Роман Генри и Люцифер... Часть 1

Генрих Голштейн

Роман
“Генри и Люцифер, или Девять граммов души”.
Часть 1.

Ссылка на произведение: http://www.proza.ru/2006/10/18-22

Оглавление:

Пролог. 3
Часть 1 “Генри и Люцифер”. 3
Глава 1 “Кораблекрушение”. 3
Глава 2 “Встреча с Дьяволом”. 12
Глава 3 “Собор Парижской Богоматери”. 23
Глава 4 “Бал призраков в Шенонсо”. 37
Часть 2 “Последнее испытание”. 64
Глава 1 “Летний дождь”. 64
Глава 2 “Осенний листопад”. 71
Глава 3 “Весенняя капель”. 84
Глава 4 “Золотая лихорадка”. 99
Глава 5 “Флорентийская мозаика”. 144
Глава 6 “Салон Эммы”. 171
Глава 7 “Перейти рубикон”. 206
Глава 8 “Дьявол возвращается”. 282
Глава 9 “Вместе навсегда”. 313
Эпилог. 331

Пролог.

*****
В шестнадцать лет за все дерись,
Ведь в вихрях дерзкого сознания
Дороги жизни ведут ввысь,
В просторы мироздания!

Убойся серой жизнью жить
И тратить дни напрасно.
Спеши гореть, спеши любить
В миг юности прекрасной!

На склоне лет поторопись
Себе сбить гроб ольховый.
Из горьких трав, ушедших ввысь,
Соткать узор венковый.

Слезою щедрой окропить
Случайность сострадания.
Спеши простить, спеши забыть
Жестокость мироздания.
*****

Смеркалось. На небе ярким пламенем загорался закат. В своей квартире в центре большого города умирал старик. Рядом с ним в позе скорбящей мадонны сидела его жена и гладила едва подрагивающую руку старика. В его голове то ли во сне, то ли в бреду калейдоскопом проносилась вся его жизнь. Видения то появлялись одно за другим, то исчезали вновь в полыхающей кровавыми красками бездне заката…


Часть 1 “Генри и Люцифер”.
Глава 1 “Кораблекрушение”.

Английский флот и фаворит королевы пират Дрейк уже разбили “Великую армаду”. Моря и океаны стали свободны для британских колониальных товаров и для путешественников под английским флагом – искателей приключений и лучшей доли за “семью морями”. То в одних, то в других частях света над старыми и вновь открытыми землями и над бесчисленными островами поднимались флаги британской короны. Зажигалась заря новой великой империи, которой в обозримом будущем будет принадлежать третья часть территории земли и четверть ее населения. Это было славное время для честолюбивых и романтичных английских юношей: и для выходцев из английской знати, и для простых предприимчивых подданных Ее Величества. С туманного острова в старой Европе они устремились по всему миру в погоне за своей мечтой!

Из порта Плимут готовился к отплытию корабль “Аструм”, что значит по-латыни “звезда”. При его названии руководствовались древним латинским изречением “Per aspera ad astra”, что значит: “Через тернии к звездам”. Наниматель корабля с командой сэр Генри принадлежал к осколкам древнего рода, чудом уцелевшего в бесчисленных войнах Алой и Белой роз. Ему было двадцать пять лет. Он был джентельменом приятной наружности: высокий худощавый блондин с зелеными глазами, полными жизни, но тронутыми флегматичной поволокой консервативного воспитания. Генри ничто уже не держало в старой доброй Англии. Отец умер, мать заперлась в своем замке, а родители его возлюбленной Элизабет запрещали даже приближаться к их дому. На века род Элизабет был отравлен ядом ненависти династических войн.

Генри стоял на пристани и следил за последними приготовлениями своей команды. Он явно нервничал, теребя камзол, и чего-то ждал.
- Сэр, Генри, Вам письмо от мисс Элизабет.
К Генри бежал посыльный мальчик и размахивал письмом.
Генри отдал монетку мальчику и углубился в чтение письма:

“Дорогой, любимый Генри! Я получила твое письмо и пишу скорейший ответ. Я боюсь, что это письмо так и не дойдет до тебя, и мои пальцы дрожат. Вдруг это последняя возможность сказать, как я люблю тебя!
Ты сделал свой выбор, и тебя уже не переубедить. Кто знает, может быть, ты и прав? Возможно, по воле судьбы ты станешь королем вновь открытой земли. Но на твоем пути тебя могут подстерегать столько опасностей, что мне даже страшно себе их представить… Увижу ли я тебя еще когда-нибудь, мой дорогой Генри, смогу ли прикоснуться к твоей руке и заглянуть в любимые глаза? Это бесценный божий дар для меня – смотреть в твои зеленые глаза! Как я переживу все это, не зная, где ты и что с тобой?
Прости, прости меня за мою слабость, за мою любовь к тебе. Но здесь в Англии нашим планам не суждено сбыться. Ты прав, тебе нужно бежать! Найди этот сказочный остров посреди морей и возьми меня туда своей королевой. Пусть красные и белые розы навечно сплетутся в один венок! Не пропадай навсегда, дай весточку о себе. Храни тебя Господь!
Элизабет”.

Помимо письма в конверт была вложена засушенная белая роза, еще мокрая от слезинок Элизабет. Генри поднес розу к губам и поцеловал ее. Глубоко вздохнув, он положил конверт с розой и письмом в карман. Все было готово к отплытию. Солнечные лучи пробивались сквозь серые тучи, и необъятный мир звал покорить его!

Вдруг к Генри подошел неизвестно откуда взявшийся нищий и попытался дотронуться до него своей страшной рукой. Генри машинально, повинуясь инстинкту, отскочил от него. Перед ним стоял заживо разлагающийся старик в сером рубище со страшными язвами на лице. Он позвякивал колокольчиками и ухмылялся какой-то Дьявольской улыбкой.
- Пошел вон, урод! Гоните прокаженного! – закричали матросы с корабля.
С трудом оторвав взгляд от прокаженного, Генри молнией бросился на корабль.
- Капитан, отплываем! – скомандовал Генри.
Через несколько минут корабль отчалил.
Только когда корабль отплыл на приличное расстояние от берега, и Плимут с силуэтом прокаженного на пристани стал таять вдали, Генри успокоился и целиком сосредоточился на своих делах. Тягостное молчание его команды также улетучивалось по мере удаления от берега. Вместе с Плимутом в величественных и торжественных звуках готического органа исчезала и старая добрая Англия. Корабль держал курс в акваторию Тихого океана.

Прошло уже несколько недель. “Аструм” благополучно бороздил океанские просторы. Корабль при попутном ветре шел на всех парусах. Генри был в приподнятом настроении. Он стоял на палубе и всматривался в бесконечную морскую даль. Был замечательный солнечный день. Ветер гнал небольшие волны с пенистыми барашками. Облачка из мелких соленых брызг то окутывали Генри с головы до ног, то вновь уносились ветром.
“Как огромен этот мир! - думал Генри. - Сначала он представляется тебе таким большим в детских фантазиях, в мечтаниях юноши. Ты хочешь взглянуть на него и ощутить его масштабы, но продолжаешь жить в привычной для тебя скорлупе: родовое поместье, дом в Лондоне, учеба или служба, церковь, пара модных вечеринок за месяц – вот и вся твоя серая жизнь. Но удивительный огромный мир приключений манит и зовет тебя! И вот, наконец-то, совершеннолетие. Казалось бы, что теперь ты можешь решать за себя. Но родители и регенты продолжают принимать за тебя решения и устраивать твою жизнь “как лучше”. И лишь спустя какое-то время ты уже не находишь в себе сил потворствовать желаниям других, даже самым благим, но чужим твоему сердцу, и идешь по выбранной тобой дороге жизни только своим путем. И вот, вместо родного, но приевшегося Лондона перед тобой открываются океанские просторы, и приключения и неизведанные земли ждут встречи с тобой! Стремиться к достижению своей цели – вот кредо жизни честолюбивого английского юноши!”

- Сэр Генри, доброе утро. Как спалось? Вы сегодня проспали до обеда.
- Прекрасно, капитан! – потягиваясь и улыбаясь, ответил Генри. - Я в отличном настроении! Вчера до глубокой ночи делал записи в дневнике, вот и немного припозднился. Мы идем строго по курсу, капитан?
- Да, строго по курсу, сэр Генри. Команда тоже в хорошем расположении духа. Матросы вежливы и услужливы более, чем им полагается за жалованье.
- Отлично, капитан. Впереди нас ждут земли, еще не освоенные Ее Величеством. Думаю, что Вы вполне могли бы быть рекомендованы мной на пост генерал-губернатора части этих земель.
- Спасибо, сэр Генри, за доверие. Но я морской волк, вся моя жизнь прошла в море. Хотя пора уже задуматься о покое в какой-нибудь тихой гавани. Вы молоды, и Вам не терпится вступить в бой за место под солнцем. Мое место – капитанский мостик корабля. Но спасибо за предложение, может быть, я и соглашусь. Будет видно. На море нас подстерегает много опасностей, и лучше ничего не загадывать заранее.
- Капитан, скажите честно, а морскому волку было страшно в походах, ну хоть один раз?
- Отвечу честно, сэр Генри, было, и не один раз. Однажды сильный шторм накрыл мой корабль. Он целиком оказался во власти стихии, его бросало как щепку из стороны в сторону. И только одному Богу было угодно, чтобы корабль и команда остались жить.
- Ух, ты! Сколько острых ощущений - висеть на волосок от смерти и остаться жить!
- Уверяю Вас, сэр Генри, что это не так замечательно, как может показаться молодому человеку, который еще мало повидал на своем веку. Между острыми ощущениями и неторопливыми буднями я уже выбираю второе.
Генри не стал спорить с капитаном, но был удивлен, что морской волк совсем не жаждет приключений.

Смеркалось. Генри сидел в каюте и делал записи в дневнике:

“Сегодня был удачный денек. Корабль идет на всех парусах. Если ничего непредвиденного не произойдет, то скоро мы достигнем заветной цели. Погода сегодня просто замечательная. Прошло уже столько недель, а я никак не устану любоваться морем. Оно так красиво: и когда тихое как гладь озера, и когда бурлящее как кипяток!
Капитан сказал, что между приключениями и спокойной жизнью он выбрал бы теперь второе. Не согласен с ним. Как можно променять яркую жизнь на коротание серых будней? В чем счастье? Наверное, в том, чтобы стремиться достичь чего-то, преодолевая обстоятельства и собственную лень. А если возникнут обстоятельства непреодолимой силы? Наверное, все можно преодолеть, если целеустремлен и имеешь сильный характер. Когда я открою новые земли, то Ее Величество дарует мне королевскую грамоту на управление ими. Я создам справедливое государство в рамках империи, более справедливое, чем государственное устройство Англии. Англия уже не способна меняться, она очень стара и консервативна и загибается от пороков своих подданных. Если бы люди только могли отказаться от части своих амбиций в пользу общества, на благо других, насколько бы оно продвинулось в своем развитии! И сами бы подданные стали немного счастливее. Но это невозможно, также как смена местами дня и ночи. Найти новые земли и создать там свое королевство – вот моя мечта!
И конечно, я возьму в свое королевство Элизабет. Без нее я не смогу быть счастливым, так как люблю ее больше жизни и каждую минуту думаю о ней. Интересно, что делает она сейчас, в этот миг, и думает ли обо мне?”

Генри настолько погрузился в сладкий мир грез, что не заметил, как корабль остановился. Его мечтания прервал резкий хлопок, похожий на выстрел. Генри оставил дневник и выбежал из каюты. Перед ним предстала ужасная картина. Пока он беззаботно размышлял сам с собой, корабль был захвачен пиратами. Они были вооружены до зубов и демонстративно бряцали своими саблями и ружьями. Матросы безропотно исполняли их команды и искоса поглядывали на Генри. На палубе лежало истекающее кровью тело капитана. Очевидно, что на него и пришелся роковой выстрел, прервавший мечтания Генри. На фоне морских бандитов выделялся их предводитель. Его волевое лицо с черной, как смоль бородой, было искривлено ужасной гримасой и демонстрировало бескомпромиссность.
Генри подбежал к капитану, склонился над ним и немного приподнял его тело. В этот самый миг на руках Генри смерть и настигла капитана. Она бежала волной от ног к голове по его членам, по его крови. Последний стон с эфирным облаком души вырвался из груди капитана. В считанные секунды, показавшиеся вечностью, морской волк окаменел и затих навсегда. По щекам Генри потекли слезы.
- О-о, молодой английский лорд пожаловали, прямо из Палаты лордов к нам сюда! – на ломаном английском сострил один из разбойников.
Раздался буйный хохот из грубых, пропитанных морской солью и ромом мужских голосов.
Генри аккуратно положил голову капитана на палубу и от пронзившего его импульса гнева вскочил на ноги, и, сжав кулаки, с металлом в голосе спросил:
- Кто Вы такие и зачем убили моего капитана?
Главарь морских разбойников сделал шаг вперед и, глядя Генри прямо в глаза, с торжеством победителя в голосе ответил:
- Сэр, Ваш капитан был достойным малым. Когда мы атаковали Ваш корабль, и в мыслях не было убивать его. Но он захотел организовать сопротивление, а это никак не входило в мои планы.
- Чего Вы хотите?
- Немного. Мы долго петляли по морю в поисках торговых судов. Обычно море от них кипит, но в этот раз нам не везло. Одни военные эскадры. Кажется, что Ваша королева подавляет восстания во всех колониях одновременно. И пока мы обходили их стороной, изрядно поиздержались по запасам. Нам нужна еда и пресная вода. Малое количество золотишка нас не интересует, можете оставить его себе.
- Вы что же, заберете всю еду и всю воду?
- Да, мы заберем все. Сантиментами я не страдаю. Подотрите слезы, сэр. Это Вы, маменькины сынки, только что выпорхнули из теплого родительского гнезда, в котором Вас баловали и утопляли в роскоши, испытываете сантименты. А мы уже прошли голод, войну за чужие интересы, предательство друзей и начальства, сражения на море, не раз видели смерть, и ждать от нас милосердия бесполезно. Не дергайтесь, сэр, а правильно оценивайте обстановку. В противном случае, у акул сегодня будет отличное молодое мясо на ужин. А будете вести себя правильно, у Вас останется надежда, что Вы выживете и куда-нибудь в конце концов причалите.
- Откуда Вы?
- Из самых разных стран. Я мавританец, учившийся в Европе, есть у нас и христиане.
- Они не христиане, а бандиты с большой дороги!
- Они христиане, сэр, отчаявшиеся ждать милосердия Христа!
Стрела бессилия пронзила мозг Генри. Он стоял на палубе и видел, как пираты грузят на свой корабль бесценные запасы еды и воды, но ничего не мог поделать.
- Пожалуй, сэр, я сделаю для Вас исключение и поступлю благородно. Я оставлю Вам немного воды, чтобы смерть не настигла Вас и Вашу команду в ближайшее время. Это первый серьезный урок в Вашей жизни, и из уважения к Вашей молодости и достоинству, с которым Вы себя держите, не хочу, чтобы он стал последним. Прощайте.
- Не ожидал такого поступка от пирата. Как Вас зовут, господин предводитель пиратов?
- Мухаммед. А Вас?
- Генри. Сэр Генри. Прощайте!

Уже несколько дней благодаря пиратскому благородству “Аструм” шел без капитана и без еды. Треть команды, осознавая всю безнадежность складывающейся ситуации, ушла с пиратами. Генри взял управление кораблем и руководство командой на себя. Имея теоретические знания по мореплаванию, он вел корабль по правильному курсу, в чем был почти уверен. Генри раздал часть жалованья матросам авансом, чтобы хоть как-то морально компенсировать им лишения, на которые их обрекла судьба. С первого момента он взял контроль над остатками питьевой воды и незамеченными пиратами бочками с ромом, выделяя каждому, в том числе и себе строгую ежедневную норму. Но жажда, голод и отчаяние заступали в свои права, и их господству на корабле, казалось, уже нельзя было помешать.

Вот какие записи в дневнике сделал Генри по прошествии нескольких дней:

“Дела идут совсем скверно. Складывается впечатление, что только я и еще несколько человек выполняют свои обязанности. Дух остальных сломлен, и только под прицелом ружья они будут что-то делать. Что происходит? Сначала был легкий голод, с которым организм легко справлялся, нужно было лишь представить себе, что скоро все будет хорошо: и новые земли, и много еды, и красивые женщины, и богатство. Затем чувство голода стало усиливаться. Все мысли стали кружиться только вокруг одной еды, и только монотонная работа отвлекала от них. Но наступил и третий этап, когда стало казаться, что ситуация безнадежна, и все события ведут только к печальному концу. Люди продолжали работать, но все происходило из рук вон плохо. Хотелось кричать во все горло, рыдать от отчаяния и звать на помощь! Три этапа пройдены. Но ты наивен, Генри, ведь третьим этапом все не ограничилось. Ситуация стала окончательно выходить из-под контроля. Смотри, с каждым днем матросы становятся все мрачнее и молчаливее, их разум отступает, а в глазах занимается голодный животный блеск. Вчера я увидел матроса, который тайком ел крысу. Ему было безразлично мое присутствие и мое мнение на этот счет. От увиденного, голода и перенапряжения у меня закружилась голова. И если потребление воды мне еще удается контролировать, то ром уже льется рекой. Как трудно мне без капитана совсем одному решать все эти вопросы. И надежная команда уже вызывает опасения. Нужно немедленно что-то предпринять”.

Совсем недавно один из самых прилежных матросов на корабле, Роберт, теперь грязный и небритый, с осунувшимся от голода лицом, подошел к Генри, едва удерживаясь на ногах от пьяного угара.
- Сэр Генри, хотите рома?
- Спасибо, Роберт. Но если и я буду пить, то мы не сдвинемся с места или пойдем ко дну.
- Может быть лучше сразу ко дну, сэр Генри, чем медленная и мучительная смерть от голода? Если так пойдут дела и дальше, то народ начнет заживо есть друг друга, или прыгать за борт и сжирать акул. Вокруг нас нет никакой рыбы, зато какие сутки нас преследует целый эскорт акул. Они чуют нашу скорую погибель, сэр Генри, видимо, у надвигающейся смерти есть свой особый запах.
- Наверное, Роберт. Я тоже вижу, что предсмертная агония уже овладела душами многих, и эти души запахли тухлятиной. Нам нужно бороться за жизнь и сопротивляться до конца, Роберт, а не хлестать ром из бочки. Особенно это должно быть понятно тебе, ведь ты не из низших классов и даже учился в Лондоне, как утверждал капитан.
Заслышав полузвериные вопли матросов на палубе, разъяренный Генри зашагал к толпе. Двое матросов, обнажив свои торсы, нещадно избивали друг друга, а остальные, окружив их кольцом, орали, размахивали руками и откровенно наслаждались братоубийством.
На появление Генри никто не отреагировал. Разгоряченные дракой и алкоголем матросы скандировали: “Бей грязного Гарри! Этот засранец вылакал весь ром из бочки! Бей грязного Гарри!”
Генри скинул камзол и рубашку и полез в самую гущу событий. Пелена злости застлала его глаза. Он размахнулся и нанес по одному из дерущихся яростный и беспощадный удар. Матрос пошатнулся и упал навзничь замертво. Его взгляд был спокойным и обращенным к небу, а на лице не было печати ни боли, ни страдания, уж слишком внезапной и стремительной была его смерть. Над кораблем повисла гробовая тишина. Матросы в один миг протрезвели и стали расходиться в тягостном молчании. Один Генри стоял, не шелохнувшись, в душе у него смердила пустота. К нему подошел Роберт и отвел его в каюту.

