Последний день зимы

На сцене опущен занавес, первые реплики произносятся, когда актёров не видно. В это время О д и н лежит на одной из трёх кроватей, которые расположены на сцене так, будто зал находится перед балконной дверью однокомнатного трёхместного номера. На авансцене – холодильник, на котором висит календарь на февраль 1999 года, в другом углу – телевизор. На нём – небольшой будильник с крупным циферблатом. Д р у г о й сидит за столом, расположенном между холодильником и телевизором, и читает книгу. Слышен звук открывающейся двери и почти одновременно – звук открывающегося занавеса. Т р е т и й появляется на сцене, но актёры всё ещё не видны зрителю. Над опущенным занавесом мягкий свет.

Т р е т и й. Здравствуйте…
О д и н. Милости просим… Только приехали в Петербург?
Т р е т и й. Утренним поездом, как вы могли догадаться.
О д и н. Утренних поездов много, у некоторых разница во времени прибытия – минуты. Вы на каком?
Т р е т и й (Другому). Вы бы свет включили, Вам не темно?
Д р у г о й. Зачем свет? Светло ещё. Достаточно и занавески раздвинуть.

После этого занавес открывается, Д р у г о й стоит прямо у его кромки, Т р е т и й сел на одну из свободных кроватей, О д и н по-прежнему на другой.

Д р у г о й (садясь за стол). Здравствуйте.
О д и н. Вот я приехал сегодня же, в пять-тридцать две. Правда, мои часы показывали пять-тридцать пять, а этот будильник (указывает на телевизор), судя по всему, - пять-тридцать ровно. А Вы, собственно, зачем в город на Неве?
Т р е т и й. Я… я так…
О д и н. Интересно, что нас, специально всех троих в этот номер поселили? Мы тут, получается, все «так».
Д р у г о й (встаёт из-за стола и занимает место на своей кровати). В Петербург часто приезжают «так», а мест в гостиницах нет никогда, что же необычного в том, что мы тут оказались вместе?
О д и н. А Вы что собираетесь делать, что посетить, куда сходить?
Т р е т и й. Я не знаю пока. Бродить по городу погода как-то не располагает (указывает на зал).
Д р у г о й. Мы тут тоже сидим с утра, вроде как тоже из-за непогоды. А уже полдень.
О д и н. Говорят, наводнение будет.
Д р у г о й. Правда, тут время не определишь: небо мутное от дождя и утром было, часы все разное время показывают…
Т р е т и й. Да разве вам так принципиальны какие-то минуты?!
Д р у г о й. …а до Петропавловки далеко, пушку не услышишь. Разве что новости включить, они ровно в двенадцать начинаются.
О д и н. Вы думаете, в новостях вам скажут правильное время? Там и не про такое врут.
Т р е т и й. Послушайте, я совершенно не понимаю, почему вам столько дела до минут, секунд, новостей, пушек и будильников. Если мы здесь сидим и не собираемся куда-либо идти из-за погоды, а точнее, из-за непогоды, из-за наводнения, то какая нам разница, с какой точностью мы знаем время? Мне кажется, вполне достаточно знать, какое сегодня число…
О д и н. А какое, по-вашему, сегодня число?
Т р е т и й. Что значит «по-вашему»? Сегодня двадцать девятое февраля, на календарь посмотрите (указывает на холодильник).
Д р у г о й. Вот в том-то и дело, уважаемый, что сегодня двадцать девятое февраля, а год у нас нынче не високосный.
Т р е т и й. Позвольте! Как же это не високосный? Восемь, четыре, ноль, шесть, два, восемь…
О д и н. Вы не считайте, а то ошибётесь, а лучше на календарь посмотрите.

Третий подходит к календарю, висящему на холодильнике, рассматривает подслеповато даты и несколько секунд, обернувшись, молча, в изумлении, смотрит на остальных.

