Девушка моей мечты

 В военном Тбилиси трамваи и троллейбусы, не останавливаясь против зажатой между их маршрутами Бакинской улицы, где была расположена Специальная школа Военно-Воздушных Сил, сбрасывали у неё со своих подножек в утренние будни десанты одетых в авиационную форму курсантов.
 Несколько ступенек главного входа спецшколы гостеприимно приглашали учащихся внутрь через вестибюль, в котором был установлен настоящий, подаренный авиационным заводом истребитель И-16, и в зачехлённом состоянии круглосуточно охранялось условно-боевое знамя военизированного заведения.

 Утреннего времени до начала занятий, как правило, у нас (а мы рассказываем о себе самих) было в обрез, однако, большинство курсантов, минуя главный вход, устремлялось в здание учебного корпуса кружным путём через ворота, ведущие в школьный двор. Здесь, в подворотне ещё до того, как попасть на глаза строгим воспитателям, подростки, отложив полевые сумки с учебниками, выполняли со своими форменными брюками некую непонятную для непосвящённых глаз процедуру.
 
 Дело было в том, что казённые брюки навыпуск по стандарту, установленному для военных спецшкол, предусматривали экономный узкий покрой штанин, совершенно не совместимый с нашим собственным представлением о военной моде и шике. Мы считали, что если уж носить военные брюки навыпуск, то они по примеру бойцов морской пехоты должны быть, по крайней мере, скроены клёшем.

 Моряки были нашими кумирами и восхищали не только покроем брюк. Для нас в этом возрасте достаточно было один раз увидеть в кинохронике, как они перед рукопашной атакой наводят ужас на противника, отбрасывая стальные защитные каски и заменяя их бескозырками.
Надо сказать, что совершенно противоположную реакцию вызывал покрой брюк у молодёжи гражданской, которая наоборот предпочитала «широким штанинам» Маяковского узкие Пушкинские «дудочки».

 Это не мешало воспитателям и то, и другое одинаково расценивать как идеологически антиобщественный вызов несознательной части молодых людей государственному официозу. Но, если непослушание в гражданских заведениях приводило к длительной конфронтации в отношениях с комсомольским комитетом, то курсанты спецшколы, связанные воинской дисциплиной, проявляя военную смекалку, умудрялись удовлетворять свои амбиции, не сорясь по таким пустякам со своим начальством.

 Казённые штанины будущие лётчики с внутренней стороны от колена к низу вспарывали и в разрыв вшивали (по возможности схожий по цвету и фактуре) матерчатый клин, превращавший зауженные казённые брючки в шикарные морские клёши.
До того, как переступить порог школы и показаться на глаза отцам-командирам, в школьной подворотне вшитые клинья складывали внутрь брючин и закалывали портняжными булавочками. Нехитрая процедура превращала клёши в дудочки и не вызывала нареканий со стороны придирчивых воспитателей.

 Перед тем, как отправиться домой, в той же подворотне выполнялась обратная процедура. Портняжные булавочки из штанин выдёргивались, и высвобожденными клёшами при ходьбе можно было вновь с неповторимым шиком мести тротуары.
На размер клёша существовал свой неписанный школьный стандарт. При стойке «смирно» чуть поддавшегося вперёд курсанта его брюки должны были полностью накрывать туфли. В этом шик и заключался.

 Домой после занятий мы возвращались, не торопясь, пешком, дефилируя по Плехановскому проспекту группами по 3-4 человека, лихо козыряя встречным офицерам и косясь на девчонок, засматривающихся на нашу выправку, и, конечно, как нам казалось, на наши лихо развеваемые штаны.
Предстоящий вдоль всего Плехановского проспекта путь до дома был не близок и позволял растягивать время его неторопливого преодоления в ежедневное удовольствие. Однако в тот день, о котором идёт речь, случилось так, что всего лишь в квартале от школы наше внимание приковала витрина кинотеатра «Октябрь».

 Увеличенные цветные кадры зарубежной комедии за её стеклом, лишённые признаков уже порядком поднадоевшей военной тематики, демонстрировали стройную красивую танцовщицу, лихо отплясывающую в развевающихся полупрозрачных газовых одеждах зажигательный степ и флиртующую между танцами с молодым, спортивного вида инженером на строящейся им альпийской вилле.

 Завлекательный кинофильм был произведён незадолго до конца войны (1944) в побеждённой Германии. Имя очаровательной красавицы, как явствовало из афиши, было Марика Рёкк.
Мы тут же наскребли денег на удешевлённый дневной сеанс, чтобы разглядеть немецкую диву подробнее и, проникнув в кинозал, были вознаграждены за свой интерес к ней с избытком.
 
 Эффектная Марика Рёкк по ходу фильма не только появлялась в ещё более откровенных платьях и позах, но в одном эпизоде без всякого смущения обнажилась перед нами полностью, чтобы неторопливо погрузиться в бочку с водой, а потом, приняв в ней ванну, также не торопясь, оттуда вылезти, и, не обращая внимания на камеру, не спеша, прикрыться одёжей.
 
Фривольный сюжет совершенно необычного для военного времени фильма вверг нас в состояние крайнего возбуждения. Пока мы, кинувшись по домам, добывали себе денег на повторный просмотр, о необычайной киноленте узнал уже весь город. Все кинотеатры по Плехановскому проспекту, используя по очереди одну и ту же копию фильма, объявили о круглосуточных, со сдвигом в 15 минут сеансах его проката. Билетные кассы за короткое время обросли толпами людей, и мы попали ещё раз в кинозал только на ночной показ и то далеко не сразу.