С сумерками пришла необъяснимая тишина, как будто все замерло в ожидании каких-то зловещих событий. Патрицианская интуиция Генри, обостренная последними событиями до звериного пиратского чутья, предчувствовала надвигающуюся беду.
“Скоро грянет буря, и начнется шторм. Это будет великая буря, и одному Богу известно, чем все это закончится!” – подумал Генри.
Он проверил наличие письма и розы в своем камзоле и окликнул Роберта. Роберт появился через минуту, протрезвевший и побритый.
- Скажи, Роберт, что ты делаешь на корабле?
- Я здесь, как и Вы, сэр Генри, ищу приключений на свою задницу. Но в отличие от Вас я не вынашиваю честолюбивых планов. Я бежал из Англии от тоски и вот ищу смысл жизни.
- А разве смысл жизни так спрятан, что его нужно искать?
- Для кого-то он очевиден, а кому-то его нужно искать. Я потерялся, и теперь не знаю, чего хочу, зачем живу? Плыву себе по течению, а под парусами плыть гораздо интереснее.
- Ты откуда?
- Из Бирмингема, из семьи врача. Учился в Лондоне медицине, но выбор моей профессии отцом всегда угнетал меня. Я мечтал стать актером лондонского театра. Но слово “актер” было под запретом в нашей семье. Хуже, наверное, были только слова “убийца” и “проститутка”. И в один прекрасный день я бросил заниматься медициной и поступил в театр. Отец тотчас же прекратил финансирование. На скромное жалованье я не мог снимать апартаменты и поселился прямо в театре, представляешь, спал там же, пересмотрел из-за кулис все спектакли, многие роли знал наизусть. И все-таки я стал настоящим актером! Затем случайно влюбился и также случайно женился на германской баронессе. Она тайно в черной вуали приходила на мои спектакли и слыла моей поклонницей. Потом без всякого успеха сражался с ее родственниками, много путешествовал по континенту. Но совместить театр и баронессу мне не удалось. И я остался и без того, и без другого.
- А как стал моряком?
- Очень просто. В один прекрасный день в поисках смысла жизни я нанялся к Вашему капитану.
- Я заметил, Роберт, что на матроса ты не похож. Ты постоянно играл роль матроса, хотел казаться грубее.
- Вот видите, значит, я все-таки плохой актер, и судьба распорядилась правильно, что забросила меня на Ваш корабль. Особенно трудно было разыгрывать из себя матроса в работе, когда ничего не знаешь и не умеешь делать.
- А может быть, просто капитан обратил на тебя внимание, и я слишком пристально стал следить за тобой. Ведь никто больше не раскусил тебя!
- Не совсем так. Некоторые просто приняли меня за новичка. Но я чувствовал какую-то настороженность и отчужденность с их стороны. Словно их “шестое чувство” подсказывало: “Он не моряк”.
- Конечно, если в первый же день на их глазах ты расстелил салфетку, положил на нее свой завтрак и начал есть как маркиз. Они просто онемели, глядя на тебя.
Генри и Роберт от души посмеялись над досадной забывчивостью “аристократа-моряка”.
- А твоя баронесса что же, бросила тебя?
- Конечно, и так с ее стороны уже был сделан один сумасшедший поступок – она вышла замуж за актера. Сначала восстала ее семья. Но у родителей, желающих счастья своему любимому чаду, нет шансов на успех. За победой по изгнанию неугодного жениха следует неминуемое поражение от несчастья любимой дочери. А вот высший свет начал рвать ее нервы жестоко и беспощадно. Мы оба были на пределе, начали скандалить и оскорблять друг друга. В конце концов ее воля была сломлена, и мы расстались. Я не осуждаю ее.
- А моя Элизабет осталась в Лондоне. И хотя мои родители не менее знатны и богаты, чем ее, но наши предки с еще давних пор не могли найти общего языка. А мы любим друг друга, и не было у нас никогда никаких скандалов.
- Да знаю я, знаю Вашу историю. Мне, кажется, что Вы с Элизабет просто не успели пожить вместе. Ищите быстрее незанятые острова в океане и приглашайте свою королеву. И тогда весь океан с дикарями будет сотрясаться от Вашего темперамента!
- Может быть, может быть. Ты знаешь, все, что произошло в последнее время, очень сильно повлияло на меня: пираты, смерть капитана, убийство матроса. Ведь я убил его в приступе ярости, почти ни за что! Так не карают за нарушение дисциплины. Как будто Дьявол попутал меня. Я казался себе уже взрослым и довольно зрелым. Но стольких вещей я не понимал на самом деле. Впервые я познал голод, увидел смерть, в моих руках несколько мгновений трепетала душа, навсегда покидающая тело капитана…
Роберт подошел к Генри и, чтобы хоть как-то морально поддержать его, положил ему руку на плечо.
- Я изменился всего за несколько дней. Я понял, что реальность может не совпадать с нашими представлениями о ней и может быть куда суровее… Спасибо, Роберт, что поговорил со мной.
- Ничего, ничего, Генри, дружище. Зато на корабле стало больше дисциплины, правда, и ненависти стало тоже больше.
- Хотелось бы побыстрее увидеть землю. Только земля спасет нас. Знаешь, Роберт, кажется, мне, что надвигается буря. Вот уже и ветер начал рвать на части паруса.
- Мне тоже кажется, что приближается что-то непоправимое. Ну что же, Генри, выпьем рома, если будем живы?
- Так уж и быть, Роберт, дружище. Выпьем целую бочку рома до самого дна, если будем живы!

Буря набирала силу с каждой минутой. Волны с остервенением голодных хищников стали атаковать корабль, бросая его как щепку из стороны в сторону. Потоки воды обрушились на палубу, разлетаясь миллионами брызг. Генри стоял рядом с моряком, ведущим корабль, у штурвала и мысленно молился Богу. Вдруг на фоне черного неба в вихре брызг и вспышках ярких молний он увидел лицо прокаженного. Прокаженный ухмыльнулся, а затем разразился Дьявольским хохотом. В тот же миг корабль был раздавлен волнами. Он затрещал, заскулил как раненый зверь, и его разорвало на тысячи кусков. Дождь лил плотной стеной, ветер свистел в ушах, а волны уносили обломки корабля и последние крики умирающих моряков…

Глава 2 “Встреча с Дьяволом”.

Генри приходил в себя. Он лежал на белом теплом песке в позе распятого Иисуса. Успокоившееся море нежно полизывало ступни его ног. Он открыл глаза, и солнце блеском огромного бриллианта ослепило его. Генри привстал на локтях и осмотрелся вокруг. Перед ним простиралось бесконечное изумрудно-синее море, которое растворялось в голубизне еще более бесконечного неба. Казалось, что весь воздух пронизан тончайшими нитями солнца, а озорные солнечные зайчики скользят по воде и подмигивают ему. Вокруг Генри был ровный песчаный пляж с удивительно белым песком, а за пляжем наслаждался лучами еще нежаркого дополуденного солнца пальмовый лес.
“Но где я? На острове? Где мой корабль? Он погиб в буре? Неужели из людей больше никто не уцелел? Бедный Роберт!” – после минутного любования природой рой разных мыслей закружился в голове Генри. Он вскочил и зашел по колено в воду. Вода была прозрачной, и было видно, как ускользали две большие рыбы, а косяки маленьких рыбок продолжали виться у его ног.
“Может быть кого-нибудь из команды жестокая стихия пощадила и тоже выбросила на берег?” – подумал Генри и зашагал по побережью. Он далеко прошелся и в одну, и в другую сторону, но природа оказалась немилосердной. Солнце припекало, и Генри, угнетаемый жаждой и одиночеством, углубился в пальмовый лес.
“Неужели здесь никого больше нет, хоть какого-нибудь одного единственного живого существа? А может быть, этот остров необитаем?”

Перед глазами Генри предстал почти сказочный, доселе невиданный мир: неизвестные деревья разной высоты с листьями и плодами самых удивительных форм, лианы, оплетающие стволы и свисающие гирляндами с нижних веток деревьев, хаотично разбросанные островки мелких кустарников, яркие цветы, прекрасные и необычные для европейцев. И над всем этим бушующем океаном растительности возвышались огромные колоссы с раскидистыми кронами и переплетенными корнями. Генри вдруг подумалось, что он попал в Изумрудное царство, в котором гармонично уживались самые немыслимые оттенки зеленого цвета от светло-зеленого и почти бирюзового до черно- и иссиня-зеленого, но господствовал все-таки насыщенный изумрудный цвет. Генри осторожно пробирался сквозь заросли джунглей и с восторгом рассматривал особенно поразившие его формой листы, цветки, похожие на лилии, шиповатые и мохнатые плоды неизвестных деревьев, наблюдал за экзотическими птичками, еще бесстрашными перед человеком в мире девственной природы. Местами пальмы настолько смыкали свои кроны, что почти закрывали солнце, и солнечный свет струился сквозь листья как через витражи готического собора. И тогда изумрудная гамма джунглей вспыхивала и переливалась в солнечных лучах как драгоценный камень.
Внимание Генри привлекли разноцветные бочонки, словно специально расставленные на земле для любопытных и любознательных. Он увидел, как муравьи, попадая в них, больше не возвращались назад. Генри подошел к бочонкам и присел на корточки. Сгорая от любопытства, он опустил в открытое горлышко одного из них палочку и подвигал ею. Чувствовалось, что бочонок охватывает палочку какими-то зубцами, препятствующими ее движению наружу. “Ну и ну, а бочонок-то – коварный охотник! Палец ему в рот не клади! ” – подумал Генри, не переставая удивляться загадочному и непредсказуемому миру джунглей. “Как же я хочу пить. И хорошо бы мне перекусить. Какие же из плодов съедобны? Вот попробую волшебного “яблочка”, и у меня вырастут огромный нос, ослиные уши или ветвистые оленьи рога!” Генри продолжил свой путь. Он стал уставать от бесплодных поисков, и взгляд его без былого восхищения скользил по бесконечной зеленой массе тропического леса. Под ногами промелькнул маленький крокодильчик. “Наверное, это все-таки не крокодильчик, а какая-то большая ящерица”, – подумал Генри и споткнулся о сучок. По веткам деревьев проскакала стая длиннохвостых макак, умирая от хохота над неловкостью Генри.
Наконец-то Генри набрел на родник и на банановую рощицу. Он с жадностью пил ледяную прозрачную воду. Ему казалось, что это самая вкусная вода на свете, которую ему когда-либо доводилось пить. Затем он уселся под пальмой и начал жадно поглощать опавшие бананы. В этот самый миг жизнь снова заиграла красками и показалась ему такой прекрасной! “Ничего, и здесь жить можно. Вода и бананы на острове в изобилии. До этого я никогда не ел бананы, но читал и слышал о них. Можно еще приспособиться и ловить рыбу. А может мне посчастливится, и море выбросит на берег еще какого-нибудь английского моряка, а лучше придет большой корабль под английским флагом и заберет меня отсюда. А пока где-нибудь в тихой заводи я отыщу симпатичную русалку, и мы будем с ней в счастье и спокойствии коротать время”. По крови Генри как от малой дозы алкоголя разлилось блаженство, настолько приятны были его маленькие надежды и мечты. На несколько минут его разум погрузился в волшебный мир фантазий, словно в легкий сон.
Как вдруг, очнувшись от сладких грез, он увидел перед собой странное существо, похожее на дикого лохматого человека. Оно сидело в такой же позе, как и он, и, почавкивая от удовольствия, с аппетитом поедало банан. Существо доверительно поглядывало на него, видимо принимая за своего. Генри замер от удивления и испуга одновременно. Он был почти готов спросить его о чем-нибудь, настолько по своим движениям оно было похоже на человека, как вовремя спохватился. “О Боже. Так это же просто большая обезьяна! Надеюсь, что это не вожак стаи, который попросит меня из райского сада”. Но обезьяна вела себя мирно и демонстрировала заинтересованность только в бананах. К ней присоединилась такая же лохматая подружка. Они вместе поедали бананы и нежно посматривали на Генри. Съев еще пару бананов, Генри решил потихоньку удалиться и пополз в чащу. “Мало ли что? Вдруг здесь соберется вся стая, а вожак уж точно не потерпит еще одного самца”.
“Неужели всю жизнь придется провести на этом острове в полном одиночестве? И какими же романтичными нам кажутся из Лондона эти необитаемые острова! Бесконечное море, удивительные растения, цветы и птицы. И, главное – возможность побыть наедине с собой, подумать, помечтать, ни от кого не зависеть, быть абсолютно свободным, что почти невозможно в нашем мире. Но этот миф рассеивается, как только на самом деле оказываешься на необитаемом острове. Я чувствую, что со временем он превратится в одиночную камеру, в которой мне, задерживая наступление безумия от полного одиночества, придется провести всю свою жизнь…”

Генри долго бродил по острову и, отчаявшись увидеть хоть одну живую душу, вернулся на то самое место, куда его выбросила буря. И о чудо! На берегу сидел молодой человек и что-то рисовал палочкой на песке. Молодой человек европейской наружности был в костюме Адама, а вокруг пояса как у дикаря были накручены пальмовые листья. На вид ему было тоже лет двадцать пять, он был красив собой с пропорциональным, гибким и сильным телом, а золотые волнистые волосы струились водопадом почти до самых плеч. Генри побежал и остолбенел уже в двух шагах от него. Молодой человек посмотрел на Генри небесного цвета глазами и, приветливо улыбнувшись, обратился к нему на английском языке:
- Добрый день. Как дела, сэр Генри?
- Так Вы тоже спаслись? Но я не помню Вас в моей команде. Мне почему-то кажется, что я непременно бы Вас запомнил.
- Я с другого корабля. Видно Богу угодно (и здесь он поморщился) собрать всех искателей приключений на этом острове. Океан кишит колонизаторами, и не ко всем судьба благосклонна.
- Тогда, откуда Вы знаете мое имя, сэр?
- А кто его не знает? Вся старушка Англия судачит о том, как сэр Генри, сгорая от любви к прекрасной мисс Элизабет, собрался в неизведанные земли и нанял для этого “Аструм”. А мне теперь известно и продолжение этой истории. Теперь Вы, как и я, пленник этого острова несбывшихся надежд.
- А остров и, правда, необитаемый? На острове есть источник с пресной водой. И нам не надо ждать следующей бури, чтобы набрать воды. Так же в лесу можно найти плоды различных растений, там есть птицы и звери, а в море полно всякой рыбы. Так что мы не должны умереть от жажды и голода. Живут на острове и лохматые чудовища. Но они не так агрессивны, как может показаться на первый взгляд. Во время путешествия по острову мне вдруг стало страшно, что я здесь совсем один, и что так будет всегда. И не с кем будет обмолвиться даже словом, и в одиночестве на сказочном острове, словно в страшной тюрьме, я проведу всю свою жизнь. Но когда я увидел Вас, то обалдел от счастья. Я не один, не один, и это главное! – закричал Генри, вскинув руки к небу. – Здесь есть живой человек, да еще англичанин! Кто Вы и что заставило Вас покинуть Англию?
- Я капитан Люцифер. Но мое имя вряд ли Вам о чем-то говорит…

Было жарко, и Генри тоже разделся догола. Молодые люди сидели на берегу, с интересом рассказывали друг другу о своей жизни и что-то рисовали палочками на песке. Потом они встали, размяли косточки, немного потянувшись, и направились к морю.
- Догоняй, Генри, - задорно бросил Люцифер у самой воды, и как мальчишка, извергая фонтаны брызг, побежал в море.
Генри бросился за ним. Они нырнули с разбегу друг за другом, и приятная теплая, но все же более прохладная, чем дневной жар, вода охватила их тела.
- Плывем наперегонки, Генри, - предложил Люцифер и устремился вперед.
- Плывем, я тоже хорошо плаваю, Люцифер.
Они неслись по морской глади как два дельфина. Но как бы не ускорялся Генри, Люцифер без особых усилий обогнал его метров на тридцать. Носы их поджаривало горячее солнце, а легкий бриз дул в лицо. И ничто не предвещало беды, как вдруг перед мужчинами замаячил плавник акулы.
- Люцифер, смотри, акула! - закричал Генри.
Люцифер был абсолютно спокоен и даже перестал плыть. И хотя Люцифер был ближе к ней, но акула безразлично обогнула его и взяла четкий курс на Генри.
Генри развернулся и что было сил поплыл к берегу. Но берег был далеко, и спастись было невозможно. Плавник настигал Генри, и смерть зимней стужей задышала ему в затылок.
- Спасайся, Люцифер, и прощай! – закричал Генри и, развернувшись в воде, бросил последний взгляд в сторону нового друга.
Вдруг Люцифер взмахнул рукой, и акула в шаге от Генри остановилась, затем не спеша развернулась и, набирая скорость, стала удаляться в море.