Т р е т и й. Я вас совершенно не понимаю. Ну висит на этом дурацком холодильнике «Бирюса» этот дурацкий календарь на какой-то не високосный год, ну и что? От этого что, на улице тоже год не високосный стал?
Д р у г о й. Если вам так хочется узнать, какой год на улице, можете выйти туда (указывает на зал) и спросить. Только там, уверяю вас, предпочитают верить календарям…
Т р е т и й. А здесь предпочитают уверять меня, что две тысячи восьмой год не является високосным!(Возвращается на свою кровать).
О д и н. Всё врут календари… Вы знаете, я ехал сюда с вокзала на такси. Вёз меня пожилой интеллигент, не пьяница, а честно доживающий свой век, пытаясь прокормить семью в эру всепожирающего капиталистического империализма. Так вот я его спрашиваю: какая жизнь у вас тут, отец? А он мне сразу: да в гробу я такую жизнь видал. Я удивился, уточняю: разве в гробу жизнь увидишь? А он невозмутимо так отвечает: знаете, говорит, молодой человек, поговорку такую – «краше в гроб кладут»? Вот в гроб, говорит, жизнь краше положена, чем сюда… Так что же вы пытаетесь нам доказать существование двадцать девятого февраля, если такого числа в календаре нет? Люди верят тому, что глаза видят. Вот не видят глаза жизни – так люди и говорят, мол, и нету жизни, в гробу она, видите ли, краше…
Т р е т и й (после паузы). А на какой год календарь?
Д р у г о й. А не всё ли равно? Понятно, что на не високосный.
Т р е т и й. А почему бы попросту не заглянуть в календарь мобильного телефона? Можете сколько угодно жить в не високосном году, который вам продиктован вашим календарём…
Д р у г о й. Потому что мобильного телефона у Вас попросту нет, уважаемый.
Т р е т и й. Что значит «нет»?! (Вскакивает на ноги, обшаривает карманы). Отдайте мне мой телефон! Я сейчас спущусь к администратору и вызову милицию, если вы мне не отдадите мой телефон, вы двое!
О д и н. Не надо нас с ним объединять по каким-то причинам. Я здесь совершенно один, он – совершенно другой. Договорились?
Т р е т и й. Я не буду ни о чём договариваться с людьми, зачем-то укравшими мой мобильный телефон!
Д р у г о й. Господи, ну когда мы могли его у вас украсть, ну подумайте вы головой!

Повисает пауза, после которой Третий тихо садится на свою кровать.

Т р е т и й. Итак, сегодня двадцать девятое февраля.
О д и н. Тысяча девятьсот девяносто девятого года.
Д р у г о й. Вы всё же посмотрели на год. Как вам удалось это сделать незаметно для меня в однокомнатном номере?
О д и н. Пока вы курили на балконе…
Д р у г о й. Мы все оказались на своих кроватях, не так ли? Что ж, спокойной ночи.

Все трое застывают на своих местах. Занавес медленно закрывается, свет над сценой гаснет. Из динамиков, установленных за последними рядами, доносится шум сильного дождя. Занавес должен открыться неслышно и незаметно для зрителя, вспышка света через несколько минут освещает то же положение актёров.

Т р е т и й. Который час?
Д р у г о й. Будильник стоит.
О д и н. А за окном теперь будет одна и та же питерская дождевая муть.
Д р у г о й. Мы же спали и проснулись – значит, сейчас утро.
Т р е т и й. Но если сейчас утро, то это утро первого марта!
О д и н. Кто же вам такое сказал? Это на крайний случай утро тридцатого февраля. А если мы проспали полдня, а не всю ночь, то это попросту вечер двадцать девятого.
Д р у г о й. Или утро двадцать девятого.
Т р е т и й. Утра двадцать девятого быть не может! Утром двадцать девятого я приехал в Петербург!
Д р у г о й. Но год-то не високосный, не забывайте.
Т р е т и й. Я решительно отказываюсь понимать этот абсурд. Надеюсь, в ванной не висит какой-нибудь календарь на тысяча девятьсот тридцатый?! (Уходит в правую кулису).
Д р у г о й. Всё-таки он ушёл…
О д и н. А вы заметили, какая светлая мысль пришла ему в голову? «Если утро, то первое марта»… Одновременно – и день начался, и весна… Идеалист. Где он такое видел?
Д р у г о й. Нева и вправду разбушевалась… Вам никогда не казалось странным, смотрите. Сначала льёт сильный дождь, но мелкими разрозненными каплями, которые не фокус стереть с лица пальцем. А потом вдруг плещет под ноги тяжёлый поток волы, словно тебе под ноги кусками кидают эту Неву… Вы не бывали в Питере во время наводнения?
О д и н. Не доводилось.

Из-за правой кулисы доносится звук текущей из крана воды, который постепенно усиливается за время диалога.

