Гиюр

       
       

ПРОЛОГ

Это случилось в начале нашего столетия.  Мы с моим другом Шуриком отправились в круиз по Карибскому морю.
Был тихий летний вечер. На палубе нашего теплохода было не жарко, но и не холодно, райская была погода, напоминающая бархатную осень в Одессе, хотя это был конец августа.  Мое внимание привлекла необычная пара. Больше всего, конечно, обращала на себя внимание женщина. Высокая блондинка с голубыми глазами, красавица, с типично русским лицом. Правда, одета она была странно для русской женщины - так, как одеваются религиозные еврейки: длинная юбка, голова закрыта косынкой. Сорочка с длинными рукавами, хотя дело было летом. Он - чуть ниже ее ростом, одет в обычную современную одежду. На них с интересом посматривали все пассажиры. И я в том числе. Уж больно необычно выглядела эта пара. Мой друг дернул меня за плечо:
 – Я знаю эту пару, на которую смотришь и ты, и другие пассажиры – сказал Шурик. Очень интересная история, я тебе сейчас расскажу.
И рассказал, да так интересно, в ярких подробностях. Я был под таким впечатлением от услышанного, что мне захотелось эту историю записать.  И при первой же возможности я взялся за перо и записал его рассказ почти без изменений. Многие из тех, кому я рассказывал эту историю, спрашивали, не увлекаюсь ли я фантастикой! Но в этой истории нет вымысла, все, о чем вы сейчас прочтете, – чистая правда.;
Гиюр

Многопалубный туристский лайнер STAR PRINCESS шел к
Карибским островам.
Владимир, симпатичный молодой человек лет тридцати, рослый, крепко сложенный, спустился с верхней палубы и, щурясь от яркого солнца, залюбовался группой ребятишек, плескавшихся в джакузи.
       Расшалившись, они окатили его дождем брызг. Стряхнув с одежды сверкающие бусины воды, он свернул в один из отсеков, где в окружении болельщиков сражались за столами любители карточной игры, шахмат и шашек. Володя сел за свободный столик, расчерченный под шахматную доску, и огляделся, рассчитывая найти компаньона среди болельщиков.
В это время к столику за которым сражались картежники, в трех-четырех шагах от него, подошла высокая, великолепно сложенная блондинка. Володю поразили ее большие голубые глаза в обрамлении темных ресниц и четко очерченные брови. Ее правильные черты лица, легкий оливковый оттенок кожи, плавные очертания тонкой талии, бедер и стройные ноги – все заставляло подумать о гениальности природы, создающей такие шедевры. Она, видимо, уловила его внимательный взгляд и, откинув за плечо соломенного цвета косу, повернулась в его сторону. На лице ее мелькнула чуть заметная улыбка...
       Володя не отводил от нее взгляда и, вопреки свойственной ему самоуверенности в отношениях с женщинами, перед ней неожиданно утратил эту привычную манеру и словно оробел.
 – Что скажете? – услышал он за спиной вопрос, прозвучавший явно с одесским акцентом.
       Обернувшись, Володя встретился взглядом с еврейской внешности мужчиной средних лет. Тот держал в кулаке несколько собранных веером купюр. Лицо его показалось Володе знакомым.
 – Предлагаете бабки? Не откажусь, - отреагировал Володя.
 – А что можете предложить взамен?
 – Разве что «спасибо», ничего более. У меня этого добра навалом. Могу и вам отстегнуть.
 – В таком случае я дам сдачи: «на здоровье». Тоже чего-то стоит. Будем считать, что наша бартерная сделка удалась. А этой красотке, на которую вы пялите зенки, я бы отдал все, что у меня в кармане брюк, и даже вместе с портмоне. Но все ее достоинства, похоже, делают ее недоступной. Позвольте, я присяду.
 – Конечно-конечно, садитесь! А ваша позиция мне понятна. Но, думаю, вряд ли вам удалось бы сходу уложить ее в койку…
 – А вам?
 – Не уверен. Но я бы с этого не начинал. Девица потрясная. Лет так двадцати пяти. Подходящая. И, конечно, знает себе цену. Таких, прежде чем трахнуть, надо охмурять языком, и не в этом загоне псевдоинтеллектуалов, а в таком ресторане, где кельнерам кидают с нулями.
