Роман Генри и Люцифер... Часть 2. Главы 1-5

Генрих Голштейн

Роман
“Генри и Люцифер, или Девять граммов души”.
Часть 2. Главы 1 – 5.

Ссылка на произведение: http://www.proza.ru/2006/10/18-22

Оглавление:

Пролог. 3
Часть 1 “Генри и Люцифер”. 3
Глава 1 “Кораблекрушение”. 3
Глава 2 “Встреча с Дьяволом”. 12
Глава 3 “Собор Парижской Богоматери”. 23
Глава 4 “Бал призраков в Шенонсо”. 37
Часть 2 “Последнее испытание”. 64
Глава 1 “Летний дождь”. 64
Глава 2 “Осенний листопад”. 71
Глава 3 “Весенняя капель”. 84
Глава 4 “Золотая лихорадка”. 99
Глава 5 “Флорентийская мозаика”. 144
Глава 6 “Салон Эммы”. 171
Глава 7 “Перейти рубикон”. 206
Глава 8 “Дьявол возвращается”. 282
Глава 9 “Вместе навсегда”. 313
Эпилог. 331

Часть 2 “Последнее испытание”.
Глава 1 “Летний дождь”.

Алексей отрыл глаза. Яркое летнее солнце разбрызгало свой мягкий золотистый свет по всей комнате и предвещало замечательный и веселый денек. Солнце слепило глаза, скользило по полированному письменному столу, хулиганисто выписывало незамысловатый солнечный рисунок на потолке и на орнаменте ковра. В окно прорывался свежий воздух, напоенный утренней свежестью. Часы показывали девять утра. Вздохнув полной грудью, Алексей вскочил с кровати и подошел к окну. Двор утопал в зелени цветущих лип и кустов сирени, жасмин у подъезда подмигивал ему, а две высокие березы, эгоистично возвышаясь над всем двором по самому центру, словно подружки тихо общались между собой, шелестя мелкими листочками и сережками, и слали Алексею пожелания доброго дня.
“Впереди еще один день летних каникул. Ура! Как много можно успеть!”
Счастливый и переполненный радостными чувствами от предвкушения новых событий Алексей направился на кухню. Он прочитал на столе мамину записку со всевозможными напоминаниями молодому человеку о распорядке каникулярного дня. “Так, так, завтрак на столе, обед в холодильнике, ла, ла, ла, купить хлеб, ла, ла, ла. Опять творог с черничным вареньем. Мама говорит, что это страшно полезно для глаз и для костей, особенно растущим организмам. Фу, не хочу творог! ”.
Алексей сел за стол и, давясь страшно полезным для растущего организма творогом, достал припасенную еще вчера совершенно неполезную конфету: “Ты плохая, совершенно не полезна, за это я тебя сейчас съем”.
Раздался звонок. Алексей на ходу оделся и открыл дверь. На пороге стоял Олежек в коротеньких шортиках.
- Леха, пойдем гулять.
- Проходи. Пойдем, только мне нужно купить хлеб.
- Ну пойдем купим. А мы сегодня будем играть в мушкетеров или в индейцев?
- Да во все успеем. А тебе прислали из ГДР новых индейцев?
- Да, двух новых. Один со щитом и с коротким мечом, а второй с лассо.
- Класс! Сегодня надо устроить штурм поезда, когда он несется на скорости по железной дороге. Покажем этим бледнолицым ковбоям!
- Покажем! А у тебя останется сдача на мороженое?
- Да. Купим по два. Мама вроде бы не просила вернуть сдачу. А у меня есть жвачка “Лелик и Болик”. Давай меняться. Я тебе фантик, а ты мне одного индейца.
- Здорово. У меня уже есть два таких фантика.
- Этот как раз для твоей коллекции. Они всегда разные, у тебя такого нет.
Мальчишки вышли из дома и бодро зашагали в сторону булочной. Двор был залит солнцем, на клумбах среди цветов порхали бабочки, и пчелы собирали нектар. Мир казался таким добрым и веселым, таким необъятным и зовущим, таким загадочным и дарующим невероятные приключения! На пути им встретились две девочки. Первая - Вероника – самая красивая девочка во дворе, ее статус неоднократно подтверждался мальчишками во время обсуждений девочек. Она была, конечно, очень красивой, с длинными золотыми волосами до пояса, схваченными обычно большим белым бантом, веселая и остроумная, а, кроме того, Вероника никогда не задавалась. А вторая девочка – полная ей противоположность. Ее имя давно никто не помнил, зато у всех на устах было ее прозвище - Жиртрестмясокомбинат. Как решил мальчишеский совет, она была высокая как скала, толстая, некрасивая и наглая, и любила всеми командовать.
Ребята сделали вид, что не замечают девочек, но Вероника первая окликнула их:
- Привет. А давайте сегодня после обеда поиграем в казаков-разбойников.
- У нас дела, - нарочито серьезно ответил Алексей.
- В булочную, что ли, спешите? Выполняете мамины задания?
- Не твое дело, - ответил Алексей, сохраняя серьезный и сосредоточенный вид, но очень довольный ее предложением, особенно тем обстоятельством, что оно исходило именно от нее – самой красивой девочки двора.
- Ну давайте поиграем. А то многие уже разъехались на каникулы. Играть особо не с кем, - жалобным голоском стала почти упрашивать Вероника.
- Ну ладно. Так уж и быть. Раз ты просишь, то поиграем, - с достоинством ответил Алексей.
- Ой, ой, ой, – ехидно протянула Жиртрестмясокомбинат, - подумаешь, делают нам тут одолжение.
- А тебя вообще не спрашивают, заткнись, Жиртрестмясокомбинат! - выкрикнул Олежек. - Не будем с Вами играть! Вам же сказали, у нас дела.
- Будем, будем, Олежка, - сказал Алексей другу, и в интонации его голоса прозвучали одновременно и просьба, и приказ.
- Сам заткнись, кто бы тут возникал, мелочь всякая, мне в пупок дышит! Щас как дам! - заорала Жиртрестмясокомбинат. Одну руку она поставила на пояс, а второй замахнулась на Олежку. Ее поза была чем-то средним между стойкой скандальной жены неандертальского периода и кикбоксера на ринге.
- Договорились, ребята, - подытожила Вероника, срочно спасая ситуацию методами дипломатии, и закрутила обруч на талии. - А мы, между прочим, будем ставить спектакль во дворе.
- Какой еще спектакль? – заинтересовался Олежек.
- Про двенадцать месяцев. Я буду принцессой. У меня уже есть красивое голубое платье. А корону я сделала из фольги. А еще у меня будет шлейф из кисеи с воротником из старого маминого песца. И лукошко для подснежников я нашла. Мы уже пригласили родителей, соседей и домоуправление на представление.
- А где вы возьмете подснежники летом? – спросил Олежек.
- Это не проблема. Подснежники я сделаю из цветной бумаги. А вот мальчиков в спектакле у нас совсем нет. Их из бумаги не сделаешь. Не хотите ли принять участие?
- Ни за что! – отрезал Олежек и посмотрел на Алексея.
- Мы подумаем, - ответил Алексей, не оправдав надежд друга.
Мальчишки заспешили дальше, и Олежек на ходу спросил:
- Леш, и зачем ты с ними связался? А как же индейцы?
- Да успеем еще. Впереди целые каникулы!
Ребята купили батон и четыре мороженых и направились на скамейку под две березы посреди двора. Они ели мороженое и оживленно что-то обсуждали, забыв обо всем на свете, говорили бесконечно, как будто давно не виделись, и им нужно было так много рассказать друг другу. Но виделись они не далее чем вчера, а с тех пор, как известно, “прошла целая вечность”. Алексей встал на скамейку на колени и, описывая круги руками, пытался что-то объяснить другу. А тот тоже залез на скамейку, и тоже стал что-то рассказывать, жестикулируя руками с мороженым. Глядя на них, можно было подумать, что никого больше не существует в этом мире, а только они и та проблема, безусловно самая важная на свете, которую они сейчас обсуждали.
- Леш, ешь быстрее, к нам опять эти две идут, - сказал Олежек, заглатывая остаток первого мороженого и срочно начиная облизывать второе.
- Ну что, поиграем? - спросила Жиртрестмясокомбинат, покручивая на пальце брелок с ключами. - Только больше не обзываться.
- Поиграем, - ответил Алексей. - Хочешь мороженое? – спросил он Веронику. - Вот только одно осталось.
- Хочу. Мы поделим его с Леной пополам.
Алексей протянул Веронике мороженое, а она взяла его и поблагодарила. Эта секунда, как ему показалось, растянулась на несколько незабываемых минут. Вероника посмотрела на Алексея и улыбнулась, и ее взгляд и улыбка представились ему волшебными, как у сказочной принцессы.
- Кто будет убегать, а кто преследовать? - спросил Олежек.
- Давайте мы будем убегать, а Вы идти по нашим следам. Желание женщины - закон, - заявила в ультимативной форме Жиртрестмясокомбинат.
- Это почему это? Давайте посчитаемся, чтобы было честно, - выпалил Олежек.
- Я знаю хорошую считалочку. Давайте посчитаемся между мальчиком и девочкой. Кто останется, тот и прячется, - сказала Вероника.
Вероника начала рассчитывать себя и Алексея:
- “Раз, два, три, четыре, пять,
       Вышел зайчик погулять.
       Вдруг охотник выбегает,
       Прямо в зайчика стреляет.
 
       Пиф, паф, ой, ой, ой,
       Умирает зайчик мой!
       Принесли его домой,
       Оказался он живой!”
Ой, я осталась. Мы прячемся, а вы догоняете. Все честно.
- Я же говорила, желание женщины – закон, - с удовлетворением констатировала Жиртрестмясокомбинат, поставив руки на то место, которое обычно называется талией.
- А у вас есть мел? – спросил Алексей.
- Да, вот! - показала кусок мела Вероника, и ее хвост из золотистых волос кокетливо подпрыгнул. - Считайте до ста, только не подглядывайте. Первая стрелка на асфальте за кустами сирени.
Мальчишки, не подавая виду, что им сегодня немного не повезло, отвернулись к березе и стали громко считать вслух, а девочки скрылись за кустами сирени.
- …, девяносто девять, сто, идем искать.
Они пулей бросились за кусты и увидели первую стрелку, начерченную мелом на асфальте. Чуть дальше виднелись другие стрелки, и траектория их расположения явно свидетельствовала, что девчонки побежали за дом.
- Бежим! - крикнул Алексей. - Мы догоним их в два счета!
- А батон? – напомнил Олежек.
Алексей кинулся к скамейке, схватил пакет с батоном, и они понеслись по цепочке из стрелок, словно наперегонки. Алексей и Олежек обогнули дом, и здесь их подстерегала первая головоломка.
- Стрелки пропали, Леш.
- Я тоже не вижу. Хотя вон, смотри, на стволе клена стрелка. Вот хитрюги!
Ребята подбежали к раскидистому клену и снова остановились.
- Ни одной стрелки, Олежка. Как сквозь землю провалились.
- Леш, смотри, на листе одуванчика стрелка.
- А вон еще одна на заборе. Они побежали туда. Быстрей.
- Вижу, вижу, толстая скрылась за углом! Бежим скорее! – закричал Олежек и, не дожидаясь ответа друга, поскакал к забору.
И они понеслись как молодые зайчата, толкаясь, смеясь и болтая на бегу. Достигнув той самой точки, из которой в последний раз сверкнула босоножками Жиртрестмясокомбинат, мальчишки стали искать глазами новые стрелки. И, наконец, увидели одну на одиноко лежащем в стороне красном кирпиче.
- Знаешь, Олежка, мне, кажется, что Вероника и Жиртрест спрятались в шалаше. Стрелки ведут в том направлении.
- Откуда ты знаешь?
- От верблюда.
- А спорим, что нет?
- Спорим, что да. Дай лапу, я разобью.
Алексей и Олежек понеслись к большому шалашу, выложенному из обрезанных тополиных веток с обильной зеленой листвой, который виднелся в дальней перспективе другого двора.
- Видишь, я прав. Стрелки ведут туда.
- А может, они спрятались в каком-нибудь подъезде?
- Сейчас узнаем.
Ребята подбежали к шалашу и заглянули внутрь. Среди легкого полумрака, создаваемого плотным слоем листвы, светились два огонька.
- Караул, Жиртрест превратилась в привидение! – заголосил на весь двор Олежек.
Алексей нырнул в шалаш и достал большую тыкву на пластмассовой тарелке. Сердцевина ее была вынута, а внутрь вставлены две свечки.
- Да не привидение это. Вот если бы была ночь, то было бы страшно. А так ерунда, - изучив конструкцию, успокоил друга Алексей.
Из-за шалаша вдруг вышли девочки.
- Мальчишки, вы проиграли. Из-за тыквы вы совсем забыли о нас, - озорно подпрыгивая на одной ножке, сказала Вероника. - А мы решили устроить Хеллоуин и напугать Вас.
- Ни фига! – выпалил Олежек. - Вы сами сдались. А мы и не испугались!
- Щас как дам в глаз за Жиртрест, - начала наступление на Олежку Жиртрестмясокомбинат, помахивая массивным кулаком.
Алексей встал перед разбушевавшимся Мясокомбинатом, закрывая своего друга.
- Сама сейчас получишь в глаз! – твердо заявил он.
- Ребята, давайте жить дружно, - снова с миссией примирения выступила Вероника, подпрыгивая на одной ножке. - А Олежка обещал, что не будет обзываться.
- Так она сама как танк прет, - ответил разволновавшийся Олежек.
- А меня между прочим Леной зовут, - сказала вдруг погрустневшая Жиртрестмясокомбинат.
- Ну Леной, так Леной, - пробурчал Олежек.
Небо заволокло тучами, и на землю упали первые тяжелые капли дождя.
- Кажется, дождь начинается, - защебетала Вероника. - По домам или еще погуляем?
- Погуляем, погуляем! - заскандировали все. - А давайте играть в догонялки.
В один миг теплый летний дождь обрушился на землю и полил “как из ведра”. Люди заспешили по домам, и двор моментально опустел. И только четверо девчонок и мальчишек, словно ничего и не происходило, продолжали бегать друг за другом под проливным дождем.
- Ребята, идите домой, все вымокните, - откуда-то издалека донесло эхо слова заботливой бабушки.
Но ее никто не слышал. Ребята носились по кругу и визжали от радости, а по их лицам, волосам, одежде бежали струи дождя. Жиртрест в полете осалила Олежку, но поскользнулась и стала падать на него, а Алексей и Вероника начали операцию по спасению его жизни. Через минуту все четверо валялись в грязи и воде и хохотали на весь двор. Вероника поднялась, развела полы своего намокшего платья и стала танцевать. Платье прилипло к ее телу, и по ней как по королеве водной стихии струились потоки дождя. Она подняла Алексея за руку, и они продолжили уже вместе кружиться в вальсе. Вдруг Алексей неожиданно для самого себя взял и поцеловал Веронику в щеку, и так испугался своего необдуманного поступка, что отпрянул от нее, как будто его ударило электрическим током. А Вероника, сделав вид, что ничего не произошло, и никто ничего не заметил, объявила:
- Танцуют все!
- Ну чего, потанцуем? – предложила Олежке Жиртрестмясокомбинат.
- Ну давай, потанцуем. Только целоваться не будем, - ответил он.
- Ну как хочешь.
Олежек встал на цыпочки и аккуратно положил руки на то место, которое обычно называется талией, и они сначала робко, а затем все быстрее и быстрее закружились в вальсе.
Летний дождь закончился также быстро, как и начался. Все вокруг помолодело: зелень стала ярче, воздух чище и свежее, а вдалеке на небе заиграла своими красками радуга.
- Смотрите, ребята, радуга! Какая она красивая! – воскликнула Вероника
- Ура, радуга, радуга! - закричали все и захлопали в ладоши.
Ребята промокли до нитки. Они взяли в руки обувь и босиком одной шеренгой совершенно счастливые зашагали по направлению к своему дому по теплым лужам. На листьях деревьев, на кустах, на траве блестели на солнце большие капли дождя. Они были как будто живыми и дышали от легкого дуновения ветерка. Олег наклонил ветку дерева над головами девочек и отпустил ее. Девчонок окатил душ из переливающихся капель дождя.
- Ты опять начинаешь обижать девочек? – закипели страсти в Жиртресте.
- Ладно, Лена, я больше не буду, - ответил Олежек, а Лена расцвела и заулыбалась, услышав из уст Олежки свое имя.
У дома трогательную процессию из двух промокших мальчиков в шортиках и двух промокших девочек в коротеньких юбочках встретила мама Алексея, возвращавшаяся с работы.
- Ну и ну! - воскликнула мама, как ни странно, совершенно сухая, хотя и без зонтика. - Ребята, да вы все промокли! А где это вы так вывозились?
Все четверо застыли неподвижно и виновато опустили головы.
- А мы ходили в зоомагазин, а он, как известно, далеко от дома. А по пути назад мы попали под дождь. Потом поскользнулись. Вот… - как всегда нашла нужные слова Вероника.
- Все четверо поскользнулись? Ну и присмотрели кого-нибудь в зоомагазине? – спросила мама, улыбаясь.
- Да, там очень симпатичные хомячки и такая хорошенькая морская свинка. Обязательно надо купить такую же. А еще мы видели там лимонных канареек. Они так красиво поют, - жалобным, подкупающим на прощение голосочком залепетала Вероника.
- Ах Вы, хомячки, хомячки. Простынете еще. Скорее по домам!
Последним словам мамы все ужасно обрадовались и вприпрыжку поскакали домой.
- Леш, пока, - бросил убегающий Олежек. - Завтра точно будем играть в мушкетеров?
- Ага, будем драться на шпагах. Пока, Олежка.
- Ты обедал, Алексей? – спросила мама.
- Мам, я не успел. Было очень много важных дел, и времени не хватило. Завтра я обязательно пообедаю вовремя. Зато я купил хлеб.
И он показал маме влажный батон, который сопровождал его весь день в невероятных приключениях. Мама строго посмотрела на батон, а потом на Алексея, и вдруг добродушно улыбнулась.
- Завтра чтобы нашел время на обед! И позанимайся английским. Чтобы хорошо говорить на чужом языке, нужно больше практики. Идем же скорее домой, Алексей. Вот посмотри, что я тебе купила.
И мама достала из сумки зефиры в шоколаде.
- Между прочим, они совершенно сухие, а не мокрые как батон, - улыбнувшись, сказала мама, и тепло, и свет ее улыбки остались в памяти Алексея на всю жизнь.

