Мария Магдалина

В вечерних сумерках с высоты холма недалеко от Елеонской горы медленно спускалась фигура. На плечи был накинут поношенный хитон, сохранившаяся голубизна которого оттеняла смуглое лицо Прохожего. Его медленная поступь, достоинство такого хрупкого на вид облика задержали взгляд Магдалины. Потом что-то заставило ее двинуться Ему навстречу. У подножия холма они встретились. Ее внешность была приятна взгляду прохожего. На лице молодой женщины бездонно темнели глаза. Особенно хороши были густые рыжие волосы, ниспадающие волной почти до пояса и перехваченные на голове неяркой тесьмой. Она была боса, и маленькие ступни ног были видны под холщовой юбкой. Голубая кофта дополняла нехитрый наряд, облегая ее стан.
 
Прошедший день прохожего был более обычного заполнен трудами. Сегодня Он крестил многих из учеников, говорил с ними о спасении души, о прощении, милосердии к падшим, заблудшим. Как много еще нужно сказать людям, и как мало, чувствовал Он, остается у Него времени. Глядя на молодую женщину, Он знал, что и эта, стоявшая перед ним женщина, нуждалась в исцелении. Он знал это, и жалел молодую женщину. Она вела себя робко, почтительно.

Женщина, которая была Мария из Магдалы, или, как ее все звали просто Магдалина, едва подойдя к прохожему, узнала его сразу. О нем в последнее время много говорили в округе. Она слышала, что Он пришел из Иудеи в Галилею, приобрел много учеников, крестил их, творил чудесные исцеления. Соседи передавали друг другу Его слова: «Говорю Вам истину, всякий, кто слышит Мое слово и верит пославшему Меня – имеет жизнь вечную и осужден не будут, он уже перешел от смерти в жизнь». Пытались понять их смысл, много спорили.
Ей давно хотелось Его увидеть, послушать. О Нем говорили, что Он праведный, справедливый, что Он – посланник Бога, хотя другие и роптали, что все не так. «Нет, так», - как бы споря с кем-то, подумала о прохожем Мария из Магдалы, когда ее глаза встретились с  взглядом прохожего. В Его глазах было столько участия, понимания, сочувствия. Еще доброты, даже нежности, что она раньше никогда не чувствовала, живя годы  и не ведая, что на свете есть такая доброта и нежность.


Вся ее жизнь вдруг показалась Магдалине чужой, ненужной, пропащей. Слезы раскаяния наполнили ее глаза, и, не смея больше поднять их, она опустилась перед путником на колени. «Возьми мою жизнь, она мне больше не нужна», - хотелось сказать ей, но она не посмела.  «Встань, жено, - тихо молвил прохожий, касаясь рукой ее головы. «Ты каешься, и ты спасешься», - продолжал Он свою речь. Его рука лежала на ее голове, и Магдалина чувствовала это прикосновение, тянулась ему навстречу, словно пытаясь сохранить тепло Его руки на всю оставшуюся жизнь. Ей хотелось рассказать Ему о себе все.  Но она молчала. Почему-то была уверена, что Ему не нужно было знать о человеке по рассказам, потому что Он и так знал всех людей. Она ощутила, что тяжесть прошлой жизни ушла и недуг отпускает ее. Ей захотелось оставить все в прошлом, изменить свою жизнь. Покаянное чувство захлестнуло ее. Перед ней пронеслась вся ее жизнь, и она начала осознавать, что Бог есть Любовь. Еще захотелось почему-то быть рядом с этим удивительным Путником, встреченным ею, слушать Его, видеть, помогать.