 – Ну что, пасуете?! В таком случае предлагаю перекинуться в картишки. Они как женщины, могут нежданно-негаданно принести удачу. Это вам не помешает любоваться красоткой. И давайте знакомиться. Я –  Семен и, между прочим, дилер по продаже медальонов на такси. А вы?
 – Я – Владимир, медик.
–  Завидую вашей профессии – пациентов не надо уговаривать тащиться к вам с долларами и евро. И никто вас не принуждает отчитываться. От вас лишь одно требуется: «Не навреди!». Только не навреди! Ай-ай! Такого нет ни в одной профессии. За бабки отпускаете кадохес – всякую хреновину. Мало того, еще имеете непосредственный допуск к женщинам и можете командовать им: раздеться и лечь на кушетку!
 – Я не гинеколог и вообще не лечащий врач.
 – Еще и не лечите! Так-так...
Чтобы их разговор не привлекал внимания, они беседовали по-русски, временами переходя на идиш.
 – Володя, где вы живете?
 – В Майами. Уже год как переехал сюда из Нью-Йорка.
 – А до приезда в Америку? – любопытствовал Семен.
 – Жил восемнадцать лет в Одессе.
 – Я сразу понял, что вы одессит. Как говорится, рыбак рыбака... Хотел убедиться в этом. Я тоже родом из Одессы. Коренной одессит. Хотя кто знает, откуда пробиваются наши корни, –  горестно промолвил Семен.
 – А мне известно, откуда. Почти точно.
 – Да ну! Откуда же? – заинтересовался Семен.
 – Из Крыма. Там когда-то было еврейское княжество Феодора.
 – Почему вы решили, что именно там ваши корни? – спросил Семен.
 – А вы не обратили внимания на мои глаза? Видите, веки слегка заужены. В них есть что-то азиатское, точнее, средневосточное, –  вполне серьезно заявил Владимир.
 – Если судить по глазам, то вы можете быть и китайцем, и башкиром, или чукчей...
 – Зря шутите! Моя фамилия – Шлита, она часто встречается в Израиле. Рабай Залман Либеров сказал, что это слово служит приставкой к фамилиям знаменитых раввинов и, в частности, ребе Шнеерсона, который родом из Николаева. А это всего в двух часах от Одессы. Думаю, если хорошо покопаться, окажется, что я потомок царя Давида.
 – Черт возьми! - воскликнул Семен. – А я разговариваю с вами сидя! Может, вам известно, от какого из его колен вы произошли, и даже от какой из его жен? А впрочем, разве это имеет значение, когда каждая из них - царица. В таком случае расскажите о себе подробней.
 – Ну что рассказывать? – смутился Володя. – Родился я в Одессе, на самой длинной улице – Комсомольской, на знаменитой Молдаванке, и считаю, что мне повезло. Прекрасно жить в городе, где добрый след оставили Бабель, Утесов, Ильф и Петров и другие видные одесситы, – Володя лукаво взглянул на Семена.
 – Что сказать? Помню Комсомольскую, она славилась глухими дворами, цветущими каштанами... а еще коммунальными квартирами с деревянными покосившимися верандами. Прямо скажем – не Фонтан. К тому же, друг мой, вы помните Одессу уже без Бабеля, без Япончика и без романтиков и мечтателей, вроде Эдуарда Багрицкого. А ведь именно эти выдающиеся личности придали Одессе особый колорит и прославили ее на весь мир.
 – Хватит об Одессе, - предложил Володя. – Мы в Америке, а это немалого стоит. Поделитесь, чем вы заняты как дилер на этой мировой ярмарке золотого тельца по имени доллар!
 – Ну вы и завернули! Лихо! Ну что… У меня шесть медальонов такси. В свое время я их приобрел по 75 тысяч за штуку...
 – А сейчас они сколько стоят?
 – В семь раз дороже.
 – Неплохо, - заметил Володя.
 – А вы, Владимир, чем занимаетесь?
 – Медоборудованием.
 – Тоже неплохо, - раздумчиво заключил Семен.
 – Не жалуюсь. Кстати, Семен, вам приходилось слышать за Сеню-психа?