Глава 2 “Осенний листопад”.

Бесшумно пролетев несколько ярусов, шишка ударилась о старый пенек и, выбив один единственный звук “дзинь”, звонкий и чистый от абсолютной акустики осеннего леса, откатилась к ногам Алексея. Алексей вздрогнул и посмотрел вверх. На ветке ели сидела белка и с любопытством, перевесив весь корпус вниз и игриво помахивая пушистым хвостом, пыталась рассмотреть незнакомца и свою шишку. Алексей поднял шишку и подбросил ее вверх. В один момент, словно предугадав и предупреждая действия человека, зверек переметнулся на соседнюю ель и энергично заскакал по веткам.
“Вот понеслась-то, только пятки засверкали”, - подумал Алексей и пошел навстречу лучам солнца, пробивающимся сквозь полумрак елового леса. Он шел по дорожке среди вековых елей, словно по древнему замку сказочной волшебницы. Сквозь раскидистые мохнатые ветки, как через маленькие оконца в замок с трудом проникали лучи солнца. Они бросали тусклый свет на мягкий ковер, выстланный изо мха и сухих иголок, на стройные колонны из стволов деревьев. Воображение рисовало картины с рыцарями в доспехах, дамами в длинных платьях, танцующими на балу под тихое звучание готической музыки. В замок прибывали гости из разных стран: принцы и принцессы из западных королевств, торговцы шелком и пряностями с Востока, волшебники, эльфы и тролли из сказочной страны детских грез. Они все давно не виделись и спешили поделиться новостями, накопившимися за столько лет. “Удивительно, но мне так тепло и уютно в этом замке, я чувствую в его мрачных сводах что-то близкое и родное”. Еще несколько шагов, и “дверь” замка распахнулась. Потоки света хлынули отовсюду в царство полумрака, как будто прорвало плотину, сдерживающую солнечный свет. Алексей инстинктивно зажмурил глаза на несколько секунд, а потом осторожно открыл сперва один, а затем и второй глаз. Он стоял на холме, и перед ним во всем своем великолепии предстала осень средней полосы в период “бабьего лета”. Она способна пробудить целую гамму восторженных чувств не только в художнике или в поэте, но и в самом ленивом или скупом на эмоции сердце. Холмистая равнина была опоясана смешанным лесом, простирающимся в перспективе на многие километры. Вся палитра цветов и оттенков была выплеснута на холст природой при создании одного из своих неповторимых пейзажей. Светло-желтый, золотой, светло- и темно-зеленый, яркий изумрудный, багряный, пурпурный, оранжевый цвета, где-то разлитые широкими полосами, где-то разбрызганные футуристическими брызгами, в лучах яркого, но остывающего осеннего солнца, создавали ощущение пышного и щедрого, но прощального праздника. В ушах Алексея зазвучала Божественная симфония в честь вечной природы, которая дает свой последний бал в канун зимы, чтобы весной вновь возродиться из однотонного белого савана снега и льда и заиграть многообразием красок молодой листвы, сочной травы и первых цветов.
Алексей бодро зашагал по направлению к лесному пруду. Перед глазами замелькали ветки берез, усыпанные золотыми листочками-монетками, ярко-красные ожерелья из ягод рябин и пышные желто-зеленые боа лиственниц, элегантно подрагивающие на ветру. В голове Алексея озорными белками запрыгали разные мысли:
“Многовато задала математичка на эти выходные: и задачки по стереометрии, и примеры с интегралами. И когда я буду их решать? “Математика – царица наук”. Кто же это сказал? Кажется, Гаусс. Наверное, он был прав. Знать бы только ему, что выходные вовсе не резиновые, и надо успеть сходить в секцию, на день рождения к другу, убрать свою комнату, развеяться на природе с предками, выучить еще кучу уроков и занести кое-какие мысли в дневник.
Мне кажется, что я становлюсь другим. Как-то внезапно я вдруг повзрослел. Раз, и все. Я стал осознавать себя взрослой личностью, и мое самомнение, и чувство собственного достоинства полезли изо всех щелей. Мне стало небезразлично, что обо мне думают другие: и Светка, вдруг ни с того ни с сего ставшая ходить в туфлях на каблуках, которая даже на каблуках мне почему-то вовсе не нравится, и даже прыщавый вечно сонный Ленька-троечник с последней парты. А в пятницу я тщательно вычесывал свою челку, потому, что она стояла дыбом то ли после ночи, которая показалась мне такой короткой, то ли перед предстоящим диктантом по русскому языку. Ловлю себя на мысли, с удивлением застигнувшей меня врасплох, что мне самому было небезразлично этим утром, стоит ли у меня челка дыбом или нет. И без всяких маминых напоминаний. Ведь в классе на меня может посмотреть Она, и если волосы стоят дыбом, то что Она может обо мне подумать. В лучшем случае, что пожар выгнал меня из дома, а по дороге в школу на меня напала шайка бандитов.
А родители? Это просто ужас! Мне стало казаться, что они слишком опекают меня и цацкаются со мной, как с маленьким ребенком. И раньше я не замечал того, что они, оказывается, так обожают меня воспитывать. Их медом не корми, только дай провести со мной воспитательный процесс. И обижаются на меня, как маленькие, если я не вписываюсь в их представление о воспитании детей. Мама рефлекторно бросилась вытирать мне нос при всех, и, глядя снизу вверх в мои глаза, наверное, прочла в них, что ее поведение ошибочно, и отдала мне носовой платок. Вот и сегодня по пути в лес родители полезли в бутылку, а, может быть, я в нее полез совершенно из-за пустяка. Вот и пришлось им гулять по лесу отдельно. А мне и без них было хорошо. Я вырабатываю характер во взаимоотношениях с родителями, а они его закаляют во взаимоотношениях со мной. Встреча назначена на три часа у двух сосен. Им, видите ли, показалось, что за это время дурь из моей головы выветрится. Как бы не так! Буду стоять на своем, ведь я абсолютно прав. Вернее, почти прав. Вернее, только немножко не прав… Или не прав вовсе? Почему? Да потому, что родителей надо беречь, а не тренировать на них свой новый неизвестно откуда взявшийся ершистый характер. Ведь они любят меня больше всех на свете. Мой характер, хотя и устроил новый передел мира в мою пользу, создает подчас много проблем. Но он все-таки нравится мне. С его помощью я заявил о себе, и все, по крайней мере, увидели, что я есть, я существую и на весь мир громогласно заявляю о своих правах!
И еще. Совершенно новые чувства возникли у меня по отношению к ней, девочке из моего класса. Откуда эти нахлынувшие чувства? Уж точно не из головы. Сидели-сидели столько лет в одном классе, мне и дела до нее не было. И вдруг в один прекрасный день мои глаза словно раскрылись от удивления, и я увидел, как Она красива. Ее волосы, ее глаза, белый накрахмаленный воротничок школьной формы, ее походка стали обращать на себя мое внимание и сделались небезразличными мне. Она притягивала мой взгляд к себе словно магнит. И иногда забывая про класс, про учительницу, про очень важный для будущих экзаменов материал, я весь урок мог незаметно наблюдать за ней. Как это только не ухудшило успеваемость, не знаю. Наверное, я продолжал поглощать знания каким-то боковым зрением и внутренним слухом. И улавливая грациозные движения ее шеи, тянущейся к знаниям, я думал, что счастлив от одного только созерцания ее. Она представлялась такой хрупкой, единственной и бесценной, требующей моего внимания и защиты ото всех и пробуждала нежные, трепетные и бережные чувства, дремлющие где-то глубоко во мне. Эти чувства были такими новыми, необычными, от них становилось так легко и тепло на сердце, а мысли окрылялись и белыми пташками вспархивали в небесную высь. Мысли с небес звали мечтать, мечтать…, а потом что-то делать и становиться лучше. Мои мысли, окрыленные чувствами к ней, стали побуждать меня к совершенствованию. Но обо всем этом, конечно, никто не знает и не будет знать. Ведь это только моя тайна, скрытая в лабиринтах моей души…
А еще я впервые написал стихи, вернее, четверостишие:

*****
Ирина моя, не могу без тебя,
Любовь и смущенье волнуют меня.
И если ко мне не придешь ты теперь,
Я в жизни таких не восполню потерь!
*****

Оно пришло как-то само собой, когда я думал о ней. В нем я признался себе, что, наверное, люблю ее. Что же это за штука такая – любовь? Почему она лишает покоя и заставляет думать об одном человеке и постоянно переключает на него внимание. Мой разум протестует и говорит, что я не на то трачу драгоценное время. Но эти чувства не отступают, они захватывают меня все с большей силой. А Светка из класса вообще сказала, что любовь – это заболевание, причем очень заразное. И что она влюбилась и перезаразит полкласса. Представляю, что с диагнозом “любовь” я стою с букетом роз у балкона своей возлюбленной, как Ромео из Шекспира. Последняя стадия сумасшествия! Уж лучше бы я заболел ОРВИ, чем любовью”.
Алексей остановился у пруда. Деревья, расцвеченные желтыми и оранжевыми красками, сливались со своим отражением в прозрачной воде. По ровной глади пруда скользила утка с подросшими за лето утятами. Старый раскидистый клен пылал пурпуром, словно разодетый франт, позабывший о своих летах и накопленной мудрости, и иногда сбрасывал свои ярко-красные листья, делясь избытком пурпура с окружающими. Алексей посмотрел на часы. “Пора спешить к двум соснам-сестричкам. Папа с мамой, наверное, уже пришли”.
- Пока, старый клен. Доброй тебе зимы, - попрощался Алексей со старым кленом и помахал ему рукой.
- Пока, мальчик. И тебе доброй зимы, - зашелестел на ветру старый клен и осыпал Алексея на прощание кроваво-красными листьями.
Алексей поднял несколько самых крупных листков и пошел к соснам-сестричкам, где была назначена встреча с “проштрафившимися” родителями. Свежий воздух осеннего леса и легкая доза вынужденного одиночества как нельзя лучше пролечили спонтанный приступ его агрессивности, и Алексей покаялся сам себе и уже был расположен к сотрудничеству.
Он шел летящей походкой по лесным тропинкам, размахивал красными кленовыми листьями, и попеременно то о чем-то думал, то напевал что-то веселое на ходу. “Вот и две сосны-сестрички нависли над оврагом и в борьбе за жизнь что было силы вцепились оголенными корнями за самый кончик земли над бездной. А вот и маленькая речка журчит и извивается в самом низу среди холмистых берегов. А вот и родители стоят и ждут меня. Кажется, они совершенно не сердятся. И им тоже, видно, пошли на пользу свежий воздух и краски осени. Ура, мир в семье восстановлен “малой кровью”! Да здравствует дикая природа – спасительница людей!”
Алексей подошел к родителям, пожал руку отцу и добавил несколько красных листьев к маминому букету, состоящему из веточек клена с желтыми листьями. Мама поправила золотой букет, оживленный пурпурными вкраплениями, и умиротворенно улыбнулась. И они пошли вместе по тропинке, серпантином петляющей среди оврагов, на приближающийся шум большого города, непринужденно общаясь между собой и шурша опавшей листвой, как будто до этого не было никаких проблем.

Алексей решил навестить болеющего простудой Владика. И хотя мама предупреждала его, что можно подхватить что-нибудь нежелательное, особенно в самом разгаре четверти, но Алексей, выслушав ее внимательно, на следующий день отправился к Владику.
- Привет, старина, ты все кашляешь? – спросил Алексей Владика, и приступ смеха начал одолевать его.
На пороге квартиры стоял Владислав с книжкой. Он был одет в теплый свитер и завернут в шерстяные платки, а вид у него был замученный, видимо, от лечебных процедур. На Алексея он смотрел слегка виноватым взглядом, очевидно испытывая неловкость за свою непрезентабельность. Визит был внезапным, что практикуется молодыми людьми в детстве и юности, и застал его врасплох. В противном случае Владислав подготовился бы и принял бы более стильный облик.
- Сейчас умру! Ты похож на француза, драпающего из Москвы по зимней стуже! – захохотал Алексей, оглашая подъезд еще по-детски звонким, но уже модифицирующимся голосом с легкой хрипотцой.
- А ты похож на классную, которая в поиске симулянтов нагрянула с внезапной проверкой! Рад тебя видеть, заходи. Подожди в комнате, я сейчас приду.
Алексей уселся в удобное кресло и взял полистать журнал. В дверь вошла бабушка Владика. Пожилая дама, тихая и хрупкая, присела напротив Алексея, чтобы завязать с ним разговор и немного отдохнуть от грубоватого с ней и надоевшего за время болезни внука. Но вдруг на первых аккордах их милой беседы в комнату пулей ворвался Владик. Он был преобразившимся, и от его болезни, казалось, не осталось и следа. Цивильный прикид был дополнен платочком на шее, который имела тон повязывать советская творческая интеллигенция. Это было, видимо, демонстрацией его скрытых претензий на аристократичность. Глаза горели Дьявольским блеском в предвкушении общения с ровесником, с которыми он не имел счастья видеться уже целую неделю.
- Бабуль, оставь нас.
- Может быть, чаю, молодые люди?
- Да, потом, - ответил Влад, аккуратно, но настойчиво препровождая бабушку за дверь.
Влад впился в Алексея своими расспросами про школу. Он досконально допросил Алексея про одноклассников, как будто отсутствовал уже целую вечность. Затем они прошлись немного по школьной программе, заострив внимание на математике, химии и литературе, перемыли косточки “преподам” и погрузились в праздное философствование. Им было легко и просто вдвоем, и время бежало незаметно, как будто никогда и не было этого четвертого измерения. Вдруг как из небытия возникла какая-то животрепещущая тема, вокруг которой стали закипать страсти. И насыщенная полемика плавно переросла в сражение подушками, для расставления всех точек на “i” подхваченными с дивана. Театром военных действий стала вся комната и предметы ее интерьера. Два взрослых мальчика прыгали на диване и лупили друг друга подушками. У одной подушки точно сдали нервы, и по комнате фонтанами фейерверка разлетелись белые перья. И когда в комнату робко заглянула бабушка, в отдельно взятой квартире, наконец-то, воцарились истина и тишина.
Испытывая легкие угрызения совести в самой-самой глубине своих отчаянно повеселившихся душ, двое подростков уселись пить чай. Бабушка, пользуясь моментом, стала задавать очень много всяких вопросов об их молодой, бурно протекающей жизни, не сомневаясь, что на все вопросы теперь получит пусть не исчерпывающий, но хоть какой-нибудь ответ.
- Знаете, молодые люди, как бы я хотела вновь стать девочкой. Например, вашего возраста, - сказала бабушка, отхлебывая чай из китайской фарфоровой чашечки и мечтательно вскинув глаза к потолку.
- Пф! – прыснули от смеха Влад и Алексей, давясь чаем и сдерживая от бурного прорыва опять нахлынувший хохот.
- Да, да, вы не ослышались, я опять хотела бы стать девочкой. Одевать школьную форму, завязывать банты и ходить в школу. Зубрить уроки, писать диктанты и контрольные, учить стихи, сдавать экзамены, огревать мальчишек портфелем и строить им глазки на переменах.
- Бабуль, ты видно сошла с ума, извини за такое сравнение. Но как можно хотеть писать контрольные? Такое даже в страшном сне не приснится! Вот огреть кого-нибудь портфелем – это другое дело! – парировал Влад.
- Потому, молодые люди, что это лучшее время в жизни. Вы открываете новый мир, для вас он полон загадок и приключений, и у вас все еще впереди.
- Еще бы, лучшее время. Столько заданий. А математичка совсем озверела. Каждый урок – “летучка”. Быстрее бы закончить школу, поступить в институт и стать взрослым. А после работы – свободная жизнь и никаких заданий! - ответил Алексей, искренне уверенный в своей правоте.
- Успеете еще. Наслаждайтесь вашей молодостью. А что такое “летучка”?
- “Летучка”, бабуля, это когда дается задание минут на пятнадцать, и все отлетают. Понятно? А ты не сердишься на нас, что мы испортили подушку?
- Сказать честно, нет. Сама с удовольствием побыла бы девочкой и надрала бы вас подушкой. Но это совсем не значит, что нужно взять и распотрошить следующую подушку.
Мальчишки оторвались от вафель с шоколадом и одновременно посмотрели на бабушку. Им представилась бабушка в школьной форме, в белых гольфиках, с белыми бантами и с криками атакующая мальчишек клюкой, портфелем и подушкой. Настоящего Чингачгука нарисовало их воображение.
- Бабуль, а что мы скажем маме по поводу подушки?
- Ах вы, проказники. Беру на себя эту несчастную подушку.
- Ура, ты спасительница детей, бабушка! – загоготал полубасом Влад, подмигивая Алексею.
- А меня тоже в раннем детстве очень сильно выручала няня. Это была замечательная пожилая женщина, как у Пушкина Арина Родионовна. Сейчас она живет у своих детей в Ленинграде, - сказал Алексей.
- И чем же она помогла тебе, Алексей? – спросила бабушка.
- Однажды весной, когда снег начал таять и на улицах образовались большие лужи, мы пошли с ней гулять. А я разбесился, да и свалился в шубе в огромную лужу. Няня привела меня домой, переодела, напоила горячим чаем, развесила одежду сушиться, а шубу положила на батарею. Но самое главное, что нам удалось скрыть это от родителей.
- Вот видите, молодые люди, бабушки ради внуков способны на самые отчаянные поступки. А что же родители, не заметили, что одежда была сырой?
- Нет, няня ухитрилась еще и прогладить ее утюгом. А после того, как все улики были сокрыты, мы расселись с ней под столом и стали раскладывать книжки с картинками.
- Какая прелесть! Какие милые воспоминания о детстве! Внучек с бабушкой залезли под стол и раскладывают книжки с картинками!
- Бабуль, ты хочешь под стол раскладывать картинки?
- Да нет, - вздыхая, ответила бабушка. - Прошло уже это время. Ты, Владислав, вырос и уже не поместишься под столом. А я в детстве тоже как-то провинилась, и мне тоже помогла бабушка.
- Ну, ну, колись, бабуля! – хрустя вафлей, заинтересовался бабушкиной интригой Влад.
- Очень мне нравилась одна книжка по истории. Такой не было ни у меня, ни в магазинах. А стояла она на полке в нашем классе. Я долго обхаживала ее. И вот в один ужасный день, оставшись после уроков на дежурстве, я долго мучилась, но все-таки стащила ее. Я бежала домой и думала только об одном, как бы мне донести в целости и в сохранности мое сокровище.
- Ну, ну.
- Придя домой, я зашвырнула портфель далеко-далеко, как ты сейчас примерно делаешь, Владислав, и уселась читать свою книгу. Я залпом прочитала ее и была совершенно счастлива. Но на следующий день меня настигло раскаяние. Весь день в школе меня мучила совесть, и слезы подступали к моим глазам. Я пришла домой, уткнулась в подушку и расплакалась. Но тут появилась моя бабушка. Я не хотела ей ничего говорить, но она расспросила меня и пообещала помочь.
- Ну, ну.
- Так вот. Я испугалась, мне была нужна чья-то поддержка, и я все рассказала бабушке. И на следующий день бабушка надела строгий костюм и шляпку, положила в сумку книжку и решительно направилась в школу, якобы поговорить с классным руководителем о моей успеваемости. И незаметно поставила книжку на полку. Получилось так, что я ее не воровала, а взяла на время почитать, правда, без спросу. И бабушка ничего не сказала моим родителям.
- Ну и бабушки! – воскликнул Влад, и рейтинг всех бабушек мира сразу возрос в его глазах.
- Слышишь, Влад, давай поиграем на фортепиано. Ты обещал мне пару уроков, - вопросительно посмотрев на Влада, сказал Алексей.
- Пару уроков? Да ты знаешь, сколько меня мучили в музыкальной школе этим пианино, чтобы я стал что-то играть?
- Что значит мучили? Ведь это так прекрасно - играть на фортепиано! Поучи немного Алексея, - встряла в диалог бабушка.
- Ну ладно, пошли. Спасибо за чай, бабуль, и за все остальное. Ты настоящий друг!
- Не за что. Мне очень приятно было с вами общаться, молодые люди, - ответила бабушка, убирая посуду со стола.
Алексей и Влад проследовали к большому белому роялю. Алексей запустил плюшевого зайчонка, рассевшегося на клавишах, на диван, раскрыл ноты и уселся за рояль.
- Ну что, маэстро, ты ноты читаешь? – спросил немного расстроенный Влад.
- Читаю, даже получше тебя.
- С чего начнем? С “Лунной сонаты” или с “Во поле березка стояла”?
- Давай с “Во поле березка стояла”.
Алексей прилежно брал урок и параллельно парировал ядовитые высказывания друга то по поводу своего музыкального слуха, то по поводу неудачно выращенных пальцев, не растягивающихся на октаву, не менее ядовитыми гротесками.
- Да уж, тебя, наверное, одинаково невозможно научить забивать гвозди и играть на фортепиано, - сделал вывод Влад примерно через полчаса непрерывных упражнений.
- А ты, дрессированная обезьяна, могла бы проявлять больше терпения. От тебя, наверное, не одна училка повесилась, пока ты смог сыграть что-нибудь приличное.
Алексей взял газету, захлопнул крышку рояля и уселся на него. Он с раздражением встряхнул газету, раскрыл ее и углубился в чтение.
- Ну и чего сидим на рояле? – спросил Влад, страшно довольный тем, что Алексей наконец-то отстал от него с фортепьянными уроками.
- А чего на нем не сидеть? Для меня он все равно больше не несет никакой пользы.
- Это все равно, что золотой статуэткой орехи колоть!
- А хочешь, я прочитаю тебе свои стихи? – внезапно спросил Алексей, нуждающийся во внешней оценке своих первых стихов.
- Валяй, Леша. Надеюсь, что твои стихи гораздо лучше твоих фортепьянных концертов.
Алексей взгромоздился на крышку рояля и, заняв позу римского оратора, произносящего тронную речь на заседании сената, начал читать свое стихотворение. Рояль дрожал под ним, на “волоске” зависая от резонанса, столь пламенным было его чтение, а Влад тихо сидел в медитирующей позе на полу и во все глаза смотрел на Алексея.