С того дня она пошла за Ним, и была всегда незаметно рядом во всех Его проповедях, скитаниях, пытаясь понять, постичь их смысл, не всегда улавливая, деля кров и хлеб с теми, кто был, как и Она, Его спутниками и учениками. Она слушала, готовила трапезу, которую Он всегда делил с другими. В недолгие часы отдыха выбивала из сандалий учеников набившиеся в них за долгие часы странствий пыль и песок. Подолгу задерживала в руках Его сандалии, пряча слезы, прислушиваясь к себе, звучащим внутри ее словам «Шарю и не нахожу сандалий. / Ничего не вижу из-за слез. / На глаза мне пеленой упали / Пряди распустившихся волос». Иногда, после особенно больших дневных переходов, ставила перед Ним сосуд с жидкостью на пол. Он благодарил ее взглядом, опуская ноги в теплую воду или масло, отдыхал. «У людей пред праздником уборка, / в стороне от этой толчеи,/ омываю миром из ведерка, / я стопы пречистые твои», - опишет кто-то потом эти редкие минуты отдыха и покоя в Его душе, и смятения, тревожные предчувствия в ее.


Час разлуки она предчувствовала давно, с момента первой встречи. В последнее время ощущение неизбежности расставания особенно обострилось. Она чувствовала это по особому исступлению Его трудов, жажде донести слово Отца до паствы, ропоту первосвященника, передаваемого молвой. Еще по Его мелькавшей иногда отрешенности во взгляде на мир, несколько раз уловленной пронзительной жалости Его взгляда, обращенного на нее, многим другим приметам, видимым ею. Совсем недавно, за трапезой, посмотрев на учеников, Он произнес: «Один из вас скоро предаст меня». Она случайно услышала эти слова и начала пристально вглядываться к ходившим повсюду вместе за ним ученикам: кто бы это мог быть?
Вспомнила и то, как в Вифинии, где жил Лазарь, которого Он воскресил, она вылила кувшин чистого нардового масла Ему на ноги. Потом стала вытирать их своими волосами, вкладывая в этот жест всю накопившуюся нежность. Прижалась головой к ногам. Он не оттолкнул, даже погладил рукой ее волосы, но, посмотрев Ему в глаза, она увидела, сколько в Них печали. Сразу отринула, продолжая омывать уже слезами Его ноги. Что-то понявший, Иуда Искариот сильнее обычного стал ругать ее. Говорил, что можно было продать масло, а деньги раздать нищим. «Не обвиняйте ее», - сказал Он. «Бедные среди вас будут всегда. Я же с вами уже скоро не буду».


Все говорило ей, что разлука скоро грядет. Повторяла про себя полюбившиеся ей строчки. «/ Будущее вижу так подробно, / Словно ты его остановил. / Я сейчас предсказывать способна / Вещим ясновиденьем сивилл». Не могла только понять, что в этом будущем, почему ее все чаще мучает вопрос, разрешения которого она не могла найти. Слушая Его Нагорные проповеди, она невольно возвращалась к этому вопросу, оглядывая места, по которым Он шел, вновь и вновь вопрошая кого-то: «Для кого на свете столько шири, / Столько муки и такая Мощь? / Есть ли столько душ и жизней в мире? / Столько поселений, рек и рощ?». Не находя ответа, искала утешение в молитвах, но тревога до конца не отступала.


Ранним утром четырнадцатого числа весеннего месяца Нисана пришедшие солдаты и иудейские начальники арестовали Его. В этот день Он пошел со своими учениками на другую сторону ущелья Кедрон, в оливковый сад. По предательству Иуды, которое Он предсказывал, туда пришли посланные священниками и фарисеями солдаты с фонарями, факелами и оружием. Опасаясь, что кому-то может быть причинен вред, Он вышел вперед, и сказал: «Я тот, кого вы ищите». Солдаты связали Его и увели. Магдалина, накинув на лицо платок, чтобы не быть узнанной, все бежала и бежала за уводившими Его солдатами. Поняла, что под утро Его привели во дворец римского прокуратора Понтия Пилата, который был известен своей жестокостью.  Когда взошло солнце, площадь перед дворцом стала наполняться людьми. Они что-то кричали, но Магдалина не слышала слов. Она искала и искала в толпе Его Мать, надеясь, что Мария сможет упросить за Сына, и по случаю праздники Пасхи Его помилуют.
Сквозь листву сада, все более различимые тени, отбрасываемые огромными пальмами, Магдалина видела, что на балкон вышел Пилат вместе с первосвященником иудейским Иосифом Каифа.


