Как выучить английский

КАК ВЫУЧИТЬ АНГЛИЙСКИЙ

Если не знаешь английского, французу быть женатому на англичанке очень непросто. Речь идёт о языке не только как о средстве общения, скорее тут дело в национальном менталитете. Но пока не об этом речь. Как наверно у большинства, у нас с моей ненаглядной Джонси не возникало никаких про-блем. Сложности, которые я имел в виду, начали возникать по мере того, как обычное женское властолюбие начало брать верх над необычностью новых взаимоотношений, называемых супружеством. Первое категорическое требо-вание возникло через месяц после нашего бракосочетания, и было озвучено её двоюродной тётей Сью, которая сопровождала нас в свадебном путешествии. Месяц мы провели на большом туристском судне и возвращались домой поез-дом. Ослепительно сияло солнце и казалось, что даже каменистый берег свер-кает всеми цветами радуги, не говоря уже о пенистых зелёных волнах и про-зрачной лазури небосклона. Мы сидели у окна напротив друг друга и от моих взглядов у Джонси розовели щёки.
- Тебе нужно выучить английский язык, Джёёдж. – Сказала тётя по-французски, на английский манер, произнеся моё имя. Она выразила словами то, что с течением времени постепенно проявлялось на лице Джонси всё силь-нее, когда нам приходилось объясняться при помощи слов.
- Конечно, тётя Сью – пробормотал я – Это необходимо… и в ближайшее время…
- Нет, нет – Лицо тёти сморщилось также как тогда, когда я произносил одно из нескольких английских слов, которые выучил за этот месяц.
- Нет, нет – Сказала Джонси, это нужно сделать не когда-нибудь, а не-медленно.
Я понял, что моё беспечное существование, моя безоблачная семейная жизнь, закончилась. В те далёкие дни я не имел никакого жизненного опыта и не мог правильно оценить развития наших взаимоотношений и роль тёти в этом процессе. Она же стараясь заполнить свою душевную пустоту заботами о племяннице, лезла во все наши дела, корректировала каждое наше желание. Особенно, с необыкновенным упорством, она искала всё новые пути и спосо-бы моего обучения английскому, не смущаясь моей полной неспособностью к языкам. Поэтому, вскоре, мы все трое оказались в небольшом селении среди озёр на севере Англии, в студии молчаливого, бородатого скандинава по фа-милии Стивенсон.
Фред, как предложил себя называть, проявлял скорее признаки медицин-ской профессии, нежели лингвиста. Я не удивился бы, например, встретив его в белом халате, в кабинете психиатра, но здесь в деревне, в лохматом свитере, он более представлялся мне аферистом. Привезла нас сюда тётя и, поэтому путь обратно был отрезан, тем более что Фред обещал ей, что за пятнадцать минут благотворного сна я выучу английский так, что буду знать его не хуже родного французского. Час, пока он в соседней комнате готовил мне снотвор-ное, мы сидели у камина на деревянной скамье.
- Не волнуйся дорогой, мы будем рядом с тобой всё это время, положись на тётю. – Говорила Джонси, поглаживая меня по щеке подушечками пальчи-ков. Тогда это меня ещё не сильно злило. Пожалуй, она волновалась больше чем я. Невозмутимой оставалась лишь тётя. Её костлявая фигура неподвиж-ным силуэтом застыла в глубине комнаты и периодически излучала поощри-тельные взгляды в мою сторону. Наконец настал момент, когда я принял из рук Фреда фужер, наполненный прозрачной жидкостью. Я посмотрел через сосуд на побледневшую Джонси, как смотрят на свет через рюмку с коньяком, и выпил не останавливаясь. Фред принял у меня из рук бокал и помог улечься на топчан. Я тотчас провалился в небытие.