*****
Не ощутимо счастье здесь
В казарме грязных городов.
Здесь развратительная лесть
Сильнее умненьких голов.

Я вспоминаю мир иной,
Природы чудной божество.
Я вспоминаю мир другой,
Где все так просто и легко.

Березок нежных хоровод
И трав, ниспавших у воды,
Мне не забыть небесный свод,
Росы прозрачнейшей следы.

Я в мир другой хочу уйти,
Где на хрустальной глади вод
И ив, склоненных у реки,
Печаль дала свой первый всход.

Туда, где запах создает
Цветов пестреющий ковер.
Где мир естественно живет,
Где хитрость – только пошлый вздор.

Здесь просто чудный уголок –
Вода и воздух, шепот трав.
Здесь ощущаешь ветра ток
И познаешь, где был не прав.

Здесь ты свободой опьянен,
Ты необъятен, как Земля.
Природой здесь обожествлен,
С природой ты одна семья.

Шумят бескрайние поля,
И сеет ветер счастья грусть.
Грустить полезно для тебя,
А сердцу больно, но и пусть.

Отдать полжизни я готов
За этот счастья светлый миг.
Не нахожу я просто слов,
Чтоб перешел в реальность стих.

Поверьте ж, нет земли родней,
Для нас что жертвует собой,
Той, что бескрайностью полей
Пленяет шар наш голубой.

Той, что прекрасна и мила
При вихре снега иль дождя,
Что сердца часть нам отдала,
Глубинно чувствую, любя.
*****

- Ну и? – спросил Алексей по окончании “пушкинских чтений” и спрыгнул с злосчастного рояля.
- Супер! В России появился еще один поэт и, видно, с очень большой претензией.
- Опять ты прикалываешься. А мне не до смеха.
- Да нет, и вправду здорово. Грустные, правда, немного стихи. Побольше бы в них внести патриотического задора, про Днепрогэс что-нибудь добавить. А знаешь, отец принес новые книги. Они только что вышли в свет, и не у каждого есть. Пойдем в библиотеку посмотрим.
И они расселись в библиотеке на полу, обложились новыми книгами, стали громко говорить, жестикулировать и смеяться. Владислав совершенно забыл о хандре, а Алексей - об уроках на завтра и перманентных спазмах своей любви.

Алексей шел по парку, ступая по золотому тлену осени, и шуршал сухими листьями. Обычно ему нравилось, как шуршит сухая листва, но сегодня его раздражал каждый лишний звук. Однако, он усиленно шмыгал ботинками, и листья начинали шуршать ее сильнее. Эффект от душевного самоистязания постепенно нарастал. На улице стояла прескверная погода. Золотая солнечная осень завернулась в саван из дождей и туманов и растворилась в пасмурной и промозглой дымке. В последние дни резко похолодало, и ветер нагнал свинцовых туч. Они низко нависли над землей и приплющили своей серой массой надежды людей на светлую и хорошую погоду. Листья падали непрерывным золотым дождем, словно осень спешила обнажить деревья и уступить свое место зиме. Ветер усиливался, и начинал накрапывать мелкий и промозглый дождь. Алексей втянул голову в куртку и накинул на нее капюшон. Дождь становился все сильнее, и тяжелые капли застучали по опавшим листьям, по асфальту, по одиноким скамейкам в парке. Все последние события были явно инспирированы против него Высшими силами, и на душе от этого скребли кошки.
“Что сегодня за день? Скверный денек. С утра мне почему-то страшно не хотелось в школу. Наверное, потому, что в такую погоду нормального человека из дома не выгонишь. А сегодня на литературе Влад не совсем хорошо поступил по отношению ко мне. Перед всем классом и училкой он прочитал мои стихи, а автора представил неким начинающим и малоизвестным поэтом. Я не просил его об этом. Ведь только ему я доверился, и больше об этом никто не знает в целом мире. Мне думается, что поступок его осознанный. Он просто не мог поступить глупо, глупость, обычно, не свойственна ему. Значит он предатель. До конца не уверен, правильно ли я делаю, но я прекращу отношения с ним. Предавший однажды, предаст и еще сотню раз. Почему мы вообще общались и проводили столько времени вместе? Он всегда такой язвительный, высмеивающий всех и вся и подчас даже неприветливо настроенный. Может быть, меня привлекали его ум, чувство юмора? Да нет. Меня привлекал не его ум, а его безумие. Так здорово безумствовать, когда тебе столько лет!
Вот и вчера мы всем классом впали в безумство и прогуляли английский. На то не было никакой причины, училка даже не планировала ни тестов, ни диктанта. А мы никуда не собирались пойти вместе в это время и тупо разошлись по домам. Не помню, кто первый начал, но как из воздуха возникшую идею поддержали все. Первыми завопили активисты-заговорщики, затем заскулили их шакалы, шестерки и подстрекалы. А пассивное болото, боясь ударить в грязь лицом или получить по фэйсу, проголосовало своим молчаливым согласием. А училку, такую вечно спокойную, еще более сдержанную, чем сами англичане, сегодня просто трясло. От возмущения дрожал весь ее организм, все ее существо, и даже очки в строгой золотой оправе вздрагивали на носу, когда она молча ставила всем “колы”. Мне стало ее жалко за причиненную, в том числе и мной, несправедливость. Сегодня я, как и все, несу домой “кол”. Нужно будет что-то объяснять родителям, что это не за предмет, что сделал я, как и все, и тому подобное. Если подумать, такая чушь! А еще меня добивает физичка своей врожденной глупостью и кошачьими манерами. Ей бы не точные науки преподавать, а этикет для благородных девиц. Вот наша математичка – совсем другое дело. После ее уроков начинает казаться, что математика лежит в основе всех базовых знаний и ценностей, и даже искусства. Хотя и она нас, конечно, натаскивает на экзамены и поступление в институт”.
Алексей остановился на несколько секунд у заветных окон. Каждый день по пути в школу и из школы он старался пройти мимо этого дома, мимо этих окон, чтобы посмотреть на них один только миг и представить, что Она делает сейчас, и что у Нее все хорошо. Обыкновенные для всего мира окна были для него мостом в мир романтических мечтаний и сладких грез.
“Я люблю тебя больше всех на свете. Ты лучше всех, ты единственная и неповторимая в этом мире для меня. Я счастлив, что, пробуждаясь каждое утро, я могу думать о тебе. Я счастлив, что могу бесконечно смотреть на тебя в школе, и меня охватывает волнение и трепет, когда я передаю тебе тетрадь. Я счастлив от того, что ты просто есть в этом мире, и что просто есть я. Счастлив от одной только мысли о том, что ты, может быть, тоже любишь меня.
Ну а вдруг нет? Что, если мои мысли, мои чувства, моя любовь безразличны или даже смешны тебе? Это беспокоит и мучает меня. Как будто невидимый острый нож полосует мое сердце, и сомнения, и боль, и грусть сочатся из него. Я никогда, никогда не скажу тебе о своей любви. Вдруг мой мир рухнет в один момент, и я останусь один посреди безжизненной пустыни без тебя и без спасительного внутреннего мира, возникшего от любви к тебе. Любовь дает счастье, но и рождает страдание, она бросает в бой на штурм неприступной крепости и отнимает последнюю надежду… А другие мои сверстники вообще способны так любить и страдать? ”
Алексей остановился на секунду и пнул со злостью камень, который по возрастающей траектории полетел в кусты.
“Какая гадкая погода! Но я все равно не пойду домой. Буду ходить как дурак по лужам и думать, думать о тебе. Как жалко, что прошло теплое лето и золотая осень, и наступила эта промозглая погода. Потом придет холодная зима со своими вьюгами и метелями. Но когда-нибудь она закончится, и снова зацветут сады, земля покроется зеленой травой и цветами, закружат бабочки и воздух наполнится запахом нектара. Ах! Но и осени спасибо. В этом году была удивительная золотая осень. Я повзрослел, и ее прохладная красота и легкая грусть стали созвучны моим мыслям и чувствам. Но все-таки я люблю больше лето…

*****
Осень, о, подружка, Бог, Господь с тобой,
Желтоватой стружкой стелешь тлен златой,
Желтизной изъела кружево черник
И мертвецки белым мой печальный лик.

Заглушила радость, погребла покой,
Трепетную сладость унесла с собой.
Бросила как камень в душный плен дорог,
Помоги мне, Ангел, помоги мне, Бог!

В моросящей пыли как в монастыре
С мыслями о солнце я живу в себе.
Пусть осенний ветер разметает дрожь,
Но мечты о лете, осень, не тревожь!
*****

Еще стихи. И как всегда экспромт! Я здесь шагаю по лужам, а Она, наверное, сидит за письменным столом и думает над какой-нибудь задачкой. И вряд ли Ей приходит в голову, что в этот миг я бреду по лужам в вечернем сумраке и думаю о Ней…”

Остаток дня и весь вечер Алексей бродил по городу. На него сыпал изморосью дождь, ветер швырял мокрыми листьями в лицо, но он просто не замечал этого. И грустные, и интимные мысли волнами атаковали его воспаленный мозг, и то бросали в дрожь и заставляли съеживаться, то согревали из невидимого внутреннего источника своим теплом. Алексей интуитивно чувствовал, что сегодняшним затянувшимся монологом с самим собой не разрешить всех проблем, и только время потихоньку залечит раны первой любви. Поэтому, придя домой, он зашвырнул куда подальше свой портфель, поприветствовал родителей и, сказав, что очень устал, проигнорировал ужин и пошел спать. Сладкий сон моментально охватил его и унес в безмятежные просторы своих грез.

Наступило утро выходного дня. Алексей проснулся и подошел к окну. Сквозь свинцовые тучи прорывались солнечные лучи. За стеклом он увидел первые снежинки, которые, медленно кружась, опускались на землю. Они были очень красивые, правильной геометрической формы, и поблескивали бриллиантовыми пылинками на скудном осеннем солнце. Но от них веяло холодом, принесенным до весны из владений Снежной королевы. А снег все падал и падал, и укутывал землю, дома, деревья белоснежным покрывалом. “Девственно чистый белый снег, как ты красив! Ты первый не только в этом году, ты первый в моей жизни. Только сейчас я смог увидеть и оценить твою торжественную красоту!”
Зазвонил телефон. Алексей снял трубку и сказал:
- Алексей. Слушаю.
- Привет, Леш. Это Влад.
- Да, привет.
- Как дела? Извини за вчерашнее.
- Зачем ты это сделал?
- Популяризация – разве это плохо?
- Плохо, Влад. Ты не спросил меня. Не звони мне больше, - решительно отрезал Алексей и положил трубку.
И в один момент ему стало легко-легко, как будто “камень упал с его души”. Он налил себе в чашку чай и взял любимое подсоленное печенье. Блаженствуя, Алексей снова подошел к окну и, устремив глаза в белоснежную перспективу, отпил глоток ароматного чая.
“Ну и пусть меня терзает неразделенная любовь. Все равно это счастье - кого-то любить. От кого же я слышал, что все, что с нами происходит сейчас, будет вспоминаться с нежностью и любовью через несколько лет. Родители, что ли, так сказали или кто-то еще из взрослых? Я изменился. Но жизнь прекрасна, она продолжается, и впереди меня ждут великие дела!”
Слова запрыгали в голове Алексея и из мозаичного хаоса стали выстраиваться в строчки, а из строк появилось на свет новое стихотворение.

*****
Первый снег и первая метель,
И в прозрачной паутине леса
Колыханье ветряного беса,
Слез сиянья первая капель.

В этом мире дорого и свято,
Что впервые юностью узрел,
Что сердечным трепетом согрел
И покинул с грустью, без возврата.

Все, что есть, и все, что будет впредь –
Не заменят первой, юной страсти.
От любви, терзающей на части,
Мне уже не суждено гореть.

Все, что есть, и все, что будет впредь –
Лицемерный блик былого счастья.
И поля, скорбящие в ненастье,
Не костром, а углем будут тлеть.
*****

Вдруг опять зазвонил телефон. Алексей взял трубку и с долей цинизма в голосе сказал:
- Влад, ты опять? Мы же, кажется, объяснились.
- Привет, это не Влад, - ответил знакомый голос молодой девушки. - Это Ирина, твоя одноклассница. Алексей, а что нам задали по математике?
- Ирина? – затаив дыхание, промолвил Алексей. - По математике? Сейчас, минуту, я посмотрю. Я быстро.
Алексей положил трубку рядом с телефоном и побежал за дневником. Он не бежал, а летел над землей на крыльях своей первой любви.