 – Молодой человек, - с укоризной произнес Семен, - вы до сих пор кидаете одесские словечки. Вы что, не можете вместо «за Сеню» сказать «о Сене»? Режет слух, и при вашем образовании это звучит «не в дугу».
 – Как бизнесмену это можно. И ваши, Семен, словечки «кидать» и «не в дугу», прямо скажем, тоже не в дугу. Так что о Сене?
 – Слыхал о нем. Его папу знаю. Он днем менял купюры, а ночью их доставал, чтобы было что менять. Когда Евсея Агрона , короля русской мафии в Нью Йорке, спросили: «Что вы скажете о Сене?», он ответил: «Я с психами дела не имею».
 – Почему Сеня сейчас в бегах?
 – После того, как наехал на магазин на Брайтоне, он куда-то отлучился.
 – Я слышал, что Сеня без тормозов. Но откуда прилепилась к нему кличка «псих»?
 – От папы. Когда большевики задумали его расстрелять и зачитали приговор, он умудрился плюнуть судье в морду. До него еще ни один нормальный еврей так откровенно, так резко не бросал вызов советской власти. Его признали невменяемым и заменили расстрел психушкой. На Молдаванке Сениного папу уважали. И даже в психушке.
Володя слушал, тасуя и раздавая карты, а сам все косился на незнакомку, стараясь делать это незаметно... «Принцесса», – оценил он и все обдумывал, как бы познакомиться. С досадой воскликнул:
 – Достанется же кому-то такая роскошь! С ума сойти!
 – Так действуй же! Между прочим, она в нашу сторону, я заметил, кинула заначку. Не на меня же! Я пойду, – и Семен стал прощаться.
       Неожиданно красавица подошла к ним и сказала по-русски:
 – Здравствуйте. Меня зовут Наташа. Я тоже из Одессы.
       Оба опешили! А они-то распустили языки, уверенные в том, что она ни слова не понимает по-русски, и такого наговорили! Владимир готов был сквозь землю провалиться… А она безмятежно, как ни в чем ни бывало, продолжала:
- Извините, что не сразу представилась. Я с интересом слушала ваши воспоминания о нашей любимой Одессе. Увидела, что вы уходите, и мне показалось, что прощаюсь с Одессой. Давайте еще немного пообщаемся!
Володя даже лишился дара речи. Семен же не растерялся и воскликнул:
 – Будем очень рады!
 – Ну, сейчас мне пора. Давайте встретимся в восемь, у шведского стола, - предложила Наташа.
       Оба согласились.
       Вечером, ровно в восемь, они встретились в ресторане, но Семен вскоре после ужина ушел. Оставшись вдвоем, они разговорились. Володя попросил:
 – Расскажи немного о себе.
 – Я училась в Англии, в школе казино, на дилера. Затем поступила на работу в круизную компанию в Майами. А ты знаешь, там я тебя несколько раз встречала на пляже South Beach.
 – А где именно ты меня видела?
 – В кафе «Tea for Two», я там часто бываю с друзьями. И представь, мечтала с тобой познакомиться. Но не думала, что когда-нибудь еще встречу. И надо же, встретила здесь.
После ее признания стесненность окончательно оставила Володю, и, осмелев, он сказал:
 – Наташа, до чего же ты красивая!.. Глаз не отведешь...
 – Спасибо! Ты это уже говорил, когда играл с Семеном в карты и думал, что я не понимаю по-русски. Мне было интересно слышать буквально все, что ты говорил. Я ловила каждое твое слово и лишь одного боялась – что ты уйдешь, и я не смогу с тобой заговорить.
       Ее искренность взволновала Володю, его как будто обдало горячей волной. Он приник поцелуем к ее пылающим губам. А она, прижавшись к нему, горела тем же огнем...
 – Я хочу всю, всю тебя!..
 – И я! Пойдем в мою каюту! – И она потянула его за собой.
... А потом, откинувшись на подушку и еле успокоив дыхание, Володя шептал:
 – Наташа, ты девочка из моего детства. Я тебя искал всю жизнь, наконец нашел и никогда с тобой не расстанусь. О такой жене я мечтал!.. Выходи за меня замуж.
 – Вот так, сразу?! – воскликнула Наташа. И в голосе ее одновременно прозвучали и радость, и сомнение, и недоумение.
 – Да, вот так! А чего ждать?! Ты разве не видишь – мы же созданы друг для друга.