Я медленно падал в глубокий колодец и, ощутив, наконец, себя на его дне, услышал по-английски: - Ещё один. – Затем я окончательно отключился. Оч-нувшись, я попытался подняться, но оказался связанным по рукам и ногам. Рядом стоял человек с бичом в руках. На нём была странная одежда из мате-риала похожего на мешковину. Он что-то спросил меня на английском, повто-рил вопрос и, вдруг ударил меня своим кнутом. По телу огнём полыхнула боль. Он снова спросил и снова ударил. Я что-то кричал ему, требуя объясне-ния, обещая отомстить, а он спрашивал и хлестал бичом. Мы не понимали друг друга. Мы говорили на разных языках. Я и сейчас могу доподлинно по-вторить все те слова, которые он говорил, не ошибившись даже в интонациях, но тогда не понимал ни слова. Я потерял сознание на какое-то время и ощутил вдруг, что в лицо мне ударила струя воды. Я отвернулся от неё и открыл глаза. Того типа рядом не было. Какие-то люди разрезали мне верёвки на ногах, и повели, награждая зуботычинами и пинками. Они говорили между собой по-английски, и я не мог понять ни слова. Полученный за мою жизнь словарный запас не позволял даже уловить смысл их разговора. Мне продели под связан-ные руки верёвку и, удерживая с двух сторон, вели сначала по болоту через кусты, а потом через лес. Все были на конях, один я шёл пешком. К вечеру мы пришли в селение. Меня остановили на площади, где вскоре собрались, навер-ное, все жители. Люди рассматривали меня, брезгливо дотрагивались до моей одежды и говорили, видимо обсуждая мою участь. Все были одеты в простые полотняные одежды. Длинные, жидкие волосы почти у всех были русые. Губы у меня были распухшими от ударов, во рту пересохло и, когда я попытался что-то сказать, то только глухо замычал, что привело мальчишек в восторг. Некоторые из них стали дразнить меня хворостиной, как дикого зверя. От от-чаяния у меня вновь помутилось в голове, и я повалился на землю. Двое отво-локли меня в сарай, не дав ни воды, ни пищи.
Наступила ночь. По грязному полу, на котором я лежал, бегали крысы. Зрение моё адаптировалось в темноте, а через щели внутрь проник свет луны. На полу я различил лежащий на боку сосуд, возле которого толпились эти длиннохвостые твари. Кое-как подобравшись к нему, я почувствовал из его узкого горлышка запах растительного масла. Я очень хотел пить и в первый момент ощутил только сильное разочарование, но вскоре понял, что тут есть шанс. С большим трудом приблизился и, изловчившись, я облил верёвку, свя-зывающую мои руки маслом и замер на полу. Крысы, немедленно клюнув на приманку, принялись грызть верёвку. Они разбегались, когда какая-нибудь из них кусала мою руку, и я инстинктивно вздрагивал. Однако вскоре я был сво-боден от пут и встал, разминая затёкшие руки. Запястья горели, повреждённые плечи ныли тупой болью, но двигаться я мог. Понемногу исследовав сарай, я нашёл выход – маленькое окно, в которое едва проходила голова, и, с большим трудом, ободрав бока, пролез через него наружу и упал на каменистый грунт. Пройдя несколько шагов, за углом я наткнулся на дозорного. В лунную ночь под её бледным сиянием, всё кажется нереальным. Я расставил широко руки и, гортанно взвыв, медленно двинулся на своего охранника. Он повалился на землю и закрыл голову руками. Я отнял у него лук и стрелы, поднял за ворот-ник и встряхнул. Страж открыл глаза и что-то зашептал. Это был паренёк лет шестнадцати. Увидев, что его заклинания не действуют он сник, покорно ожи-дая своей участи. Отведя его в сторонку в кусты, я попытался втолковать ему что мне нужно напиться воды и уехать, чтобы, по возможности поскорее, по-кинуть этот негостеприимный край. Мы поняли друг друга и, через несколько минут я сидел верхом на кобыле, пригнувшись к её влажной, шее и держась за неё обеими руками чтобы не свалиться. Лошадь брела по лесной тропе и ветки царапали мне лицо, но всё ликовало во мне от сладости первой победы.
Рассвело, когда я услышал за собой погоню. Лошадь моя уже шла рысью и, я боялся её пришпорить, чтобы не упасть. Выехав из леса, я оглянулся. Всадники приближались и уже подняли луки и стрелы, когда я с разгона вле-тел в озеро. Лошадь остановилась, и я свалился в ледяную воду. Плавал я хо-рошо и поплыл от берега. Люди спешились и стояли на берегу возбуждённо переговариваясь. Я плыл, а возле меня то и дело в водную гладь втыкались стрелы, оставляя пенистый след и придавая мне силы. Через полчаса я, чуть живой, выбрался на противоположный берег и долго лежал на берегу, дрожа и постепенно приходя в себя. Всадников не было видно. Солнце поднялось над лесом, но холодно было ужасно. Над водной гладью струился туман, а высо-кие, суровые деревья неподвижно застыли, глядя в белёсую высь.