Глава 3 “Весенняя капель”.

Дверь с вывеской “Не беспокоить. Идет экзамен.” открылась, и из аудитории выпорхнула студентка-отличница Регина. Глаза ее возбужденно блестели от волнения и мимолетного ощущения полного счастья, а на щеках разливался легкий румянец. Для нее последний экзамен зимней сессии был позади, а впереди – каникулы и две недели абсолютной свободы! Ребята и девчонки, повыскочив из-за выставленных в коридоре парт, потянулись к ней. Они взяли Регину в живое кольцо, которое следовало за ней по пятам и временами перетекало в неровный эллипс. На ходу ее засыпали вопросами, а она скороговоркой отвечала на них, то и дело повышая голос из-за царящего вокруг галдежа.
- Привет, Роман. Кто-нибудь уже сдал “вышку”? – вопрос, адресованный Роману, прозвучал как бы для всех. - Я последний, за мной не занимать!
Внимание живого кольца переключилось на припозднившегося Алексея. Он словно луч праздности и безмятежности ворвался в царство забот и кропотливого труда и одним своим появлением вызвал шок у истощенных за время сессии студентов. Все обернулись и уставились на него. А Алексей шел прямо на толпу своей летящей походкой, как всегда уверенный в себе, в черном полупальто, светло-синем джинсовом костюме и с сумкой через плечо. В его глазах читались последствия не одной бурной ночи, пережитой с неизменно положительным результатом. И не важно, чем заполнены были эти ночи - дансингом на модной тусовке или мимолетными романами – его взгляд горел удовлетворенностью этой жизнью и говорил сам за себя: “Жизнь прекрасна, и у меня все о кей”.
- Привет, Алексей. Первые счастливчики уже есть. Регина отстрелялась. А ты чего так поздно? Была тяжелая ночь? – с пониманием и иронией в голосе спросил Роман.
- Да, представляешь, поспать не удалось.
- Представляю. Но по тебе не скажешь, что ты с бодуна. Очень энергично шагаешь.
- Еще бы, меня математика окрыляет!
- А меня окрыляет мысль о том, что я ее когда-нибудь сдам, - с мольбой произнесла свои слова староста Анна и жалобно застонала.
- Ей уже плохо. Люди, человеку плохо! Кто-нибудь, вызовите скорую помощь! – заверещал рой студентов и, позабыв об экзамене и математике, оставил Регину в покое, и переключился на Анну, Романа и Алексея.
- Юноша, так окажите же девушке скорую помощь! – атаковала Алексея Светлана и подтолкнула его к активным действиям локтем в бок.
- Какую ей скорую помощь оказать? Материальную? А может быть, сексуальную? – иронизировал Алексей.
- Врачебную, Алексей. Ей срочно нужно несколько успокаивающих капель.
- Капли будут после экзамена, если выживет. А кстати, пойдемте после “вышки” пить пиво, - предложил Алексей.
- Ура! Ура! Все пить пиво! – заскандировала группа, явно позабыв кроме всего прочего и о необходимости соблюдать тишину.
- Так, тех, кто не пойдет на пиво, занесу-ка я в черный списочек. Гнить им придется на общественных работах, как на каторге… А сама я, к вашему большому сожалению, не смогу. Сегодня я с подругой иду в консерваторию, - бросила вызов общественному мнению Анна. Она вскинула кверху нос, состроила серьезное выражение лица и подчеркнуто перекинула элегантный шарфик через плечо.
- Ну, ну, консерваторша. Что, если по пиву, а потом в консерваторию? – умирая со смеху, предложил Роман.
- Еще чего! От меня пивом за версту будет нести. Вашими советами Вы распугаете мне всех интеллигентных мальчиков, - вынесла безапелляционный вердикт Анна.
- А на что идешь? – не отставал с вопросами Роман.
- На органную музыку Баха, естественно, - с видом искушенного знатока и ценителя классической музыки продолжила свой импровизированный спектакль Анна.
- Удачной охоты тебе! – пожелал Роман, и равновесие его тела окончательно нарушилось от смеха и стало обеспечиваться исключительно группой поддержки из будущих финансово-экономических специалистов, причем преимущественно женского пола.
Царице наук пришлось отступить на второй план. Народ позабыл об истинной цели своего присутствия и прыснул от смеха. Сдержанное хихиканье стало выходить из под контроля и переросло в бурный хохот, прокатившийся торнадо по этажу. Дверь открылась, и из-за нее показался сначала нос в очках, а затем и крайне недовольное лицо преподавателя.
- Молодые люди, можно немножко потише? Вы же мешаете сдавать экзамен вашим товарищам! – с металлом в голосе сказал преподаватель, недоумевая, как вообще возможно такое, и с силой захлопнул дверь.
На несколько мгновений на этаже воцарилась полная тишина.
- Ну вот, и Железного Феликса разозлили. Ржете тут в коридоре как лошади, – с досадой заметил Роман. - Сейчас всем по паре поставит.
- А сам-то, а сам-то! – шепотом потребовало восстановления справедливости живое кольцо и стало автоматически распадаться на единички-пары-тройки, и расходиться по галерее коридора.
Алексей плюхнулся за парту, очень кстати выставленную в коридоре, достал конспект, прошедший вместе с ним испытания “огнем, водой и медными трубами” во время его бесконечных приключений, и углубился в чтение. Просмотрев внушительное число страниц, испещренных мелким почерком, формулами и графиками, он вдруг понял, что глаза его устали и перевел взгляд на окружающие объекты. Перед ним тихо-тихо сидела таинственная незнакомка и читала конспекты.
- Привет, - сказал он ей тихо-тихо, словно боясь потревожить ее упоенное чтение. - Ты кто?
Девушка оторвала глаза от тетради, изящным движением поправила очки и посмотрела на Алексея. Ее спокойный, наполненный достоинством и первозданной кротостью взгляд пронзил его насквозь.
- Я Лена. Вообще-то я из твоей группы.
Алексей почувствовал почти несвойственную ему от природы неловкость, его щеки зарделись, а мозг интенсивно заработал, и визуальные представления девушек их потока чередой понеслись в его голове.
- Да, точно из нашей группы. А меня зовут Алексей.
- Я это знаю.
- А полярная система координат тоже есть в билетах? – спросил он первое, что пришло в голову.
- Всего один вопрос. Уже были первый, седьмой, двенадцатый, четырнадцатый, пятнадцатый и двадцать первый билеты.
- Значит, полярные координаты еще не сдали. Лучше бы попались его коронные трехэтажные интегральчики. А Феликс зверствует?
- Говорят, что нет. Он как всегда строг, но справедлив. Если мы, конечно, сейчас не разозлили его. А задачи он дает всем разные. Вот попадется на симплекс-метод. Придется шагать до следующего утра.
- Я уже хочу транспортную задачу.
- Почему?
- Чтобы решать ее до следующего утра.
- И неужели никаких планов на сегодня? Не поверю, чтобы у тебя не было планов.
- А какие планы? Пиво пить? Возможно, что придется пересмотреть этот банальный план. Боюсь, что сейчас в моей голове зарождается совершенно новый и грандиозный план.
- Остап Бендер прямо! И что же это за план, если не секрет?
- А что Вы делаете сегодня вечером?
- Сегодня вечером я уезжаю с мамой в Питер на каникулы. А Вы?
- Вот так сюрприз. Тогда пойду пить пиво.
- А в каникулы?
- А в каникулы я, наверное, предприму какой-нибудь зажигательный экспромт.
- О, это, наверное, будет целая череда зажигательных экспромтов?
- Наверное, нет. Пожалуй, я всех брошу и, заклейменный предательством, срочно куплю билет в Таллинн на сегодня. Чувствую, что Эстония скоро отделится от СССР. И тогда не побродить так просто по средневековым улочкам среди разноцветных игрушечных домиков. И отправлюсь туда, заметь, тоже с Ленинградского вокзала.
- А я была в Таллинне. Очень красивый вид открывается с Верхнего города.
- Знаю, знаю. Башни Длинный Герман, Толстая Маргарита, ратушная площадь, сказочный, уютный, средневековый городок…
- А ты поедешь один?
- Это экспромт. Наверное, никто не успеет так быстро составить мне компанию. Может быть Ромка, и то, если “крышу” снесет после экзамена.
- Я бы так не смогла, наверное. Все так стремительно и без путевки, - сказала Лена и с восхищением посмотрела на Алексея. - А жить-то вы где будете?
- Ну, разместимся где-нибудь у гостеприимных эстонцев. Они же так обожают молодых москвичей.
- А чего ты так боишься полярной системы координат?
- Да я не боюсь. Просто пропустил лекцию и не имею ни малейшего представления об этом. И вряд ли получится сочинить на ходу, ведь это не анализ финансово-хозяйственной деятельности загибающегося советского предприятия.
- Понимаю, пропустил, потому что был очередной экспромт. Сейчас я найду тебе лекцию. Вот смотри… - Лена долистала свои конспекты до нужной страницы, и они вместе с Алексеем склонились над ее тетрадью.
- О, смотрите, как эта парочка зубрит, аж дым из ушей валит! – подколол их внезапно возникший перед ними Роман, умышленно растягивая слова и изливая в каждом слове весь свой ядовитый сарказм.
- Ром, поехали сегодня вечером в Таллинн, – предложил Алексей.
- В Таллинн? Сегодня? С какого перепуга?
- У тебя есть планы?
- Да никаких особенно. Но так внезапно. Надо хоть предков предупредить. И бабки захватить.
- Давай, валяй.
- Так ты серьезно?
- Серьезнее не бывает!
- Ну дай хоть экзамен сдать, а там посмотрим.
- Ну, ребята, вы даете! – продолжая растрачивать восхищение, воскликнула Лена. - А вот и моя очередь. Я пошла.
- Ни пуха, ни пера!
- К черту! – ответила Лена, вставая из-за парты, но последняя произнесенная ею традиционная фраза никак не вязалась со светлым образом, нарисованным воображением Алексея.
- Удачи, Леночка! – пожелал Алексей.
- Спасибо. Тебе с Романом тоже.
И она скрылась за дверью под сопровождением пристального взгляда Алексея.
- Чего уставился? Не видел, что ли, никогда? – спросил Роман.
- Представляешь, никогда. Только сейчас ее увидел такой.
- Какой такой? Ничего особенного. А вообще-то что-то в ней есть. Пойдем, злоупотребим вредной привычкой, а то и нам скоро идти.
Роман положил руку на плечо Алексею, и они зашагали широким фронтом по коридору, огибая юношей, но не в состоянии пропустить ни одну девушку на своем пути. И коридор периодически оглашался звонким щебетанием девичьих голосов.
- Давай, Ромка-дружище, по последней сигарете. А потом в Таллинн.
- Давай покурим. Все равно перед смертью не надышишься.

Заветная дверь распахнулась, и появился Алексей. В его глазах застыл уже ставший привычным перевозбужденный, но счастливый блеск.
- Сдал? На что? – спросила группа почти хором.
- На пять. Другого не дано!
- Ну ты супер! Ну что, по пиву?
- Пожалуй.
- Так, сейчас я вас всех пересчитаю. Первый пошел, второй, третий… - продолжала выполнять свою общественную работу староста Аня. - Кто не идет пить пиво, того в штрафбат. Не ори так громко, мешаешь работать!
- А сама-то, может, все-таки пойдешь? А то оштрафуем! – воскликнул кто-то из одногруппников.
- Сказала же, не могу по уважительной причине. Бетховен сегодня у меня.
- Ты же сказала Бах?
- Ну Бах. Какая разница. Главное, чтобы мальчиков интеллигентных было побольше. А меня штрафовать чего? Я и так изнемогаю на общественных работах. Кто брал билеты в “Ленком” и не сдал деньги?
- Рыжик не сдал. Только он уже ушел.
- Есть, кто сдаст за него?
- Не-а, он сам по себе.
Алексей посмотрел по сторонам, но Лена уже ушла. Ребята вывалили на улицу и направились к метро. В сумерках короткого январского дня таял силуэт удаляющегося здания университета. Счастливая команда, отстрелявшаяся от последнего экзамена, бодро шагала по кусачему морозцу и что-то обсуждала на ходу.

Первый и единственный раз в этой книге автор вмешается и сам немного расскажет об Алексее. Ведь его жизнь бьет ключом, и у него нет ни одной свободной минуты, чтобы остановиться и немного подумать о своей жизни. Как и многие в эти годы, Алексей успевал все и везде: и грызть, как последний ботаник, гранит науки, и прожигать жизнь на модных и интеллектуальных вечеринках, и заряжать энергетическим безумием своих друзей и знакомых. Но, несмотря на плотный график будней, вечеров и ночей, он никогда не пропускал значимых и ключевых событий. Как ни в чем не бывало, Алексей мог появиться на архиответственном мероприятии, освещая всех своей безмятежной улыбкой, расставить все точки на “i” и добиться желаемого результата. И не было в этом активном существовании ни тяжкого бремени, ни угнетающего надрыва. Вихрь событий сам нес Алексея по крутым виражам жизни, подчас закручивая и занося на поворотах. И иногда казалось, что только какая-то правильная внутренняя программа, как ангел-хранитель, корректировала траекторию его беспилотного полета. Жизнь открывала перед ним свои бесконечные горизонты, она била фонтаном безграничных возможностей до самых звезд и звала взяться в порыве буйной юности за невидимый рычаг и перевернуть мир! Голову сносило от предвкушения светлого будущего, славы и успеха. Конечно, при такой динамике жизни ему трудно было погрузиться в то предлетаргическое состояние, когда хочется просто остановиться и подумать. И тогда в его подсознании срабатывал защитный механизм, который в ускоренном режиме начинал перемалывать информацию и выдавать правильные решения. Он точно знал, кто он, каковы его способности и возможности, по какому пути надо идти, к чему стремиться, и смысл жизни лежал на поверхности и представлялся ему очевидным.
А сегодня у Алексея возникло еще смутное и до конца не оформившееся во что-то конкретное увлечение таинственной незнакомкой из его группы. Знал бы он только, что это смутное увлечение перерастет в самую большую любовь в его жизни. На этот вечер Алексей и Роман купят билеты в Таллинн. Алексей будет искать глазами в здании вокзала и на перроне Лену с ее мамой. Но никого не найдет в вечно бурлящем потоке людей. И в водовороте каникул он будет ждать первого учебного дня, чтобы вновь увидеть ее…

Каникулы пролетели очень быстро, что обычно и происходит с каникулами или с отпуском. Еще не разогретые учебными буднями студенты тихо сидели на лекции и внимали каждому бесценному слову лектора. Алексей почесал затылок ручкой и все-таки решился начеркать несколько судьбоносных слов:

“Привет, Лена!

Как прошли каникулы? Может быть, забьем на все и пойдем погуляем после этой пары?
Алексей”.

Он свернул клочок бумаги аккуратным конвертиком и попросил передать записку с парты, затерявшейся где-то в хвосте аудитории, на первый ряд. Записка, не спеша идущая по рядам по удивительно прямой траектории, вдруг совершила абсолютно нелогичный зигзагообразный скачок в сторону Анны.
- Так, записка. Лене от Алексея. Прошу передать на первую парту, - объявила Анна насколько возможно приглушенно и только для впереди сидящих, настолько же и громко и как бы для всей аудитории.
Алексей наблюдал, как Лена развернула записку, черкнула пару слов, повернулась назад и, выискивая его взглядом, передала свой ответ.
- Так, записка. Как много у меня работы! Алексею от Лены. Прошу передать, - вновь прозвучал голос Анны, которая всегда инстинктивно подключалась к полезной и бесполезной общественной деятельности, против чего никто, собственно, и не возражал.
Назад записка летела гораздо быстрее. Алексей развернул конвертик и с упоением прочитал:

“Привет, Алексей!

Думаю, что да. Заодно расскажу, как провела время в Питере.

Лена”.