Наташа помолчала.
 – Что же ты молчишь?
 – Но ведь ты, наверно, обещал маме, что женишься на еврейке. А я не еврейка. Но ты знаешь, я выросла в еврейской семье.
- Как это?
 – Я понимаю, это звучит странно, но сейчас я тебе все расскажу, и ты все поймешь.  Еврейка у нас в семье - моя бабушка Лея. Во время войны она ушла добровольцем на фронт. Попала в плен и оказалась в концлагере для военнопленных. Это был общий концлагерь, в нем были не только евреи. Она была потрясающе красивая женщина, я видела ее фотографию в молодости. Эта красота ее и спасла.  Хотя ты же понимаешь - в концлагере особенно страшно быть красивой. Ее, бедняжку, насиловали постоянно. Однажды, когда поразвлечься с ней собиралась целая группа немецких солдат, в барак вошел офицер. Он увидел, что происходит, и забрал красавицу к себе. И тем спас. Она служила у него домохозяйкой, и он хорошо к ней относился. Как-то, в день, когда в лагере расстреливали мирных жителей, бабушка случайно оказалась у страшного места расстрела, и ей чудом удалось увести оттуда маленькую белокурую русскую девочку. Офицер оказался приличным человеком. Он разрешил взять ребенка в свой дом. Этим ребенком была моя мама, русская по национальности.  Бабушка Лея ее и воспитала.
У бабушки муж погиб на фронте. Детьми обзавестись они не успели, и моя мама так и осталась единственным ребенком в семье. Мама выросла, вышла замуж, родилась я. Но у мамы с папой не сложилось, и она вернулась к бабушке. А потом, мне тогда уже было 14 лет, она опять вышла замуж и уехала на север с новой семьей.
А я решила остаться с бабушкой, в Одессе. В общем, так и получилось, что моя любимая, родная и единственная бабушка Лея воспитала сначала мою маму, свою дочку, а потом и меня. Так что фактически я выросла в еврейской семье. У меня много близких подружек евреек, и все родственники – через бабу Лею, ведь других у меня нет. И хотя сама я по крови не еврейка, но внутренне я ощущаю себя еврейкой.
И, помолчав, добавила: - Я очень люблю: красить пасхальные яйца на Хануку - это так увлекательно!. 
Володя засмеялся.
 – Что-то у тебя в голове путаница. Ханука – это праздник Света, ее празднуют со свечами в меноре, и это зимний праздник. А еврейская Пасха – это весной, и евреи яиц не красят. Яйца на праздничном столе присутствуют. Но это совсем другой символ…
Наташа смутилась.
 – Понимаешь, я слабо разбираюсь в национальных обычаях, в древних традициях, ведь в России не очень-то их соблюдали… Так я и выросла  совершенно не религиозная, и о религии раньше не задумывалась. Но считаю, что в семье должна быть единая религия. Я как-то читала книгу о том, как английский король ради любви поссорился с Римом, и после этого в Англии появилась новая религия. Все это было сделано ради любви. Я тоже на многое готова ради любви, вот увидишь!
Наташа улыбнулась, и Володе показалось, что ему улыбается не взрослая девушка, а озорная шестнадцатилетняя девчонка.
 – Ты права, вера в семье должна быть одна, – согласился Володя.
       ... Так и повелось между ними – они многое обсуждали, в чем-то соглашались, о чем-то спорили. Радовались каждой встрече, каждой улыбке, каждому прикосновению рук. Торопили каждую встречу. И вскоре поняли: да, им надо всегда быть вместе. Так суждено...
       ... Прошло несколько месяцев. Наташа все это время жила с Володей в его квартире в Майами. Образовалась маленькая дружная семья.
       Однажды Наташа сказала:
 – Володя, у меня такое чувство, будто я знаю тебя очень давно.
 – У меня тоже. Мне даже кажется, что я тебя где-то видел, словно ты девочка из моего детства.
 – Вот и у меня, Володя, такое же чувство: мне кажется, я понимаю, что ты имеешь в виду... мы же родные души. Но мне очень хочется – ты мне объясни, что ты имеешь в виду, когда говоришь, будто я «девочка из детства».