Люцифер и Генри выбрались на берег. Некоторое время оба хранили молчание. Генри пребывал в шоковом состоянии и от внезапно появившейся и почти настигшей его акулы, и от странного почти мистического ощущения, что акула была управляемой. А Люцифер, очевидно, ждал, когда Генри придет в себя.
- Хм, какая странная акула, она почти настигла меня, и вдруг передумала нападать. Наверное, поздно поняла, что я худой и невкусный.
- Нет, Генри, она хотела познакомиться, но поняла, что ты сегодня больше не расположен заводить новые знакомства.
- А ты, похоже, совсем не испугался, укротитель акул.
- Да нет, просто гадалка предсказала мне совсем другую судьбу, что умру я не от акулы. А я верю этой гадалке.
Молодые люди сели на песок. Последние слова Люцифера оказались достаточно убедительными для Генри, который знал весьма суеверных людей, да и сам был умеренно суеверным для своего времени, чтобы доверие почти восстановилось вновь.
- Люцифер, я так испугался, когда она пошла на меня, подумал, что теперь-то точно пришел конец, ведь судьбу нельзя испытывать сто раз подряд. А еще у меня возникло какое-то странное ощущение, что ты колдун и управляешь этой акулой с помощью магии.
Генри с тревогой посмотрел в глаза Люциферу, надеясь увидеть в них подтверждение того, что он не один, что перед ним не колдун, а такой же реальный и нормальный молодой человек, его друг. Но взгляд Люцифера был устремлен в песок.
- Какой же ты, Генри, искренний, прямо как не из высшего общества. Среди всех ищешь друзей. Хотя именно высшее общество подчас являет миру самых искренних и порядочных людей, выкристаллизовывая и отшлифовывая их из тех амбициозных помоев, которые туда прорвались. Я понимаю, тебе было одиноко на острове, и тебя страшит одиночество. Для двадцати пяти лет это даже противоестественно. И ты цепляешься за меня как за последнюю, спасительную соломинку. Но я должен разочаровать тебя. Я самый настоящий колдун и нахожусь здесь с определенной целью.
Холодок пробежал по спине Генри, а мозг зафункционировал на полную мощность.
- Какова же цель твоего присутствия здесь, Люцифер?
- Моя цель – это получение некоторой совершенно не нужной тебе эфемерной субстанции. Естественно, не просто так. В обмен на все, что ты захочешь.
- Я сотворен Богом по образу и подобию Адама, и не знаю, чего есть во мне лишнего?
- Твоя душа. Тебе не приходило в голову, Генри, что она абсолютно лишняя в Божьем создании? Она мешает сосредоточиться на главных целях в жизни и постоянно отвлекает по пустякам. То она плачет, то смеется, то любит, то ненавидит, то мается, не зная, чего хочет. Много еще можно перечислить того, что отравляет человеку жизнь. И во всем виновата его душа - непутевая задумка Бога.
- Мне вообще-то приходило в голову, что в человеке много чего несовершенного. Например, его тело. С одной стороны, тело и лицо человека могут быть очень красивыми, но, с другой стороны, молодость не долговечна, и тело - оболочка для хранения мозга и души - начинает болеть, стареть и разлагаться. Разве это справедливо?
- О Генри! Ты идешь по пути, задуманному мной, даже быстрее, чем я предполагал. Справедливость – понятие относительное, также как и несправедливость, также как и все остальное. Все зависит от того, с какой стороны на это смотреть. Относительность всего в этом мире – открытие, которое еще предстоит сделать человечеству в будущем.
- Так вот, Люцифер, - продолжал Генри, увлеченный разговором и совсем забывший о своих прежних страхах, - тело не вечно, а душа человека несет ему вечность. Она улетает на небо, и Бог решает, какая душа будет маяться в аду, а какая гулять по райскому саду. Без души от человека оставалось бы пустое место, ведь даже мозг человека умирает вместе с его телом.
- Опять эти христианские сказки! Не надоест ли душе вечно гулять по райскому саду, туда-сюда, как зверю по клетке, а тем более вечно маяться в аду? И все решает Бог за рабов Божьих. Даже у простого человека всегда есть выбор, самоубийство – это свобода от этого мира, и только у души нет никакого выбора, и ей неспокойно ни на этом, ни на том свете. Вижу твою озабоченность бессмертием твоей души, тебе инстинктивно хочется, чтобы после тебя осталось что-то осмысленное, а не песчинки во Вселенной. Я могу дать тебе вечность и не за такую цену, как у Вашего Бога. Я сохраню и твое тело, и ясную работу твоего мозга, и молодость, и красоту, и здоровье, и вечную жизнь, полную удовольствий без сомнений и разочарований ею. И моя сказка стоит недорого. Я прошу за нее одну лишь твою душу. Ничтожное - за бессмертие! К тому же тебе-то уж точно от Вашего Бога светит только ад, ведь ты убил на корабле человека, презрев ценность чужой жизни!
- Нет, Люцифер, ты страшный черный колдун в образе прекрасного юноши. И пусть я отвечу страданиями в аду за свои деяния, но не отдам тебе душу! Без нее я не смогу любить мать, Элизабет, и много чего еще. А эти мгновения может быть даже ценнее вечной жизни на земле или на небе!
Люцифер рассвирепел, в глазах его стал разгораться огонь с беснующимися чертятами.
- Так что же, король Генрих, владыка открытого тобой необитаемого острова, не хочешь ли ты сказать, что готов провести всю свою жизнь на этом острове вместе со своими подданными – попугаями и обезьянами? Ведь ты так мечтал стать королем островного государства! Но удача улизнула от тебя в последний момент. Да, так бывает. Или все-таки ты хорошо подумаешь и примешь мои условия? И тогда в одну секунду я исполню любое твое желание. Я даже могу перечислить, что может пожелать твоя вредная душонка.
- Не называй ее так!
- Хорошо. Так вот:
Эй) Ты и Элизабет сидите за столом на своем свадебном балу в Лондоне. Родители невесты светятся от счастья и при нескольких сотнях гостей самыми восторженными словами поздравляют молодых от всего сердца или, например, так:
Би) Ты и Элизабет в тронном зале роскошного дворца в окружении придворных англичан. Смуглые слуги снуют туда сюда, очень спешат, ведь через час в только что построенной церкви начнется венчание. И наконец-то, островной король Генрих I вступит в брак с прекрасной леди, пять минут назад прибывшей из Англии. И никаких родственников Элизабет! А через год по всему миру разнесется весть о процветающем королевстве Генриха I и рождении наследника. Родители Элизабет будут горько рыдать в Англии и кусать локти от бессмысленной ненависти к твоему роду, а твоя мать, родственники и друзья, и вся Англия, и весь белый свет будут гордиться тобой! Не в этом ли состоит жизненное кредо каждого честолюбивого английского юноши?
Последнее предложение Люцифер ехидно прокартавил, с улыбкой поглядывая на Генри.
- И наконец, вариант Си) – исключительно для джентельменов, обремененных интеллектом. За твою душу я подарю тебе вечную жизнь и вечную молодость. Правда, придется навсегда отречься от своего земного прошлого. Ну, так что же, сэр Генри, заключаем сделку? – повышая голос, произнес Люцифер.
- Мне иногда приходила в голову мысль, что хорошо бы попасть на неделю на необитаемый остров, где никого бы не было кроме меня. Но остаться на острове без единой души навсегда… Ужас охватывает меня при одной мысли об этом! Но, несмотря на этот страх и не взирая на заманчивость твоих предложений, я не могу сделать того, о чем ты просишь. Ты хочешь получить мою душу, но я не могу ни подарить, ни обменять, ни продать ее. В моей душе, в моем сердце живет любовь, воспоминания детства и юности, мечты, и отказаться от души, все равно, что стать живым мертвецом. Зачем мне нужна Элизабет, если я не смогу любить ее? Лучше я навсегда останусь на острове в одиночестве, буду читать письмо Элизабет и целовать засушенную розу с мыслями о моей возлюбленной. Убирайся, откуда пришел, Люцифер, или убей меня и сам вырви из меня душу, и это будет решением всех проблем.
- Я могу почти все, но не могу просто взять да и забрать твою душу. Ты должен сам отдать ее.
Осознавая все бессилие своего положения, Генри замолчал, опустился на корточки и, обхватив голову руками, тихо заплакал. Через пару минут молчания он собрался с духом и продолжил говорить:
- Мой мозг говорит, что способный сражаться с десятком солдат, я бессилен перед Дьявольской силой. Чтобы сохранить жизнь, я должен заключить с тобой сделку. Но моя душа шепчет мне, чтобы я не сдавался, а умер в бою за свою душу. И я встаю с колен, и я готов драться с Дьявольской силой до последней секунды, пока бьется мое сердце и трепещет моя душа, - говорил Генри. Он приподнялся с корточек и встал в позу для кулачного боя.
Люцифер смотрел на Генри невозмутимо спокойной гладью своих голубых глаз-озер, слегка озорно улыбаясь. И, несмотря на, видимо, большой опыт по укрощению строптивых душ, он все же нервничал. Как только Генри закончил говорить, он метнул из кисти руки молнию в море, и оно зашипело как змея.
- Генри, дружище. Успокойся, а то ты умрешь от разрыва сердца. Я не враг тебе, я ведь спас тебя от кораблекрушения и от акулы. Не мог бы ты просто попутешествовать со мной в пространстве и во времени? Можешь себе представить, хоть я и без души, но за тысячи лет и меня одолела грусть-тоска!
- Я могу составить тебе компанию, если ты не будешь больше добиваться от меня невозможного.
- Не буду, ничего невозможного, Генри-дружище. И так, куда же мы направимся с этого удивительного острова абсолютной свободы, которую сильная человеческая душа не может выдержать больше недели?
- Может быть в Лондон? – спросил Генри, вопросительно поглядывая на Люцифера, и от волнения по щекам его разлился румянец.
- Уже к мамочке захотелось? Хитрец! Если и в Лондон, то лет на двести до или лет на двести после сегодняшних событий. А мне бы хотелось в Париж. Бывал в Париже, Генри?
- Нет. Я никогда не был на континенте, мне и на острове дел хватало.
- Давай отправимся в Париж, в будущее. Хочу удивить тебя. Я прокачу тебя по подземной трубе под Ла-Маншем, мы поднимемся на высокую башню, и ты увидишь Париж как на ладони, затем прогуляемся по Монмартру, посидим в каком-нибудь ресторанчике на Елисейских полях. Могу купить тебе игрушку, которую твое воображение даже представить себе не может… Например, сотовый телефон. Париж – удивительный город, к которому неравнодушна даже нечистая сила!
- В Париж так в Париж. А что это за труба под Ла-Маншем?
- Это длинный тоннель, который проложен по дну пролива и обеспечивает сухопутное соединение острова с континентом.
- И что же, по нему ездят экипажи?
- Нет, курсируют поезда. Поезд - это одно из средств более быстрого передвижения людей в будущем.
- А где мы возьмем корабль, Люцифер, чтобы добраться до Европы?
- Генри, Генри, ты забываешь, с кем связался. Мы полетим в Париж, пронзая несколько измерений, через океаны и сквозь время!
Люцифер посмотрел сначала на грязный и мятый камзол Генри эпохи новых географических открытий, валяющийся на песке, а затем на свою набедренную повязку из пальмовых листьев – экстравагантный наряд пещерного человека.
- Знаешь, Генри, нам надо будет немного приодеться. В противном случае нас примут за очень симпатичных, но клошаров. Ну а где можно в мире приодеться, как не в Париже? Ну что ж, не будем терять ни минуты.
Неведомая сила стала поднимать Генри в воздух, и перепуганный Генри начал махать в разные стороны руками и ногами и кричать, как будто за ним гнались сарацины с саблями. Земля удалялась, и он со скоростью ядра летел на самое небо. Пронзив белоснежную пелену из облаков, Генри взвился над безжизненной холодной пустыней. И в этот самый миг он завопил нечеловеческим голосом на все бесконечное пространство:
- Караул, Люцифер, сволочь, мы так не договаривались!!!
Вдруг тело Генри замерло в воздухе и стало, не спеша, как будто покачиваясь на воздушных качелях, опускаться на землю. Генри начал потихоньку приходить в себя и с интересом рассматривать острова и океан, которые постепенно приближались.
- Привет, Генри, как тебе было на небесах? – спросил Люцифер, возникший из ниоткуда.
- На скорости не очень, а так ничего, даже стало интересно! И действительно, скучно, наверно, вечно бродить среди облаков.
- Давай облетим наш остров. Возможно, что мы прощаемся с ним навсегда. Людям иногда свойственно сожалеть о прошлом, даже если в настоящем их все устраивает и ждет светлое будущее.
Они сделали виток над островом несбывшихся надежд.
- Какой красивый наш остров, весь утопает в зелени! Смотрится словно изумруд на синем бархате океана! - с восхищением воскликнул Генри.
- Ну что, летим дальше?
И они поднялись в небо и помчались на скорости, и ветер засвистел в их ушах.
- Здорово, Люцифер, какое удовольствие мчаться по небу. Ощущения даже острее, чем идти по морю на всех парусах. Жалко, что люди не умеют летать.
- Мы оставляем позади себя Тихий океан, Генри, а целые века отсчитываются вперед. Мы попадем в то время, когда люди уже могут летать. Они делают это на железных птицах, которые называют самолетами.
- Неужели такое возможно?
- Возможно, Генри. Сейчас я разверну в нашу сторону какой-нибудь ближайший к нам самолет над Тихим океаном, чтобы представить тебе доказательства. Стоило мне только пожелать, как доказательства уже приближаются!
- Он летит, Люцифер! Он летит! Я вижу там человека!
- Это американский бомбардировщик, Генри. 1945 год. На своем борту он несет Дьявольское оружие, которое сотрет с лица земли целый японский город. Поверил, что люди летают? Отпускаю его.
- Я верю, верю! Но может быть стоит как-то помешать ему и сохранить город? Направь этот самолет на дно Тихого океана.
- Не будем вмешиваться в историю, Генри. Летим дальше, впереди тебя ждут невероятные приключения! Хотя, если хочешь, то можем посмотреть, как от земли до самого неба вырастет огромный гриб, и огненный смерч поглотит целый город. Это роскошное зрелище, уверяю тебя!
- Ни за что!
- Не вешай нос, дружище, такова история. Люди настолько безумны, что и мне вмешиваться не надо.
И они понеслись дальше, оставляя позади расстояние и время. Под ними бежала бесконечная гладь океана, потом замелькали зеленые долины, маленькие домики, кажущиеся игрушечными.
- О-е-е! Ух, здорово мчаться вместе с ветром! Догоняй, Люцифер! Что это за длинная крепостная стена на земле?
- Это Великая китайская стена, Генри, одно из чудес света. Ты, наверное, слышал о ней.
- Конечно, Люцифер. А те величественные горы в розовых разливах рассвета?
- Это Тибет. Мы пролетаем Шамбалу – Страну Силы. Она хранит энергию невиданной силы.
- Неужели это правда?
- Это точно не ложь.
- Куда мы так несемся быстрее самолетов? Когда еще я все это увижу? Давай чуть-чуть помедленнее, дай посмотреть.
- Может, сделаем привал, Генри, например, на вершине египетской пирамиды?
Генри кивнул, и когда перед ними открылась долина Гизы, они стали медленно опускаться на пик огромной пирамиды.
- Перед тобой Египет, Генри, долина Гизы. А мы расположились на вершине ее самой большой пирамиды Хеопса.
- Ну и ну. Чувствую себя чуть ли не их царем, стоя на ее вершине, а народ и верблюды, такие маленькие, копошатся внизу.
- Ты больше похож на английского колонизатора, Генри, чем на фараона! – сказал Люцифер, и они оба засмеялись.
- А вот те две большие пирамиды как называются?
- Хефрена и Микерена.
- Все-то ты знаешь. А там вдали виднеется большой город.
- Это Каир. А сейчас уже 1998 год. Хотел показать тебе еще живописный остров Сантарини. Он перевернул страницу в истории европейских цивилизаций. На Сантарини произошло очень мощное землетрясение, хрупкий европейский континент задрожал как стекло, поднялись огромные волны, и кносское царство, а вместе с ней и древнейшая цивилизация, исчезли навсегда.
- Зачем же тогда люди что-то делают, строят Великую стену, пирамиды? Ведь они умрут и исчезнут бесследно, если даже великие цивилизации в один прекрасный момент исчезают навсегда?
- Жизнь – это деятельность, это вечное движение. Таковы уж законы Вселенной, Генри.
В руках у Люцифера вдруг появился интересный предмет, поблескивающий неизвестным для Генри материалом.
- Держи игрушку, Генри.
И только Генри взял игрушку в руки, как из нее полилась с детства привычная органная музыка.
- Орган в этой маленькой штучке, какая прелесть!
- Это не орган, Генри, это мобильный телефон. Мне звонят из Парижа по поводу бронирования номеров в гостинице. Дай игрушку сюда. Алло, да, это я заказывал гостиницу. Да, да, в центре Парижа, с роскошным номером на двоих, что-нибудь в стиле позднего барокко. По цене? Деньги не имеют значения! Спасибо, и настигнет вознаграждение Вас за Ваши труды.
Люцифер нажал на кнопку странной штуки, и штука затихла.
- Это и есть сотовый телефон. На, держи. Приобщайся к научно-техническому прогрессу, мрачное средневековье. Я сейчас говорил с агентством в Париже и заказал номер в отеле. Хочу сделать тебе сюрприз. У меня предложение, посмотреть перед Парижем извержение вулкана и землетрясение на Сантарини. Массу острейших впечатлений я тебе обещаю. Не всякий турист может похвастаться, что видел такое!
- Нет уж, хватит с меня впечатлений. Их и так много в последнее время. Давай просто пролетим над Сантарини в настоящем. Смотри, внизу собралось полно ротозеев, и даже мужичок на ишачке прискакал, и они машут нам. Представляю, как они удивлены, что мы на вершине пирамиды!
- Сейчас они удивятся еще больше, Генри, просто лопнут от удивления. Летим?
Они оторвались от верхушки пирамиды и взмыли вверх. Через некоторое время посреди моря показался заветный Сантарини. Они обогнули живописную кальдеру. Над изумрудным морем белоснежным кружевом нависали маленькие города с домиками, бассейнами и многочисленными кафе на скалах, точками виднелись белые зонты на черных пляжах с песком из вулканического пепла.
- Как красиво, Люцифер! Неужели этот страшный вулкан опять проснется и вновь зальет лавой эту красоту?
- Это белоснежное кружево над изумрудным морем – город Ия, а вон виднеется эпицентр землетрясения. Сейчас вулкан мирно спит. Ну а теперь вперед, только вперед, Генри, на Париж!
Несколько крутых виражей в воздухе, и “сапожок” Апеннинского полуострова, заснеженные хребты Альп и воды Луары с россыпью замков-жемчужин остались позади. На горизонте показался Париж – город вечной молодости и любви. Генри и Люцифер стали резко снижаться и приземлились у огромного дворца.
- Это королевский дворец, Люцифер?
- Нет, Генри, это не королевский дворец. Организация торговли со времен средневековья заметно продвинулась вперед. Перед нами большой магазин, галерея Лафайет. А короля во Франции давно нет. Ему отрубили голову революционеры. И Бастилии тоже нет. Ее разнесли кирками восставшие, для полного счастья им не хватало свободы, равенства и братства. Но обо всем я тебе расскажу во время наших путешествий. А пока нужно приодеться, а то народ уже рты пооткрывал, дивясь на наши экстравагантные наряды.
Прохожие, чей искушенный взгляд уже трудно было чем-то привлечь, тем не менее не могли не обратить внимания на двух симпатичных лицедеев. Один из них был в старинном британском камзоле, весьма грязном и сильно потертом, наверное, для большего шарма, а второй и вовсе как дикарь в пальмовых листьях, что открывало огромные возможности для тщательного изучения его тела парижанками.
Люцифер направился в магазин, а за ним поспешил и Генри, с восхищением осматривая все вокруг.

Глава 3 “Собор Парижской Богоматери”.

Через пару часов из галереи вышли двое молодых людей, которых визуально нельзя было отличить от европейцев этого времени. За эти два часа они успели сделать очень многое:
1. Научить Генри пользоваться банкоматом.
2. Привлечь к себе внимание охраны и попасть на заметку службы безопасности.
3. Шокировать очаровательную продавщицу самого первого магазина, в который они вошли, своим внешним видом, отчего мадемуазель любезно предложила молодым людям перемерить несколько костюмов и научила Генри завязывать галстук.
4. Посетить несколько магазинов мужской одежды.
5. Создать пробку на эскалаторе из-за “генетического неумения” Генри пользоваться эскалаторами.
6. Подсмотреть за исполнением стриптиза в магазине женского белья.
7. Обзавестись упаковкой с презервативами.
8. Прокатиться на лифте под восторженные вопли Генри и феерические улыбки опешивших посетителей магазина.
9. Выбрать самые лучшие наручные часы из десятков представленных экземпляров.
10. Изучить букеты духов и дезодорантов в парфюмерном царстве и избавиться на время от всякого обоняния.
11. Накупить всякой всячины в магазинах, специально предназначенных для этого.
12. Посетить парикмахерскую и привести головы в надлежащее состояние.
13. Расслабиться за чашечкой кофе и мартини в кафе.
После экспресс-шоппинга Люцифер оказался в потертых синих джинсах и белой майке, а Генри – в шортах и майке апельсинового цвета, оба в белых кроссовках и с рюкзаками через плечо. В обеих руках каждый нес множество фирменных пакетиков с коробочками в разноцветных обертках. Генри никак не мог привыкнуть к своему перевоплощению. Он продолжал рассматривать свою новую одежду и сравнивать себя с проходящими людьми. Генри теребил плейер, висящий на тонких веревочках на шее, и то и дело подносил руку к уху, чтобы послушать, как идут его наручные швейцарские часы.
- Как тебе новая одежда, Генри? Я здорово потратился на тебя.
- Должен сказать, что она намного удобнее той, которую полагается носить английским джентельменам. Но ты уверен, что мужчины ходят в таких обрезанных панталонах, может быть лучше одеть брюки? Письмо с розой моей возлюбленной едва помещается в них, как и кое-что еще. Или на длине моих штанов ты решил сэкономить?
- Что ты, Генри! Это шорты. Июль, жара, и очень многие мужчины ходят в шортах. А письмо попробуй положить в рюкзак, для переноса небольших вещей он собственно и предназначен. И никакой необходимости в экономии нет. Стоит мне только пожелать, как в любом банке мира самопроизвольно откроется счет на мое имя, и доллары, или фунты, или франки, словно пчелы, выпорхнут из электронных кошельков своих хозяев и слетятся как на мед на мой счет, наполняя его до самых краев. При этом в компьютерных сетях не останется никаких следов.
- Так ты самый богатый человек, ну то есть ангел, на свете! И никто не подозревает о твоих проделках?
- Нет, конечно. Можем зайти в банк, и ты сам увидишь, как банковский служащий, просматривая мой счет на компьютере и с восхищением поглядывая на счастливчиков, то есть на нас, отвесит требуемую сумму. Или выдаст нам кредитную карту. Ну ты уже знаешь, что такое компьютер и кредитная карта. Но деньги для меня, в отличие от людей, не имеют ровным счетом никакого значения. Я никогда не возьму больше, чем необходимо. В принципе я могу получить все и без денег. Только люди превращают деньги в алтарь для поклонения, а для многих они становятся смыслом жизни. За толстыми пачками ассигнаций подчас скрываются физические и умственные уроды, которые кроме владения банковским счетом с кругленькой суммой ничего из себя не представляют. Как видишь, после того, как ты покинул старую добрую Англию, в мире мало чего изменилось.
- Деньги. Для одних это власть и неограниченность возможностей, а для других – это только свобода, то есть главная возможность - быть независимым от других. Хорошо тебе, деньги у тебя есть в неограниченном количестве и так легко даются. Наш род был раньше сказочно богат. Но аристократия в наши дни переживает не лучшие времена. Мы с матерью жили на ренту, и, несмотря на весьма безбедное существование, нам необходимо было содержать поместье, замки, дом в Лондоне, и чувствовалась некоторая ограниченность в средствах.
- Бедняжки. На ренту, Генри, жить не так уж и плохо. Поверь мне. Сотням тысяч людей в Англии твоего времени нечего есть, они нанимаются на адскую работу и умирают раньше времени от нищеты и болезней. Поэтому не только от инициативы аристократии, но и от безысходности низших классов и поиска ими лучшей доли, так быстро англичане осваивают новые земли по всему миру. Ты прав, деньги дают людям свободу и возможность заниматься тем, чем пожелаешь. И не более того. А слабость людей к монетам и банкнотам я использую в своих целях. А с тобой, видимо, этот номер не пройдет?
- Какой еще номер?
- Тебя можно купить за деньги?
- Можно, можно, но за очень-очень большие деньги! Ты опять клонишь к покупке моей души? – посмеиваясь, ответил Генри.
- Такси, такси! – проголосовал на стоянке такси Люцифер.
Люцифер усадил Генри в машину, и они поехали в гостиницу.
- Знаешь, Люцифер, я первый раз еду в безлошадном экипаже, - почти шепотом промолвил Генри, - и нахожу это очень удобным.
- Это машина, Генри, обыкновенная машина. Она ездит гораздо быстрее любой лошади и к тому же не требует сложного ухода. Ухаживают за машинами в автосервисе, кормят на бензоколонках, а конюшня для машины называется гаражом. И вообще эти парижские таксисты отвратительны. За ними чуть ли не бегать приходится.
- А почему она едет?
- В ней установлена такая штука, которая называется двигателем. Этот двигатель ест топливо, которое называется бензином и продается на бензоколонках. Понимаешь ли, это топливо сгорает, образуется энергия, которая создает силу, которая и движет этим безлошадным экипажем. Ух!
- А в Англии сейчас как живут?
- Красиво, Генри. Там тоже есть машины, электричество, которое вместо луны или солнца дает свет, большие магазины. Правда, Англия уже не колониальная империя, но по-прежнему остается великим и богатым государством.
- А королева осталась?
- В Англии тоже была революция, диктатура Кромвеля, казнь короля. Но теперь конституционная монархия. Страной управляет премьер-министр, а королева в правах ограничена, она царствует, но не правит. Совсем забыл сказать, что ты теперь говоришь по-французски! Правда, все портит твой английский акцент. Но усовершенствовать твой французский я не буду, иначе ты будешь выглядеть совсем неправдоподобно. Посмотри, я веду себя естественно. А ты идешь рядом со мной всегда с раскрытым ртом, такое впечатление, что мама тебя пять минут назад родила. Воспринимай все как должное: и машины, и лифты, и телефоны, и девочек в коротких юбочках.
- Еще бы, ведь я первый раз в жизни путешествую во времени! И столько удивительных вещей вижу вокруг. Люди все это придумали сами, или без нечистой силы здесь не обошлось?
- Нечистая сила здесь не причем, Генри. И философия, и человеческое сознание в последние столетия развивались более медленными темпами, чем технический прогресс. За это время люди не придумали новой формы правления, которой бы еще не было раньше, сознание большинства людей и человеческие взаимоотношения мало продвинулись вперед. Но люди создали машины, телефоны, самолеты. Они сумели даже подняться в космос, облететь на ракете вокруг Земли и высадиться на Луне. Но тебе ли, пронзившему время, удивляться этим пустякам?
- О-го-го! Хорошо, буду делать вид, что я тоже сто раз облетел вокруг Земли на … ракете.
- Ну, это уж слишком! Для этого у них есть астронавты, а космос пока еще не проходной двор. Часто можно летать только на самолете из города в город или из одного конца земли в другой конец земли. Спрашивай у меня иногда, что лучше говорить. В противном случае мы прослывем неудачливыми шутниками или даже дебилами. Правда, это только для тебя имеет значение.
- А знаешь, Люцифер, я и сам с удивлением обнаружил, что умею читать по-французски. Я прочитал надпись на табличке, установленной на газоне. На нее еще пописал белый пудель пожилой дамы в шляпке.
- Наконец-то отель. И что же было написано на этой табличке, Генри?
- “Выгул собак воспрещен”.