Д р у г о й. Неправильный ответ. Довелось уже ведь.
О д и н. А может, и не будет никакого наводнения? Синоптики вечно что-то путают…
Д р у г о й. В этот раз предупреждали метеорологи, а не синоптики… Синоптики вообще предсказывают, а не предупреждают, потому и ошибаются. Так что не дёргайтесь.
О д и н. Вы предлагаете мне поверить в то, что говорят по телевизору?
Д р у г о й. Напрасно отшучиваетесь. Я предлагаю не верить, а смириться и не делать бесполезных движений. И всё же вам не кажется странным: сверху – мелкие лёгкие капли, а снизу – холодный, сбивающий с ног поток? Не поэтому ли люди называют лучшее «высшим», а худшее «низшим», не понимая, что природа у всего этого одна?..
О д и н. И природа разрушительная. Посмотрите в окно. Кажется, уже всерьёз начинается.
Д р у г о й. Значит, уже вечер.
О д и н. Мне всегда было интересно: с увеличением продолжительности дня увеличивается именно продолжительность дня? Или, например, утра?
Д р у г о й. Или, например, вечера. Хотя утро вечера и мудренее. Но вы же видите, что сейчас довольно светло, а должно вечереть. Значит, после 22 декабря с увеличением продолжительности дня увеличивается продолжительность вечера. А вообще, мне кажется, это как кому бог на душу положит.
О д и н. А что, если это просто у него в ванной вода слишком сильно бежит, а никакого наводнения всё-таки не будет?
Д р у г о й. Можете проверить, а я схожу на балкон покурить. (Выходит на авансцену, где долго пытается зажечь сигарету, но после реплики оставшегося в центре сцены актёра возвращается к нему).
О д и н. А что? Все эти «фишки» про вселенную, которая находится в лампе какого-то старого китайца… Может, в ванной Нева с Финским заливом в таком случае уместятся…
Д р у г о й (возвращаясь на авансцену). Там ветер такой, что зажигалка вхолостую щёлкает. Я тут тогда покурю, или вы против?
О д и н. Я пойду всё же узнаю у администратора, будет ли наводнение и что нам в таком случае делать.
Д р у г о й (зажигает сигарету, садится на одну из кроватей так, чтобы оказаться лицом к залу). Они же вам не МЧС, чтобы сказать, чем заняться при наводнении. Да и календарь у них, кажется, тоже неправильный висит на рецепшене. Там ещё такой красный прямоугольник на белой прозрачной линейке по числам двигать надо, это я заметил. Люди словно специально такие календари придумали, чтобы каждый день казался «красным днём календаря»…
О д и н. Да, настоящее в этот раз будет наводнение. А то последние годы они часто случаются, а люди воды и не замечают словно. Друзья в том году ездили в Питер, рассказывали: гуляли по городу в день, когда уровень воды в Неве поднялся на два метра, а они и не заметили! Потом из новостей, как водится, узнали, что в городе наводнение было… А в этот раз, может быть, и отметки уровня воды на домах будут, и будущий невежда укажет на отсечку и молвит что-нибудь…(Уходит в правую кулису).
Д р у г о й (выходит на авансцену). О будущих невеждах уже картины нарисовал, а всё же пошёл узнавать, точно ли будет наводнение… Людям всё же до безумия нужна определённость. Даже самая ничтожная определённость, даже самая невыгодная – всё равно лучше. Мне кажется, что человек мучается не оттого, что не может найти выход. Он и не ищет выход, на самом деле. Он только говорит постоянно о том, как он пытается его найти и как тяжело от безуспешности этих попыток. А на самом деле он просто не может найти настоящий тупик. Настоящий. Такой, чтобы никуда пойти было нельзя. Чтобы ни шевельнуться. А человек стоит в тупике вроде того, который рисуют на дорожных знаках – белая палка, красный прямоугольник. И вариантов у него – хоть назад, хоть вверх. А хочется, чтобы нельзя была никуда, только чтобы вперёд как-то… Потому что или был, или будешь ещё и сзади, и наверху, и где угодно будешь, а вот сквозь стену этого тупика не пройдёшь. И не потому, что не сможешь стену лбом пробить. Чтобы подняться вверх или обратно пойти, нужно куда больше умения, чем для того, чтобы ударить в стену и пробить её насквозь. Только человек не хочет, потому что у него сидит в сознании слово «выход», а не слово «проход»… Он смотрит на стену, в которую нельзя выйти, но через которую можно пройти, и старается увидеть выход. Это всё равно, что смотреть на «Мерседес» как на трактор и говорить, что он увязнет там, где «Беларусь» пашет, и бензин жрёт дорогой… Зачем выходить из ящика с тремя стенками, пробивая одну из них? Выход – это как раз через просвет между тремя стенками. А вот пройти можно только сквозь стену… И ведь сразу появится столько вариантов – ведь пройти можно через любую из четырёх, условно говоря, стенок с одинаковым результатом! Им будет в данном случае само это прохождение… Но нет – выход, выход! Потому что эта установка на поиск выхода, а не чего-то ещё – это и есть синоним определённости… Определился: сниму однокомнатную квартиру в 40 минутах от метро «Алтуфьево» за «икс», трёхкомнатную в пяти минутах от центра за 0,1 «икс» не предлагать…

