Солнце сегодня светило как-то по особенному...

       Часть вторая.


       Планы.



       Утром позвонил Попов.
Сказал, что всё в порядке, мы в списке и что завтра он ждёт нас в Норвежском консульстве по такому-то адресу.
Да, и не забудьте по тридцать тысяч на питание, - спохватился он.
Чего-чего, а этого мы никак не ожидали. Но Попов объяснил, что все так называемые пассажиры, а их, как оказалось, включая нас, будет шесть человек, обязаны это сделать по какому-то договору.
       А обо всех остальных условиях я расскажу вам завтра, - заторопился Попов, почувствовав в моём голосе разочарование.
На том и порешили.
       Переговорив с Мишкой, мы пришли к выводу, что тридцать тысяч не такая уж большая сумма за почти трёхмесячное путешествие по Европе, да ещё на полном пансионе. Правда, под парусами, но всё же…
       Хотя конечно нельзя сказать, что мы были такими уж ревностными любителями морских путешествий, но выбор у нас был не большой. А если говорить совсем откровенно, то его просто не было. Либо всё лето провести в городе в безрезультатных, скорее всего, поисках хоть какой-то работы, либо, рискуя жизнью, в море.
       Конечно, перспектива закончить романтическое приключение на дне морском привлекала мало, но, как говорится, кто не рискует, тот не пьёт…
А выпить мы были не против. Тем более что когда-то, лет пятнадцать назад, да, где-то в начале восьмидесятых, опыт морских путешествий у нас уже был.
В свободное от основной работы время мы с Мишкой принимали участие в культурно-развлекательной программе на больших пассажирских судах в так называемых каботажных рейсах.
       Практически мы переходили на всех судах, приписанных к Ленинграду в то время: Калинин, Эстония, уютная Балтика, на которой когда-то Хрущёв плавал, ну то есть ходил в Америку, ну и конечно флагманы Балтийского Морского Пароходства предперестроечного периода, восьмиэтажные Пушкин и Лермонтов.
       Сейчас, к сожалению ни одного из этих пароходов не осталось. Часть списана и разрезана на металлолом, часть передана, а может быть, и продана другим пароходствам. А красавец Лермонтов благополучно затонул где-то у берегов Малайзии.
       А тогда, в перерывах между недоступными обыкновенному человеку заморскими рейсами, они возвращались в родные пенаты и по маршруту Ленинград – Рига – Таллинн – Ленинград катали простых советских граждан…







       Путёвки стоили дорого. Но могу вас уверить, они стоили того.
Провести несколько дней на этих островках невиданного, западного образа жизни, с барами, ресторанами, ночными дискотеками, среди пресловутого евро-стандарта, да ещё вдали от дома от семьи, многим даже не снилось. Плюс отличное питание, плюс бассейны, плюс невиданные доселе “однорукие бандиты”, плюс экскурсии,.. вообщем сплошные плюсы.
       Мы естественно всеми этими прелестями пользовались бесплатно. Но зато и за свою работу ничего не получали. И нам хорошо и им не плохо.
Уже через несколько рейсов нас знал почти весь корабельный персонал. Дело в том, что ребята мы были общительные и весёлые. А на наши выступления приходили посмотреть не только туристы, но и свободные от вахты моряки и так называемая обслуга.
       С некоторыми из них, в частности с официантками и работницами пищеблока, мы подружились особенно крепко… Вследствие чего и получали не только двойные, но и тройные порции в любое время дня и, что особенно примечательно, ночи.
       Иногда случалось так: вернувшись из рейса утром, вечером мы уже уходили в следующий… А, придя в Ригу или Таллинн, даже не выходили в город, потому, что знали их наизусть и предпочитали отдыхать на, стоящем в порту, совершенно пустом судне.
       Каждый рейс длился от трёх до шести дней, в зависимости от маршрута. Во время перехода была и качка, были и штормы. Но тогда всё это переносилось достаточно легко. Может быть потому, что корабли были большие, а может мы моложе…
       Одним словом, море не было для нас просто пустым звуком. И к морским путешествиям нам было не привыкать.
       На следующее утро, встретившись у метро минут за двадцать до назначенного срока, мы с Мишкой отправились на поиски Норвежского консульства.
Поиски длились не долго.
Но какого же было наше удивление, когда вместо красивого, старинного особняка с развивающимся флагом, как по нашим представлениям должно бы было выглядеть настоящее, уважающее себя консульство, перед нашими глазами, по указанному Поповым адресу, предстал за грязным, серым забором с проходной, какой-то завод…
       В силу своей испорченности, мы естественно сразу же предположили, что это розыгрыш.
       Хорошая шутка, - разочарованно произнёс я.
Да, попали… - оглядываясь, поддержал меня Мишка.
На улице не было ни души. Мы закурили. Потоптавшись на месте, мы дружно пообещали отомстить Попову тем же и собрались было идти обратно…
Но тут почти одновременно к нам пришла идея зайти на проходную и спросить, а нет ли здесь случайно какого-нибудь консульства?
К нашему удивлению бабушка-вахтёрша в синем халате очень как-то буднично нам поведала, что нужно пройти через двор, зайти в административное здание и подняться на последний этаж.
       Там оно и будет, это ваше консульство, - отворачиваясь от нас, закончила она.
Так мы и сделали.
Старушка нас, похоже, не обманула. И уже через несколько минут мы стояли перед дверью, на которой красовалась табличка с надписью: КОНСУЛЬСТВО НОРВЕГИИ.