Огромный центурион вывел Учителя. В углу рта Учителя темнела ссадина с запекшейся кровью, руки были связаны за спиной. Он был бледен, выглядел очень усталым, но спокойным. Было уже около девяти часов утра. Пилат с первосвященником о чем-то долго говорили, но слов не было слышно. Потом донесся голос Пилата. «Я не нахожу в этом человеке никакой вины», - громче обычного, почти кричал римский прокуратор, в волнении беспрестанно поправляя сползающий с головы красный капюшон. «У вас есть обычай, чтобы вы на праздник пасхи отпускали на свободу одного из заключенных. Хотите, чтобы я отпустил вам «иудейского царя?». И только когда возбужденная толпа крикнула: «Не его, не его! Отдайте нам Варавву!», - Магдалина поняла, о чем они кричат. Она все смотрела туда, где стоял Он, и его боль, усталость передались и ей. Ей показалось, что она начала что-то понимать в происходящем.


Когда Его повели на казнь, Магдалина неотступно шла за сопровождающей Его стражей, уже не скрывая своего лица. Тяжелый крест придавливал Его к земле. Она шла, низко склонившись к земле, чувствуя тяжесть Его креста. «Прости, прости», - шептала она, как молитву. «Это все наши грехи несешь Ты на своем кресте. И мои грехи. Прости». Слова сплетались в бесконечный венок плача. Процессия приближалась к невысокому холму, где двумя ярусами стояли легионеры, оцепив холм и оставив свободным только небольшой проход для осужденных со стороны яффской дороги. В толпе глашатаев, богомольцев, просто любопытных, теснимых конницей все ниже к подножию холма, она заметила плачущую Мать Его Марию, сестру Матери, Марию – жену Клеона, Левия Матвея, который возбужденно что-то писал острой палочкой на рваном куске пергамента, еще двух Его учеников, Иосифа и Никодима, с которыми Он часто беседовал. Глаза искали близкого Ему ученика Симона Петра, но она вспомнила, как Он говорил ему о трехкратном отречении от Него, и на время забыла о Петре.


Солнце пекло нещадно. Шел уже четвертый час казни. Приговоренные весели на столбах, их руки и ноги были привязаны веревками к поперечной перекладине столба. Все происходящее Мария Магдалина запомнила так, как будто бы это происходило с ней. Видела, что Он впал в забытье, мухи и слепни облепили Его голову и раны, причиняя неимоверные страдания. Его лицо было белым, ссохшиеся и распухшие губы что-то шептали. По движению Его губ прочитала, что Он шепчет: «Жене, где ты?». Поняла, что зовет Мать свою. «Так и должно быть, - подумала Магдалина, - все мы в смертный час зовем мать свою». «Иисус, увидев Матерь и ученика тут стоящего, которого любил, говорит Матери Своей: Жено! се, сын Твой. Потом говорит ученику: се, Матерь твоя!".  И с этого времени ученик сей взял Ее к себе. "Потом Он поднял глаза к небу и стал молиться: «Боже Мой, Боже Мой! Для чего ты меня оставил?» Эти слова ошеломили Магдалину. Она никогда не слышала за долгое время Его учений и странствий, чтобы Он когда-то жаловался, о чем-то просил за Себя. «Как я хотела бы отдать на Него свою жизнь», - била непрестанно в висок одна и та же мысль. Расслышала, как, придя в себя, пересиливая свою боль, страдания, Иисус, возгласив громким голосом, сказал: "Отче! в руки Твои предаю дух Мой". И, сие сказав, испустил дух». «И вот, завеса в храме разодралась надвое—сверху донизу; и земля потряслась; и камни расселись; и гробы отверзлись; и многие тела усопших святых воскресли и, выйдя из гробов по воскресении Его, вошли во святой град, и явились многим. Сотник же и те, которые с ним стерегли Иисуса, видя землетрясение и все бывшее, устрашились весьма и говорили: "Воистину Он был Сын Божий».