Немного подсохнув, я побрёл, куда глаза глядят. Днём шёл, а ночью заби-рался на деревья. Через несколько дней, обессиленный, я вышел к берегу моря. В заливе, недалеко от берега, стояло парусное судно. Две шлюпки качались на волнах у берега, значит, люди были на берегу. Я притаился за камнем. Через какое-то время появились шестеро в матросской робе. Они несли деревянные бочонки с водой. Когда они садились в шлюпки, я встал из-за камня и оклик-нул их. Увидев меня, двое, ещё остававшиеся на берегу, вынули ножи. Я не понимал их вопросов и стоял не шевелясь. Поняв, что я не опасен, они погру-зились в свои посудины, намереваясь отплыть, оставив меня здесь. Просьбы о помощи, прозвучавшие по-французски, повисли в воздухе. Меня не понимали. Тогда я упал на колени прямо в воду и взмолился, как только мог. Один из матросов спросил меня: - Френч? – он равнодушно смотрел на меня, ожидая ответа.
- Да, да! Француз! Помогите мне! Хелп ми! – напрягся я и извлёк из памяти эти английские слова. Они видимо растрогали моряков. Мне позволили за-браться в шлюпку и, вскоре я предстал перед синеглазым капитаном парусни-ка. Он был молод, форма ловко сидела на нём и, видимо была недавно сшита, но как-то отдавала стариной. Всё было как-то нереально, что-то насторажива-ло, что-то было не так. Впрочем, мне было не до размышлений в те минуты.
Мне дали старую матросскую робу, напоили чаем и позволили лечь в кубрике. Когда я проснулся, была ночь, судно качалось на волнах. Я долго ле-жал не вставая, а когда встал и вышел на палубу, небо уже серело рассветом. Не сделав по палубе и двух шагов, я получил неожиданную затрещину. Под-нимаясь, я разглядел в темноте матроса, изготовившегося для повторного уда-ра. Выразив возмущение, будучи непонятым, я топтался в нерешительности, стараясь отступить на безопасное расстояние. Матрос спросил меня о чём-то несколько раз и снова стал угрожающе надвигаться. Я изо всех сил пытался с ним объясниться и выразить свою лояльность, но потерпел фиаско и ретиро-вался в кубрик.
Когда рассвело, я понял, что мы в открытом море. Спросить ничего я не мог. Никто меня не понимал. Меня накормили на камбузе рыбой и боцман по-казал мне, где я буду жить, куда мне ходить нельзя, что я должен делать. Так началась моя удивительная жизнь на этом странном корабле. Это была очень странная посудина. Почти всё здесь было сделано из дерева. Металлических частей было очень мало и то только медные. Пластиков не было совсем. Даже гребень у моего соседа по кубрику был костяной. Однако вскоре я понял всё: откуда в Англии полудикие люди, почему они так одеты, почему нет огне-стрельного оружия. Я убирал в каюте капитана и увидел дату в бортовом жур-нале. Шёл тысяча семьсот пятый год. Яд, который я принял из рук белобрысо-го Фреда, забросил меня во времена дремучего средневековья, и даже ворон не доживёт до дня моего обручения с Джонси. В горячке я попал в лазарет и ко-рабельный фельдшер, шепча что-то, растирал мне спину и грудь пахучей ма-зью и ставил пиявки. Часто заходил туда корабельный юнга. Он был говорлив и, вскоре я начал понимать его, а спустя месяц кое-как говорил сам.
Выздоровев, я решил, что останусь на судне до конца дней. Душевное состояние моё было угнетённое, жизнью я не дорожил и, поэтому заслужил репутацию смелого, безрассудного матроса. Мы плавали год, бывали в разных портах. За это время я не только хорошо узнал Англию и английский язык, но и говорил неплохо на испанском. Но главное было в другом. Теперь, потёртый и помятый судьбой я смотрел на мир другими глазами. Я научился смотреть на всё как-бы со стороны. Глядя с презрением на иных молодых людей, в их хи-лых фигурах и надменных физиономиях я узнавал себя в прошлом, если мож-но так назвать время, отдалённое от момента настоящего на три века в буду-щее. Но со временем я научился быть снисходительным и к людским слабо-стям.