Побросав накупленное в Лафайет по углам гостиничного номера, Люцифер и Генри развалились на диване. Люцифер взял пульт и включил телевизор. На экране повар в белом колпаке рекламировал аппетитные блюда одного ресторана, а затем красивые девушки - изысканное французское белье.
- Люцифер, попробую угадать. Ты включил электронное меню, как в банкомате? И мы должны выбрать, какое блюдо или какую девушку мы хотим? И сейчас нам принесут эти блюда, а после и этих девушек!
- Нет, Генри. Это телевизор. Изображение передается на расстояние из телевизионного центра и проецируется на экран. В телевизионном центре и на студиях снимают фильмы, информационные и развлекательные программы. А также рекламу. Это когда информацию о товаре или услуге хотят донести до всех потребителей.
- Значит, еды не будет. А я уже не ел по-человечески несколько столетий!
- Еду мы сейчас закажем по телефону. Что же касается девушек, то будь с ними осторожнее. Представительницы древнейшей профессии, как и в старой доброй Англии, пользуются весьма большим спросом. В Париже они тоже есть. Но времена меняются, Генри, и помимо сифилиса по Европе бродят и другие болезни, передающиеся половым путем. И чтобы не заразиться самыми опасными из них, нужно использовать презервативы. Я захватил упаковку в магазине. В ней целых двенадцать. Хватит для первого раза?
Генри извлек один презерватив из упаковки и стал с интересом рассматривать его.
- Не понимаю, как это можно использовать от заболеваний?
- Очень просто. Сейчас объясню. Только не надувай его, а остальные положи в карман. Они всегда должны быть при тебе. Ведь и любовью ты, кажется, не занимался несколько столетий?
Посмотрев на Генри, почти счастливого, но уставшего от множества впечатлений, Люцифер сжалился над ним.
- Сейчас ты пообедаешь, а потом немного поспишь, и с новыми силами мы пойдем смотреть Париж.
- Ты как старший брат, Люцифер, заботишься обо мне. Спасибо.
- А вот и еда не заставила себя долго ждать. К двери по ковровой дорожке уже спешит к нам тележка с самыми разными деликатесами. На ней много еды, очень много. Поэтому есть одно условие - не объедаться! Я понимаю, голод на корабле, вегетарианство на острове. Но в противном случае искатель приключений в Париже из тебя будет никакой. Ты должен быть слегка голоден, Генри, как дикий зверь, и Париж будет у твоих ног!

Целый день Люцифер и Генри гуляли по Парижу, который был залит солнцем и улыбками парижан. Они прошли вдоль набережной Сены, вовлекаясь в неповторимую атмосферу города с тысячелетней историей. Древний замок французских королей Консьержери с самыми старыми часами в Париже бросал тень своих башен в мутные воды, кружевные арки мостов легко и изящно парили над рекой, как будто являлись естественной составляющей ландшафта, а Сена бурлила и пенилась от проходящих по ней прогулочных теплоходов с разноцветными цветочными клумбами на бортах. Они побродили по крутым спускам и подъемам Монмартра, полюбовались картинами свободных художников, потолкались в толпе у белоснежного собора Сакре Кер, словно корона венчающего этот остров искусств и безмятежности. Пробежались легкой рысцой по галереям Лувра, чтобы успеть хотя бы вскользь осмотреть его бесценные собрания. В глазах у Генри, впервые в жизни посетившего музей, картины, гобелены и скульптуры смешались в архаичной мозаике, и на выходе из Лувра он смог лишь воскликнуть:
- О Мона Лиза!
Они посмотрели на бурлящий Париж с Эйфелевой башни, восторженно и с придыханием, как и все туристы; неторопливо прошлись по Елисейским полям к площади Шарля де Голля, взобрались на Триумфальную арку, и, наконец-то, - о спасение для Генри! - рухнули в мягкие кресла в каком-то прохладном кафе в Ла Дефансе. И пока Генри жадно пил воду стограммовыми глотками, Люцифер продолжал рассказывать Генри о Париже.
- Мы сейчас в Дефансе - квартале парижских небоскребов и деловом центре Парижа. Дефанс начинается сразу за Триумфальной аркой, что на площади Шарля де Голля или площади Звезды, как ее еще называют. Ты сам видел с Триумфальной арки, как от площади, словно лучи звезды, устремляются в разные стороны основные магистрали Парижа.
- А в Париже – самые высокие небоскребы в мире?
- Нет, Генри. Выше парижской башни Монпарнас небоскребы Манхэттена в Нью-Йорке в Соединенных Штатах или Сан-Паулу в Бразилии, а застройка высотками в этих городах еще плотнее. И человек ощущает себя такой маленькой букашкой в джунглях каменного леса. А самые высокие небоскребы в мире - братья-близнецы Петронас Тауэрс – в Куала-Лумпур в Малайзии. Но уже через шесть лет миру явится башня на Тайване, которая всех обгонит по высоте. Соревнование между странами за обладание самым высоким небоскребом будет продолжаться бесконечно, ведь небоскребы олицетворяют стремление человеческого племени к могуществу и процветанию. Ну вот, мы и осмотрели основные достопримечательности Парижа. Разве Париж не вызывает у тебя восторженных чувств, Генри?
- Конечно, вызывает. Спасибо тебе, Люцифер. Но мы не видели еще одну основную достопримечательность в самом сердце Парижа. А она известна мне даже из мрачного средневековья, как ты любишь говорить. Неужели и ее разрушили революционеры? Я хочу посмотреть на Собор Парижской Богоматери.
В один миг лицо Люцифера искривилось, а глаза озарились вспышками яростного гнева.
- Позже, Генри, позже. Ты устал. А на вечер у нас запланирован праздничный салют на Трокадеро. Видишь ли, ежегодно в июле французы отмечают День взятия Бастилии. Несколько дней они не работают, пьют, гуляют и устраивают салюты и фейерверки. Отличная возможность посмотреть красивый салют на Марсовом поле на фоне Эйфелевой башни.
- Хорошо, давай посмотрим салют. Так что же случилось с Собором Парижской Богоматери?
- Собор цел и невредим и стоит на своем месте на острове Сите. Французские короли короновались в Реймском соборе, один император Наполеон настоял на коронации в Нотр-Даме. Революционеры-якобинцы, правда, хотели его разрушить, но жалко, что… - Люцифер замолчал и отпил глоток вина.
- Жалко что?
- Жалко, что они собирались его разрушить.

На Трокадеро Люцифер и Генри отправились на метро. Кажется, что организм Генри исчерпал все свои возможности по удивлению или восхищению чем-то. Поэтому по подземному лабиринту он путешествовал молча и лишь пытался подпевать в вагоне молодым людям, исполнявшим революционные чилийские песни. Когда они вышли на улицу, уже начинало темнеть. Потоки людей, раскрашенных в триколоры, устремлялись между шеренгами жандармов в одном единственном направлении, и Люцифер с Генри присоединились к ним. Вокруг бойко шла торговля напитками, легким алкоголем, закусками, сладостями, триколоровыми флажками и сувенирами. Пока бурлящая масса равномерно распределялась на отведенной ей территории, ударили первые залпы салюта. И в отблесках мерцающих и переливающихся огней Марсово поле содрогнулось от криков ликующей толпы. Люди, молодые и старые, прыгали, обнимались, целовались друг с другом и веселились от души, а подростки громко скандировали: “Оле, оле, оле, оле!”. И растворенный в этом коктейле человеческого счастья Генри почувствовал себя совершенно счастливым, он стоял рядом с Люцифером, смотрел салют и поглощал мороженое.
- Как мороженое, Генри?
- Вкусно. Особенно все: и сливочный пломбир, и шоколадная глазурь. Мороженое - это объедение!
К ним подошли две молодые симпатичные девушки, веселые и улыбающиеся от воздействия праздничной атмосферы и легкого алкоголя. Появление девушек предвещало романтические приключения, но Люцифер все испортил.
- Хотите познакомиться, жрицы любви, дамы полусвета? – резко бросил Люцифер, и девушки пришли в замешательство, а Генри чуть не проглотил мороженое.
- Вообще-то хотели. На вид вроде бы нормальные ребята, но теперь даже и не знаем.
- Давайте познакомимся, - продолжал доминировать в разговоре Люцифер, - только быстро. Можно в кустах, сейчас все равно все заняты салютом.
- Ты себя ведешь не очень хорошо. Извини, но я должен сказать, что ты неправильно говоришь с леди, - выпалил Генри.
- А по-моему он просто хам! Люси, нам намекают, что мы должны уйти.
Девушки развернулись и, пробираясь сквозь толпу, пошли прочь. Генри догнал Люси и протянул ей визитную карточку гостиницы.
- Извини, Люси, он чего-то не в духе. Если хочешь, то звони. Ты мне очень понравилась.
- Зря он так. Мы студентки первого курса университета, с кем попало не знакомимся. Подошли к Вам потому, что Вы симпатичные ребята и даже пиво не пьете. У меня был только один, правда, неудачный роман. А Лола вообще – девственница.
Люси замешкалась под неодобрительным взглядом своей подруги, но взяла карточку и начеркала на ней свой телефон.
- Позвони лучше ты. Меня зовут Люси, а тебя?
- А меня Генри, - ответил Генри, нежно провожая взглядом удаляющихся подруг.
Он направился к Люциферу, опустив глаза и не зная с чего начать разговор.
- Французы умеют повеселиться в отличие от англичан, Генри, не правда ли, о ля ля!
- Повеселиться они, конечно, умеют, но зачем ты так поступил? Все было просто замечательно, впервые с того момента, как умер капитан “Аструма”. И я, удивляясь сам себе, стал чувствовать в тебе надежное плечо и поддержку брата.
- Я так поступил потому, что у нас мало времени, и нам нужно спешить.
- Что за вздор? Ты утверждаешь, что у тебя впереди вечность. Да и я никуда не тороплюсь. Куда же мы все время спешим?
- Да, это так. Но это совсем не значит, что нужно тратить время бездарно. На некоторые пустые вещи люди переводят уйму времени, например, на охоту за самками, а в жизни за это время можно успеть сделать много других полезных дел. Я закажу тебе проститутку в номер, когда мы вернемся в гостиницу. Она будет лежать в мехах и в бриллиантах на красном атласе твоей кровати, и ты сможешь сколько угодно мучить ее в постели. И затрачены на это будут лишь звонок по телефону и сотня франков. И не будет никаких лицемерных ухаживаний, фальшивых комплиментов и иррациональных потерь времени.
- Вот спасибо, Люцифер. Может быть это и “и-ци-ра-наль-ны-е” потери, но я хочу Люси.
- Люди всегда неизвестно чего хотят. Одна душа капризнее другой. Но для полного счастья обывателю оказывается вполне достаточно лишь еды, выпивки, толстого кошелька и голых … леди. Я перечислил полный комплект счастья дурака?
- Люцифер, ты прокололся. Я чувствую, что ты ставишь какие-то эксперименты надо мной. Можешь, но не хочешь дать мне ни Элизабет, ни Люси, ни даже оставить меня в покое. И мы всегда куда-то спешим, словно грядет какое-то важное событие. Такое же ощущение у меня возникло на корабле перед надвигающейся бурей. Но об опасности меня предупредил не мозг, а предчувствие моей души, - Генри вздохнул и продолжил: – Да ну тебя, я почти стал верить тебе, что ты мой друг, а ты предатель... Скажи, что обозначают цифры в иллюминации на Эйфелевой башне?
- Они показывают, сколько дней осталось до конца света, а именно до двухтысячного года.
- И что же будет потом, человечество погибнет?
- Да нет, пустяки. Вот на Париж упадет, например, метеорит и на его месте образуется огромная воронка. А ударной волной будет разрушено треть Франции. Суеверные и нервные особы уже пакуют чемоданы.
- А Англия, что будет с ней?
- Великобританию затопит мировой океан. А на месте Лондона будут плавать киты, и огромные осьминоги будут откладывать икру в башнях Тауэра.
- Какой ужас! – Генри схватился за голову.
- Успокойся, Генри. Все будет хорошо. И с Лондоном, и с Парижем тоже. Просто решил пощекотать твои нервы! Конец света в 2 000 году – всего лишь легенда. Люди нуждаются в сказках и легендах, и если их не сочиняют шарлатаны, то они сами придумывают их. Что же касается предчувствия твоей души, то она абсолютно права. Какая тонко чувствующая душа, как я хочу ее!!! Завтра должно произойти очень важное событие – роскошный бал вечной жизни и вечной молодости в старинном замке. И я хочу пригласить тебя, Генри, на этот бал в качестве принца. А этой ночью можешь наслаждаться своей Люси.
- Да, здорово! Спасибо, Люцифер. Может быть еще успеем что-нибудь перекусить?
- Так ты согласен, чревоугодник, придти на бал?
- Да, почему нет? А там будут подавать гусиный паштет?
- Умница! Я утоплю тебя в паштетах, в черной икре и в реках шампанского. Так уж и быть, летим в ресторан на Елисейские поля!
После окончания салюта парижане и туристы стали стремительно исчезать. Через какие-нибудь пятнадцать минут все опустело, как будто и не было никакого праздника, и Генри с Люцифером остались почти одни. Они оторвались от земли и полетели на Елисейские поля, на которых жизнь кипит целые сутки.

Генри и Люцифер расположились в уютном ресторанчике. В столь поздний час свободных мест почти не было, поэтому они подсели за столик к весьма интересной паре – женщине лет сорока с молодым человеком лет девятнадцати. Они поприветствовали их и сели за стол.
“Не знаю, почему мне так любопытно, но кем они друг другу приходятся? Только уж не мамой с сыном, путешествующими по Парижу. Слишком несыновьей нежностью смотрит он на нее, а она, совершенно очевидно, проявляет к нему нематеринский интерес”, - подумалось Генри.
- Хочется чего-то особенного. Давайте закажем что-нибудь с трюфелями и бутылочку “Бургундского Гран Крю” на всех, - прервала первой молчание дама.
- Мадам Патрисия, я абсолютно разделяю Ваш выбор. Вы предпочитаете белые трюфели или черные бриллианты? - мило улыбнувшись ей, спросил Люцифер.
- Хм, откуда Вы знаете мое имя?
Люцифер сделал паузу и совершенно хладнокровно ответил:
- У Вас бирка на воротнике пиджака. И еще я могу сказать, что Вы участник семинара по глобализации и профессор Сорбонны.
- Ой, как это мило, - облегченно вздохнула Патрисия, - а я уж перенервничала, подумав, что Вы колдун. А это мой студент, Андрэ. Я готовлю его к экзаменам.
- Не сомневаемся, что Андрэ успешно сдаст экзамены.
- А Вы откуда?
- Мы американцы, поклонники готики, вот путешествуем по Вашей стране. Уже так много посмотрели сегодня!
- А Вы посетили капеллу Сен-Шапель? Какие витражи! Вот куда нужно идти в Париже поклонникам готики в первую очередь, и затем уже в Нотр-Дам Де Пари! И особые неповторимые впечатления от готики можно получить в Шартрском соборе. Обязательно съездите в город Шартр, если будет время.
- Нет, еще не посетили ни Сен-Шапель, ни Нотр-Дам Де Пари. Были на Эйфелевой башне и в Дефансе, - неожиданно вставил Генри, за что получил пинок под столом от Люцифера.
- А завтра с экскурсией поедем по замкам Луары. И с головой погрузимся в романский стиль, готику и ренессанс! - попытался загладить маленький конфуз Люцифер.
- Готика в целом не характерна для замков Луары. Вот ренессанс – это да, - ответила совсем обескураженная Патрисия.
- Но витражи и готические орнаменты? Нам бы очень хотелось осмотреть Вашу французскую Тоскану. Так что будем заказывать, мадам Патрисия? – спросил Люцифер, уже уставший прикидываться американским обывателем.
- Я закажу лангуста с перигорским трюфелем.
- А я, пожалуй, птицу и тоже с черным бриллиантом, - сказал Андрэ.
- А ты, Генри?
- Мне и лангуста, и птицу, и побольше бриллиантов.
- ОК. Генри у нас не ел целую вечность, и поэтому страшно голоден, как сто шакалов. Официант, трюфели и весы!
Черный юмор вызвал легкую улыбку на устах всех, кроме Генри. Он вообще не одобрял выбор этих извращенцев. “Уж лучше бы мы пошли в другой ресторан, где подают овсянку и гуся в яблоках”, - думал несчастный Генри.
Через пару минут подбежал официант с меню, весами и со страшными бугристыми картошками.
- А этому господину, пожалуйста, завесьте целый килограмм трюфелей! – сказал Люцифер, указывая на Генри.
- Но, месье, - официант раскрыл рот от удивления, и его рот уже без всякой поддержки разума продолжил говорить сам по себе, - но, месье, Ваша платежеспособность?
- Это невероятно! – раздраженно ответил Люцифер и протянул официанту кредитную карту.
Официант снова исчез на пару минут, после чего процесс обслуживания стал перманентным и приятным для посетителей.
- Как Вас зовут, месье? – спросила Патрисия Люцифера.
- Люцифер.
- Какое интересное имя – Люцифер! Так, кажется, именовали злого ангела, из короны которого Архангел Михаил выбил драгоценный изумруд, а из изумруда была сделана чаша Грааля? – воскликнул Андрэ.
- Не припоминаю, чтобы у меня была корона с изумрудами, - засмеялся Люцифер.
- Только не надо смеяться над этим. А я суеверная, и верю в чашу Грааля. А также в то, что есть колдуны, вампиры, добро и зло, Бог и Дьявол. И в то, что нечистая сила боится креста, серебряных пуль, а также всего, что связано с намоленной церковью! – сказала Патрисия.
На последних словах бокал с вином в руке Патрисии задрожал и выскользнул, залив ее платье.
- Какая жалость, мадам, хорошо, что вино не красное! – посочувствовал Патрисии Люцифер.
- Пустяки, я пройду в дамскую комнату, господа.
Патрисия удалилась, а Генри выждав пару минут, отпросился в мужскую комнату. Он спрятался в мужском туалете и стал ждать, когда выйдет Патрисия. Как только раздался стук каблуков в коридоре, он догнал ее.
- Умоляю Вас, мадам Патрисия, помогите мне. Это Дьявол, а я его пленник! Где кратчайший путь к Собору Парижской Богоматери? – Генри говорил шепотом, и по щекам его бежали слезы.
- Успокойся, мальчик мой. Я тоже почувствовала что-то неладное. Бирка лежала у меня в кармане и вдруг повисла на лацкане пиджака. Я не уверена, но мне показалось, что она все-таки лежала в кармане. А еще меня удивил Ваш странный маршрут для любителей готики: Эйфелева башня – Ла Дефанс – далее, наверное, Диснейленд. Сейчас я нарисую, как добраться до Собора Парижской Богоматери. И вот крест. Возьми его с собой. Иди, умойся, и как ни в чем не бывало, возвращайся за стол.
Когда Генри вернулся, Патрисия и Андрэ уже покинули ресторан.
- Они скоропостижно ушли, Генри. А ты зря хвастался своим аппетитом, почти ничего не съел. Знаешь, сколько мне предстоит заплатить за твои трюфели?
- Люцифер, меня стало тошнить от вина. Наверное, причина в непереносимости англичанами французского вина.
- Какую чушь ты несешь, Генри! Вино просто изумительное. К тому же бургундцы сотрудничали с англичанами во время Столетней войны, а также захватили и продали им Жанну Д Арк.
- Ты обещал, что я могу встретиться с Люси.
- Конечно. Иди к своей Люси. Только еще успей выспаться хорошенько. Завтра утром ровно в десять мы отправляемся на автобусе в путешествие по замкам Луары. Автобус отходит от гостиницы. И попрошу без опозданий, Генри. Это очень важно. Иначе я достану тебя из-под земли! А у меня тоже есть дела в Париже. Пока, Генри.
Сказав это, Люцифер исчез в тот же миг, а на столе осталась лежать кредитная карта.