Свинцовая туча сгущалась над Лобным местом, по-еврейски называемое Голгофа, и тьма начинала окутывать город и его окрестности. Всадники стали разъезжаться, и вслед за ними тронулись и легионеры. Магдалина, глядя от них, что-то тихо говорила, и если бы прислушаться, то можно было бы услышать произносимые слова: «Перестроятся ряды конвоя, / И начнется всадников разъезд. / Словно в бурю смерч, над головою / Будут к небу рваться этот крест. / Брошусь на землю у ног распятья, / Обомру и закушу уста. / Слишком многим руки для объятья / Ты раскинешь до конца креста».
      После смерти Иисуса Мария Магдалина сопровождала перенесение тела Его Иосифом Аримафейским и Никодимом от креста ко гробу, была при погребении Его, смотрела, где полагали Христа. И вот среди ночного еще сумрака, первого дня недели, после скорбной Субботы, и в то время, когда Апостолы Распятого с разбитою душою заперлись в своем помещении, – Мария Магдалина с некоторыми благочестивыми женами, презирая угрожающую опасность, бесстрашно пошла ко гробу Спасителя, неся ароматы и миро, приготовленные для помазания тела Христова, чтобы оказать Почившему последнюю дань любви и почитания. О страже, приставленной иудеями к пещере гроба Христова, и о запечатании первосвященниками входа в нее Мария Магдалина не знала, так как всё это произошло уже после удаления всех почитателей Иисуса из сада. Но теперь, на пути из Иерусалима к пещере гроба Христова, Мария Магдалина вспомнила, что вход в ту пещеру был закрыт Иосифом и Никодимом таким большим, тяжелым камнем, которого не в силах отвалить от входа ни она, ни спутницы ее. И вот, в смущении об этом препятствии, мироносицы говорят между собою: " Кто отвалит нам камень от дверей гроба?". Размышляя об этом, Мария Магдалина, опередив прочих мироносиц и подойдя ближе к пещере гроба, взглянув, вдруг увидела, что, смущавший ее камень уже отвален от входа в пещеру. "Унесли Господа из гроба и не знаем, где положили Его", – сказала она Апостолам.
Ревностнейшие Апостолы Петр и Иоанн тотчас пошли ко гробу. Они побежали оба вместе; но Иоанн бежал скорее Петра и пришел ко гробу первым; наклонившись, он увидел лежащие пелены, но не вошел в пещеру гроба. Вслед за ним пришел Симон Петр, вошел во гроб и увидел пелены лежащие и плат, который был на главе Иисуса, не с пеленами лежащий, но особо в другом месте, – и всё сложенное в порядке. Когда в таком еще смутном и слабом настроении Апостолы ушли от опустелого Гроба Христова, к нему возвратилась опять Мария Магдалина. Дойдя до пещеры Гроба, она стала плакать и, безутешно скорбя, наклонилась  в низкий вход пещеры, чтобы еще взглянуть туда, где был погребен Спаситель. И там видит в белом одеянии сидящих двух ангелов, одного у главы и другого у ног, где лежало тело Иисуса. И они говорят ей: " Жена, что ты плачешь?". Мария отвечает им: " Унесли Господа моего и не знаю, где положили Его.


Господь же, тронутый высотою и силой ее любви, уже знакомым Марии благодатным голосом, назвал ее по имени: "Мария!". Теперь Мария Магдалина услышала тот памятный на всю жизнь голос ее Спасителя, силою которого Он изгнал из нее толпу бесов, – тот небесный голос, который проникал и оживлял всякую душу, – тот дивный голос, который услаждал души слушателей Его небесным блаженством. И Мария почувствовала теперь близкое присутствие Божественного Учителя, в Котором заключались все блага ее, всё ее счастье, и несказанная радость наполнила всю душу Марии. Он смотрел на нее, словно прощаясь, и она метнулась к Нему, почти лишаясь чувств. Он молчал, но тишина шептала ей:  «О путях твоих пытать не буду, / Милая! - ведь все сбылось. / Я был бос, а ты меня обула / Ливнями волос  / И - слез». То ли показалось, то ли на самом деле Его голос баюкал ее, успокаивал, как бы-то говорил: « / Я был прям, а ты меня наклону / Нежности наставила, припав».
От полноты счастья она не могла говорить и, опять, обратясь к Господу, просветленным взором узнала Его и, с восторгом воскликнув только одно слово: "Учитель!"  – бросилась к ногам Христа Спасителя.


