Эскиз к портрету

Так уж получилось, что предстоит мне, наверно, стать художником портретистом, хотя рисовать совершенно не умею. Могу, правда, начертить без линейки карандашом или шариковой ручкой не очень кривую осевую линию, и деталь из металла, чтобы потом ее сделали на станке. Этот корявенький чертеж называется «эскиз». Совсем так же, как подготовительные рисунки настоящих мастеров к их работам.
У Ильи Репина выставлена в музее большая серия таких эскизов к огромной картине «Заседание Государственного совета». Ракурсы, парадные мундиры. Там он ищет главное для каждого участника, что потом воплотилось в грандиозном полотне. Глаза, губы, руки.
Вот и я хочу написать огромный красивый портрет человека, который очень важен в моей жизни. А подготовительного материала не хватает даже на крохотный портретик. Так, только на несколько совсем не ярких мазков.
Итак, начну по порядку.
Когда я захожу в написанные мне рецензии, то сразу вижу, что их количество на семь меньше, чем в данных на моей страничке. Про седьмую я знаю только то, что она появилась в списке с месяц назад, но я ее никогда не видел. Очевидно, кто-то написал, а потом испугался, или решил, что я недостоин его слов, или еще чего. Не знаю. И не о ней здесь речь. А вот те шесть исчезнувших были мне как слова моей мамы. Те слова, что я слышал маленьким мальчиком: «Спят медведи и слоны, дяди спят и тё-о-ти, все мы спим, спать хотим, но ни на ра-бо-ти…». И еще: «Аа-аа-аа-а!» И становится тепло и уютно. И любовь проникает в тебя, дает силы, согревает на всю жизнь. Именно те самые, простые слова, и легкое покачивание на руках.
И вот ты уже не молод, у тебя совсем взрослые дети, твой внук старше тебя тогда, а эта материнская любовь выплескивается нескончаемым потоком на всех, кого любишь. Тебе ее дала мать. И ты передаешь теперь эту эстафету дальше. Через безграничное время и пространство.
Вот что для меня эти шесть посланий, сказанных мне тогда, когда ни я никого, ни меня никто еще не знали.
А она увидела нечто. И написала мне в одной, единственно чудом сохранившейся, распечатанной на листочке:

«Погашен свет и я одна,
Лишь тень моя со мной,
И в суете немых картин
Я говорю с тобой.
Беззвучно льется речь твоя,
Пытаюсь вникнуть в суть.
С ума сошла, ведь это я,
Себя не обмануть…»

Что дальше было написано в ее рецензии, я говорить не буду. Это моя тайна. Нет, там не было ее объяснения в любви ко мне, старше ее в два раза. Но ведь интим, это же не обязательно связано только с опошленным отношением мужчины и женщины? Наверно, есть что-то святое, о чем не принято говорить в слух? Тем более что этой рецензии больше нигде нет. И пяти других. И ее имени. И, хотя бы, малейших следов с отметкой «Автор удалил страницу». Будто и не было никогда.
И мне некому сказать спасибо. Теперь, когда у меня появились читатели. Ну, да, не столько, как у корифеев и продвинутых авторов. Но они есть. И у меня есть друзья. И у меня прорезался еще один голос. И я взял в руки палитру. И я очень хочу написать портрет. Моя кисть уже перед мольбертом, на ослепительно белой поверхности которого я один вижу твой прекрасный портрет, Алена.
И может быть, кто-нибудь из вас, мои друзья, скажет мне, куда же делась та, которой я так и не успел сказать спасибо, эта таинственная
Юррррррр.



Сергей Эсте 08.02.2008 22.05