       Ещё через какое-то время все были в сборе.
Нам раздали анкеты, и мы начали их заполнять. Мы – это я с Мишкой, Попов, его жена Юлька, певица и актриса, успевшая к этому времени поработать в одном Питерском театре и сняться в какой-то комедии и, кстати, хорошая наша знакомая. А также двое молодых ребят, нам не известных.
       Наконец мучительная операция по втискиванию краткой автобиографии в графы дотошной норвежской анкеты с грехом пополам, была закончена. И Попов с кипой паспортов и исписанных анкет исчез в соседней комнате. В ожидании его возвращения мы попытались выяснить у Юльки детали предстоящего путешествия. Но она, как истинная творческая личность, оказалась в полном неведении об организационных планах своего супруга. Или, по крайней мере, очень проффесионально сделала вид, что не знает никаких подробностей. Как никак – актриса.
       А молодые люди, у которых как, оказалось, были одинаковые имена, всё это время сидели рядом и о чём-то тихонько шептались между собой. От Юльки мы узнали, что они музыканты и что зовут их Сергеями.
Один – худой, высокий, темноволосый, с болезненно-недовольным выражением лица, которое, между прочим, сопровождало его всё плаванье, был балалаечником. А второй – не большого роста, с копной почти белых волос, аккордеонист.
Вскоре появился довольный Попов.
       Всё в порядке, ребята, - засуетился он, - пошли скорей отсюда, пока они не передумали.
По дороге к проходной он сообщил, что всё должно быть готово ближе к вечеру или, в крайнем случае, завтра утром и что нам не о чем беспокоиться, он сам заберёт все документы.
Выйдя на улицу, Попов предложил зайти в какое-нибудь кафе выпить кофе, где он и расскажет обо всех деталях подробней.
Через несколько минут мы уже сидели в полупустой забегаловке за не большим круглым столом, заставленным дымящимися чашками.
И вот вкратце то, что мы от него узнали.
От одного своего знакомого, каким-то образом связанного с Ленинградским яхт-клубом, ему стало известно о существовании Триумфа. И у них возникла идея пойти на нём в море. Знакомый, при условии, что его включат в состав команды, пообещал достать бланк приглашения для участия в парусной регате Кати Сарк, которая должна стартовать из Норвежского города Берген.
       Хозяин парусника тоже был не против. Но для такого дальнего перехода необходим был ремонт судна. Поэтому встал вопрос о финансировании всей затеи.
В конце концов, удалось найти спонсора. Какого-то загадочного Славу. На его деньги был то ли капитально отремонтирован, то ли вообще установлен новый движок, а также сделан полный косметический ремонт.
       Вернуть свои деньги он надеялся несколькими путями.
Ну, во-первых, с помощью пассажиров-артистов, то есть нас. Мы должны были работать на улице на шляпу, кто, сколько кинет… И половину заработанного отдавать ему.
Во-вторых, он обещал дать на время плаванья полу-проффесиональную видеокамеру для съёмок фильма об этом самом плавании, с целью дальнейшей его продажи. Ну и третье, это “втюхивание” местным аборигенам сувениров, матрёшек, значков и им







подобной ерунды со столь популярной в то время на западе советской символикой.
Владелец судна и знакомый Попова занялись подбором команды и подготовкой парусника. А сам Попов – поиском пассажиров и оформлением документов.
Конечно, - признался он, допивая остывший кофе, - у нас была идея зайти во Францию, в Париж. Но французы сказали, что виз надо ждать около двух месяцев. Да ещё без гарантии положительного результата. Поэтому мы поступим хитро, - понизив голос, Попов чуть наклонился вперёд, - мы попробуем получить французские визы во французском посольстве в Норвегии…
       Нам было всё ясно. На все вопросы были даны исчерпывающие ответы. И в принципе этот план устраивал всех.
Собрав с нас по тридцать тысяч на питание, Попов сообщил, что продукты уже закуплены его знакомым, и что эти деньги он отдаст ему.
       Выйдя из кафе, мы направились в сторону метро.
Мужики, - заговорил Попов, обращаясь к нам, - вы бы завтра съездили в Лахту… С командой познакомитесь. Там немного помочь надо. Заодно кораблик посмотрите. А?
Вон ребята, - Попов кивнул в сторону музыкантов, - вчера там уже были.
       Что и говорить, конечно же, не очень хочется, - начал, было я, понимая, что ехать всё равно придётся, - Но…
Но, - подхватил Мишка, - Чего не сделаешь ради денег.
Не, ну правда, мужики съездите? – неуверенно переспросил Попов, хлопая Мишку по плечу.
Закурить дай, - неожиданно отрезал Мишка.
Попов протянул раскрытую пачку. Мы взяли по дорогой сигаретке. Прикурив, с удовольствием затянулись ароматным дымком.
Ну, так чего, мужики? – растерянно повторил Попов.
Да конечно съездим, Вова, - заулыбались мы, - Чему быть, то лучше не откладывать…