Генри бежал по ночному Парижу в сторону острова Сите. Редкие жандармы на улицах принимали его за сумасбродного иностранного туриста, примерно американца или англичанина, который в режиме он-лайн решил осмотреть Париж, и не свистели ему вслед. Сердце колотилось в груди Генри и было готово выпрыгнуть на мостовую. Вот и мост через Сену, вот и Нотр-Дам Де Пари. Бросив беглый взгляд на собор, залитый серебряным лунным светом, Генри подивился, какой он величественный в ночи! Он пробежал через мост и метнулся к собору.
Вдруг земля слегка задрожала. Химеры ощетинились и замерли в позах отражения нападения, а за витражами каменной розы внутри собора вспыхнуло легкое свечение, и послышались едва различимые молящиеся голоса. Собор был окружен неподвижными парами огоньков. В темноте Генри различил силуэты огромных волков, которые пристально смотрели на него и были готовы к нападению. Из стаи выделился вожак. Он первым пошел на Генри, и волки полукругом начали медленное наступление на него. Генри стал пятиться назад. Он достал крест Патрисии и направил на вожака.
- Сгинь, нечистая сила, сгинь! – закричал Генри, но стая только ускорила свое наступление на него.
Генри развернулся и побежал в сторону моста. В ту же секунду волки снялись с места и единым фронтом ринулись за ним. Время как будто остановилось, раздвинув свои границы, и произошедшее за несколько секунд показалось Генри вечностью. Он уже почти достиг моста, его бег замедлился, и он ощутил на спине когти вставшего на задние лапы зверя и, повернув голову, увидел над собой ощетинившуюся клыками пасть.
Но зверь, словно осознанно, отпустил его, и невидимая сила почти втолкнула Генри на мост. Он продолжал по инерции бежать, боясь оглянуться, но инстинктивно ощущал, что преследователи оставили его. И только, когда Генри миновал мост, он посмотрел назад. Неподвижные пары огоньков рассредоточились вдоль набережной на противоположной стороне Сены и следили за ним. Очевидно, что рыцари тьмы, управляемые невидимой силой, охраняли Сите от Генри, и он не стал больше испытывать свою судьбу. Генри пошел прочь, а вожак вскинул морду к небу и победно завыл на луну. Генри обернулся и бросил последний взгляд на исчезающий в ночи Нотр-Дам Де Пари.

Генри шел по набережной и смотрел в черные воды Сены, а мысли проносились одна за другой и путались в его голове: “Сколько душ нашли успокоение и последнее убежище в твоих водах, Великая река, когда жизнь загоняла их в угол и не оставляла выбора на этом свете. И они делали осознанный шаг навстречу смерти, затравленные в этой жизни, они вновь обретали свободу от земных проблем. Но что там за чертой между жизнью и смертью, и не придется ли вечно расплачиваться за один единственный и не до конца продуманный шаг? Мне неизвестно, что происходит за этой чертой. А Загробное царство, однажды открыв свои врата, уже никогда не отпустит тебя назад. У меня столько проблем, ведь я даже не принадлежу себе. Но я буду сопротивляться до последнего, насколько смогу. И у меня всегда есть в запасе этот единственный шаг, самое последнее оружие в схватке с хладнокровным убийцей, безразличным и безжалостным, который называется “Жизнь”.
А может быть Дьяволу только и нужно, чтобы я бросился в воды Сены? Он получит то, что хотел, а я обрету новую жизнь, бесконечную и безмятежную среди прохладных равнин вечности. Или буду гулять по райскому саду, или мучиться в раскаленной пыточной ада. Ведь не могу же я исчезнуть навсегда, и не могут мои мысли и мои чувства исчезнуть бесследно? Они должны обрести новую жизнь под землей или на небесах. Не все ли равно где, главное, чтобы что-то осталось. Жизнь каждой травинки на земле, ее эфирное поле, не должны исчезнуть, они должны стать чем-то другим. В противном случае мироздание не справедливо. А кто тебе сказал, что оно должно быть справедливым? Исчезают целые цивилизации, не оставляя после себя ни следа, а ты думаешь о какой-то травинке…
Бог и Дьявол, добро и зло сражаются за наши души, но почему они не спросили нас, хотим ли мы страдать из-за этого? Ведь это тоже зло по отношению к нам. А может быть, и нет, может счастье и состоит в том, чтобы прогореть на ветру, познав все, и плохое, и хорошее, и навсегда раствориться в вечности? Если бы я только знал, что находится за этой чертой, за этим Рубиконом, когда сделан шаг, и нет дороги назад? Что предложит мне Люцифер завтра, этот злодей с ангельским лицом?”
Ход мыслей прервал удар головой о что-то более прочное, чем височная кость. От неожиданности Генри резко затормозил и схватился за голову рукой. Висок заныл от боли. Генри бросил взгляд на своего обидчика, но перед ним оказался вовсе не бандит, а простая телефонная будка. “Сколько раз говорил нам профессор в университете, что думается лучше всего при спокойной, а не при быстрой ходьбе, а если идешь быстро, то думай только о том, как не налететь на столб. Кстати, телефонная будка напомнила мне, что нужно позвонить Люси!”
Он достал свой мобильный и набрал номер.
- Люси, доброй ночи. Я, наверное, разбудил тебя. Можешь послать меня куда подальше, но именно сейчас мне необходимо с кем-то поговорить.
- А я не сплю, Генри. И очень хорошо, что ты позвонил.
- Что-то случилось?
- Да. Когда я уже пришла домой, позвонили родители Лолы и сказали, что она мертва. Мне очень плохо, Генри, приезжай на чем-нибудь ко мне.
- Известно, как она погибла?
- Ее тело нашли недалеко от дома. В полиции сказали, что ее голова была вся в крови, затылок пробит, а глаза выклеваны.
- Кто же это мог сделать?
- Они говорят, что так могли сделать птицы, стая ворон или воронов, или какой-то совсем изощренный маньяк. Но в Париже не фиксировалось нападений агрессивных птиц на людей, значит, завелся маньяк.
- Странно. Я скоро приеду, Люси. Жди.
- Хорошо, я буду ждать тебя.

Генри позвонил в дверь, и ему сразу открыла Люси. Она стояла на пороге своей квартиры тихая, хрупкая и с заплаканными глазами. Генри зашел, прислонил ее к своей груди и обнял.
- Успокойся, маленькая, все будет хорошо.
- Хочешь чаю? – спросила Люси.
- Пожалуй, да.
Генри хотел, но не стал рассказывать ей свою историю, Люси и так страдала полночи. За столом он успокаивал ее, гладил по головке, нежно целовал в щечки и в губки, пытался немного шутить. Они нуждались друг в друге, как никогда. Два тела, два мозга и две души, изможденные ежесекундными переживаниями, тянуло друг к другу как магнитом, чтобы слиться в безумном оргазме. Умиротворенные после почти животного секса, они сладко уснули, как будто приняли успокаивающих капель.
И хотя Генри помнил о своих обязательствах, но утром они проспали. Люцифер, появившись из бездны, зашел в спальню Люси и, сорвав крест с груди спящего Генри, толкнул его в плечо. Генри заворочался и разбудил Люси.
Зевая и потягиваясь, он сказал:
- Люцифер? Неужели я проспал? Уже не удивляюсь твоему внезапному появлению.
- Как он здесь оказался, Генри, ты дал ему адрес? - испуганно спросила Люси, едва выглядывая из-за широких плеч Генри.
- Да нет, я тебе потом расскажу, малышка, а пока мне нужно идти.
Люцифер стоял молча в позе Наполеона и смотрел в окно на просыпающийся Париж. Генри встал, надел шорты, щелкнул молнией, и поцеловал Люси в щечку.
- Дорогая, до свидания. Еще увидимся. Мне надо идти.
- Как, уже? Может быть по чашечке кофе? Мне это уже знакомо, ты уходишь навсегда!
- Нет, мы спешим. Я тебя целую в твои белоснежные плечи, в твои голубые глазки. То, что произошло с Лолой - ужасно, но ты должна взять себя в руки и не переживать так сильно. Береги себя. Мы еще увидимся, но сейчас мне нужно идти.
- Прощайте, мадемуазель, - закрывая дверь и раскланиваясь в легком реверансе, попрощался Люцифер с Люси навсегда.

Глава 4 “Бал призраков в Шенонсо”.

Ровно в десять утра автобус с туристами отъехал от отеля. Начинался новый летний день. Еще нежаркое солнце безнадежно пыталось пробиться сквозь тонированные стекла автобуса, а воздух был наполнен первозданной свежестью, которая иногда еще ощущается даже в большом городе, но только в утренние часы. Туристы, пребывая в приподнятом настроении, наперебой рассказывали, как провели вчерашний праздник в Париже, и салон был наполнен их восхищенным щебетанием. Люцифер и Генри, оба в умиротворенном расположении духа, молча сидели на своих местах. Люцифер просматривал программу экскурсионного тура, а Генри завтракал, не успев это сделать в отеле, и одаривал улыбками поглядывающих на них молодых девушек.
- Как дела, Генри? - прервал наслаждение взаимным молчанием Люцифер.
- Хорошо. Сегодня мне вновь кажется, что жизнь прекрасна! – воскликнул Генри.
- Как провел остаток ночи?
- Сразу отправился к Люси, и мы покувыркались в постели. И все бы было отлично, если бы не загадочное убийство Лолы, – ответил Генри, намеренно замалчивая про часть своих ночных злоключений.
- Генри, Генри, на моих глазах ты превратился в парижанина, а от аскетичного английского юноши из строгой дворянской семьи не осталось и следа. Ну а сегодня мы вновь ненадолго отправимся в средние века. Мне, кажется, что только так можно почувствовать настоящую атмосферу замков Луары.
Люцифер никак не прокомментировал последние слова Генри про Лолу, зато посоветовал повнимательнее слушать экскурсовода, которая уже включила микрофон и попросила тишины.
Гид Жанна, прелестная брюнетка лет двадцати пяти, доброжелательно улыбаясь туристам, начала свой неторопливый рассказ.
- Уважаемые господа, мы отправились в удивительное путешествие по замкам Луары. Долину Луары называют садом Франции или страной замков. Ни в одном другом месте Западной Европы Вы не увидите такого огромного количества замков, сосредоточенных на сравнительно небольшой территории. Ле Плесси Бурре, Анжер, Ланже, Азе-ле-Ридо, Шинон, Вилландри, Лош, Амбуаз, Шенонсо, Блуа, Шомон, Шамбор, Шеверни, и еще долго можно продолжать этот список, – средневековые замки Луары, каждый из которых является прекрасной и неповторимой жемчужиной, и все вместе они образуют жемчужное ожерелье Европы. Название Луары произошло от имени одного из кельтских Богов – Люга. Он был волшебником и лекарем, мог исцелить неизлечимо больного и воскресить умершего благодаря своему магическому котлу, который, возможно, стал прообразом чаши Грааля.
- Люцифер, это про тебя. Так это ты Бог Люг? Хитрый и злой Люк, засевший под корягой у прозрачных вод Луары!
- Отчего же злой Люк? Я ведь добрый, Генри, очень добрый и хочу сделать тебе самое выгодное в твоей жизни предложение. Слушай лучше дальше нашу Жанну Д Арк, которая, кстати, тоже была из этих мест.
- Луара – это прежде всего неповторимый французский Ренессанс. В те времена земли Луары называли французской Тосканой, именно здесь удалось соединить художественные направления севера и юга. В результате в Европе возник так называемый третий Ренессанс, - продолжала рассказывать экскурсовод.
- А что же такое первые два Ренессанса? – спросил с места Генри.
- Первый Ренессанс был в Италии - на родине Возрождения, а второй - на севере Европы в Нидерландах. Но не только неповторимый архитектурный стиль, но и вся французская культура, язык, кухня, одежда, традиции, утонченность и элегантность обязаны своим развитием долинам Луары.
Генри с интересом слушал Жанну, но последствия бурных событий этой ночи с салютом, волками у Собора Парижской Богоматери, Люси и Лолой брали верх, и Генри медленно погружался в сладкий сон.

После Амбуаза утомленные жарой и многочисленными впечатлениями туристы со стонами облегчения погрузились в прохладный салон, с блаженством развалившись в креслах, и автобус взял курс на Шенонсо. Одна только энергичная Жанна продолжала вещать, целиком отдаваясь своей профессии:
- Господа, мы отправляемся в Шенонсо – один из самых ярких архитектурных шедевров средневековой Луары. Замок возвышается над руслом Шера – притоком Луары - и составляет единое целое с галереей, расположенной на изящном арочном мосту. Строительство замка начал королевский финансист Бойе. Но после смерти супругов Бойе их сын задолжал королю Франциску I крупную сумму, и ему пришлось откупиться от короля Шенонсо. Когда Франциск I умер, во Франции произошел настоящий передел собственности между фаворитками. Куртизанка Диана де Пуатье, завладевшая сердцем нового короля Генриха II, получила в подарок множество земельных владений, в том числе и Шенонсо. Диана вдохнула в него новую жизнь. Она приступила к реконструкции замка, начала строительство арочного моста через реку, занялась устройством сада, создав так называемый “сад удовольствий”, который был красивее всех садов в округе. Но когда Генрих II внезапно умер на рыцарском турнире, как и предсказал великий астролог Нострадамус, Диане пришлось уступить замок своей вечной сопернице - вдовствующей королеве Екатерине Медичи. После кровавой расправы над заговорщиками герцогом Гизом королевский двор, гонимый мрачными воспоминаниями, перебрался из Амбуаза в Шенонсо. Переезд королевской семьи превратился в роскошный праздник: королевский кортеж приветствовали нарядно одетые жители окрестных деревень, разноцветные гирлянды, салют, взрывы петард и цветные ракеты, а также специально устроенные Екатериной Медичи античные декорации. А на следующий день на реке Шер двор наслаждался грандиозным потешным сражением галеонов. Шенонсо – любимая резиденция королевы-матери. Как и Диана, она сделала очень много для обустройства замка. При ней была закончена галерея моста через Шер, был разбит еще один великолепный сад, в котором были высажены даже оливковые и апельсиновые деревья, переделан цветник, усиливающий итальянское влияние в ландшафтной архитектуре, созданы романтические гроты.
- Люцифер, а каким будет мое будущее? – неожиданно спросил Генри Люцифера.
- Многих людей интересует этот вопрос, но заглянуть в будущее простым смертным не дано. Так ты хочешь узнать про свое будущее?
- И да, и нет… А оно страшное, мое будущее?
- Ты ответил, как женщина отвечает мужчине, когда не уверена в своем возлюбленном. Ну уж не страшнее химер на Соборе Парижской Богоматери!
- И от чего оно будет зависеть?
- В данный момент твое будущее только в твоих руках. Этой ночью ты должен напрячь все свои интеллектуальные способности и сделать правильный выбор…
- А вот, наконец, и Шенонсо, господа! Выходим из автобуса и начинаем погружаться в старую добрую сказку средневековой Франции, - подытожила свой рассказ Жанна.
Туристы стали выходить из автобуса, захватывая с собой рациональный минимум туриста: кошельки, фотоаппараты, видеокамеры и бутылочки с водой. Они прошли по сквозной аллее через великолепный парк, в обустройство которого без сомнения были вложены не только колоссальные средства и талант гениев, но и любовь прежних хозяев.
- Вот мы и приехали, куда хотели. Смотри, Генри, какая красота! Шенонсо – бесспорно лучшая из жемчужин французской Луары!
Перед взором Генри во всем своем великолепии предстал древний замок. Он стоял прямо на водах Шер, а мост с галереей, будто плотина, перекрывал реку. Строгость форм замка смягчалась геометрией его башен, напоминающих заточенные карандаши, и люкарн, расположенных на крыше. Архитектура парящего над рекой замка-корабля распаляла воображение и пробуждала целую гамму чувств. Череда эпох, через которые прошла его жизнь, сделала Шенонсо одновременно строгим и величественным, аристократичным и благородным, пышным и праздничным, домашним и уютным. Поодаль от замка возвышались круглый донжон и одинокая башня, а перед ним ярко декорированными коврами раскинулись сады Дианы Пуатье и Екатерины Медичи. И эта драгоценность спряталась, словно на дне шкатулки, среди вековых деревьев, обступающих замковый ансамбль плотной стеной.
- А теперь мне, кажется, что нам пора отделиться от группы. У них своя экскурсия, а у нас своя. Давай навестим милую старушку королеву-мать, - прервал любование Шенонсо Люцифер.
- Неужели саму Екатерину Медичи?
- А почему бы и нет. Уважаю ее за то, что бывшая итальянская принцесса завезла в эти края тосканскую кухню, и после ее многочисленных модификаций гурманы мира получили в подарок утонченную французскую. Ты готов немного прокатиться во времени?
- Всегда готов!
Люцифер взмахнул рукой. Моментально подул сильный ветер, а небо заволокло тучами. В мерцающей дымке стали исчезать автобусы и туристы в джинсах и в шортах, и на глазах у Генри стали появляться экипажи, дамы в длинных роскошных платьях и кавалеры в пышных костюмах. На Люцифере и Генри как из воздуха возникли одежды этого времени. Но искушенный Генри уже ничему не удивлялся. Люцифер поднял руку и как будто схватил невидимый канат, протянутый в небо, и, продолжая разыгрывать пантомиму, как будто дернул за него. Послышались раскаты грома, сверкнула молния, и на Шенонсо обрушился проливной дождь. Дамы с кавалерами, застигнутые дождем врасплох, заспешили в замок.
- Дождик к успеху! – воскликнул Генри.
- Может быть, может быть, смотря для кого. Дождь усиливается. Идемте же скорее во дворец, принц Генрих, - сказал Люцифер, беря Генри под руку и раскрывая над ним большой черный зонт.
- Почему принц Генрих?
- Потому, что настоящего принца я заточил в тюрьме, чтобы он не мешал нам получать удовольствие от экскурсии. А ты временно будешь исполнять его роль. Заодно поучишься быть принцем. Уверяю тебя, это не так сложно, как может показаться на первый взгляд.
- Но ведь я не похож на принца!
- Не важно. В сознании всех ты будешь Его Высочеством. Сейчас на престоле король Карл IX, в управлении королевством ему помогает вдовствующая королева-мать Екатерина Медичи. А также другие особы, с которыми ты познакомишься по ходу нашего спектакля. Идем же скорее, иначе мы промокнем до нитки под проливным дождем!
- А какой сейчас год, Люцифер?
- 1572-ой, 23 августа. Это говорит тебе о чем-нибудь?
- Нет, ни о чем не говорит. Просто стало интересно.