После пары они незаметно растворились в студенческой суете и через какое-то время возникли уже на Чистопрудном бульваре. Они шли, не торопясь и взявшись за руки, а перед ними белой равниной расстилалась скованная льдом гладь Чистых прудов. На улице стоял небольшой мороз, дети скользили на коньках по льду, а легкий сумрак короткого дня был расцвечен гирляндами одновременно вспыхнувших по всему периметру Чистых прудов огней.
- Летом на Чистых прудах плавают белые лебеди, - первым прервал наслаждение волшебным молчанием Алексей.
- Да, знаю. Они очень красивые, белоснежные, с грациозными шеями. Досталась ли тебе на экзамене полярная система координат?
- Нет. В результате получил пятерку. А ты?
- Я тоже. Зря волновались. Как там в Таллинне?
- Жизнь кипит. Мы с Романом облазили весь Старый город, отметили окончание семестра в ресторанчике, а через два дня укатили назад в Москву.
- А где останавливались?
- Нашли по пути уютный и недорогой отель. А как поживает блистательный Санкт-Петербург?
- Живет своей автономной от Москвы жизнью. Остановились в гостинице у Смольного. Ходили с мамой в Эрмитаж, в Исаакиевский и Казанский соборы, в Кунсткамеру, в Петропавловскую крепость, в Александро-Невскую Лавру, гуляли по Невскому, вечерами просиживали в театрах. Где только не были. Учитывая огромное количество музеев, памятников и мест для культурного досуга, можно рассказывать бесконечно.
- А в пригородах были?
- Только в Петергофе. Зима ведь. Фонтаны и скульптуры заколочены, и Нижний и Верхний парки не так очаровательны, как летом. Зато, никуда не спеша, осмотрели Большой дворец.
- Да, в Петергоф лучше ехать летом. Классно промчаться на “ракете” по Неве и Финскому заливу, причалить у самого начала Большого каскада и окунуться в целую галерею фонтанов и золоченых скульптур. Версаль отдыхает!
- Почему?
- А там нет такого красивого Большого каскада. И вообще в Версале с водой напряженка. А в Петергофе у подножия императорского дворца бушует настоящая морская стихия!
- Стой, Алексей. У тебя снежинка на ресничке повисла. Если не смахнуть, то попадет в глаз. Ну вот и все.
- Эх, снежинку жалко.
- Жалко. Она была такая красивая! Но, если ее не смахнуть, то она попадет в глаз, а потом в сердце, и оно станет холодным, как у Кая в “Снежной королеве”.
Они шли и разговаривали, не наблюдая времени. Позади остались Чистопрудный, Сретенский и Рождественский бульвар, и Трубная площадь со стрелкой Цветного бульвара “помахали им вслед рукой”.
- А вот и Петровский бульвар. Вот в том доме живет Наташа с нашего потока. У нее очень большая квартира. Она такая огромная, что в ней можно запросто давать балы, - сказала Лена.
- А-а, знаю такую. Она очень естественно и искренне ведет себя, что стало большой редкостью в наше время. Наверное, в этом доме живут старые накрахмаленные и пропитанные нафталином жильцы и добрые по натуре привидения, а квартира обставлена старинной мебелью и серебряными подсвечниками?
- Да, а по ночам в этих серебряных подсвечниках горят свечи, и ее “пронафталиненные” друзья исполняют песни бардов под гитару. А привидения, как ни странно, появляются утром и поют серенады.
- Это ее поклонники?
- Да. Один даже белой краской написал на крыше гаража напротив ее окон: “Наташа, я тебя люблю!”
- Ну просто рыцарь какой-то современный. Не хватает только дракона, чтобы с ним сразиться.
- Дракон есть, правда, он не огнедышащий, а лающий. Это ее собака Марта. Правда, она добрая, а не злая, и совсем ручная дракониха.
- Старые дома имеют какую-то особую атмосферу внутри себя. А ты как считаешь?
- Да, особая энергетика, конечно, есть. Наверное, потому, что они много повидали за свою жизнь: и плохое, и хорошее. И живут теперь еще и своей параллельной жизнью. А молодые дома только начинают жить, и у них еще маленький жизненный опыт. А интересно, что это за здание в разноцветную шахматку? Такой красивый и византийский, и восточный, и русский орнамент одновременно.
- Это бывшее еще до революции Константинопольское подворье. А там во дворе затерялась маленькая церквушечка Сергия Радонежского, что в Крапивниках.
- Интересно. Получается, что это Крапивенский переулок? Столько раз проходила мимо и даже не подозревала.
- Ага. Он совсем маленький. С правой стороны, если идти со стороны Петровского бульвара, над ним возвышаются стены Высокопетровского монастыря.
- А-а, точно, а фасад монастыря выходит на Петровку. А в палатах монастыря, кажется, есть Литературный музей с древними книгами?
- Точно!
- А почему Крапивенский, знаешь?
- Потому, что много веков назад, когда этот район был окраиной Москвы, здесь была глухая и заросшая местность, и росло много крапивы.
- А может быть, и нет. Я читала книгу о происхождении названий московских улиц. Так там приводится две версии. Одна, высказанная тобой, а вторая, что на этой улице проживал коллежский асессор Алексей Крапивин.
- Прикольно. В наше время женщины стали много читать и становятся все умнее, и умнее, и умнее, - говорил Алексей, улыбаясь и растягивая слова.
- Да, и скоро станем умнее вас. Ну так уж и быть, все равно будем вас любить.
- Ты обиделась?
- Еще чего. Тестируешь меня на женский шовинизм?
- Не-а.
- Я совершенно не революционер в этом плане. И к мужчинам отношусь с пониманием. И даже, как мне кажется, с уважением. За некоторым исключением.
- И что же тебе в них так нравится?
- Все, чего нет в нас.
- Любишь бродить по Москве?
- Да. Я коренная москвичка. Очень люблю наш город. Всю жизнь здесь живу, но не перестаю открывать все новые и новые уголки заповедной Москвы для себя. Вот и сегодня произошло маленькое открытие. Ура!
- Москва и вправду неисчерпаема как космос!
- А мы маленькие песчинки в этом космосе!
Они взялись за руки и стали кружиться в тусклом свете фонарей на Петровском бульваре, представляя себя двумя маленькими и единственными песчинками в огромном космосе.
- Пошли быстрее, поздороваемся с Пушкиным и пожелаем ему “Доброго дня”! – вдруг Алексей схватил за руку Елену и потащил за собой.
- Так до Пушкинской площади еще далеко. И Пушкину уже надо сказать: “Доброго вечера”, а не “Доброго дня”! – с удивлением ответила Лена, но по инерции последовала за его очередным зажигательным экспромтом.
- Бежим, Лен, и пожелаем ему спокойной ночи!
И они галопом за считанные минуты преодолели остаток Петровского бульвара, большой перекресток на пересечении Бульварного кольца с Петровкой и, заливаясь смехом от нахлынувшего в их души детства, молодыми антилопами запрыгнули на Страстной бульвар. Их щеки горели румянцем, а в глазах плясали озорные человечки. Лена взяла Алексея под руку, и они, как ни в чем не бывало, пошли по бульвару так, как подобает ходить истинным леди и джентельменам.
Они остановились в самом центре Страстного бульвара на небольшом расчищенном от снега пятачке, полукругом обставленном лавочками. Деревья в пушистом снежком убранстве, снежинки, неторопливо падающие на землю, тусклый свет фонарей, редкие спешащие прохожие, далекий и кажущийся потусторонним шум большого города создавали ощущение, что они одни в этом мире, и этот мир существует только для них одних. Они долго стояли, обнявшись, на маленьком пятачке в потоке тусклого света и молчали. Они наслаждались тишиной, рожденной лирой их влюбленных сердец, им казалось, что все их бросили, понимая, что им нужно побыть одним. Они молча общались словами любви и нежности, и ничего им не было нужно в этом мире, лишь только стоять так, обнявшись, хоть целую вечность. Алексей посмотрел в ее глаза и уловил простой, счастливый и доверчивый взгляд. Он поцеловал ее в губы, и каждое мгновение этого поцелуя запомнилось ему на всю жизнь.

Они прошли Пушкинскую площадь, помахав Александру Сергеевичу рукой и пожелав ему “Доброй ночи”, и их полное очарования шествие продолжилось по Тверскому бульвару. Они шли молча, лишь с нежностью поглядывая друг на друга, и им было хорошо вдвоем. Вокруг все было знакомым, родным и уютным: галерея особняков по обеим сторонам бульвара в стиле русского классицизма, МХАТ имени Горького и театр имени Пушкина, романтичный и воспаривший над более высокими домами индивидуальностью своей архитектуры особняк актрисы Ермоловой.
- Ходишь в театры? – спросила Лена, завидев МХАТ имени Горького, и видимо это здание – коричневое надгробие в память о русском Ренессансе – навеяло ее вопрос.
- Да, и довольно часто. И не для поддержания имиджа культурного человека, а потому, что просто нравится.
- Я тоже периодически. Вот недавно была во МХАТе на спектакле “Вишневый сад” с участием Дорониной.
- В школе с классом не посмотрела?
- Ага. Но на классику - на пьесы Чехова, Островского – никогда не поздно ходить.
- Кстати, круг классических постановок стал резко сужаться. В Москве столько театров, а кроме обоих МХАТов да Малого театра постановок в традициях русского классического театра “днем с огнем” не сыщешь. Но я еще благоволю к современным спектаклям, к комедиям, к эстраде, могу даже получить удовольствие от авангардного спектакля, если он талантливо поставлен.
- А я все-таки тяготею к классике. Хотя все, что талантливо, мне не безынтересно.
- С кем ходишь в театры?
- С мамой. С подругой Алисой. Возможно, что появилась еще одна кандидатура…
- Это ты про меня что ли? Я готов. На что пойдем?
- У меня есть два билетика на это воскресенье на балет “Эсмеральда” в музыкальный театр Станиславского-Данченко. Хотела пойти с Алисой, но еще ничего не говорила ей об этом, поэтому переиграю в твою пользу.
- Это про Собор Парижской Богоматери, что ли?
- Ну да. Как ты относишься к балету?
- Мне балет нравится больше, чем опера. В нем больше динамики.
- Ой, прямо как искусствовед говоришь. А мы с Алисой, когда еще были школьницами, пошли в Большой театр на “Орлеанскую деву”. Сидим мы, абсолютно серьезные, готовимся поглощать высокое искусство. И вдруг выходит на сцену дева, такая крупная дама лет пятидесяти, и как запоет басистым голосом. И нам вдруг стало так смешно, как будто смешинка в рот попала. Сидим, обе ржем, старушки на нас шипят, а мы все понимаем, нам неудобно, но чувствуем, что не можем остановиться. Пришлось выйти из зала и просмеяться в коридоре. Сейчас от одной мысли об этом мне снова делается смешно!
- Может, тебя Алиса подначивала?
- Ага, подначивала. А как же? Мы, вообще-то, девушки серьезные, но по отдельности, а когда мы вместе, нам только пальчик покажи, как мы начинаем смеяться. Мы с ней дружим с песочницы.
- Понятно, значит, подруга детства.
- И пока единственная.
- “Важно не сколько у тебя книг, а сколь они хороши!”.
- А кто это сказал?
- Сенека!
- Сейчас тоже что-нибудь умное процитирую, чтобы не ударить в грязь лицом: “ Пока ты будешь счастлив, у тебя будет много друзей”.
- Точно. Кто такой умный?
- Овидий!
- И пока у тебя будет много денег, у тебя будет много друзей.
- Кто сказал?
- Не знаю. Народ, наверное. Это ведь так очевидно. Когда “фантики” перестанут шуршать в твоих карманах, никого не останется рядом или останутся только настоящие друзья. Сам я еще этого не испытал, но почему-то уверен, что так и будет наверняка.
- Ну и пусть. Зато останутся самые надежные и близкие. А у тебя есть друзья?
- Меня мчит вихрь событий, аж “крышу сносит”. Поэтому у меня добрая сотня знакомых, есть с кем провести время и повеселиться. Но из друзей только Рома и Костя. Только с ними я могу обсуждать все, что хочу, могу о чем-то попросить, получить помощь, могу на них положиться. И сам очень дорожу этими отношениями. Но еще не было, правда, таких событий, чтобы наша дружба прошла испытание на прочность.
- А как ты думаешь, мужчины могут любить по настоящему?
- Что за странный вопрос? Конечно. А почему ты сомневаешься?
- Ну они часто говорят, что “любовь прошла, завяли помидоры”…
- Кто тебе рассказывал про “помидоры”?
- Не важно. Добрые тетушки.
- Да уж, этот мир не без добрых тетушек. На этот счет одного рецепта нет. Каждый должен пройти свой путь, и у каждого своя судьба. Всякое может случиться. Откуда, я, например, знаю, что со мной будет через десять-пятнадцать лет? Но еще с детства мне казалось, что не всем дано любить, и не всем дано быть любимыми. Любовь – это в любом случае счастье, даже если это неразделенная или мимолетная любовь.
- Что же получается, любовь - только для избранных?
- Получается, что да. И не зависит это от ума, от количества играющих в крови гормонов, от возраста или от статуса. А зависит только от способностей человеческой души. Просто одним везет, а другим нет.
- Так кому же везет больше?
- Тем, кто когда-нибудь любил, любит и сможет полюбить в будущем. А не хладнокровным селедкам, которые не способны ни на что.
- Хладнокровным селедкам! Ой, сейчас умру от смеха!
- Эти селедки только коптят небо, жрут, пьют и загрязняют землю отходами своего существования. Они не знают, зачем появились на свет, не знают, зачем живут и в чем смысл их присутствия на земле. Но жить им, как правило, нравится даже больше чем тем, кто задумывается над смыслом своей жизни.
- Наверное, у них просто маленький кругозор. Зато им гораздо проще стать счастливыми. Думаю, что хорошего здоровья и приличной зарплаты этим людям вполне достаточно для счастья. А в чем для тебя смысл жизни?
- У меня много всяких планов. Движение к цели и достижение результата и есть смысл жизни. Я многого хочу добиться и уверен, что непременно добьюсь. У нас все еще впереди, и мы изменим этот мир!
- Большие планы! А я хотела бы стать конструктором или инженером в проектном бюро. Но вот учусь на экономиста.
- Ты серьезно? И у тебя есть к этому способности?
- Думаю, что да. Это очень творческая профессия.
- Ну, не скажи, в экономике и финансах тоже “поле непаханое”, если творчески к этому подойти. А почему же ты не пошла в конструкторы?
- Так в нашей стране все разваливается, не нужны ей больше конструкторы.
- Да, инженерам и науке перестройка вместо толчка вперед дала пинок под зад. Впрочем, одно другое не исключает. Хотя много было до этого неквалифицированных специалистов, просто сидели и протирали штаны.
- А еще хотела бы дружную семью и детей. Вот.
- Отличные желания. И сколько бы ты хотела иметь детей?
- Ой, много. Все равно экономику и бухгалтерский учет не люблю.
- Ну ты даешь! Это с пятеркой-то по бухучету? А я еще так далеко не заглядывал. Но вообще-то ребенка тоже хочу, должно же что-то остаться после тебя на этой земле.
Алексей и Лена достигли площади у Никитских ворот и, бросив взгляд на торжественно-величественный и трогательно-романтичный храм “Большое Вознесение”, что на Малой Никитской улице, перешли на Никитский бульвар. Чтобы немного развеяться после серьезного разговора про жизнь, они затеяли игру в догонялки и сваливание друг друга в сугробы.
- Ну вот ты и попалась, которая кусалась! – закричал Алексей, на скорости настигая Лену, но не рассчитал “тормозной путь” или специально так устроил, что они вместе свалились в сугроб.
Получив мощный энергетический заряд от игры из неиссякаемого источника молодости, Алексей и Лена бодро зашагали в обнимку дальше - по Никитскому бульвару, мимо нового и старого Арбата и обреченного на вечное размышление о живых и мертвых душах памятника Гоголю. На Гоголевском бульваре среди картин импровизированного вернисажа Лена первый раз за этот день посмотрела на часы.
- Мне пора. А то мама будет волноваться, ведь я ее не предупредила, что засижусь в библиотеке допоздна.
- Понимаю. Оптимальное соотношение риска и доходности требует тщательного изучения. Но время еще детское, можно еще погулять.
- Пока доеду, будет уже совсем поздно.
- Я провожу.
- Спасибо. А что мы сегодня такого сделали, что достойно Книги рекордов Гиннеса?
- Открыли в самом центре Москвы таинственный переулок для себя и всего прогрессивного человечества!
- Мы прошли почти все Бульварное кольцо.
- Точно. А я этого и не заметил. Все получилось как-то само собой и пронеслось как одно мгновение.
- Если честно, я тоже не заметила, и только в последний момент меня осенила эта мысль.
- Но в Книгу рекордов мы не попадем.
- Это почему?
- Нам еще нужно пройти Покровский и Яузский бульвары.
- Непременно пройду, если составите мне компанию, сэр, - сказала Лена не без доли кокетства.
- Непременно составлю, леди, если Вы найдете в себе силы, чтобы пройти этот долгий и тернистый путь вместе со мной, и никакие препятствия, тем более непреодолимой силы, не станут помехой в Вашем свободном выборе идти со мной по этому пути, - поддержал длинной тирадой ее восторженный оптимизм Алексей и слегка раскланялся.
- Ой, что это, предложение руки и сердца, доблестный рыцарь?
Алексей промолчал, лишь хитро сощурив свои зеленые глаза.
И они направились к Кропоткинской, угощая друг друга на ходу припасенными на этот день конфетами и бутербродами, которые оказались очень кстати и показались такими вкусными в самом конце их долгого пути.

Вот и пришла весна. Бескрайние снега среднерусской равнины осветились ярким и горячим солнцем. Ночью еще правила бал зима, а уже днем солнце припекало по-летнему, обдавая холодную равнину жаром своих горячих лучей. Снег начинал таять, появлялись первые проталинки, и первые ручейки пробивали себе дорогу сквозь сугробы и веселыми потоками устремлялись со склонов вниз, словно наперегонки. Влажный прошлогодний снег дряхлел на глазах, а подтаявшие льдинки истекали поминальными слезами об уходящей зиме и сверкали на солнце, переливаясь как кристаллы горного хрусталя. По всему городу звенела весенняя капель. Большие капли падали на подоконники, рождая звуки, похожие на удары палочек по барабанам, и под палящими лучами солнца толстых тяжелых капель становилось все больше и больше. Барабанная дробь уже слышалась со всех сторон и предвещала заступление весны в свои права, обновление жизни и ее расцвет. “Да здравствует красавица весна!” – думали все горожане и мысленно поздравляли себя и своих близких как будто с наступающим праздником. Скоро, совсем скоро из-под снега появится обнаженная земля, и первая трава, первые листочки на деревьях и кустарниках накроют ласково ее наготу пушистым покрывалом сливочно-молочной зелени. А первые цветы щедро просыпятся как из чаши благоденствия. И земля заиграет многоцветием красок и напоится Божественным ароматом весенних цветов.

