Полгода. Восемь лет

       Моя правая нога встала немного не так, как было нужно, левая успела оторваться от земли, ещё не зная, что лишает меня равновесия. В глазах потемнело от страха – я ужасно боялась боли. Больно не было – на мне два свитера, пуховик, под джинсами – шерстяные колготки. Но пока я думала, что мне вот-вот станет так больно, что я не сумею остановить собственный голос, моё тело лежало неподвижно. Правая щека касалась льда и мёрзла.
       Прошло какое-то время – наверно, не больше минуты, и я поняла, что всё обошлось, ничего страшого не произошло, я могу идти дальше, только надо быть осторожнее. Я медленно поднялась, стараясь твёрдо ставить ноги и посмеивалась, чтобы несколько глазеющих и не предложивших мне помощь видели, что мне всё ни почём, даже смешно получилось. Отошла шагов на пятьдесят – здесь прохожие не знают, что я упала, почти потеряла сознание от самою придуманной боли, долго и неуклюже вставала на ноги, предательски посмеиваясь над собой. Если бы сейчас передо мной оказалось зеркало, я бы опустила глаза и прошла мимо, хотя я иду на свидание. Мне было бы стыдно смотреть в свои глаза.
- Привет, милая! Замёрзла?
       Я едва заметно кивнула – пусть думает, что я не могу говорить от холода. Пусть жалеет?
- Я заказал столик. Будем пить глинтвейн.
       И есть жареное мясо – жареное мясо, даже в звуках обозначающих его слов шипит жир, и брызгает на чьи-то красные руки, и этот кто-то, наверно, так ругает, на чём свет стоит ругает тех, кто станет есть блюдо, ради которого он или она обжигает свои пальцы.
       Заказал столик. И номер в гостинице. Привычно. Ко мне нельзя: в двух комнатах я и трое однокурсниц. И к нему нельзя – он живёт с мамой, сестрой и мужем сестры в трёхкомнатной квартире и сестра строго-настрого запрещает ему приводить домой девушек: она всего год замужем, брак недостаточно окреп.
       Гостиничный номер. Плохих запахов нет. Тепло, тихо, чисто. Но так пусто! Когда мы входим, сразу и больше всего хочется одного – выключить свет. Я ничего не новорю – я знаю, он откладывает нужные ему деньги, чтобы три раза в месяц, раз в десять дней вместе со мной поужинать и спать в одной постели со мной до утра. Мы устали за два года, но не жалуемся друг другу. Мы улыбаемся. Мы получим дипломы, найдём хорошую работу, у нас всё получится.
       Рассвет серый, как обычно зимой. Как в каждое такое утро, я думаю: лучше бы не было этой ночи, лучше бы она была завтра.
       *
       Только я на такое способна: шпильки в гололёд! От машины до офиса, от машины до магазина всё посыпано песком. Как же! Держи карман шире – посыпано! Я быстро поднялась. Рослый мужчина уже протягивал мне руку.
- Благодарю, - прощебетала я, улыбнулась и скорее пошла дальше, чтобы он не вздумал со мной знакомиться. Отличный повод, конечно, но...
       Звонок. Неужели это я установила такую дурацкую мелодию?
- Дорогая, я должен задержаться на работе, очень важно.
- Я уезжаю, ты знаешь.
- Это очень важно!
- А у меня, по-твоему, одна ерунда? – я не кричу. Хотя это стоит мне больших усилий, -Ты, между прочим, по две недели бываешь в командировках! Извини, как хочешь, но Дениску забираешь ты!
- Я не могу.
- И я не могу! Слушай, имей совесть. Я встаю в шесть, чтобы с ним погулять, и вечерами его выгуливаю – каждый день. Ты не можешь рано вставать, я понимаю, но я тоже...
- Хорошо, дорогая, я заберу его.
- И не опаздывай – он всё чувстувует, он будет волноваться.
- Да. Целую...