 – Я попробую объяснить, –  сказал Володя. - Эта история началась в Одессе, и мне с тех пор все время хотелось написать об этом рассказ.  И я обязательно напишу, может, даже не рассказ, а повесть... Я пока только подбираюсь к главному в сюжете, иду осторожно, маленькими шажками, подобно ребенку, который делает свои первые шаги.
 – коротко, то суть в том, что первокласcником, возвращаясь из школы, я как-то увидел в одном дворе героиню своего будущего рассказа. Она сидела в беседке и ела вареники с вишней. Помню, я тогда еще удивился, что такая красавица с утра так увлеченно ест вареники. Увидев, как смотрит на нее смущенный первоклассник, она мне улыбнулась. И я запомнил эту улыбку на всю жизнь, мне родители так не улыбались, как она тогда. И я стал мечтать о том, что, когда я вырасту, я обязательно встречу такую девушку. Я представлял себе, что вот где-то растет девочка с такой улыбкой, и тоже ждет встречи со мной. Я мечтал об этой девочке все эти годы и был уверен, что рано или поздно, лет так через пятнадцать-двадцать, я встречу ее и скажу ей:
 – Ты знаешь, а ведь я тебя где-то видел…»
       Они посмотрели друг на друга, у обоих в глазах блестели слезы счастья...
 – У тебя был кто-то до меня? – как-то поинтересовалась Наташа.
 – Да, была подружка, мы встречались три года.
 – А почему расстались? – спросила Наташа.
 – Она не захотела принять гиюр, - ответил Володя.
 – Значит, она тебя не любила.
 – А ты бы приняла гиюр ради любимого человека?
 – Конечно, это даже не вопрос. Я считаю, что Бог у всех один, а все остальное – условности и традиции.
Улыбнувшись, Наташа, добавила:
- А еврейские традиции пришли к нам из древности, они очень интересные и богатые, и я обязательно познакомлюсь с ними поближе.

       …И сдержала свое слово. Однажды, идя по улице, Наташа увидела молодых еврейских ребят, предлагающих помолиться с тфилином. Наташа подошла и попросила, чтобы они его ей тоже надели. Но ребята с улыбкой объяснили, что тфилин следует надевать только мужчинам.
Наташа спросила их о том, что ее волновало:
 – Где бы я могла встретиться с раввином?
 – Обратитесь в синагогу Pine Tree Chabad House, что на Сорок первой и Линкольн Роуд. Вам лучше прийти туда вечером, чтоб застать раввина во время вечерней молитвы.
Поблагодарив ребят, она пошла в синагогу. Там были лишь мужчины. Ей предложили подождать на женской половине. После молитвы она подошла к раввину и рассказала свою историю. Он выслушал ее, не перебивая. Когда Наташа закончила, спросил:
- Чем вас привлекает наша вера?
- В семье, я считаю, должна быть одна религия, - ответила Наташа.
- Вы, наверно, очень любите этого человека? – спросил раввин.
- Да, очень, - ответила Наташа.
- Ваша бабушка жива?
- Да, она живет в Одессе.
- Пусть ваш жених встретится с вашей бабушкой. Подождем, что она скажет. А потом приходите ко мне.
Володя поехал в родную Одессу. Нашел дом на Приморском бульваре, недалеко от памятника Дюку. Ему открыла дверь приятная пожилая женщина с гостеприимной улыбкой на лице.
За чаем, сидя напротив, она внимательно всматривалась в его лицо. Затем, не отводя от него глаз, спросила:
- А идише бухер, еврейский парень?
Володя утвердительно кивнул. Они еще помолчали. Но вот женщина положила свою теплую ладонь на его руку и промолвила:
- Теперь я могу умереть спокойно. Будьте счастливы.

ЭПИЛОГ

Много лет спустя, совершенно случайно я встретил Владимира и Наташу в Майями. Я проводил там отпуск и каждый вечер прогуливался по Коллинз Авеню. И однажды опять увидел эту пару. Володя и Наташа медленно шли мне навстречу. Они держались за руки. Рядом с Наташей шла девочка лет двенадцати, держась за ее другую руку. Другая девочка, лет восьми, уцепилась за свободную руку Володи, а третья, лет трех, сидела у него на плечах. Было видно, как все они любят друг друга, как они счастливы вместе.
Мимо меня проходило счастье....

.