Алексей ловко выпорхнул из подземного перехода с двумя маленькими букетиками цветов и во весь опор помчался к двум девушкам, уже минут пятнадцать ожидающим его у памятника Пушкину. Затормозив в шаге от них, он состроил вид, полный извинений и раскаяния, и, компенсируя ожидание, сразу вручил им по букетику цветов.
- Как здорово, первые настоящие весенние цветы в этом году! – воскликнула Лена. - Спасибо.
- Подсне-жники! – протянула Алиса, вдыхая аромат цветов. - Какая прелесть! Большое спасибо.
- Пока вы ждали меня, я бегал по лесу и собирал первые цветы для вас!
- Мы так и подумали, - с первых аккордов подначила Алиса, гламурно сощурив свои слегка миндалевидные глаза.
- А потом за тобой гнались гринписы и милиционеры с дубинками! – подхватила ее эстафету Лена.
- Вообще-то я их не рвал, а купил у бабули в переходе. Жалко, конечно, подснежники, они занесены в “Красную книгу”. Но их все равно уже сорвали. А они такие красивые, беленькие, нежные, и мне захотелось непременно их вам подарить!
- Ты правильно сделал. Первые цветы – самые красивые. Сейчас мы завернем их в газетку, чтобы не замерзли и от ментовских глаз подальше. Я не представила вас, склероз проклятый! Алиса – моя лучшая подруга. Прошу любить и жаловать. Алексей – мой лучший друг. Прошу тоже любить и жаловать.
- Представляете, я как его увидела, так сразу и подумала, что он и есть Алексей.
- А я тоже принял Вас за Алису без вариантов. Вам обо мне, наверное, много рассказывали?
- Давайте на “ты”. Итак, мы уже на “ты”. И тебе, наверное, прожужжали все уши рассказами обо мне? Ну вот и познакомились.
- Очень приятно.
- Мне тоже. На самом деле, - сказала Алиса и протянула Алексею руку, которую он аккуратно пожал.
- Хотите анекдот, девчонки?
- Давай. А анекдоты можно натощак слушать? – спросила Алиса.
- Даже нужно. Один хороший анекдот натощак, и ста калорий как не бывало. Пойдемте в кафешку, я Вам по пути расскажу.
- Десять, так, тысяча…
- Что считаешь-то, Алиса? – спросила Лена.
- Сколько нужно каждый день принимать анекдотов натощак, чтобы быть всегда в форме?
Девушки взяли Алексея под руки, и он с достоинством восточного принца, окруженного самыми прекрасными розами из своего гарема, повел их в кафе. Алексей начал с горячностью рассказывать анекдот, и все его щедрые дарования по обольщению девушек стали раскрываться сами собой и фонтанировать с исключительной силой.
- Так вот. Точно такой же анекдот я рассказал рядом с кафедрой в университете. Все катаются по полу от смеха, а мне не смешно. Потому, что напротив меня стоит Клетчатый, ну наш самый злющий препод, у него еще с чувством юмора плохо, в позе Наполеона и стучит зубами. Мне только и оставалось, что сделать, как в наших совковых магазинах - “морда кирпичом, два пальца на весы и улыбка “шесть на девять”!
- Ой, ой, держите меня, держите! “Два пальца на весы и улыбка “шесть на девять”! Сейчас умру! – наконец-то обнаружила свою смешливую сущность Алиса и огласила Пушкинскую площадь своим неподражаемо естественным и заливистым смехом.
- Ладно, Алиса, хватит ржать. Мы с Алексеем хотим сказать тебе что-то очень серьезное, - сообщила Лена.
- Да, да, что-то очень серьезное, - поддержал Елену Алексей.
- Я вся во внимании! – укрощая смех, ответила Алиса.
- Короче, мы решили пожениться. Уже подали заявление в ЗАГС. И приглашаем тебя на нашу свадьбу, - на одном дыхании пулеметной очередью выпалила Лена.
- Ну, ребята, вы даете!… Надеюсь, что это не обострение весеннего авитаминоза, и вы все обдумали?
- А тут и думать нечего. Это наш обоюдный экспромт! – выступил с защитой их решения мастер зажигательных экспромтов.
- Хорошо, приду. Но не одна. А надеюсь, что с мужем. И по поводу нашего бракосочетания приглашаю и вас к нам на свадьбу.
- А когда? – спросил Алексей.
- Совсем скоро, еще до вашей свадьбы. Вот там-то все и перезнакомимся, надеюсь окончательно и бесповоротно. Ну что, Алексей, с тебя еще пара анекдотов натощак, а то поздно будет!

Глава 4 “Золотая лихорадка”.

Обычный рабочий день начинался не спеша. Сотрудники, ободренные трескучим утренним морозцем, стягивались в офис, развешивали свои пальто, манто, шапки и шляпки по шкафам и рассаживались по рабочим местам. По их первым реакциям и выражениям лиц, не будучи даже корифеем психоанализа, можно было сразу сказать, насколько удачно сложились их выходные, каково их текущее настроение, у кого уже присутствует рабочий энтузиазм, а кого еще нужно разогревать до обеда дополнительным допингом. Загудели компьютеры, зашуршали бумаги, зазвучали ностальгические причитания о прошедших выходных днях и первые слова о текущих рабочих планах, по комнатам разнесся бодрящий аромат кофе, и офис стал оживать и наполняться деловой и творческой энергией, чтобы еще одну неделю прожить в трудовом ритме.
Алексей еще раз внимательно посмотрел на себя в зеркало. Фиолетовый галстук с малиновым отливом гармонировал со строгим темно-синим костюмом, лицо выглядело уже проснувшимся, серьезным и даже немного симпатичным, глаза блестели от предвкушения событий этой недели, готовой преподнести новый выгодный контракт и, как всегда, парочку неожиданных сюрпризов. Алексей с силой рванул дверную ручку и вышел к людям. Одновременное переключение всех мониторов с интернет-страниц на рабочие файлы произвело эффект легкой иллюминации, спинки сотрудников выпрямились, а на лицах вспыхнули доброжелательные улыбки.
- Доброе утро, коллеги. Как настроение? – поприветствовал сотрудников Алексей.
- Доброе утро, - поздоровались коллеги, по-детсадовски дружно.
Алексей окинул всех быстрым взглядом, осуществляя моментальный анализ текущего состояния каждого своего сотрудника и соответственно потенциал своей команды на эту рабочую неделю.
- Алексей, я на выходные летала в Рим. На два дня, представляешь? – сказала Алла, молодая элегантная девушка после института, высокими темпами развивающаяся в своей профессии.
- Ух ты, в Рим на выходные! Скромное обаяние буржуазии! – не сдержалась и воскликнула обычно очень тактичная и сдержанная Алевтина Иннокентьевна, ведущий специалист и очень уважаемая в коллективе дама, отправляющая весь “молодняк” в нокаут своими доскональными знаниями отдельных участков и недостижимым стажем работы.
- Шопинг или достопримечательности? – спросил Алексей.
- Вообще-то я учиться, на семинар по стратегическому управлению. Ну и шопинга с достопримечательностями было совсем немного. Что можно посмотреть за свободные полдня и один вечер? Фотки могу цифровые показать. Собор Святого Петра, фонтан Треви, площадь Навона…
- Прекрасно, Алла. Всегда ценю твое стремление к развитию. Позже расскажешь мне о семинаре поподробнее. И если есть какие-нибудь материалы, покажешь. Совсем забыл, мы же обещали тебе компенсировать часть расходов за обучение. Фотки посмотрю вечером. Ну что, господа, на этой неделе нас ждут великие дела! Вы готовы?
- Почти. Опять аврал? Что-нибудь грандиозное? Всегда готовы! Пятилетку сделаем за год! – послышались голоса из разных концов большой комнаты, и “облако” из самых разных чувств повисло в воздухе. И были в этом гремучем “облаке” и нефальшивый интерес, и едкий сарказм, и страх перед большой и срочной работой, и желание сделать что-то новое и интересное, и восторг от распаляющих воображение перспектив, и обыкновенный обывательский расчет.
- Во-первых, на этой неделе мы должны сделать и сдать отчет за прошлый год. Прошу отдел планирования актуализировать план с учетом всех корректировок, собрать и выверить фактические данные и передать файлы в отдел экономического анализа. На это у Вас всего два дня. А от аналитиков я уже жду максимально полный и творческий отчет с подведением итогов за прошлый год, выводами и рекомендациями по корректировке развития в этом году. Повторяю, не формальный, а умный и творческий отчет. На это у Вас будет всего три дня. Напоминаю, так, между прочим, что годовой отчет пойдет в Правление. Прошу уточнить еще раз методику расчета капитализации. В пятницу мы должны сдать отчет. При этом прошу не снижать качество контроля за исполнением планов по текущей деятельности.
- Алексей, у меня вопрос. А что, если бухгалтерия опять скажет, что факт еще не точный и пошлет нас куда подальше? – спросила начальница планово-экономического отдела, женщина весьма средних лет, но моложавая, стройная и очень активная и решительная.
- Светлана, думаю, что Вы сами можете блестяще провести с бухгалтерией переговоры. Только контролируйте Ваш бурный темперамент, хотя я понимаю, что при общении с ними это не так просто. Но если все-таки будут проблемы, а мне, кажется, что они будут, то обращайтесь. Отдел методологии на этой неделе продолжает писать Положение о применении ключевых показателей деятельности в управлении в соответствии с утвержденным планом. Как всегда отчитаетесь файлом в конце недели. И не забывайте, “андерсены” мои дорогие, что пишете не сказки, не мемуары и не про сон Веры Павловны, побольше конкретики и реального наполнения.
- А чего там грандиозного-то планируется? – спросил Константин, “правая рука” директора Планово-экономического департамента, с нетерпением теребя папку с бумагами.
- А про самое интересное, как всегда в конце. Сначала совместно с Финансовым Департаментом мы должны подготовить обоснование необходимости в новых источниках финансирования нашего плана развития, определить объемы и приемлемую стоимость финансирования. Необходимо внимательно изучить наши текущие мощности, все финансово-экономические параметры, кассовые разрывы и объективно взвесить наш внутренний потенциал и выявить скрытые резервы. Ты, Костя, и возьмешься за это ответственное и муторное дело. Время на это есть. Но начинать работать над этим лучше уже сегодня.
- Кредиты брать будем или акциями всех завалим? – спросил Костя.
- Обсудим позже. Может быть, найдем внутренние резервы. И далее. Руководство осознало, наконец, необходимость совершенствования и автоматизации бизнес-процессов компании, и акционеры почти готовы выделить на это деньги. Роль идеологов и ключевых исполнителей этого проекта отводится нашему подразделению. На этой неделе необходимо срочно подготовить технико-экономическое обоснование оптимизации бизнес-процессов компании и автоматизации всей финансово-экономической работы в едином информационном пространстве. Нужна также сравнительная характеристика вариантов автоматизации.
- Почему так срочно? – прозвучал вопрос с дальних рядов.
- Потому, что у нас, к сожалению, многие сильные мира сего привыкли работать не по плану, а спонтанно. Но тем не менее уже большой плюс, что во многие головы пришло озарение, и эта работа может начаться в ближайшее время. Это трудная, долгосрочная, но очень интересная работа, по завершении которой мы все сможем увидеть и “потрогать” реальный результат. Поэтому нам необходимо именно в этот момент, когда все только начинается, напрячься, выступить с реальной инициативой и совершить передел влияния в корпоративном разделении труда в пользу нашего департамента. Мы можем реально управлять всеми денежными и материальными потоками компании на принципах бюджетирования, координировать весь финансово-экономический аспект деятельности компании, а не быть придатками и тупыми исполнителями воли других амбициозных лидеров, которые вроде бы как играют в одной команде, а на самом деле идут кто в лес, кто по дрова.
Преисполненная личной веры пламенная речь Алексея никого не оставила равнодушным, и по ее завершении сотрудники даже тихонечко зааплодировали.
- Очень удовлетворен, что мои слова нашли понимание. Придется только отвлекать на этой неделе от текущей работы особо квалифицированные кадры. Но на данный счет возражения линейных руководителей не принимаются. У нас нет свободных ресурсов. А Константин пусть зайдет ко мне. Удачной работы, коллеги.
Костя зашел в кабинет к Алексею и, закрыв дверь, сказал:
- Леш, думаю, что наш вопрос придется обсудить позже. Позвонила Стерва, она требует экстренного совещания.
- Что значит экстренного? Наш банк лопнул или заводы в провинции встали?
- Ну ты же знаешь Стерву. Если ей что-то взбрело в голову, то так оно и будет. Думаю, что с самого утра в первый рабочий день из тебя выделится много адреналина. Хорошее начало рабочей недели…
- Да уж. Чего она хочет, как ты думаешь? – спросил Алексей для подтверждения своих предположений.
- Хочет пронюхать о наших планах, нанести удар в самую “десяточку” и, перешагнув через трупы, все лавры присвоить себе. Собственно, так она и поступает всегда, ничего нового.
- Мне тоже это пришло в голову. Но мы не можем не сказать ей о наших планах. Такова корпоративная культура. Хотя они будут диаметрально противоположными ее. Мне нужна группа поддержки. Задавим кикимору болотную массой и интеллектом. Своего серого вещества у нее, кажется, недостаточно. На экстренное совещание пойдешь ты, Костя, возьми специалиста по автоматизации Андрея и главного методолога Галину.
- О кей. Напоминаю, что совещание через пятнадцать минут.
- Это чтобы вздрогнули и не успели опомниться.