Люцифер взял Генри под руку и стал показывать ему комнаты и обстановку замка. Генри внимательно слушал неторопливо льющийся рассказ Люцифера и отвечал легким поклоном проходящим мимо придворным, которые приветствовали принца подобострастно вытянутыми физиономиями. Однако, его мысли больше занимали другие два вопроса: насколько все окружающие единодушны в оценке его как принца, и какие политические и личные события разворачиваются в стенах замка и в стране.
- А вот мы и в галерее над Шером, Генри. Теперь у тебя есть общее представление о расположении комнат и интерьерах замка. Можешь чувствовать себя как дома. Взгляни, несмотря на дождь, какой прекрасный вид из окна.
Генри перевел взгляд с пола в “шахматку” на перспективу, открывающуюся из окна, и только начал любоваться водами реки Шер и островками, видимо специально созданными для большей живописности видов с галереи, как вдруг какой-то наглец, очевидно очень спешивший, чуть не сбил с ног Генри и Люцифера. Попробовав убедиться в своем новом статусе и собственной значимости, Генри неодобрительно бросил наглецу:
- Осторожнее, болван. Ты чуть не сбил меня с ног!
- Ах, простите Ваше Высочество, я не заметил Вашего сияния! Пасмурная погода, дождь, понимаете ли, и в галерее скорее темно, чем светло.
- Эй ты, наглец, тебя же официально нет сегодня во дворце, а ты бегаешь здесь туда-сюда? – почти с несвойственной ему эмоциональностью прошипел Люцифер.
- Это не я, Колетт, а тень моя. А меня нет, нет, и еще раз нет. Ни для кого! С Вашего разрешения убегаю, господа.
- Вали отсюда, свинья, годы твои сочтены, - со злостью проронил Люцифер последние слова.
- Ой, ой, уже и мальчик-любовничек раскомандовался здесь. Но я этого так не оставлю, - на ходу бросил убегающий наглец.
Как только он исчез, рассерженный Генри сразу спросил Люцифера:
- Кто же этот наглец, который ни во что не ставит принца крови? Или такой дурной тон вообще принят при французском дворе?
- Это особенный наглец – герцог Гиз. Он давно плетет интриги и пользуется огромным влиянием при дворе. Уже сейчас его Лига набирает силу, и скоро он не просто составит оппозицию будущему королю Генриху III, то есть тебе, Генри, но и заявит о своих претензиях на королевскую власть.
- И что же, сработает твое проклятие?
- Что за проклятие?
- Ты же сказал: “Годы твои сочтены, свинья”.
- Ах, да. Герцога Гиза отправишь на тот свет ты Генри, то есть король Генрих III. Произойдет это следующим образом. Конфронтация между Вами достигнет своего апогея на заседании Генеральных Штатов в Блуа, где Гиз произнесет речь, оскорбительную для короля. Герцог будет недопустимо развязен, и в откровенной форме прозвучат его посягательства на власть в стране.
- И что же я, то есть Генрих III?
- Генрих III первоначально очень испугается исполнить роль Нерона, но верх возьмет здравый смысл и инстинкт сохранения собственной жизни и короны. Он согласится, что иного выхода у него нет, кроме как расправиться с ненавистным Гизом.
- И как же он поступит?
- Генрих отдаст распоряжение своей охране, чтобы она убила Гиза. Гвардейцы изуродуют его кинжалами, нанося удары в горло, в живот и во все другие части тела. Обещаю тебе, что наглый королевский кузен за все заплатит и захлебнется в своей крови! У меня он тоже вызвал отвращение. Он назвал меня Колеттом, а это прозвище королевского куртизана Сен-Сюльписа.
- Замечательно! Мне сразу не понравился этот надменный тип. И он назвал тебя мальчиком-любовником!
- Потому, что при королевском дворе царит дух разврата и содомии. Вокруг Карла и Генриха крутится целая гвардия красивых мальчиков, называемых миньонами, а сами господа предпочитают женские платья, кружева и драгоценности.
- Ни за что не надену женское платье!
- А я тебя и не заставляю. Скоро династия Валуа исчезнет с лица земли. Ведь и среди королей тоже протекает жестокий естественный отбор.
- Нисколько в этом не сомневаюсь. Я ведь и сам принадлежу к знатной крови, представители которой истребляли себе подобных до последнего. Удивительно, что людоедские нравы царят и в двадцатом веке, в котором мне удалось побывать благодаря тебе. Я как-то заглянул в газету в Париже…
- Да, Генри, люди – это людоеды, у которых не всегда в отличие от животных срабатывает инстинкт самосохранения. А читать газеты всегда очень вредно для центральной нервной системы.
Вдруг к Генри с легкостью лани подскочила фрейлина и запыхавшимся голосом сообщила, что Генриха разыскивает королева-мать.
- Вот видишь, Генри, тебя принимают за принца. Идем же скорее, тебя просит сама королева.
- А вдруг материнское сердце подскажет, что я не принц Генрих?
- Да не бойся ты, подмена не будет раскрыта даже материнским сердцем, и тебе ничто не угрожает.
- Тогда ответь, а кем будешь ты при мне?
- О, да кем угодно, Ваше Высочество. Могу быть одним из твоих миньонов бароном Сен-Сюльписом, например, то есть буду советником в делах амурных и так далее. Герцог Гиз уже меня так и назвал. Но при добропорядочной истинной католичке Екатерине Медичи я пожалуй предстану послом Елизаветы Английской, если ты не возражаешь, конечно. После того, как я наслажусь общением с ней и оставлю вас наедине, поболтай с ней немного. А затем проследуй в галерею, я буду ждать тебя на этом месте. Королева-мать сделала свои покои эпицентром замковой и политической жизни, от ее апартаментов как из Рима идут дороги во все концы Шенонсо и французского королевства. Учитывая, что я ознакомил тебя с дворцом, ты не должен заблудиться. И больше на сегодня у тебя никаких обязанностей. Одни только удовольствия. Сейчас три часа дня. Будем развлекаться до двенадцати ночи. Можешь немного поспать. В двенадцать ночи начнется одно важное мероприятие, и ты должен быть свеженьким, дорогой Генри.
- А что это за мероприятие? Ты говоришь про бал вечной молодости и вечной жизни? Он будет дан королевой?
- Да, я говорю про бал вечной молодости и вечной жизни. Но Медичи здесь ни при чем. Обо всем узнаешь позже, Генри. Это будет моим маленьким сюрпризом.
Люцифер довел Генри до покоев королевы-матери, а сам собрался идти по своим делам.
- Я передумал, я зайду позже, Генри. А ты действуй, полный вперед!
 Генри постучал в дверь королевской библиотеки, и голос королевы из-за двери, полный благородства и достоинства, пригласил его войти.
Генри приоткрыл дверь и сделал шаг вперед. И хотя одно “Я” Генри говорило, что поступок его вызывает всяческое осуждение, второе “Я” жаждало интриг и развлечений, и Генри уже полностью погрузился в образ принца.
- Добрый день, мама. Как самочувствие?
- Добрый день, Генрих. Ужасно, опять разболелись легкие. И голова тоже болит. Сегодня для меня вообще ужасный день. Карл опять пропал на своей охоте за оленями, а может быть, он скрыл что-то от меня и вообще исчез по более важным делам. Хотя, что для него важнее охоты в этой жизни? У меня такое предчувствие, что грядут очень плохие события для нашего королевства. И они лишат меня спокойной жизни, праздников и моего любимого Шенонсо. Ты тоже участвуешь в заговоре, Генрих?
- В каком? – спросил Генри, с одинаковым интересом рассматривая и библиотеку, и королеву-мать.
- Неужели не участвуешь? Такое впечатление, что все участвуют в предстоящих событиях в Париже. И меня тоже причислили к организации братоубийства между католиками и протестантами. Мне кажется, что на данный момент я совсем упустила ситуацию из-под контроля. Двор опустел. Центр общественной жизни со всеми его интригами переместился в Париж.
- Нет, мама, ни в чем таком я не участвую. А может быть оно и лучше, отдохнешь немного от всей этой суеты?
- Наверное, ты прав, мой мальчик. Хорошо, что ты в Шенонсо и тебе ни что не угрожает. Сегодня ровно в шесть вечера ужин. Прошу тебя быть. Должен придти Ронсар и прочитать свои новые стихи. Единственное мое утешение – это искусство и флорентийские врачи. Даже вы, дети, и то меня огорчаете.
- Это почему же?
- Ты ссоришься с братом. А вчера мне принесли очередной памфлет, в котором тебе приписывают грешное пристрастие. Собственно его я и хотела тебе показать. Я, конечно, приказала в очередной раз во всем разобраться и принять к этим острословам жесткие меры. Надеюсь, ты понимаешь, что в такой трудный для нашей семьи час ты компрометируешь нас всех. Ни писаки, ни народ, ни Католическая Лига, ни Гизы, ни внешние враги Франции, ни даже мои любимые дети не дают мне покоя. Такое впечатление, что весь мир ополчился против меня.
На глаза королевы навернулись слезы. Генри присел рядом с королевой-матерью и, устремив глаза в дубовый потолок и рассматривая инициалы сеньоров, в разное время владевших Шенонсо, стал гладить ее по голове.
- Успокойся, все будет хорошо. Я зайду к тебе перед сном. И памфлет возьму на ночь почитать. А сейчас мне пора идти.
- Ты такой ласковый, даже не узнаю тебя, мальчик мой. Иди, конечно, раз у тебя дела. Не покидай сегодня замок. Чувствует мое сердце, вернее, докладывают мои шпионы, что сегодня должно случиться что-то очень страшное…
- Прошу прощения, Ваше Величество, если это возможно, прошу принять меня неофициально и незамедлительно, - заглядывая в библиотеку, сказал Люцифер.
- Сегодня возможно все. Вы от Елизаветы Английской, насколько я припоминаю? Прошу Вас заходите.
Довольный собой, что и королева признала его за сына, как будто в этом была его заслуга, Генри вышел из библиотеки. Не спеша, он направился в галерею, где они должны были встретиться с Люцифером. Он был в отличном расположении духа и рассуждал сам с собой:
“Несмотря на то, что я аристократ по рождению, а не алчная чернь, и очень даже здравомыслящий человек, но и мне моя новая роль вскружила голову. Как они все кланяются мне, рассыпаясь в подобострастии, мне, в общем-то даже и не принцу, а пустому месту. Какие жалкие рабы! Им хотя бы приходит в голову, что в своем раболепстве они еще презреннее, чем при сохранении хоть капли собственного достоинства? И, несмотря на то, что в один прекрасный день в вино могут накапать немного яда, но какая прелесть, какое неземное наслаждение ощущать себя владыкой мира! Может быть, мне остаться во дворце, тем более, что скоро Генрих станет королем? Что предложит мне Люцифер на балу? Наверное, не зря он притащил меня в Шенонсо? Он ничего не делает просто так. А этого Гиза я отправлю на казнь немедленно, как только стану королем, или подошлю к нему наемных убийц. Зачем так долго ждать, чтобы расправиться с этим подлецом, созыва каких-то Генеральных Штатов?”
- Добрый день, Генрих, - прервала размышления Генри некая молодая женщина. Обращало внимание, что одета она была как знатная особа.
- Добрый день.
- Вы сегодня не в себе? Как будто и не узнаете?
- Ну что Вы. Просто сейчас говорил с королевой. Она не важно себя чувствует.
- Да, мама в последнее время стала часто хворать. Придете на ужин? Сегодня будут подавать пироги с лососем.
- Какая прелесть! Обязательно приду на пироги с лососем.
“Итак, она назвала ее мамой, а меня просто Генрих. Значит, это моя сестра. А ничего себе сестренка. Как же, интересно, ее зовут?” Пока Генри вычислял, а с кем же он сейчас говорит, как вдруг Люцифер пришел ему на помощь.
- Принцесса Маргарита! Добрый день, Ваше Высочество, - произнес Люцифер, присоединяясь к ним.
Принцесса приветственно кивнула Люциферу, не выражая особой радости по поводу его появления, и, обращаясь исключительно к Генри, сказала:
- Может быть, прогуляемся до таинственного грота после ужина? Сегодня во дворце все равно ужасная скука: ни бала, ни представлений.
- Может быть, Маргариточка, - улыбаясь, ответил Генри.
Попрощавшись с Люцифером, Маргарита, которая минуту назад была проста и естественна, подняла величественно голову и стала удаляться.
- Как тебе королевская дочка, Генри?
- Ничего. Как мне показалось, она не очень расположена к тебе.
- Еще бы. Ведь я представляюсь ей твоим любовником. А сегодня, к тому же, весь двор с удовольствием читал о тебе памфлет.
- Слышал, слышал от Екатерины Медичи об этом памфлете. Почитаю на ночь. А ты никого больше не пригласишь на наш бал? Вот и Маргарита не в курсе.
- Уж как-нибудь без Маргариты обойдемся!
- А где же он будет проходить? Ты арендовал у королевы тронный зал?
- Все узнаешь позже, Генри. Ведь тайна, загадка делают ожидание особенно сладострастным. А вот к нам идет еще один очередной наглец со свитой! Он засланник герцога Гиза. Сейчас он будет искать способ, чтобы поконфликтовать со мной. Не буду заставлять его долго ждать.
- Это совсем молодой человек, мальчик, я бы сказал. Не удивлюсь, если он вообще девственник.
- Да, может быть, молоко на губах у него и не обсохло, но кушать ему уже хочется. Он просто отрабатывает жалованье, которое ему платит его господин.
Люцифер резко развернулся в сторону приближающейся гвардии и с подчеркнутым пренебрежением бросил:
- Хотите вызвать меня на дуэль? Считайте, что это у Вас получилось. Сегодня ровно в половине двенадцатого. Не хочу даже спрашивать Ваше имя. А что же герцог сам не пришел?
- Вы еще и провидец, - ответил молодой человек Люциферу, поклонившись одновременно принцу Генриху. - Для герцога это слишком большое унижение, драться с Вами. Половина двенадцатого, так половина двенадцатого. У старой башни.
- Мне жаль Вас. Вы так молоды, так дерзки! Но Ваша молодая жизнь будет принесена на алтарь в жертву чужим интересам.
- На то воля Господа!
- Ну раз Вы сами так считаете, уж явно невеликий Карл… Пойдемте, Генрих, на свежий воздух прочь из этой галереи. Если мы здесь постоим еще немного, дуэлям сегодня не будет числа. Да и дождь очень кстати уже закончился.
Они вышли из дворца и пошли по аллее парка. Аккуратно подстриженные кустарники, цветы, образующие изящные орнаменты на газонах, светло-изумрудная трава и дорожки аллей были еще мокрыми от дождя. Прозрачные капли вспыхивали разноцветными радугами на вновь засветившем солнце. Воздух среди дубрав после дождя был напоен девственной свежестью, что особенно остро ощущалось после парижского смога.
- О чем разговаривал посланник Елизаветы Английской с королевой-матерью? – воодушевленный вышедшим из-за туч солнцем игриво спросил Генри.
- Во-первых, о женитьбе твоего брата Франциска Алансонского на Елизавете Английской. Ты, кстати, терпеть не можешь своего брата, чем очень огорчаешь королеву-мать. Но не это главное. Меня больше интересовала позиция Екатерины Медичи по поводу бесконечной войны между католиками и протестантами. В эту ночь в Париже произойдет великая резня, которая войдет в историю под названием Варфоломеевской ночи. Отголоски парижских событий кровавым эхом разнесутся по всей Франции. Мне бы хотелось, чтобы жертвами этой драмы стали католики, ведь они так неистовы в преследовании нечистой силы. Но видимо, пострадают больше все-таки протестанты, ведь я так уважаю чувства королевы-матери.
- И какова же позиция Екатерины Медичи?
- Она вообще святая женщина. Выступает за мир на земле Франции.
- Так может быть, стоит предотвратить эту Варфоломеевскую ночь?
- Зачем? “Доверие, оказываемое вероломному, дает ему дальнейшую возможность вредить”. Если люди не поймут сейчас, что религиозные войны есть бессмыслица, то поймут это позже, но заплатят еще большую цену. Хотя, как ни странно, когда люди в безумии уничтожают друг друга, ума у них в результате не прибавляется.
- Ты процитировал Сенеку. Девиз моего “Аструма” “Через тернии к звездам” тоже был его изречением. Я только не пойму, в Париже будет кровопролитие, а мы не отменим бал?
- Ни в коем случае! Наоборот, самая подходящая атмосфера. Возбуждением будет пропитан воздух!
- И кровью, и ужасом расстающихся с телом человеческих душ.
- Пойдешь на ужин?
- На пироги с лососем непременно!
- Тогда пора. А то самое вкусное съедят дармоеды. Вот видишь, война войной, а пироги с лососем ты пропустить не можешь. Сегодня, кстати, на ужине должен присутствовать придворный поэт Ронсар. Он сейчас очень популярен у аристократии.
- Что за поэт?
- Он из бедной дворянской семьи. После малярии практически потерял слух. Был влюблен в прекрасную флорентийку Кассандру – дочь состоятельного банкира. Но любовь не оказалась взаимной. Зато нашел себя при дворе в качестве официального придворного поэта и на духовной службе. А как ты относишься к поэзии?
- Да собственно никак. Уж слишком все в стихах возвышенно и слащаво. Хотя, пожалуй, соглашусь с тем мнением, что стихи украшают жизнь.
- Да, поэзия - особый вид искусства, в котором форма даже важнее содержания. Послушай Ронсара сегодня за ужином, может быть, и ты проникнешься духом поэзии.
- А что, Князь тьмы любит поэзию?
- Да, а почему бы и нет. Поэзия превращает процесс хладнокровного созерцания бытия в менее скучное занятие. И вообще я люблю все, что красиво и талантливо.

За ужином подавали рыбу. Видимо, аскетичный рыбный день как нельзя больше соответствовал плохому настроению Екатерины Медичи, которое она и не желала сегодня улучшать. Стол, правда, ломился от блюд из пресноводной и морской рыбы. В изобилии были представлены овощи и фрукты: артишоки, зелень, апельсины, виноград, яблоки и груши. Для страждущих был приготовлен черепаховый суп. Запивать еду предлагалось белым вином. А обещанные пироги с лососем, а также пироги с угрями обещали принести позже.
Помимо королевы-матери, Генри и Люцифера на ужине присутствовали принцесса Маргарита, поэт Ронсар и врач из Флоренции, являющийся также специалистом по ядам. Вот и все скромное общество в этот забытый Богом день. Как и полагается по статусу, первой начала говорить королева-мать:
- Карл так и не появился сегодня даже к ужину. Но что делать, видимо его задержали какие-то государственные дела?
- Как себя чувствуете, Ваше Величество? – спросила королеву Маргарита.
- Гораздо лучше. Наверное, от пары глотков амбуазского вина. Сегодня совершенно неудачный день во всех делах. Зато вчера я очень удачно обсудила мой замысел с архитекторами. Хочу, чтобы двор перед замком стал в форме эллипса. С колоннами и портиком он будет напоминать мне площадь перед собором Святого Петра в Риме. Для этого придется разобрать старую башню Маркеса.
- Надеюсь, что к разбору башни не приступят уже сегодня? - спросил Генри, лукаво посматривая на Люцифера.
- Нет, конечно, Генрих. Что ты. Для осуществления моего замысла нужно очень много денег. Хочу переговорить по поводу займов с некоторыми сеньорами и со своими друзьями – итальянскими банкирами. А может быть и Англия мне чем-нибудь поможет? – вставила королева лукавую фразу и посмотрела на Люцифера.
- Вполне возможно, Ваше Величество. Особенно, если два трепетных сердца, Вашего сына и Елизаветы Английской, соединятся навеки, - ответил Люцифер.
- Так Вы из Англии? А я подумала совсем другое… - восторженно, но с чувством легкой досады, воскликнула Маргарита.
- А кто мне ответит, почему все флорентийки – такие очаровательные блондинки? – спросил Генри, наслаждаясь карпом с пикантной подливой.
От этого вопроса королева расхохоталась.
- Думаю, что об этом нам лучше всех поведает мой любимый врач из Флоренции и консультант по сверхсекретным государственным делам. Прошу любить и жаловать.
- Есть один секрет у наших дам, как быть самыми красивыми, - начал свой рассказ флорентийский врач, - но это прозвучит почти невероятно. Ради красоты они способны на самые мужественные поступки. Флорентийки опускают свои волосы в тазики с пренеприятной конской мочой. А затем часами обесцвечивают их на солнце. Представьте такую картину, что в солнечный день по всей Флоренции из окон выставлены локоны прекрасных и не очень синьор.
- А как же их белоснежная кожа? – спросил Генри.
- Видите ли, Ваше Высочество, лицо они закрывают непроницаемой тканью. А при прогулках также оберегают свою кожу от солнца. Отсюда и такая ослепительная аристократическая белизна.
- Невероятные жертвы! Проще взять штурмом крепость, чем целыми днями напролет подвергать себя такой экзекуции! - воскликнул изумленный Генри, запивая ужин белым амбуазским вином.
Под полное умиление всех собравшихся за столом слуги подали долгожданные пироги.
- А теперь наш любимый поэт почитает свои стихи. Хотя бы на пять минут испытать счастье за этот день, – подала сигнал Ронсару королева-мать.
Ронсар вышел из-за стола, встал в позу смиренного монаха и начал читать свои стихи. Все с вниманием слушали и даже перестали есть пироги. Генри тоже слушал, затаив дыхание. А после того, как Ронсар закончил читать, еще с полминуты стояла тишина, поскольку королева закрыла глаза и смаковала удовольствие, а затем прогремели бурные аплодисменты.
- Все-таки великое искусство поднимает мне настроение. Прекрасно, Ронсар! По такому случаю хочу всем сделать подарки. А для английского посла особый подарок - кольцо с бриллиантами от искусных флорентийских ювелиров, – сделала приятное предложение Екатерина Медичи и хлопнула в ладоши.
- А у меня тоже есть подарок для Вас, Ваше Величество, - сказал разомлевший от вина Генри и достал сотовый телефон.
Люцифер постучал кулаком по своей голове, демонстрируя Генри его неполную адекватность на данный момент времени. Но было уже поздно. Генри нажал на кнопку, и зазвучала органная музыка.
- Какая прелесть! – вскричали все кроме Люцифера. - Орган в маленькой табакерочке! А табакерочка-то так и переливается! – и захлопали в ладоши.
- В какой стране живут столь искусные мастера? – спросила сына королева-мать.
- В Англии, Ваше Величество, - ответил Генри, переполняясь патриотическими чувствами, и протянул ей “орган в маленькой табакерочке”.
После ужина Маргарита, Генри, Люцифер и Ронсар решили немного погулять. Они направились к таинственному гроту с искусственно созданными сталактитами и сталагмитами и окруженному не менее таинственными фонтанчиками, бьющими из невидимых источников. Расположившись в гроте на скамьях за столом, образовавшаяся за ужином компания шутила, смеялась, рассказывала забавные истории, слушала стихи Ронсара и рукоплескала ему. Было уже половина десятого вечера, когда Генри пришлось прервать их праздное веселье:
- Видите ли, господа, к сожалению, мне придется покинуть Вас. Перед сном обещал навестить королеву и взять почитать памфлет. Вы все, конечно, его уже прочитали, кроме меня.
- Уверяю Вас, Ваше Высочество, что там ничего интересного. Только испортите себе настроение на остаток дня, - сказала Маргарита.
- Уж лучше на остаток дня, чем завтра на целый день, - ответил Генри, раскланялся и направился в покои королевы-матери, декламируя на ходу стихи Ронсара “И розы бытия спеши срывать весной”.
Екатерина Медичи встретилась с Генри в своем “зеленом кабинете”, который был обставлен мебелью с зеленой обивкой и украшен гобеленами. Генри поприветствовал королеву и расположился на стуле напротив нее.
- Дорогой Генрих, передаю тебе памфлет, как и обещала. Прочти его и по возможности сделай выводы.
- Да, конечно. Как самочувствие, мама?
- Стало получше после ужина. В Вашей компании было тепло и уютно…
Королева продолжила говорить, а Генри подумалось, что он может вмешаться в трагический ход истории и рассказать королеве об ужасе надвигающейся ночи. Но случилось непредвиденное. Королева перестала делиться впечатлениями, пошатнулась на стуле и, словно снимая рукой пелену наваждения с глаз, сказала:
- Ты не Генрих!
“Вот так поворот событий. Это Люцифер читает мысли и предупреждает мои действия. Я целиком в его власти. Тогда отправлю ему сообщение: “Буду молчать и еще раз молчать о том, что знаю. И вообще пойду-ка я спать. Надоели вы мне с вашей политикой”.
В тот же миг королева как ни в чем не бывало продолжила благодушное щебетание, а Генри, осознав, что сигнал принят адресатом, свернул памфлет трубкой и сообщил:
- С Вашего разрешения пойду спать, Ваше Величество. Что-то устал за сегодня.
- Иди, конечно, мой мальчик. Видится мне, что нас ждут тяжелые времена. А поэтому нужно хорошо спать и питаться, и экономить силы.
- Спокойной ночи, мама.
- Спокойной ночи, Генрих.