В радостном восхищении Мария Магдалина еще не могла себе представить и сознать всего величия Христа Воскресшего. И потому Господь, чтобы просветлить ее помышления и научить об изменении чрез воскресение уже и плоти Его, кротко сказал ей: "Не прикасайся ко Мне, ибо Я еще не восшел к Отцу Моему". "Иди к братиям Моим и скажи им: восхожу к Отцу Моему и Отцу вашему и к Богу Моему и Богу вашему". Сказав так, Христос стал невидим.

Его слова поразили Магдалину. «Вот оно что», - пыталась она осмыслить услышанное. "Значит, вот о каком Воскрешении он говорил». Мысли путались, так трудно было понять, воспринять виденное и слышимое, понимая, что происходит что-то такое важное, что будет более осознано только со временем.  «Возьми меня с Собой!», - захотелось крикнуть ей». Сердце не желало мириться с потерей, но она сделала усилие, сдержала крик, чувствуя, что надо быть достойной Его. Ее ум постигал, что бесконечность времени больше той, с которой она привыкла иметь дело, что есть что-то, что выше ее земной любви. Отчаяние потери заполнило ее душу, но Воскрешение Его вносило смирение и тихую радость. «Спасибо за эту встречу», - совсем тихо прошептала Магдалина.

Она осознала, что свершилось то, о чем Он говорил своим ученикам. До нее дошел и смысл слов о Воскрешении, понять которые ранее она не могла. Только теперь она до конца осознала, что живой человек навсегда простился с нею, но отныне она всегда будет рядом с Ним в молитвах в духовном общении. Обрадованная, удостоенная видеть Господа воскресшего первой из всех учеников и учениц Его, Мария Магдалина  возвестила всё  случившееся с нею Апостолам Христовым, и с восторгом утешала их скорбь дивными словами: "Христос воскрес!". Пока она рассказывала, кто-то подошел, тронул ее за плечо. Подняла заплаканные счастливые глаза. «Мария, Мать Его». Хотелось броситься к Ней,  вместе поплакать, поговорить о совершившемся чуде. Но она не посмела. Опустила, робея, глаза. «Он и есть Свет», - продолжала она тихий разговор сама с собой.  Все-таки пересилила себя,  нерешительно подошла  и спросила: «Мария, где Он?». «Он там», - показала рукой вдаль Пресвятая Дева Мария, и сама не заметила, что святая рука ее от сердца опоясала круг от земли до неба и легла на сердце - вечный круг Сына Божия. Мария же Магдалина всю свою оставшуюся жизнь посвятила проповедям учения Иисуса Христа, навсегда сохраняя Его божественный образ в своем сердце. И во все времена на всё найдется довольно силы в  чудодейственных словах, впервые произнесенных Марией Магдалиной: "Христос Воскресе!".


Цитировано из:
Мф. 28:1-20, Мф. 27:46, 51-54, Мф.27:61, Лк.23:46, Ин.19:26-27, Ин.20:1, Ин.20:11, Ин.20:16, Ин.20:17, Ин.20:18, Мрк.15:47, Мрк.16:3, Мрк.16:4.

М.Цветаева. Магдалина.
Б.Пастернак. Магдалина.
Р.М.Рильке. Пиета.
И.Бродский. Письмо Горацию.
М.Булгаков. Мастер и Маргарита.


Примечание: Данные, приведенные в рассказе, не претендуют на достоверность биографических сведений из жизнеописания св. равноапостольной Марии Магдалины.
Автор.