В назначенное время Алексей с наспех сформированной для переговоров командой зашли в комнату переговоров и расселись за столами, расставленными полукругом у “главного” стола. За ним уже восседала Стерва с величественным видом императрицы. Она была в строгом деловом костюме серого цвета с бриллиантовой змейкой на лацкане пиджака. Торжеством и высокомерием сочилось все ее существо.
Стерва была абсолютно правильной, временами до неадекватности, и смотрела на всех пожирающими голубыми глазами. Она была “правой рукой” директора по развитию бизнеса по негласному прозвищу Шизик и стремилась как можно шире распространить свое влияние. Стерва устремлялась к достижению цели любой ценой, как дикий зверь чует добычу, она инстинктивно чувствовала выгодное дельце для себя, и как опытный охотник с осторожностью, но бесстрашием и полной уверенностью в своих силах, выходила на тропу войны. Во имя достижения собственной цели она была готова совершить самые неординарные действия, “сравнять города с землей”, и принести в жертву своим непомерным амбициям любые человеческие ресурсы. Тип ее личности был таков, что при бесспорном наличии деловой хватки и других положительных качеств, не был способен признать ни одной собственной ошибки, а все свои просчеты она, не моргнув глазом, вешала на других. Репутация хищницы давно закрепилась за ней, и многие, опасаясь за свое душевное спокойствие и психическое здоровье, просто боялись взаимодействия с ней. Сегодня Стерва решила, очевидно, уточнить планы врага и извлечь из них выгоду, и поэтому, назначив экстренное совещание, срочности и необходимости в проведении которого не существовало, пребывала в отличном расположении духа в предвкушении победы и свежей крови.
- Добрый день, - сдержанно поздоровалась Стерва. - Мне бы хотелось узнать, что Вы уже сделали в свете инициатив руководства по автоматизации компании? Хотя сразу скажу, не удивлюсь, если услышу, что Вы еще ничего не сделали.
- Татьяна, по имеющейся в моем распоряжении информации в недрах Вашего ведомства уже месяц, как готовятся предложения по автоматизации компании, - начал говорить Алексей. - И, насколько мне известно, никакие департаменты, даже информационных технологий, не привлекались к этой работе. Видимо Вашими предложениями Вы хотите удивить всех, особенно руководство. Мы начали готовить предложения только сегодня. И сделаем все в срок, и думаю, что с более полезным для компании результатом, чем Ваше подразделение. Поскольку мы взаимодействуем с другими подразделениями и наши цели - развитие компании и прибыль акционеров, а не узкоклановые интересы и дутые бюджеты, то и ожидаемый эффект будет гораздо больше. А Вы сделали предложение, спасибо Вам за Ваше новаторство, но управление проектом нужно передать специалистам. Или Вам следует более тесно сотрудничать на этой ниве со специалистами, если, не дай Бог, Вы получите управление комплексным проектом.
Глаза Стервы буквально налились кровью.
- Что значит передать Вам управление проектом? Вы в своем уме? И почему Вы дадите предложения только в конце недели? У работающих на благо компании в любую минуту должны быть рациональные предложения, они должны ночами напролет придумывать всякие предложения и выдавать их по первому требованию. Я немедленно напишу докладную руководству, что Вы срываете процесс автоматизации.
- Мы ничего не срываем. Она еще и не начиналась, и в природе не существует никакого утвержденного плана. Давайте лучше поговорим о деле. На какой платформе мы будем автоматизировать корпоративное управление?
- Вы даже этого не знаете?
- Вы, конечно, можете написать еще одну докладную записку, но хотелось бы услышать ответ.
- Конечно, на платформе R/3 (Эр три).
- Ну, это закапывание денег компании на Поле чудес в Стране дураков!
- На каком поле, что Вы себе позволяете? Вам следует быть интеллигентнее и аккуратнее подбирать слова. А Вы что предлагаете?
- Мы предлагаем в качестве учетной программы “Аксапту”, а в качестве инструмента управления - информационно-аналитическую программу “Пландизайнер”.
- Это просто погоня за модными штучками.
- Это не погоня за модными штучками. Мы очень крупная компания, но все-таки не “Алроса” и не “Газпром”. И это бы был более экономичный вариант, соответствующий масштабу нашего бизнеса. А ресурсы, которые никогда не бывают лишними, можно было бы направить на другие направления развития нашей финансово-промышленной группы. Андрей может рассказать о целесообразности выбора именно этого варианта.
Андрей встал, огромный и грузный человек-скала, выдающийся специалист в области информационных технологий, но подчас слишком мягкий и добродушный для защиты своей позиции, особенно в не на сто процентов умной и не до конца интеллигентной среде, и, по-детски теребя от волнения пиджак, начал свое повествование, логически последовательное и со множеством аргументов.
Все с интересом слушали его целостную концепцию, сформировавшуюся за годы успешной практики и внутренней эволюции, но примерно через пять минут Стерва демонстративно вздохнула на всю комнату и прервала грубым выкриком его речь:
- Мне надоело слушать этот бред! Находят тут всяких болванов, типа умных, а они нам за деньги акционеров мозги компостируют. Нашу позицию я Вам изложила. Реинжиниринг бизнес-процессов будет делать консалтинговая фирма, а автоматизировать будем на платформе R/3. Считаю этот вопрос уже решенным.
Андрей побледнел и, обмякая всем своим большим телом, опустился на стул.
- Какая провинциальная бестактность - оскорблять человека! И Вы еще являетесь руководителем в приличной компании! – не выдержав, с гневом воскликнула Галина, а затем вышла, демонстративно хлопнув дверью, и принесла Андрею стакан воды с корвалолом.
Стерва, сделала вид, что ничего не произошло, но мысленно поставила галочку в черном списке своей памяти напротив ее фамилии, и с энтузиазмом продолжила:
- От Вас необходимо лишь обоснование внедрения программного комплекса R/3 и больше ничего. Заодно и проверим, насколько сильны Ваши методологи. Или, может быть, нашей компании необходимо набрать новых методологов-аналитиков?
- Ну, если Вы считаете вопрос уже решенным, то зачем Вам еще и обоснование? Сами написать не можете, что ли, и подложить под уже принятое решение? – резонно заметил Константин.
- Это детский лепет. Ваша функция - готовить подобные обоснования. Свое мы уже написали. Думаю, что ничего умного Вы все равно не предложите. Однако, прошу представить Ваш проект в среду, чтобы мы успели проанализировать его перед заседанием Правления.
- Попахивает каким-то грубым лоббированием одной единственной точки зрения, а именно заключением контракта с некой консалтинговой компанией, скажу Вам честно, господа. Ну тем не менее, приказы не обсуждаются. Если хотите увидеть проект под R/3, то Вы его получите, - произнес Алексей, сосредоточив взгляд на своем отражении в полированной поверхности стола.
- Вижу, что здравый смысл все-таки начинает возобладать. Прошу предоставить проект в среду. Так же хотелось бы видеть отчет с анализом результатов за прошлый год. Этот отчет мне необходим как можно раньше - в среду, например.
- Это слишком рано. Мы не сможем обеспечить за столь короткий срок обработку больших массивов информации, особенно по факту, полукустарным способом и сделать глубокий анализ. Вы получите его вместе со всеми отчетами в пятницу согласно утвержденному плану. К тому же у нас нет никаких обязательств перед Вами по досрочному предоставлению информации.
- Все, Вы меня достали. Я пишу докладную записку.
- Объедините все в одной докладной, а то, если я не ошибся в подсчетах, Вы собрались писать по меньшей мере уже третью. А зачем Вам так срочно понадобился годовой отчет? – спросил Алексей.
- Не обязана объяснять. Вот указание руководства, что Вы должны его мне предоставить досрочно.
- Подписано в середине прошлой недели. Почему я узнаю об этом только сейчас? – последние резервы терпения Алексея иссякали на глазах, и Костя, с волнением посмотрев на него, предложил ему чашечку чая.
- Я была в Риме на семинаре и не смогла Вам сообщить. Я была очень занята подготовкой к семинару. У меня был доклад. Хочу заметить, если в подразделении хороший руководитель и все механизмы отлажены, то ничего не стоит сделать стандартный отчет.
- И я хочу заметить, что стандартные отчеты можете делать только Вы и Ваше подразделение, поскольку другого не дано. Наши рекомендации должны быть не формальны, а реально полезны для компании.
- Я вижу, что, несмотря на некоторые проблески надежды на конструктивность в середине диалога, наши переговоры все же заходят в тупик. Итак, я хочу увидеть отчет в среду в 10.00 в соответствии с указанием руководства. В противном случае я с радостью напишу четвертую докладную записку. Это Вам для протокола точная цифра, а то вдруг собьетесь со счета. Как ни странно, наши экономисты под Вашим чутким руководством стали плохо считать в последнее время и допускать ошибки. Прошу также не забыть об исполнении проекта предложений по автоматизации в нужном формате точно в срок. До свидания, господа, - попрощалась Стерва, расплываясь в лицемерной улыбке, а затем, прихватив цветной файл со своими документами и вращая бедрами, как на подиуме, удалилась.
После ее ухода на несколько минут воцарилась полная тишина, казалось, что в воздухе витают электрические разряды. Алексей встал и подошел к окну. Он вдруг почувствовал, что его душа, всегда стойкая и готовая к сражениям и разным коллизиям, сжималась и хотела спрятаться за сильную и широкую спину.
- Злобная, как “амазонка в климаксе”, как говорила Раневская, - первым прервал молчание Алексей.
- Ну и стерва, настоящая стерва! Просто людоедка какая-то! - воскликнула Галина. - Чему может только способствовать такой свинский стиль работы? Ведь ее поведение и все действия только мешают работе и даже парализуют рабочий процесс. Я знаю, эта деревенщина делает карьеру всеми мыслимыми и немыслимыми способами. Она использует тактику выжженной земли и уничтожает всех на своем пути. Никто не считал, к сожалению, сколько косвенных убытков компании наносит ее паразитическая деятельность. Каждый день она меняет свои бриллиантовые бирюльки, а толку от нее шиш, одни нервы!
- Да она просто спит с Шизиком, поэтому ей все прощается. И Шизик тоже всех достал. В нем просто генетически отсутствует функция планирования, а он пытается планировать за всю компанию. Высасывает все соки из группы своими вредоносными и липовыми контрактами. А кончатся блатные контракты, и от него останется пустое место, - с горячностью высказался Константин.
- Происхождение важно, но не играет главной роли, - ответил Алексей. - Главное, каков человек. А кто с кем спит, вообще не наше дело. Что же касается блатных контрактов, то в полумафиозной стране они никогда не кончатся. Поэтому не будем ждать, когда в нашей стране наступит коммунизм или капитализм с человеческим лицом, а будем думать, как поступить в этой конкретной ситуации, чтобы и “волки были сыты, и овцы целы”. Стерва омерзительна, но есть ли в ней хоть одно положительное качество, кроме того, что она хищная стерва?
- Есть такое качество. Стерва никогда не сдает своих людей, - ответила Галина.
- Алексей, Вы, правда, будете готовить обоснование под R/3? – спросил Андрей, слегка оживший после шока.
- У меня вдруг вызрел план, друзья мои. Только все строго конфиденциально, - почти шепотом проговорил Алексей.
Он оживился, уселся за стол, окинул взглядом всех присутствующих и продолжил:
- Первое. На Костю возлагается организация ускоренного формирования годового отчета. Прошу сделать все возможное. Обязательно привлеки Рому и Алевтину Иннокентьевну, у него светлая голова, а у нее большой опыт. Отчет мы должны положить на стол ведьме, то есть Стерве, в среду ровно в 10.00. Значит, во вторник по состоянию по крайней мере на 20.00 он должен быть готов и проверен мной. Галина, помоги Косте в уточнении методики расчета прироста капитализации. Мне, кажется, что за основу мы должны взять показатель ЕВА, то есть экономическую добавленную стоимость.
- Сделаю, в чем вопрос. Только ты толкни речь перед трудящимися о том, что за те же деньги им придется ночевать на работе несколько суток кряду, - попросил Костя. - У тебя это неплохо получается, а меня точно побьют.
- Хорошо, Костя, я толкну речь. Андрей, а ты должен в срочном порядке вместе с Галиной готовить два обоснования. Первое о преимуществе R/3, можно поверхностное, мы передадим Стерве в среду, чтобы нейтрализовать ее на время. Даю тебе любые ресурсы, которые попросишь. А вот второе ты должен подготовить в строжайшей тайне и только тет-а-тет с Галиной. В нем должен быть изложен наш вариант автоматизации с детальной проработкой.
- Что ты задумал, Леха? – спросил Костя.
- Второе обоснование я и зачитаю на Совете Директоров. И пусть Шизик со Стервой сделают круглые глаза и подавятся! – почти выкрикнул Алексей и выдал жест, известный всем как “нате, выкусите”.
- Гениально! Гениально! – завосклицала Галина. - Ты наш добрый гений! Только новую работу будем искать все вместе.
- Время покажет. Андрей, мне, кажется, что тебе лучше поработать дома. Нет никакой необходимости сидеть в офисе. Успокойся, попей корвалолчика. Только не заболей. Ты нужен сейчас, как никогда. Ну что, “по коням”, друзья мои?
Все стали расходиться, как вдруг в комнату переговоров вбежала заплаканная Алла.
- Я не помешала? – спросила она.
- Да нет, почему ты в слезах? – поинтересовался Алексей.
- Я пошла к главбухше завизировать компенсацию своего обучения в Риме. А там уже сидела Светлана, которая, видимо, успела достать расспросами главбухшу. И тут появилась я со своими бумажками очень некстати. Но и это еще не все. Вдруг в кабинет зарулила Татьяна, помощница директора по развитию бизнеса. Она выхватила у меня из рук документы и стала кричать перед всей бухгалтерией, что ездят тут дармоеды по Италиям, а от их обучения никакого толка, одни расходы. А я стою в струночку, как школьница у доски, а она орет на меня перед всеми девочками из бухгалтерии, чтобы главбухша ничего не визировала. Убила бы эту стерву! Что же мне теперь, из своего кармана оплачивать две с половиной тысячи долларов?
- Успокойся, я решу этот вопрос, возможно только чуть-чуть попозже. Все будет хорошо.
- Спасибо большое, Алексей.
- А Стерва, то есть Татьяна, выступала с докладом в Риме?
- Что Вы, с каким докладом? Она ни по-английски, ни тем более по-итальянски двух слов связать не может!
- А семинар проходил на каком языке?
- На английском, чтобы всем было понятно.
- Что же она интересно там делала, если по-английски ни бум-бум?
- Следила за всеми, наверное, чтобы потом докладные на всех написать. А еще по магазинам ходила. Она хвасталась жене директора “дочки”, дочерней компании, что покупала одежду и новые бриллианты.
- Какая неприличная публичность! – воскликнула Галина при словах “покупала бриллианты” и положила руку на слабое женское сердце. - А жена директора “дочки” тоже совершенствовалась в стратегическом планировании?
- Все, господа, расходимся. Давайте работать. И не будем обсуждать эти вещи, - решительно прервал Алексей дискуссию, переходящую в неконструктивное русло.
Алексей шел с Костей по коридору и увидел спешащую им на встречу начальницу планово-экономического отдела Светлану. Его мозг “дымился”, и очень хотелось есть.
- Алексей, главбухша очень строго и грубовато говорила со мной, но все еще как-то двигалось с “мертвой точки”. Но тут появилась Татьяна, ну которая…
- Понятно, понятно которая…
- Они вышли на пять минут пошушукаться. После этого главбухша заявила, что бухгалтерия еще будет делать корректирующие и уточняющие проводки, и факт еще очень “сырой” и неточный. Поэтому мы должны сами из разных программ выбирать данные по всем “дочкам”, а она нам помочь ни в чем не сможет. У нее есть указание руководства о выполнении другой срочной работы.
- Одни спецуказания руководства. В обычной российской компании в мирное время, когда нет экономического коллапса в стране и нет войны на нашем сегменте рынка, что ни день, то Сталинградская битва! Прикольно! – опять выдал что-то умное и экстремистское Костя, но Алексей слышал его как в тумане.
- Попробую поговорить с Брахиоподом, то есть с главбухшей. А ты, Светлана, организуй пока ручной, ножной и тому подобный сбор информации. Процесс должен двигаться, времени у нас мало.
- Есть, партайгеноссе! – ответила Светлана, отдавая честь, и в расстроенных чувствах зашагала на рабочее место.
- Не трать время, Алексей. Брахиопод – это особо тяжелый случай. Она еще хуже, чем Стерва. Стерва хотя бы симпатичная. А эта старая жирная лошадь с волосатыми ногами ведет себя прилично только с вышестоящим руководством. Интеллект у нее ограниченный, как у настоящего бухгалтера. С остальными она разговаривает свысока или по-свински, если вообще разговаривает. Таков, видно, менталитет у многих постсоветских людей. У нее и Шестерка есть, ее “замша”, такая же как и она, только молодая, но абсолютная копия, словно дочка или клонированная. И еще у них есть одна общая деталь, они обе волосатые. Только у старой - волосатые ноги, а у Шестерки помимо волосатых ног также усы растут. И как только эта Шестерка замуж собралась выходить? Неужели кто-то позарился на физическое уродство? Брахиопод так рассыпалась перед Генеральным директором в своей жирной улыбке, что он в кулуарах сказал: “Эта женщина так приторна, что даже противно”. Слышала бы она, как все руководство холдинга над ней смеялось, - рассказывал и рассказывал Костя.
- Да знаю я, знаю, наслышан про Брахиопода и даже немного общался по служебной необходимости. Она была со мной суха. И Шестерку знаю. Ее еще зовут Маша-Кащенко, и у нее ноги бутылками Клейна. А усов вовсе нет, наверное, бреет. И она тоже переполнена полублатным инфантилизмом и лизоблюдством. Насколько я знаю, из-за некомпетентности и неуважительного отношения к людям с ней даже подчиненные не здороваются. Как будто начальницы не существует. Парадоксально! Но чего это ты ополчился на бухгалтеров? Бухгалтера – лучшие друзья экономистов и финансистов и почти что наши коллеги. Я знаю, как сделать Брахиопода сговорчивей. Раз она быдло, значит, пойти ее нам навстречу может заставить только вышестоящее руководство. Спорим, Брахиопод через час отложит все свои дела и будет разыскивать меня по всей компании?
- Спорим, что нет? Разбиваю. А как ты это сделаешь? Только не признавайся в любви этой страшной тетке!
- Я воспользуюсь волшебной силой протекционизма. А что делать?
- Понятно, жизнь есть жизнь. Пойдем обедать, Алексей. Нам, а особенно тебе, нужно отдохнуть.
- Ну и как ты себе это представляешь? Мне нужно отдать распоряжения, чтобы в департаменте все завертелось и закрутилось для осуществления великой идеи – исполнения годового отчета досрочно. А потом придется отобедать с одним господином.
- С серым кардиналом?
- Да, с Его Высокопреосвященством. Первый раз побеспокою его, но очень уж всякое быдло, отвратительное своим неосознаваемым хабальством, которое просто мешает работе, надоело.
- Ладно, приятного аппетита. А может вкрутить ему и по поводу автоматизации?
- Не стоит. Он сможет повлиять только на Брахиопода, а на Шизика и Стерву никак не повлияет. Он же все-таки Кардинал, а не Папа Римский. Зато он сможет устроить мое выступление на Совете Директоров. Этого будет вполне достаточно. Думаю, что сценарий заседания уже переигрывается, и нам там так просто не дадут слова. Ведомство Стервы уже пыхтит и пишет ее блестящий доклад.
- Ой, как все сложно. Пойду, пообедаю с Ромкой, а то мой организм уже истощился за сегодняшние полдня. А после того, как я представил, что Стерва стоит с указкой, а ее ведомство пыхтит над докладом, то и последние калории улетучились из меня. “Война войной, а обед по расписанию!”
- Правильно, Костик. И тебе приятного аппетита. Увидимся после обеда.

После обеда по Планово-экономическому департаменту катился Брахиопод, и на ограниченном пространстве все выстраивались вдоль стены и замирали в почтительных позах. Костя вскочил с места и пулей юркнул в кабинет Алексея.
- Леша, Брахиопод и вправду катится сюда собственной персоной! Сверкает на весь департамент драгоценностями, как новогодняя елка.
- Говорил же тебе, прибежит как девочка. С тебя мартини в ресторане, а лучше оплатишь ночной клуб. Нам надо будет расслабиться по окончании этой рабочей недели. А теперь иди, не мешай общаться с Брахиоподом, пожалуйста. Она и без твоей помощи сожрет весь кислород в моей комнате своей большой грудной клеткой.
- О кей. В данном случае я рад, что ты победил! С меня клуб, мартини и девочки. А ты включи кондиционер. Не бойся, такую не сдует.
- Без девочек как-нибудь. Иди уж. Спасибо, Костя. Ты настоящий друг.
Она вбежала в кабинет Алексея, тяжело дыша, и застыла как вкопанная посреди комнаты, а затем, отдышавшись, вдруг расплылась в лицемерной сальной улыбке и, поблескивая кольцами с изумрудами и бриллиантами, намертво охватывающими жирные пальцы-сардельки, воскликнула:
- Алексей, мальчик мой, как долго я тебя искала! Я просто обегала все этажи в нашем офисе.
- Присаживайтесь, уважаемая Венера Васильевна. Что за срочный вопрос? Видите, я очень занят. В настоящее время я выполняю особо важное задание руководства.
- Как же не срочно? Я спешу помочь Вам и в кратчайший срок предоставлю фактические данные по указанию руководства.
Костик, едва сдерживая смех и отвращение, вышел из кабинета, сильно хлопнув дверью.