Прочитав с интересом памфлет, посвященный явно не ему, Генри уснул сладким сном. Когда он проснулся, было уже без пятнадцати двенадцать ночи.
“Черт, я проспал. Возможно, что дуэль уже закончилась. Но почему Люцифер не разбудил меня?”
Генри пулей вылетел из дворца и бросился к старой башне. Вокруг стояла первозданная тишина, и Генри слышал стук собственных башмаков. Издали в темноте он не увидел около Маркеса никаких движущихся силуэтов. Когда Генри подбежал к башне, то перед ним во всей своей натуралистичной зрелищности предстали последствия страшной трагедии, пять-десять минут назад разыгравшейся на этом месте: вся площадка перед башней была усеяна растерзанными трупами. Очевидно, что какие-то хищные звери терзали и рвали на куски плоть несчастных из свиты Карла. Мраморная скульптура была сброшена с постамента, и на нем, словно на алтаре, лежало залитое кровью тело юного Карла. Окровавленные волосы прилипли к его лицу, и ужас застыл в полудетских глазах.
“Кажется, Карлу перегрызли горло. Что же эта за дуэль такая? Какое-то сатанинское жертвоприношение! И где Люцифер?”
Окрестности Шенонсо огласились протяжным воем, как две капли воды похожим на победный вой вожака стаи у Собора Парижской Богоматери.
Генри бросился к замку и у самого входа столкнулся с Люцифером.
- И где ты ходишь, Генри? Уже без пяти минут двенадцать. Нам нужно идти на бал!
- Какой бал, Люцифер? Ты знаешь, что произошло у старой башни? Нужно позвать гвардейцев и сообщить королеве.
- Не нужно будить королеву. Завтра утром у нее и так будет большая головная боль. А вся страна будет убирать трупы еще целый месяц. Так что ничего особенного не произошло.
- Как не произошло, там все вокруг залито кровью!
- В лесах развелось много волков. Королеве давно нужно было дать указание об их уничтожении. А теперь на бал, Генри. У нас уже нет ни минуты.

Люцифер схватил Генри за руку, и они помчались по лестнице вверх, перепрыгивая через две ступеньки. Они остановились у дверей одной из самых непрезентабельных комнат.
- А сейчас мой небольшой сюрприз, Генри, - сказал Люцифер и открыл дверь.
Они вошли в круглую комнату, на стенах которой висели зеркала, канделябры с горящими свечами и картины с изображением благородных ведьм, вампиров с родословной и прочих представителей нечистой силы. Пол задрожал и начал медленно опускаться в преисподнюю.
- Какой милый лифт у Ее Величества! – воскликнул Генри.
- Ее Величество здесь не при чем, Генри.
Выйдя из “лифта”, Люцифер и Генри направились по серому лабиринту с факелами на стенах. Они шли по подземелью несколько минут, пока путь им не преградил падающий прямо со стены водопад.
- Идем сквозь водопад, Генри, - сказал Люцифер и, завидев страх в глазах Генри, добавил: - Не волнуйся, душа моя, все будет хорошо!
Генри закрыл глаза, и они вдвоем одновременно шагнули в падающий поток воды. “Как странно, я не чувствую воды, я абсолютно сухой! А ведь нас должно было бы смыть и унести бушующим потоком”, – подумал Генри и открыл глаза. Его взору предстал великолепный зал, напоминающий по подсказке подсознания тронный зал какого-то роскошного венецианского дворца. В зале горели свечи, играла музыка, заглушающая шум водопада, и господа в строгих фраках и дамы в декольтированных платьях, в бриллиантах, перьях и мехах кружились в танце. Их тела то почти исчезали в призрачном мерцании, то становились материальными вновь.
- Похожи на танцующих призраков. И какой роскошный зал! Прямо как тронный зал Дворца дожей в Венеции. И как все это умещается под замком Шенонсо?
- Это и есть мой сюрприз, Генри. Нравится? Один молодой человек, побывавший на подобном балу, сказал, что обстановка напомнила ему элитный подпольный ресторан во времена сухого закона в Америке. Правда, был он из двадцатого века, из Штатов, и более низкого происхождения, - сказал Люцифер и от души засмеялся.
- Не знаю, о чем ты говоришь, поэтому мне не смешно. А каким был интерьер?
- В стиле ампир.
- Не знаю такого стиля. А ты устраиваешь балы по всему миру?
- Да, Генри, в любой точке Вселенной и в любое тысячелетие. На Земле я предпочитаю наиболее изысканные места. А откуда ты знаешь про интерьер Дворца дожей?
- Приятель в университете был родом из Венеции. Какая-то дама, Люцифер, через весь зал идет прямо на нас.
- Это королева бала – герцогиня Смерть. А ты, Генри, принц бала!
- А кто же король?
- Король я, Люцифер. Мы король! Смотри, как прекрасна герцогиня Смерть! Хочешь в ее объятия?
Герцогиня Смерть шла медленно через весь зал на Генри и Люцифера. Она была в роскошном черном платье и в вуали из черного газа, а за ней стелился длинный черный шлейф с оторочкой из горностая.
- Она не похожа на старуху с косой. Но чего-то не хочется пока, Люцифер, в ее объятия. А ты настаиваешь?
- Решение принимаешь только ты. А я лишь создаю условия. Ты должен станцевать с ней в присутствии всех гостей хотя бы один танец.
- Ни за что!
- Но это великая честь! Таковы правила. Ты же принц бала. Только один танец. В конце концов, танцевать - не целовать, Генри.
Герцогиня Смерть подняла вуаль и посмотрела на Генри, в кристаллах ее черных глаз играл теплый свет. Она была молода и прекрасна собой, ее иссиня черные волосы ниспадали до плеч, и от нее исходил не могильный холод, а приятная и манящая к себе словно в жаркий день прохлада. Герцогиня достала лорнет, осыпанный бриллиантами, и стала рассматривать Генри и откровенно любоваться им.
- Какой красавчик! – сказала герцогиня и послала принцу бала воздушный поцелуй.
- Будь же джентельменом, Генри, ответь ей! – подталкивал принца к галантным манерам Люцифер.
- А Ваша красота, Ваша светлость, также пронзительна и также волнительна, как реквием, и затрагивает меня до глубины души, – процедил Генри и, приходя в полное смятенье, тоже послал герцогине воздушный поцелуй.
- Ваша светлость? Сегодня я королева, Генри. Позвольте мне побыть Вашим Величеством хотя бы эту ночь.
- Конечно, Ваше Величество.
- Я Вам нравлюсь, принц Генрих?
- Конечно, Ваше Величество.
- Тогда не хотите ли станцевать со мной?
- … Да, конечно, Ваше Величество.
Герцогиня Смерть отстегнула шлейф, а Генри аккуратно подхватил королеву бала, и они закружились в танце. После нескольких секунд сильного волнения, Генри стал находить ее общество весьма приятным.
- Вам нравится у нас, Генри?
- Да, Ваше Величество, все так волшебно и загадочно.
- Вам нравится танцевать?
- Давно не бывал на балах. Меня с детства обучали танцам, правда, немного другим.
- Прекрасно танцуете, Генри.
- Спасибо, Ваше Величество. А Вы так легки и непринужденны в танце!
- Да, я также легка и молода, как и много тысяч лет назад!
- Вы шутите, Ваше Величество? Как это возможно?
- Мы есть жизнь после смерти, Генри, и на нашем балу возможно все. Видишь, сколько вокруг нас прекрасных молодых юношей и девушек. Средний их возраст – десять тысяч лет!
- Я не перестаю удивляться, Ваше Величество! – ответил Генри, и по телу его пробежала дрожь. - Так Вы утверждаете, что есть жизнь после смерти?
- Конечно, Генри. Жизнь на Земле есть мгновение в вечной жизни. Окружающие тебя господа вступили в неземную жизнь и живут вечно, при этом они молоды и прекрасны, кто из них пожелал этого. Лишь однажды они сделали правильный выбор.
- А что, кому-то не захотелось остаться молодым?
- Есть люди, которым нравится свой возраст, даже пожилой. Они не становятся моложе, а замораживаются в том комфортном возрасте, в котором к ним пришло правильное решение.
- Они свободны или служат Дьяволу?
- Они свободны, Генри, от слез, от любви, от переживаний, от проблем. Они всегда счастливы. Они вечно молоды, у них вечная жизнь. Им больше неизвестны болезни. Они занимаются тем, на что в земной жизни им вечно не хватало сил и времени: любимым делом, размышлениями и философией - наедине с собой, с подобными себе, с людьми, с другими формами разума. Они путешествуют в пространстве и во времени, проводят дни в одиночестве или посещают балы, участвуют в оргиях или хранят монашеский обет. Кому что нравится. И только на первых ступенях пирамиды абсолютной свободы у них есть обязательства перед нашим Господином - Дьяволом.
- Что за пирамида и что за обязательства?
- На первой ступени ты служишь своему Господину в земной жизни. Например, королем Франции Генрихом III. Маловато будет? Ну тогда императором Священной Римской Империи. Ха, ха, ха! Первая ступень – самая сложная. Ты остаешься человеком и лишен неземных удовольствий.
- Неужели государствами управляют одни слуги Сатаны?
- Не все, но примерно через одного. На второй ступени ты служишь своему Господину после смерти.
- В загробной жизни?
- Да, Генри. Твоя загробная жизнь наполняется неземными благами и удовольствиями. Твоя плоть и твой разум обретают вечность. И, наконец, третья ступень. Ты получаешь от Господина статус абсолютной свободы. И у тебя больше никогда и ни перед кем не будет никаких обязательств в вечности.
- А Вы перешли на третью ступень, герцогиня?
- Да, я абсолютно свободна!
- И как же заключается сделка с Дьяволом?
- Об этом тебе расскажет сам Господин.
- Он здесь?
- Он здесь, Генри. И ты скоро встретишься с ним.
Генри и герцогиня кружились словно по воздуху в центре зала. Они говорили, смеялись и позабыли обо всем на свете. А вокруг них в сумасшедшем вихре танца неслись прекрасные юноши и девушки – сама молодость, красота и роскошь, наслаждающие созерцание. Как только музыка закончилась, Генри и герцогиня остановились и поклонились гостям. Раздались бурные аплодисменты и возгласы:
- Браво! Да здравствуют королева и принц бала!
К принцу и королеве подошел официант с подносом и предложил красное вино. Они взяли по бокалу. Герцогиня подняла бокал и воскликнула на весь зал:
- За нас, за вечную молодость, вечную красоту и вечную жизнь в Загробном царстве! – и с наслаждением отпила глоток вина.
Генри тоже сделал глоток. “О Боже, что это?”. Теплая густая жидкость тягучими каплями скатилась в горло, лицо Генри скривилось, а сам он побледнел.
- Это кровь, Ваше Величество? Меня сейчас вырвет…
- Потерпи еще минуту, Генри, чтобы обрести вечность, - тихо сказала герцогиня, взяла Генри под руку, и под непрекращающиеся аплодисменты повела его к одиноко стоящему молодому человеку у самой стены. - А вообще-то кровь изумительная: непорочная, свежая и вкусная. Уже лучше, принц Генрих? Так Вы не проглотили?
- Да, Ваше Величество. Но мысль о том, что человек, хоть раз сделавший глоток человеческой крови, станет людоедом, меня пугает, - бурля кровью во рту, ответил Генри.
- Люцифер, проводите принца в туалетную комнату, пожалуйста, если Вас не затруднит, - попросила герцогиня одиноко стоящего молодого человека. - А вот и гонцы из Парижа!
Сквозь поток водопада в зал ворвалась стая огромных летучих мышей. Они сделали круг над залом, и одна за другой стали пикировать вниз, ударяться о пол и на глазах у всех превращаться в господ во фраках и в дам в роскошных платьях. И, несмотря на то, что организм Генри уже устал удивляться, а потому не удивлялся ничему, Генри застыл неподвижно и раскрыл рот от изумления. По его губам и подбородку бежала тонкая струйка алой крови.
- Люцифер, займите, если Вас опять же не затруднит, принца Генриха. Гонцы - очевидцы событий в Париже, и мне бы хотелось с ними переговорить. Покажите Генриху что-нибудь занятное: кинозал вечности, проектор времени, музей нечистой силы. А Господин подойдет к Вам позже. Какая все-таки прекрасная эта ночь!
- Не затруднит, Ваше Величество.
Молодой человек взял Генри за руку и отвел в первую очередь в туалетную комнату. Через пару минут Генри уже спешил к нему.
- Все в порядке, принц Генрих?
- Да, спасибо. Все потрясающе. Я никогда не бывал раньше на таких балах.
- А я не любитель таких балов, но мне прислали приглашение, от которого я не смог отказаться.
- А Вы, господин Люцифер, тоже злой ангел?
- А кто здесь еще Люцифер?
- Как кто, а король бала, который меня сюда привел?
- Его зовут не Люцифером. Сами подумайте, как его зовут?
- Неужели… он и есть Дьявол?
- Я Вам ничего не говорил. Меня попросила герцогиня Смерть занять Вас чем-нибудь приятным, что я, оказывая ей услугу, и собираюсь сделать. Пойдемте, принц Генрих, в кинозал вечности. Посмотрим кино.
- Пойдемте, Люцифер.
Они прошли по галерее подземного дворца и нырнули в одну из комнат. Она была оформлена в стиле пышного барокко, а на стене по центру висел большой экран. Люцифер-два и Генри расположились в удобных креслах с золочеными завитушками. Через две-три секунды свечи в комнате погасли сами собой, и пучок света проектора устремился на экран.
- Заработал проектор времени, принц Генрих. Он может показывать реальные события, которые происходили в прошлом, происходят сейчас или будут происходить в будущем. Давайте посмотрим, как разворачиваются сейчас события в Париже.
- А как эта штука управляется? Когда я был в Париже в двадцатом веке, для переключения каналов использовался пульт.
- Очень просто. Проектор сканирует наши мысли, и на экране появляется то, о чем нам стоило только подумать или чего нам стоило только пожелать. Итак, смотрим события Варфоломеевской ночи в режиме реального времени.
На экране появилось изображение. Во мраке ночи силуэты одних людей врывались в дома, помеченные крестом, и убивали и выбрасывали из окон других людей, не щадя ни детей, ни женщин, ни стариков. Демонстрация эволюции непримиримой идеи и бескомпромиссной ненависти в озверение и человекоубийство происходила на улицах Парижа, и древний город, вдруг среди ночи пробужденный от сна, содрогался в кровавых конвульсиях.
- За что они так жестоко убивают их? – спросил Генри.
- Это религиозная война между католиками и протестантами. Она бессмысленна, как и многие другие войны. Эта ночь унесет жизни более трехсот тысяч человек. Но точка в распрях людей по поводу религиозной ориентации Франции поставлена не будет.
- Эта война похожа на войну Алой и Белой роз. Такая же бесконечная и бессмысленная бойня. Зато какой праздник у Сатаны!
- В честь этой великой резни сегодня и дается этот роскошный бал. Герцогиня Смерть просто вся трепещет от перевозбуждения и находит эту ночь одной из самых прекрасных. В Загробное царство Варфоломеевская ночь уже отправила тысячи душ, а резня еще только набирает оборот. Хотите посмотреть еще что-нибудь, принц Генрих?
- Да. Хочу взглянуть на взрыв страшного оружия в Японии и извержение вулкана на Сантарини.
- А, на взрыв атомной бомбы в конце Второй мировой войны? Смотрите, пожалуйста.
На экране появился уже известный Генри американский самолет. Он вторгся в воздушное пространство Японии, сбросил бомбу и умчался прочь, а над городом начал разрастаться огненный гриб. Его капюшон поднялся до самого неба и закрыл собой город. Огненный смерч испепелил все вокруг; в его огнедышащей пасти исчезали дома, деревья, люди, и целый город превратился в пепел и руины. Тень испарившегося человека, искривленная секундным осознанием ужаса, застыла на расплавленном асфальте, и обожженная душа начала скоропостижное бегство к небу сквозь огненный вихрь и потоки заряженных частиц.
- А зачем люди применили это оружие?
- Стремились побыстрее закончить войну и провести реальное испытание нового оружия. Будем смотреть Сантарини?
- Пожалуй, достаточно. Хотел бы взглянуть на очень далекое будущее. Каким оно будет для человечества?
Перед глазами Генри предстала картина сражения неизвестных объектов в бесконечном океане Вселенной. Они палили друг в друга из мощных “мушкетов” и наносили удары по голубой планете огненными лучами.
- Это летающие тарелки, Генрих. Война идет в космическом пространстве, а на Земле горят города, и целые континенты охвачены огнем.
- И за что же сражаются люди в будущем?
- В Ваше время люди сражались за землю. Земля должна была быть пригодной для проживания и плодородной, чтобы могло выжить человеческое племя. Постепенно к процессу непрерывных войн за землю и ее недра подключилась и стала преобладать безграничная жажда богатства, когда земли и ресурсов хотелось больше, чем надо для жизни и пропитания. С тех пор мало что изменилось. В данном случае война идет за ресурсы. Долгое время такими ресурсами были нефть и газ, они давали энергию человеческой цивилизации. Нефть и газ иссякли, и сейчас люди сражаются за энергетические ресурсы других планет.
- Значит, люди всегда сражались за пространство для обитания и за ресурсы. Но неужели их на всех не хватает?
- Люди так устроены, что не хотят наладить справедливое распределение ресурсов и, проявляя заботу о других, сберечь себя и свою планету. В отличие от инстинктов животных, целью которых является самосохранение, люди сами запускают механизм замедленного самоубийства. В это время по поручению Глобальной Лиги, осуществляющей всемирное управление, уже создан высший искусственный интеллект в надежной в отличие от хлипкого человеческого тела оболочке. Столько талантов и средств было потрачено на создание этого интеллекта, чтобы он сообщил людям препростую и уже установленную истину: для выживания люди должны остановить порожденное ими безумие – войны, непропорциональный передел ресурсов, уничтожение природы - среды их обитания. Но порочной человеческой природой продолжают двигать силы зависти, ненависти и алчности, и в масштабе вечности дни человечества, не умеющего управлять своим интеллектом и укротить свои страсти, сочтены.
- Я не пойму, Люцифер, почему Вы не поможете людям, хотя бы в самые сложные и ключевые моменты в их истории? Я вижу, что их разум не совершенен. Люди не есть высшая форма жизни, это полуразумные существа. Но ведь, если не будет людей, не будет энергии их душ и для Загробного царства.
- В масштабах Вселенной всегда будет жизнь, и всегда будет энергия. Например, люди уже не первая разумная жизнь на Земле, вернее полуразумная, как Вы сказали. Поэтому их существование не представляет исключительной ценности для Вселенского разума.
- Знаешь, Люцифер, а мне бы не хотелось сгинуть в этой Вселенной навсегда. Что ты посоветуешь по поводу сделки с Дьяволом?
- Мы уже на ты, принц - будущий король Франции Генрих III? Ничего не посоветую. Только ты сам можешь принять решение.
- Устал смотреть эти ужасы. Что у нас там еще по программе?
- Посещение музея нечистой силы.
- Тогда пошли.
На последних словах Генри изображение на экране пропало, а свечи загорелись вновь.
- Хотелось бы выпить немного вина после таких просмотров. История человечества - это история одних войн, больших и маленьких. Сражаются все: кухарка с кухаркой, аристократ с аристократом, кухарка с аристократом. И чем только закончится эта бесконечная война? – спросил Генри.
- Всеобщим поражением. Тебе красного вина?
- Нет уж, спасибо. Пил я Ваше красное вино. Мне уж лучше белого амбуазского.
С бокалами, наполненными белым амбуазским вином, Люцифер-два и Генри проследовали в одну из комнат подземного дворца.
- А что, в подземном царстве исполняются все желания? Захотел белого амбуазского - нате, пожалуйста.
- Да все, за исключением тех, которые связаны с переустройством Загробного царства и посягательством на главную власть, а именно, на власть Дьявола.
- А если после заключения сделки я запрошусь назад?
- Не получится. В долю секунды навсегда сгинешь в вечности. А вот и музей истории нечистой силы. Милый такой музейчик. Вот перед тобой книги с каббалистическими звездами, а это рыцари тьмы в черных доспехах и на черных конях. А это выставка восковых фигур всякой нечисти.
- Хм, интересные волки, такие огромные, а пасти какие – клыкастые и злые.
- Это оборотни. Они проходят службу у Дьявола на промежуточном этапе между первым и вторым пирамиды абсолютной свободы. Герцогиня тебе рассказывала о ней? А вот фигура самого Дракулы - вампира с блестящей родословной.
- А что, есть вампиры-голодранцы?
- Конечно, в основном такие и есть. Но в Загробном мире статус имеет символическое значение, все и так счастливы. А вот смотри, какая прелесть! На мой взгляд, один из самых интересных экспонатов. Это копия Чаши Грааля, дарующей бессмертие, но совершенно на других условиях. Посмотри, как она играет изумрудом!
- А ты знаешь, где сама Чаша?
- Конечно, но это великая тайна, и для тебя я не могу сделать исключение. Придет час, и я явлю ее Миру. И рухнет Старый Мир, и на его обломках возникнет Мир Новый.
- А как ты относишься к Дьяволу?
- Я скажу тебе так. Герцогиня Смерть больше специалист по телесной части. Она, кстати, очень обожает заключать в свои объятия молодых, красивых и сильных мужчин. Так что, если тебе удастся преодолеть некую критическую точку между “первой” и “второй” молодостью, то считай, что ты уже долго не будешь ей интересен. А вот Дьявол больше специалист по душевной части. Ему нужны сильные души и …
- Ну что, господа, как Вам наш скромный музей? Весело транжирите вечность? А как Вам наша тусовка? – к Генри и Люциферу-два “на всех парусах” летел улыбающийся Люцифер-один.
- Прекрасно, все прекрасно! Все поражает и восхищает. У Вас здесь полно Люциферов. Но я не знаю своего будущего, и от того мне страшно, - с грустью ответил Генри.
- Оставим Люцифера-два и прогуляемся, Генри. Ждать осталось недолго. Ты уже готов к предложению?
- Да.
Люцифер-один и Генри поблагодарили Люцифера-два за компанию и направились по галерее подземного дворца.
- Сегодня в Загробное царство отправились тысячи жертв Варфоломеевской ночи. Многие из них станут твоими подданными. Не много ли подданных? – спросил Генри.
- От этого только крепче станет моя власть. Как тебе досуг в моей юрисдикции?
- Вы прекрасно проводите время.
- Сейчас покажу тебе еще одну интересную комнату, - сказал Люцифер и распахнул двери одной из комнат дворца.
Генри ослепили блеск золота и других благородных металлов и сияние драгоценных камней. Люцифер зачерпнул горсть золотых монет и, медленно высыпая их из ладони обратно, сказал:
- Смотри, Генри, сколько золота, как сверкают алмазы и горят рубины! Давай я куплю твою душу. Ты станешь самым богатым на свете за всю историю человечества. Ротшильды и Биллы Гейтсы просто отдыхают! От одной этой мысли, от созерцания сверкающего богатства можно просто сойти с ума! Я посажу тебя на трон любого королевства, если ты отдашь мне свою душу, король Генрих III. Я могу сделать тебя правителем Земли, кем только пожелаешь, и перед тобой будут дрожать и трепетать эти полуразумные твари. А затем я подарю тебе вечную молодость, вечную жизнь и абсолютную свободу! Ты будешь моим наместником в Загробном царстве!
- Какая же это абсолютная свобода - зависеть от тебя?
- Так тебе этого мало? Следуй за мной, Генри.
Разъяренный Люцифер зашагал метровыми шагами, и Генри побежал за ним. Перед ними предстала дверь из черного дерева, инкрустированная платиновыми вензелями “666”. Вдруг как из-под земли возник Роберт с “Аструма” и услужливо распахнул дверь.
- Бедный Роберт, ты его уже поработил. А он стал моим другом на корабле. Хотел бы с ним поговорить.
- Успеешь еще, перед Вами вечность. У Роберта в отличие от тебя вообще не было выбора, его бренное тело, отяжеленное мозгами и душой, барахталось в волнах и уже шло ко дну.
- Выбор есть всегда! Так ты отобрал у него и разум?
- Нужен мне его разум. Уж чего-чего, а разума у меня и своего в переизбытке.
Перед взором Генри предстали апартаменты в стиле вычурной роскоши: стены были украшены зеркалами и гобеленами, мебель с позолоченными завитушками хаотично расставлена по всему огромному пространству залы, а под прозрачным полом резвилось множество больших и маленьких акул. Но не это поразило воображение Генри. Среди царящего полумрака на диванах, в креслах, на полу извивалось несчетное количество молодых и красивых мужских и женских тел. Трещали молнии, пуговицы вырывались с корнем, по стеклянному полу барабанили осыпающиеся жемчужины, и стоны, и хрипы, и крики экстаза вырывались из груди женщин и мужчин. Пассивное созерцание бесчисленных половых актов становилось мучительной пыткой, и чары животной любви ударили в мозг Генри. Генри шел сквозь разгорающуюся оргию, задыхаясь от раздирающих его душу и плоть страстей. С потолка падали, медленно кружась в воздухе, лепестки роз, и зала наполнялась их благоуханием. Впереди были золотые врата, за которыми в мягком свете разливалась бесконечная райская голубизна. Генри едва дотронулся до них, и врата распахнулись перед ним.
Генри вышел на воздух, словно из жаркой бани. Свежий ветер подул ему в лицо. В перспективе синела гладь моря, сливаясь с голубым небом, а перед ним простирался берег с белым песком.
- Это и есть рай! – воскликнул Генри. - Целое море поместилось под замком Шенонсо!
Люцифер улыбнулся и взял Генри за руку. Он повел его на волнорез, далеко уходящий в море. Черный ворон, обогнув их в полете, спикировал на плечо к Люциферу.
- Смотри, какая милая птичка, – улыбаясь светлой и чистой улыбкой, сказал Люцифер.
- Красивая птичка, красивые черные перышки. А как сверкает бриллиантовое кольцо на ноге! Твоя птичка?
- Моя, а чья же?
- Какой приятный бриз, особенно ощущаешь это после эротической бани, в которой я начал таять как шоколад.
- Понравилось? Этим людям по триста, тысяче, десяти тысячам лет, а они молоды, красивы и у них нет никаких проблем. Они навсегда отказались от истребляющей их души!
- И я бы тоже не отказался жить, как они.
- Тогда заключаем сделку? Ты должен подписать со мной контракт.
Люцифер и Генри остановились на самой крайней точке волнореза. Люцифер посмотрел на Генри бездонной гладью своих глаз-озер, обнял с нечеловеческой силой и поцеловал в губы.
- Кто ты, если не Люцифер? – шепотом спросил Генри.
- Я Дьявол, просто Дьявол.
Генри аккуратно отстранился от Дьявола и сказал:
- Я подпишу контракт. Но я хочу срочно…
- Срочно только мертвые кошки родятся.
- Сначала я хочу увидеть Элизабет. Она жива?
Дьявол вздрогнул и отпустил Генри.
- Зачем?
- Это мое последнее желание в этой жизни. Я хочу попрощаться с ней.
- Хорошо, я перемещу ее вместе с апартаментами из Лондона. Но она старуха. Если бы ты продолжил свою обычную человеческую жизнь, то и ты бы доживал последние годы. Иди в подземный замок, она ждет тебя.
Генри развернулся и побежал к золотым вратам. Он бежал по песку, что было сил, стрелой преодолел комнату с агонизирующей в экстазе оргией и на крыльях своей первой, единственной и неумирающей любви влетел в замок.
- Генри, Генри, - окликнул его Роберт, - Элизабет вот в той комнате.
- Спасибо. Бедный Роберт, сопротивляйся, еще не все потеряно.
- Поздно, Генри, поздно. Я слуга Дьявола!