После этих слов Другой делает затяжку, после которой медленно опускает руку с сигаретой. Окурок тухнет, как от соприкосновения с водой. Другой быстро разворачивается спиной к зрителю

Чёрт возьми… Эй! Эй! Выключите воду! Через край же переливается, не видите, что ли?! (Протягивает руку так, как если бы хотел открыть балконную дверь, и только тут понимает, что стоит на балконе). Чёрт возьми… (Медленно разворачивается). Значит, в этот раз и вправду серьёзное наводнение. Так. Дверь балкона, кажется, уже не откроешь – воды слишком много. Так… Жаль, что я не дождался того перед тем, как выйти на этот балкон. Послушал бы, что там делать, если стоишь по пояс в воде… (Пауза, после которой Другой произносит свои последние реплики с улыбкой, делая маленькие шаги к краю сцены). А впрочем, ведь и тут нет никакого тупика. Это же просто куски Невы у меня под ногами. Куски реки. Я, кажется, никогда не плавал в Неве. Значит, можно перейти эту реку вброд, в первый раз не водолаз… И я даже ведь знаю, что будет дальше! Нева впадает в Финский залив, значит, я выйду к Финскому заливу! Выйду? Выйду… Впадает… Перейду… Выйду… Где же «пройду»? Где же «пройду»?

С последними словами Другой оказывается на самом краю сцены и падает вниз, как бы оступившись. Свет над сценой резко гаснет, нарастает шум волн, занавес задвигается быстро и с резким звуком. Через несколько минут свет зажигается вновь, занавес к этому моменту раздвинут. Из правой кулисы входит Третий.

Т р е т и й. Эй! Куда же они ушли? Чёрт побери! Кажется, я начинаю всё понимать! Эти двое украли мой мобильник, наплели мне какую-то чушь, которой я почему-то поверил, и смылись! Сукины дети… Надо деньги проверить (на мгновение уходит в правую кулису). А деньги не тронули, странно… Ну и славно. (Садится на кровать, включает телевизор, который стоит к зрителям задней панелью). А впрочем, нет, давно пора отправиться на прогулку по городу, благо что погода сегодня прекрасная, не то что вчера… И всё же стоит сообщить администрации про этих воров. (Уходит, оставив включённым телевизор).

Через несколько мгновений из правой кулисы появляется Один.

О д и н. Эй! Где вы все? Никакого наводнения не будет, синоптики и метеорологи всё же ошиблись, и те и те! (Ходит по комнате, выглядывает на балкон, заглядывая в ванную). И здесь никого… Может, ушли уже? Конечно, такая погода! В Петербурге такая бывает пару дней в году, и никто никогда не знает, из-за чего! (Смеётся). А ночью была обычная гроза! Нам просто казалось, что это наводнение, туман, ураган, ливень… И кстати, на рецепшене, на календаре, я заметил: в красном прямоугольнике было 29, а месяц – февраль. Я спросил, какое сегодня число, а девушка обернулась, посмотрела на календарь, передвинула всю эту прозрачную полоску с красным прямоугольником на март и на первое число и объяснила, что она забыла вчера…как она сказала? – «перейти на весеннее время», вот так. (Смеётся). Но где же вы всё-таки? А, какая разница! В любом случае не здесь! Пойду искать по свету! (Уходит со смехом).

На сцене остаётся работающий телевизор, а свет гаснет, поэтому несколько секунд комната освещена синим светом. Затем из правой кулисы появляется Уборщица, которая щёлкает выключателем и включает свет.

У б о р щ и ц а. Опять телевизор не выключили! Вечно найдётся один какой-нибудь… Не уберёт, не выключит, побежит город смотреть…

Какое-то время она молча убирает номер, выкидывая чемоданы и остальные вещи всех троих в левую кулису. На сцене остаются три кровати, телевизор, стулья и стол, холодильник с календарём. К нему Уборщица подходит в последнюю очередь, снимает с холодильника и бросает за левую кулису. После этого она подходит к занавесу и задёргивает его половинки. Свет гаснет.