра...
       Узнав об этой истории, батя спросил охотников:
- А, может, зря вы так с идолом? Может его кто-то там специально повесил? Так, наверное, лучше было отнести его и повесить на прежнее место?
       Мужики долго чесали в затылках:
- Да мы как-то не подумали...
       ...У меня дома на шкафу лежит необычной формы дощечка. Если ее перевернуть, то на обратной стороне можно разглядеть черты лица - добрая улыбка, вздернутые от удивления брови и смеющиеся глаза с множеством лучиков-морщин вокруг них. Это будущий обитатель Храма - Бог Счастья и Долголетия.
       Его зовут Шао Лао.