Как порой жестоки мы в любви

Они не могли не встретиться, нет. Не могли они пропустить друг друга. Это был импульс. Импульс двух душ, страсть двух тел. Это было ощущение Вселенной у себя в груди, ощущение великого и чего-то святого. Чувство было настолько сильным, что могло перерасти во что-то потустороннее и мистическое настолько, что не могло закончиться чем-то хорошим, чем-то банальным и обыденным. Нет, не в этот раз.

Их манило друг в друге все. Это было больше, чем просто страсть, это напоминало жажду. Жажду жить и жажду умереть за это. Они были единым целым и представляли собой что-то запредельное и непонятное обывателю.

Им было достаточно взглянуть друг на друга и все.... Начиналось действие, начиналась игра. Он не был так хорош, как могло бы показаться многим, но он был безупречен для нее. Он был ее вселенной, землей и воздухом, он был для нее тем необходимым, что давало силы жить и чувствовать. Чувствовать так, как не чувствовала никогда в своей жизни. Она была наполнена им, как бокал с вином. Он был той кровью, что бежит по ее венам. Он - это ее мир.
Она же для него была объект мечтаний и вожделения. Он обладал ей без остатка и уже не мог представить без нее день и ночь. Он так хотел ее, что боялся причинить ей боль. Ласкать ее тело представляло для него наивысшее благо в этом мире, да и в других мирах, если они существуют. Она была частью его, частью его самого.

Они могли днями, неделями наслаждаться друг другом, не отвлекаясь на окружающий мир. Порой казалось, что испить эту чашу до дна невозможно.... С неистовой жадностью они любили друг друга, изо дня в день, из ночи в ночь....
Порой она вытворяла такое, что не могло уложиться в сознании окружающих, но он-то ее понимал, он-то ей восхищался. И для нее это было высшей оценкой счастья.
Он любил наблюдать, когда она танцевала при свете огня, придававшего ее коже оттенки страсти. Изгиб бедра, плавность движений, изящество рук.... Он мог часами смотреть и восторгаться. Фантазия не имела границ.
Порой она привносила насилие в отношения, не зная, как можно еще сильнее и ярче показать свою любовь. С неистовостью она могла впиваться ногтями в его кожу, отшлепать его, как непослушного младенца, она могла его привязать и дразнить собой, не давая при этом, даже прикоснуться к себе. Это было мучительно, мучительно приятно. Хотеть ее с такой страстью, с болью в паху.... Он был готов терпеть всё, все ее фантазии и сумасшествия, лишь бы иметь возможность дотронуться до мечты, до тела, что так источает страсть и соблазн, и испить его до последней капли.

Казалось, что такому альянсу нет конца, но.... Но чувство страсти перерастало во что-то иное, не понятное даже им. Жестокость в отношениях, не только стала приносить им удовольствие, но и стала перерастать в манеру общения. Было мало обычных прелюдий, безобидных игр. Они уже не могли себе представить любовь без боли, без физической боли. Только так удавалось показать ее, показать на сколько сильна она.
Они не могли и подумать, как далеко все это может их завести, что это было начало конца.

Теперь игра не ограничивалась только двумя персонами. Они стали вовлекать других, которые даже не осознавали того, что были частью извращенных фантазий. Но даже это не помогало.
Пламя стало затухать. Теперь жестокость и ласка не доставляли наслаждение, а вызывали ненависть и злобу. Когда-то удар мягкой ладошкой по небритой щеке будил в нем настолько сильное возбуждение, что не было сил его остановить. Теперь кроме ярости не возникало других эмоций.
Ненависть друг к другу стала столь же сильной, что и прежняя любовь. Страсть и только страсть была забыта и потеряна в разнообразии игр и фантазий. Они исчерпали себя и друг друга. Нет сил больше быть вместе и нет возможности быть отдельными частицами. Это конец.

Порой не только любовь бывает жестока к нам, но и мы иногда становимся жестокими в любви.