На исходе года плавания мы вернулись к северному берегу Англии. Я рассорился с хозяином и меня прогнали с судна. Когда корабль исчез за гори-зонтом, я двинулся наугад в поисках селения. В деревне, где я устроился, мне пришлось жить у старой женщины. Она занималась кулинарией, и я отрабаты-вал приют, замешивая тесто и взбивая кремы. В свободное время я бродил по окрестному лесу и часто бывал у пивовара, где собирались местные и при-шлые, как я бездельники и поклонники дурманящего напитка. Там от одного бродяги я услышал историю о странной хижине, где время от времени появ-ляются странные люди, говорящие непонятно и одетые постыдно. Он расска-зал, что это посланцы дьявола и что они несут беду всем их видевших, напри-мер года полтора назад там нашли одного, обошлись с ним грубо, а он сбежал и отомстил потом селению, на которое напустил мор и всех погубил, кто его видел.
Я не нашёл желающих туда ехать и отправился один. Через несколько дней мне довелось побывать в заброшенном селении, даже посетить обветша-лый сарай – место моего заточения. Недалеко от деревни стояли несколько до-мов, где жили две старухи и молодая женщина, которая мне понравилась, и я решил поселиться здесь. Вдова, муж которой умер во время последней эпиде-мии, приняла меня и мы жили спокойно и весело. Наверно я забыл, что я француз, мне казалось, что я здесь жил всегда, а то, другое когда-то видел во сне. Теперь же я, не жалея ни о чём, упивался простой и откровенной жизнью в девственном лесу древней Англии.
Но вот однажды навстречу мне, на крыльцо моей хижины поднялся бо-родатый, усталый человек. Глаза его радостно блеснули из- под короткополой шляпы. Всё в нём было обычным: причёска одежда, обувь. Полотняные штаны были сильно потрёпаны, на грубом, кожаном ремне болтался тесак в само-дельных, деревянных ножнах, а за плечами укреплены лук и стрелы. Моё сердце застучало, руки задрожали. Я его узнал, это был Фред. Я не мог произ-нести ни слова и стоял, прислонившись к стене не двигаясь. Мне что-то гово-рили подошедшие женщины, что-то говорил Фред. Этот момент я вспоминаю как бессмысленное, немое кино. Вечером Фред рассказывал, как он полтора года искал меня по всему свету, что пережил за это время. Он сказал, что на-меревался проверить ещё раз здешние места и прекратить поиски. Это заста-вило меня задуматься о возможных для меня последствиях и, вдруг неожи-данно я понял, что не хочу возвращаться в своё время. Когда это мне казалось невозможным, заставляло грустить, но сейчас, когда возврат стал необходимой реальностью, я ощутил сильное желание остаться. Этими мыслями я поделил-ся с Фредом, неожиданно для себя облачив их в решение не возвращаться. Всю ночь он страстно уговаривал меня, а сам одновременно готовил для меня напи-ток. Перед рассветом почти насильно он вложил мне в руку деревянный сосуд со снадобьем, заставил выпить и уложил на лавку. Почувствовав, что провали-ваюсь в колодец, я прошептал Фреду: - Твой напиток сбивает с ног не хуже чем здешний грог, правда, если выпить его с ведро...
Когда я смог открыть глаза, то увидел, что нахожусь в комнате с ками-ном и лежу на жёстком топчане. Почти незнакомая мне уже мисис Сью Макк-нейси с присущим ей отвратительным сарказмом произнесла вполголоса:
 - Поистине, в каждом мужлане дремлет алкоголик.
       Я поднялся и позвал Фреда, но его не было в комнате. Джонси пред-ложила ехать за ним вдогонку на автомобиле:
- Не мог же он за пятнадцать минут далеко уйти.
- А что он всё время был здесь?
- Нет, он подал тебе фужер и сразу вышел. Прошло ровно пятнадцать минут.