Генри тихо открыл дверь и вошел в указанную Робертом комнату. В ней царил полумрак. Вдоль стен стояла добротная английская мебель. Женский силуэт в траурной одежде лежал на кровати лицом к стене, а напротив в золоченой раме висел его, Генри, портрет.
Генри подошел к кровати. Сердце его трепетало, и что-то, словно кровоточащая рана, скреблось и ныло в его груди.
Женщина заворочалась во сне и повернулась к Генри лицом. Ужас охватил Генри. Он встал на колени и зарыдал. Перед ним лежала старая женщина, борозды морщин изъели ее уставшее от жизни лицо, седые волосы растрепались и разбросались по подушке. От всхлипов Генри женщина проснулась и открыла глаза.
- Наваждение! - воскликнула женщина и стала подниматься на кровати. - Генри?
“У нее глаза Элизабет. Такие же красивые, добрые и любящие глаза, что и много лет назад. Время безжалостно поглумилось над ней, но навсегда оставило ее с юных лет пронзающий мое сердце взгляд…”
- Я всю жизнь ждала тебя, Генри. Какой Дьявол забрал тебя у меня? А ты не изменился. Все такой же прекрасный юноша. Как такое возможно? Это сон или я уже на небесах?
- Я не знаю, сколько прошло времени, может месяцы, а может быть столетия. Я мечтал о встрече с тобой. Можно, дотронусь до тебя? Вдруг ты мираж, который исчезнет навсегда.
- Я живая, еще живая. Всю жизнь одна, и всю жизнь в ожидании того, что ты придешь, - говорила женщина, и слезы катились по ее щекам.
- Я в лапах Дьявола. Ты плачешь, милая. Успокойся, любимая. Но вдруг ты не Элизабет, а интриги Сатаны?
- А ты не Генри. Генри умер в море, он без вести пропал, - Элизабет встала, завернулась в черный саван и нервно заходила по комнате.
- Вот твое письмо и засушенная роза, Элизабет.
Элизабет взяла письмо и развернула его.
- Мое последнее письмо к тебе. Сколько мне лет, Генри?
- Это не имеет значения, Элизабет. Скажи, где я впервые признался, что люблю тебя больше жизни?
- В моем саду среди кустов алых и белых роз. При прощании ты робко поцеловал меня в щеку, и сам испугался как ребенок своего смелого поступка. А я пошла спать, и всю ночь думала о твоем поцелуе.
Элизабет и Генри обнялись. Они стояли, крепко сжав друг друга в объятиях, молодой человек и древняя старуха.
- Генри, кто помешал нашему счастью?
- Сам Дьявол встал на нашем пути! Он преследует меня и вынуждает отдать ему душу. Давай продадим ему часть нашей души. Пусть оставит нам самую маленькую частичку, чтобы мы могли только любить друг друга и пронести нашу любовь через вечность.
- Расчлененные души не покупаю. Только одно целое! – сказал, злобно ухмыляясь и помахивая контрактом, вдруг неизвестно откуда появившийся Дьявол.
- Это и есть Дьявол, Генри?
- Да, это он.
- Отпустите его! Оставьте его! Он столько выстрадал. Заберите мою жизнь в обмен на его. И оставьте нас в покое! – Элизабет встала перед Генри и закрыла его собой.
- Вам здесь не восточный базар, леди! Ты чем-то расстроен, Генри? Она старуха. Не переживай, я соединил Вас в пространстве, соединю и во времени. И ей будет двадцать пять. Но я хочу получить Ваши души. Целые, измученные, истерзанные, но сильные и стойкие души, в последний момент уступившие в битве со мной.
- Я люблю Элизабет, и ее возраст не имеет значения.
- Ни за что! Генри, не поддавайся! Мы дети Бога. У нас должна быть другая судьба после смерти. Убирайся, Дьявол! Изыди, нечистая! Это мои последние слова, - закричала, рыдая от осознания собственной беспомощности, Элизабет.
Дьявол пришел в ярость. Он хлопнул в ладоши, и Элизабет моментально исчезла вместе со всеми интерьерами. Генри окинул взглядом серые влажные стены опустевшей комнаты и спросил:
- Где Элизабет?
- Твоя старая ведьма улетела в Лондон на метле. Я жду твоего решения.
- Я говорю тебе нет, как и Элизабет.
- Какая сила, набраться мужества и сказать простое слово “нет”! Ты висел на волосок от смерти при кораблекрушении, но я спас тебя, Генри. Я просто выхватил тебя из тех событий. В хрониках о тебе уже написали, что ты и твоя команда бесследно исчезли во время шторма и поставили точку. Но я могу опять отправить тебя в то самое время и на то самое место, и ты захлебнешься в волнах. Это и будет твоим бесславным концом!
- Я предпочитаю, чтобы ты убил меня.
Дверь открылась, и через нее в комнату устремилась всякая нечисть. Сотрясая, стуча и бряцая копытами, клыками, когтями и рогами, нечисть стала обступать Генри и взяла его в кольцо. Вампиры зашипели и выпустили свои клыки. В какой-то миг внезапно и бесшумно вошла герцогиня Смерть.
- Так это и есть твои красавцы и красавицы, Дьявол? – презрительно бросил Генри. – Они так уродливы, что меня уже тошнит!
Бесстрашие перед последним, смертным и праведным боем охватило Генри. Он стоял натянутый как струна, сжимая кулаки.
- А почему Вы с герцогиней по-прежнему прекрасны?
- Ты должен видеть нас только красивыми, - ответила герцогиня.
- Отправить его рабом на строительство египетских пирамид! Заточить его в Бастилии в одиночной камере! Бросить его в немецкий концентрационный лагерь и замучить пытками и голодом! - зазвучали вопли нечисти со всех сторон.
- Молчать всем! Смерть нашептала, что я должен наказать тебя, - сказал Дьявол, - но ты так полюбился герцогине … и мне тоже, что я решил - наказание будет суровым, но не беспощадным. Мы отправим тебя в Россию во времена перемен. Поживешь там лет тридцать - сорок, и мы с тобой встретимся вновь. А может, ты передумаешь и раньше, Ваша светлость, Ваше Величество, Ваше гордое одиночество!
Дьявол так топнул ногой, что прогремел взрыв, подобный ядерному. Сознание Генри на миг отключилось, а когда дым и огненный вихрь рассеялись, Генри, постепенно приходя в сознание, увидел, что подземного замка нет, а он парит над большим городом, пробуждающимся ото сна. Рядом был и бессменный спутник – Дьявол, но теперь с мрачным выражением лица.
- Зачем мы опять куда-то летим, Люцифер? – спросил приходящий в сознание Генри.
- Это последнее место, которое мы посетим по важным делам. И я на время оставлю тебя. Внизу блистательный Санкт-Петербург. Перед твоим взором Зимний дворец, Петропавловская крепость, Ростральные колонны, Адмиралтейство, Невский проспект, Нева, разводные мосты. А мы приземляемся на Дворцовую площадь.
- Не припоминаю такого города, - сказал Генри, коснувшись ногами земли у Александрийского столба. - Красивый город!
- Естественно, что не припоминаешь. Его построил царь Петр I в восемнадцатом веке.
- В какой стране находится этот город?
- Сначала была Русь, потом Российская империя, СССР, Российская Федерация и так далее, и тому подобное.
- Здесь я буду жить?
- Нет, в Москве. А сейчас мы зайдем в Зимний дворец по очень важному делу.
- Мы идем к русскому царю?
- Нет, последнего российского императора династии Романовых, императрицу, четырех принцесс и кронпринца казнили коммунисты. Это наподобие якобинцев во Франции, только еще кровавее.
- И что же теперь в Зимнем дворце?
- Эрмитаж – один из самых великолепных музеев мира.
Музей еще не работал, и Генри с Дьяволом прошли сквозь дверь черного входа. Дьявол метровыми шагами шел по залам дворца, а за ним, словно крылья, развевался черный плащ. Генри едва поспевал за ним.
- Такого красивого дворца я еще в жизни не видел! – восхитился Генри.
- Да уж, архитектор Растрелли. А какая начинка! Собрание картин, скульптур, драгоценностей и других произведений искусства даже после стольких разграблений и продаж по всему миру все равно остается одним из крупнейших. Поистине неиссякаемая коллекция! Но нас интересует только одна комната дворца – Особая кладовая Эрмитажа. Там хранятся сокровища Романовых.
- Осторожно, Люцифер, охрана! – завидев охранника, бегущего навстречу им, закричал Генри.
Дьявол невозмутимо подхватил охранника, неуместно вставшего на их пути, поднял вверх на вытянутой руке и словно легкий мячик швырнул в окно. Раздался звон разбитого стекла и пронзительный вой сигнализации.
- А вот и кладовая! Заходи, Генри. Не смотри по сторонам. Вокруг сверкают золото, бриллианты. Но и пусть себе сверкают. Вот эта витрина. Вот этот перстень с изумрудами, видишь его?
- Да, Люцифер.
- Если я буду нужен тебе раньше срока, то придешь в Эрмитаж, разобьешь стекло и оденешь этот перстень на указательный палец левой руки. Он будет надежно храниться здесь за стеклом и ждать своего часа.
- А полиция?
- Полиция называется милицией в этой стране. Как только ты наденешь перстень, я моментально предстану перед тобой, и тебе уже ничто не будет угрожать.
- А если не получится?
- Если не будет такой возможности, то у тебя всегда есть выход – покончи жизнь самоубийством. И я моментально подхвачу твою душу и твое тело и унесу в царство вечности.
- Что это за перстень, Люцифер?
- Изумруды на этом перстне – осколки Чаши Грааля. Они подлинные и осыпались при высечении Чаши из Короны Люцифера. С помощью этого перстня из земного мира можно держать связь со мной.
- А что, императорская семья была связана с Дьяволом?
- Нет, они были излишне святы. Просто они не отдавали мне этот перстень, хотя я почти уговорил их духовного советника господина Распутина.
- Люцифер, сюда бегут жандармы. Я слышу вой машин у дворца, и шаги жандармов по коридору.
- Слушай внимательно, Генри. Вот тебе русские деньги. Доберешься по Невскому проспекту до Московского вокзала. Сядешь на поезд Санкт-Петербург – Москва. Ляжешь спать, а утром или через несколько часов пути, если поедешь на скоростном поезде, который курсирует днем, вся твоя жизнь изменится. В твоей памяти почти не останется информации об этой жизни, только нечеткие воспоминания и подсознательные ощущения. Сейчас я прощаюсь с тобой, а ты через несколько секунд окажешься на Невском проспекте. С новым рождением, сэр Генри!
- В который раз моя жизнь изменится против моей воли. И это в царстве абсолютной свободы! Злой ты, Люцифер. Прощай.
- Ты сам сделал тернистым путь в мой райский сад. До свидания, Генри. Мы еще встретимся!
В комнату ворвалась охрана с пистолетами, и на их глазах Дьявол и Генри стали исчезать, тая в первых лучах восходящего солнца.