 Каково же было наше возмущение, когда при повторном просмотре мы не обнаружили на экране сцену с купанием в бочке, кадры которой были к этому времени уже изъяты.
Нет, сама бочка и сидящая в ней красавица были оставлены, но былых подробностей её раздевания перед погружением в бочку и одевания после купания на экране уже не было. Пошли, было, слухи, что это дело рук запоздавшей цензуры. Но, как оказалось, причина купюр была чисто коммерческой, поскольку плохие фотокопии пикантных эпизодов уже на следующий день появились в продаже из-под полы на чёрном рынке.
 
 К этому времени в народе стали поговаривать о том, что мировая кинозвезда Марика Рёкк бывшая любовница то ли Геббельса, то ли самого Гитлера, то ли их обоих разом.
Мы долго не хотели мириться с тем, что возможность ещё раз полюбоваться наготой возлюбленной руководителей Третьего Рейха утрачена нами навсегда и продолжали ходить и ходить на повторные сеансы, меняя кинотеатры в тщетной надежде, что в какой-нибудь случайной кинокопии волнующие кадры окажутся нетронутыми. (Я слышал историю о том, что какой-то мальчишка вот так, без конца, ходил на фильм «Чапаев», не желая мириться с его гибелью и не оставляя надежду, что в какой-нибудь из просмотров тот всё-таки выплывет).

 Счастливчики вроде нас, которые умудрились попасть на первые ещё не усечённые сеансы картины, собирали в билетных очередях около себя людей и охотно, с подробностями, рассказывали о волнующих, но, увы, урезанных кадрах.

 Надо сказать, что помимо широко пропагандируемого советского аскетизма, поражала исключительная по тем временам щепетильность властей в отношении авторских прав на вывезенные из побеждённой Германии кинопроизведения. Вначале каждого сеанса, увеличенные на весь экран титры сообщали зрителям о том, что фильм является военным трофеем и по этой причине демонстрируется, не будучи лицензированным.

 Страна-победитель, которую, казалось, никто в мире не посмел бы одёрнуть, смиренно оправдывалась перед разграбившей её повергнутой страной-автором, не подозревая, что полвека спустя окажется бессильной у себя в отечестве перед пиратским беспределом производства палённой кинопродукции.

 Кроме трофейных художественных фильмов, что были нам в диковинку, в Доме культуры МВД по воскресеньям проходили закрытые (по пропускам для работников министерства и членов их семей) просветительские документальные киноутренники. Приблизительно то, что потом на Центральном Телевидение стали называть Клубом Кинопутешествий.
За 10 копеек можно было прослушать непродолжительную лекцию о какой-нибудь экзотической стране или племенах в сопровождении зарубежного научно-популярного фильма. Здесь для того, чтобы не нарушать авторских прав, из него изымалась небольшая малозначимая часть, и тогда всё остальное рассматривалось не как прокат, а всего лишь как пространная киноцитата, иллюстрирующая прочитанную лекцию.

 Познавательная ценность недоступной ранее зарубежной информации за короткий срок стала столь популярной, что потеснила в народе ажиотаж эротического любопытства, и интерес к девушке своей мечты в образе Марики Рёкк стал постепенно сходить на нет.
В скором времени распространение фотокопий кадров с её погружением в бочку, так взволновавших поначалу аскетическую советскую публику, перешло в руки Общества глухонемых, которое и раньше традиционно занималось беспошлинным производством «клубнички». Его распространители, рыскавшие, как правило, по пригородным поездам с всё с меньшим успехом пытались, мыча и жестикулируя навязывать свою порнопродукцию пассажирам.

 Чего было удивляться преходящей славе киноартистов, если с окончанием войны стали в наших глазах блекнуть, еще недавно незыблемые, собственные восторги образами легендарной морской пехоты.

 Романтическое восприятие кровопролития минувшей бойни с её окончанием стало размываться, и, взрослея, мы стали сознавать, что манера заменять перед атакой защитные стальные каски на матерчатые бескозырки отдаёт дешёвым гусарством «русской рулетки», а чрезмерно расклёшенные брюки крайне не практичны ни в быту, ни в бою.
       
 Выражение «девушка моей мечты» в народе прижилось, но со временем уже мало кто связывал его с конкретным образом немецкой примадонны. Самой звезде, которая после войны, выбирая для себя место жительства, предпочла победившим союзникам нейтральную Австрию, пришлось пережить немало горьких дней, объясняясь с властями по поводу слухов о якобы своей былой связи не только с Геббельсом, но и чуть ли не с нацистской разведкой.
 
 В этой ситуации замечательную позицию заняли советские маршалы, Не обращая внимания на досужих юристов, перебиравших грязное бельё примы, они увидели в Марике Рекк, прежде всего образ очаровательной женщины, по которому истосковались измотанные недавними боями войска. Опальная звезда в самый трудный период своей жизни была приглашена ими на концертный тур по воинским частям Советской Армии, за который её щедро вознаградили не только деньгами, но и бесценными в то время продуктами питания.

 Фильм, который какое-то время показывали советской публике в качестве военного трофея, вскоре из нашего проката был окончательно изъят.

       Сама «девушка мечты» Марика Рёкк, в конце концов, осталась на свободе и ещё много лет продолжала жить в Австрии, выступая там в местной оперетте и изредка снимаясь в кино.

 Умерла она совсем недавно в 2004 году на десятом десятке лет своей жизни.


Москва, 2008











































































       

       


       

       
       
.