       Я ничего не сказала и отключила его. Надо было тоже сказать, что я его целую, но...тогда мне было бы ещё больше стыдно. За себя. В магазине я с усилием посмотрела в зеркало. Всё прекрасно, аккуратно и продумано, как всегда. Только одного не хватает – радостных глаз. Только одного не достаёт, а я не могу назвать себя красивой. То есть вслух – могу, запросто, а внутри – не выходит. Ну и ладно. Разве это так важно? Красота какая-то.
       Смс: «Я снял номер в гостинице». В какой гостинице и как туда ехать – я уже знаю.
       Мы ужинаем в номере – у нас нет времени сидеть в ресторане. Или не ужинаем вообще. Мы стараемся не думать и думаем только о том, как оттянуть рассвет, и о том, что оттянуть рассвет невозможно, и о том, что в жизни слишком много невозможного, а мы ещё так хорошо помним раннюю молодость со слепой и горячей верой в то, что невозможного нет.
       Как-то так случилось, что за полгода до окончания университета мы оба очень устали. У меня больше не было сил ждать встреч три раза в месяц, у него – видимо, тоже не осталось сил. Наши жизни сложились успешно, но по отдельности. Спустя некоторое время у нас обоих было всё, о чём мы когда-то вместе мечтали, но не было ничего общего. Я вышла замуж. Мы с мужем завели собаку, потому что не могли решиться родить ребёнка. Он женился и стал отцом двоих детей.
       Как-то так случилось, что мы встретились опять. Через восемь лет после того, как расстались. Я не могла осмыслить и понять, что со мной твориться, а приказать себе... Он – он, видимо, тоже не умел себе приказывать.
       Ему не надо копить деньги, чтобы снять для нас гостиничный номер, но в лучшем случае только две ночи в месяц мы можем проспать в одной постели до самого утра.
- Всего подгода! – однажды утром вырвалось у одного из нас. Полгода надо было подождать и до сих пор мы бы были вместе.
       А может быть, нет. Вдруг я бы кричала на него, как кричу иногда на свего мужа? Вдруг по понедельникам на краях раковины в ванной оставались бы сбритые им волосы трёхдневной щетины? Но, может быть, ЕГО волоски не раздражали бы меня?
- Я позвоню тебе.
- Да, конечно, родной. И я тебе позвоню. И напишу.
       Губы приоткрываются, в горле толкаются неясные, нетерпеливые слова. Я что-то не сказала это ночью. Важное.
       Мне пора.
       Рассвет серый, обычный зимний. Я села в машину и достала пудреницу. «Спонж» - ужасно звучит. Когда-то женщины окунали в пудру и водили по лицу ПУШКОМ. В маленьком зеркале моё лицо. И я? Я тоже там? У меня было много ошибок и я над каждой из них смеялась – чтобы никто не вздумал подшучивать надо мной. Мои губы смеялись и мои щёки смеялись, тряслись от хохота мои плечи, а я забивалась в уголки своего тела и пережидала. Мне было нельзя плакать и я не плакала.
       Я смеялась над собой. Мне было стыдно и мне – больно. Я не хотела думать, что во мне живут два человека. Потому что хотела быть цельной личностью. Да... А какая я есть? Я смеялась над своими слезами, когда он ушёл восемь лет назад, и настаивала, и утверждала, что это слёзы моего тела. Не меня. Не нужны.
       Я ни разу не попросила его вернуться. Не заговорила с ним даже на выпускном.
       До вечера надо не забыть, что я приехала из командировки. Хорошо бы придумать занимательное происшествие. Поболтать с Павлом – может, он расскажет что-нибудь подходящее. А нет – ничего страшного.


Рецензии
У вас ошибка: Я ничего не новорю, я знаю - наверное , надо было написать- не говорю .
Брак не достаточно окреп - какое то глупое это выражение .
Что является критерием окрепшего брака?
Любой брак может развалиться в любую минуту, зависит от людей и от обстоятельств .
Может вы хотели сказать , что они ещё были -молодожёнами?
Это было бы вернее.

Раиса Гаврилова   07.02.2010 03:04     Заявить о нарушении
На это произведение написано 11 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.