Поздним вечером Костя заглянул в кабинет к Алексею.
- Ну чего, Костик, как отчет? – спросил Алексей.
- Пашем как лошади. Все на рабочих местах. Продвигаемся высокими темпами. Завтра вечером будет готов.
- Ой, хорошо. Чего-то устал я за сегодня.
- Я тоже. Давай сегодня пойдем в ночной клуб. Нужно развеяться. А я выполню заодно свои обязательства по мартини.
- Ну давай пойдем. А ты уверен, что мы отдохнем, а не надорвемся? Нам не по двадцать лет, чтобы после ночного клуба пойти сразу на работу, да еще и сражаться целый день со всякими стервами.
- Уверен, что смена обстановки – отличное лекарство от стресса. На том свете отдохнешь и выспишься!
- Ну хорошо, я только позвоню жене и отпрошусь.
- Хорошая у тебя жена, понимающая.
- Да, у нас зрелая семья, и на первом месте стоят высшие ценности. Никто ни за кем не шпионит.
- Брахиопод стала шелковой и даже управляемой. Отчитал ее по телефону, чтобы быстрее шевелила жирными ляжками, напомнил об ответственности за предоставляемые данные. Как мало надо для свиньи, чтобы стать на время человеком, всего лишь указание руководства!
- Но Алле она отказалась компенсировать обучение под благовидным предлогом. Мол, не того полета птичка, чтобы посылать ее учиться в Рим вместе с руководством. И что типа это мой промах. А то, что у Аллы блестящее образование, что она подает надежды в профессии и может пополнить кадровый резерв компании, никого не интересует. А я обещал Алле, что расходы компенсируют. Придется заплатить ей из собственного кармана.
- Ты чего, с ума сошел? Две с половиной тысячи! Объясни ей, что в стране - политический кризис и великая депрессия. Ты же можешь!
- Боюсь, что она впадет в великую депрессию. Беречь надо человеческие ресурсы, Костя, по возможности, конечно.
- Ну ты даешь, великодушный ты наш! Так мы идем в клуб? Мне тоже надо что-то наплести жене. Она у меня не такая демократичная, и не всегда понимает, что мужу надо иногда развеяться.
- Идем. Уже же решили. Можешь плести своей жене. Сейчас еще немного поработаю и пойдем. А что там с методикой капитализации?
- Все бы хорошо. Но вот с оценкой рыночной стоимости компании не очень. Нужно бы нанять Дью Дилинджис из аудиторско-консалтинговой фирмы, чтобы они заценили бизнес. Есть оценка в публичном балансе, но она без гудвила, и вообще липовая какая-то.
- Ты у нас богатый, Костя, вот ты и наймешь. Срок исполнения – один день. Думайте, думайте шире и глубже, тогда и дело пойдет в гору.
- Думаем, думаем, все мозги продумали. Легко сказать…
- Едем в клуб на твоей машине. За рулем много не думай, а то врежемся в столб или в кого-нибудь.
- Ни фига подобного, Алексей. Я тоже мартини хочу. Поедем на такси или на метро. Чай не Ротшильды и не Абрамовичи.
- Хорошо, организуй такси. Все, не мешай. Через час выходим.

Алексей и Костя, отпросившись на всю ночь у своих “половинок”, завалились в один из модных ночных клубов, чтобы снять стресс и зарядиться кипучей энергией на остаток рабочей недели. На большом танцполе среди полумрака, озаряемого вспышками прожекторов и иллюминацией, как в растревоженном муравейнике, ритмично двигались в танце мальчики и девочки. На эстраде массовики-затейники и конферансье, трансвеститка Ева в пышном боа, делали вялые попытки развеселить публику. В больших металлических клетках, расставленных по периметру залы на постаменты, извивались полуобнаженные тела красивых юношей и девушек. Алексей и Костя с бокалами мартини влились в копошащийся в танце рой и стали наблюдать за происходящим на эстраде.
- Насосусь мартини до умопомрачения. Приду на работу как “с корабля на бал”. Выдержит ли мой слабый, истощенный пуническими войнами организм? – сказал, похихикивая, Алексей Косте.
- Слабым организмам в этой стране вообще жить не надо! Поэтому ты давай не нажирайся.
Ведущая программы Ева объявила о конкурсе. На сцену приглашались парочки юношей и девочек. Они должны были заниматься сексом прилюдно, а победителей, быстрее других закончивших половой акт, ожидали две путевки в Италию всего лишь на две недели.
- Только сегодня, целых две путевки в Италию. На целых две недели, которые могут стать незабываемыми в вашей жизни. Спешите, спешите принять участие в шоу блистательной Евы! – зазывала на сцену гламурная Ева.
Но ажиотажа не наблюдалось. На сцену вышли только две молоденькие парочки.
Рядом с Алексеем и Костей внезапно появилась молодая и очаровательная брюнетка. Она тоже пила мартини и с интересом посматривала на ребят.
- Привет. Тоже любишь мартини? – спросил Алексей, и в нем стал просыпаться охотничий азарт.
- Привет. Просто балдею от мартини. Меня тоже зовут Евой. А Вас?
- Надеюсь, что ты не трансвеститка, как та обворожительная пидрисса на сцене? – решил заранее осведомиться Костя. - Меня зовут Костя, а его – Алексей.
- Нет, я настоящая, - ответила Ева.
- Жена Адама? – подкидывал игривые вопросики Костя.
- Абсолютно свободная. Занимаюсь модельным бизнесом.
- Ева, модельный бизнес, и при этом абсолютно свободна! Как такое может быть? – воскликнул Алексей. - Смотрите, ребята, они уже начинают трахаться. Нет, эта парочка так и стоит. А те уже трахаются в миссионерской позе. Настоящий половой акт, никакой имитации.
- А у того парня, наверное, встало, а потом повисло от такого скопления народа. А эти, мне, кажется, подставные. Уж очень они делают это раскрепощенно на сцене, как будто уже не в первый раз. Сейчас и путевочки им достанутся, - со взглядом, переполненным трогательной сентиментальностью и невинностью, говорила Ева. - А вы бы так смогли?
- Думаю, что нет, - ответил Алексей. - Лучше я сам путевки куплю, чем буду публично трахаться. А ты бы смогла?
- Еще чего! За кого вы меня принимаете, молодые люди?
- А помните, у Булгакова Воланд все хотел узнать, изменились ли москвичи. Прошло столько лет, а москвичи опять не изменились. По-прежнему за одну путевку готовы раздеться до “без трусов”, – поделился своим наблюдением Алексей.
- А вы чем занимаетесь? – спросила голосочком, переполненным невинности, Ева.
- А мы работаем в бизнес-центре с видом на кремлевские звезды в финансово-промышленной группе, - с многозначительностью произнес Костя, а потом добавил: - Правда, дворниками!
- Врете вы все. Никакие вы не дворники, – обиженно процедила Ева.
- А это что, на лбу написано? – подивился Константин.
- Да, написано. И на лбу, и особенно на языке.
- Ой, а у нас по три года консерватории, - комическим голосом спародировал Алексей истинных консерваторш из фильма “В джазе только девушки”.
- Намекаете, что похожа на Мэрилин Монро, только брюнетка. И без Вас знаю, сто раз слышала. Смотрите, смотрите, парень кончает. Соревнование такое, сами у себя выиграли! – воскликнула Ева.
- Сейчас, только глаза протрем. А ты была в Италии? – спросил Алексей.
- Я только в Австрии и в Швейцарии на лыжах каталась. А в Италии еще не была, Алексей.
- Я тоже еще не был. А поехали?
- С удовольствием.
Костя шлепнул Алексея рукой по ягодице.
- Ну нам пора, - сказал он.
- Ты чего, Кость? Мы никуда не спешим, - возмутился Алексей.
- Завтра на работу рано, Леша. А то метлу в руках не удержишь.
- С конкурсом все ясно. Подсадные утки. А пойдемте, потанцуем, ребята, - предложила прекрасная Ева.
- Конечно, Ева. И думаю, что и Костя составит нам компанию.
И они влились в конвульсирующий в танце поток и в атмосфере легкого кайфа, перманентной свободы и сотрясающих весь организм и психику ритмов стали “зажигать” до утра.

Ранним утром, когда город еще только начинал просыпаться, Алексей и Костя, отправив Еву домой на такси, брели по направлению к офису по заснеженным улицам и что-то обсуждали на ходу. В полной тишине на еще безлюдных улицах слышались их возбужденные голоса. Тихо падал снег, и мягкий свет фонарей согревал их души в предрассветный час. Запланированный градус воодушевления сообщился, как и ожидалось, и, несмотря на огромное желание поспать, они были в отличной форме и в приподнятом настроении. Впереди их ждал кипучий рабочий день, и поэтому особенно было приятно пройтись не спеша, побыть одним на пустынных улицах, спокойно поговорить. Ведь в обычной жизни с ее бесконечной, бессмысленной и бестолковой московской суетой такие мгновения представляются запредельным счастьем.
- Леш, не пойму, в какую Италию ты собрался с Евой? Ты серьезно, что ли?
- Серьезнее не бывает!
- Ты сам на себя не похож, чего-то “съехал с тормозов”. У тебя прекрасная семья.
- Знаю, я их очень люблю. Но уж очень мне захотелось. Старость вот надвигается…
- Леш, какая старость? Ты на себя в зеркало посмотри. За тобой женщины еще лет двадцать будут в очереди давиться!
- Если только мне это еще будет нужно. Ева, кстати, действительно очень похожа на Мэрилин Монро. Только брюнетка. Так бы, наверное, выглядела Мэрилин, если бы не красилась. Еве еще бы платьице вместо джинсов надеть…
- Точно, вылитая Мэрилин. Скорее даже похожа на молодую Норму, которая до превращения в Мэрилин была шатенкой.
- Хочу Мэрилин Монро! Она такая красивая, такая доступная, великолепная Мэрилин! Все, сразу после Правления улетаю в Италию в командировку на семинары.
- По искусствоведению?
- Нет, по стратегическому планированию. А на работе я для всех заболею. А ты подтвердишь мою легенду.
- Чего-то у тебя совсем “крышу снесло”. Еще чего, буду подтверждать такие небылицы. Втягиваешь меня во всякое дерьмо! А вдруг жена позвонит на работу и попадет не на меня? Ей ответят, что он дома болеет у нее под боком. Или ты срочно понадобишься на работе. Они позвонят к тебе домой, а жена сообщит, что ты в Италии на семинаре.
- Ты же друг? Ну ладно, не хочешь, не говори.
- Ладно, скажу. В случае чего, я был не в курсе.
- Ой, Костя, и действительно, втягиваю я тебя в такое дерьмо!
- А что, если останешься без семьи, а потом и без Евы?
- Я хорошо знаю свою жену. Она умная и не будет растрачиваться по пустякам. Она меня не бросит, я почти в этом уверен.
- На сто процентов не уверен же? Дурак ты, Леха. Первый раз тебе такое говорю. Не трать хотя бы много денег на эту фальшивую Мэрилин Монро.
- Думаешь, все женщины алчные и им только деньги нужны? А вдруг у нее любовь с первого взгляда?
- С первого взгляда наступает только влюбленность, а любовь – это уже проверенное и испытанное чувство. Вот и пришли. Пустят нас пораньше?
- Думаю, что да. У меня спецпропуск. Итак, шоу закончилось, наступает рабдень. С тебя вечером отчет. Только, чтобы уже был выверен. Я посмотрю только контрольные точки.
- Ты говорил с Кардиналом по поводу твоего выступления на Правлении?
- Да. Он настоял на выпуске оперативного регламента специально под данное заседание. И по нему я буду толкать речь целых пятнадцать минут!
- Супер! Вздремну у тебя в кабинете, все равно еще никто не пришел. Мы самые первые. Работаем от зари до зари!
- Хорошо. Вам чай или кофе, сэр?
- Мне сон, сладкий безмятежный сон…
- А кто говорил, что утром мы будем как огурчики?
- Так ты и есть хрустящий огурчик, только я спать хочу.
- Ну ладно, поспи у меня до полдевятого, так уж и быть, хамса маринованная.
И они, смеясь от переизбытка ощущений, юркнули в двери хрустального бизнес-центра, мерцающего своими стеклами в предрассветном сумраке.

День прошел в суете и нервотрепке. По состоянию на 18.00 сотрудники Планово-экономического департамента сидели на своих местах помятые и уставшие “как собаки” и подкреплялись крепким кофе или расслаблялись зеленым чаем. Несмотря на это, из-за полученной дозы трудового стресса они возбужденно общались между собой, а на их счастливых лицах была печать удовольствия от завершения титанической работы. Они с упоением думали, что совершили этот подвиг не для себя и не во имя славы, а для общественных интересов, и что результаты их работы очень нужны и будут востребованы. Отчет и предложения были готовы, распечатаны и с любовью положены на стол своему начальнику. Аналитики превзошли сами себя и помимо глубокой аналитической записки приложили к отчету целый пакет графиков и диаграмм, наглядно иллюстрирующих текущее состояние и варианты развития компании. Алексей жадно читал предложения в двух вариантах и выборочно просматривал отчет. Он намеренно не отпускал персонал домой, чтобы по возможности прибегнуть к его услугам при уточнении и корректировке документов. Наконец, в 19.30 дверь его кабинета открылась, и оттуда к сотрудникам, “сидящим на чемоданах”, вышел, как и все помятый и уставший, но очень довольный Алексей.
- Все прекрасно, господа! Удивляюсь, как вам это сегодня удалось, но мне все понравилось, и я не нашел ни одной ошибки. Спасибо за работу, уважаемые коллеги.
- А мы мобилизовались в критический для департамента день и вот выдали “на-гора”! – воскликнула Алевтина Иннокентьевна.
- Хотелось бы отметить, что мы действительно проявили себя как сплоченный коллектив, как одна команда. Еще раз, огромное спасибо всем. А чего сидите-то? Давно всем пора отдыхать, - наконец-то из уст Алексея прозвучали заветные и давно ожидаемые слова.
Этой сакраментальной фразы с нетерпением ждали уже полтора часа. И в тот же миг, как по взмаху волшебной палочки, сотрудники оживились, радостно загалдели и стали расходиться по домам.
- Леш, я еще нужен? – спросил Костя, подкупая жалобным голосочком на ответ, что на сегодня необходимости в нем больше не будет.
- Спасибо, Костик, на сегодня уже нет. Иди, отсыпайся. Завтра, чтобы был как хрустящий огурчик ровно в 9.00. В 10.00 отчет и лжепредложение как отвлекающий маневр будут отправлены Стерве для удовлетворения ее ненасытной похоти. Запустим пробный шар. А главный отчет будет лежать в столе и ждать своего часа.
- Давай, Леш, и ты отдыхай.
- Сейчас только потусуюсь у Кардинала. Удар наш должен быть точным и беспощадным и нанесен в самое уязвимое место врага. Пока.
- Пока, Алексей, до завтра.
“Тусовка” у Кардинала продолжалась допоздна, и только около одиннадцати вечера Алексей, переполненный разными мыслями, тихо открыл дверь и зашел в свой кабинет. К его удивлению, за рабочим столом сидел Роман и что-то делал на его компьютере. При внезапном появлении Алексея Роман вздрогнул всем телом и отпрянул от компьютера.
- Роман? Что ты здесь делаешь в одиннадцать вечера?
- Я…
- Зачем ты меняешь отчет? Откуда у тебя код доступа руководства? Тебя купила Стерва?
Роман стоял по стойке смирно с опущенной головой и молчал.
- Как ты мог перечеркнуть все, ведь мы дружили с университета, нас столько связывало? Ты предатель! И почем нынче дружба на товарно-денежном рынке?
- Она обещала протекцию в повышении должности.
- Верни все цифры назад, которые исправил, и иди домой. Возможно, что с этого момента и работать тебе лучше в ее подразделении.
Алексей стоял и смотрел в окно. На улице установилась оттепель, и по стеклу бежали струи влаги. Алексею стало холодно. Душа его рыдала, внутри все оборвалось и провалилось в “черную дыру”. “Дружба еще более редкий дар, чем любовь, которым награждает судьба человека… Прощай, Роман. Ты навсегда уходишь из моей жизни, но уносишь с собой частичку моего сердца. Прощай навсегда, но я все равно желаю тебе удачи. Подлинная любовь и подлинная дружба рождают великодушие в человеке, но как тяжело жить с разбитым сердцем…”

Алексей приехал домой. Удивительно, но стоит только переступить порог своего семейного гнездышка, как тебя охватывают тепло и уют, чувство защиты и безопасности, радость видеть счастливыми и благополучными своих близких, искренность, трепет и нежность к окружающим. И словно второе дыхание открывается у человека, когда он как дальний странник, вернувшийся из бесконечных путешествий, переступает порог родного дома.
- Привет, Алексей, давно не забредал “на огонек”.
- Привет, Леночка. Да вот все как-то некогда было. Очень рад, что наконец-то я дома.
- Как прошел день?
- Ужасно. Но все сделали, что хотели. То есть все просто замечательно. А у тебя?
- Нормально. Отвозила отчет в налоговую. А потом, распрощавшись с назойливыми делами по мобильному, встретились с Александром после школы и пошли в музей. Но опять зазвонил телефон. Очень просили подписать для банка платежные документы. Пришлось пересекаться с курьером по пути в музей.
- Заведи факсимиле, чтобы они не так часто тревожили твою частную жизнь. Шучу, конечно. А у меня сюрприз.
Алексей достал маленький букетик из-за спины и протянул жене.
- Фиалки, какая прелесть! - произнесла Лена с блаженством и понюхала букет, пытаясь вдохнуть его свежесть и легкий аромат цветов. - Спасибо, но мог бы и почаще заходить в гости.
- Исправлюсь со следующей недели. Обещаю, - ответил Алексей, проходя на кухню.
- А чем ты так занят? Какие-нибудь очередные происки злобных старых дев?
- Нет, все хорошо, - сказал Алексей, думая, что не может он сейчас потревожить дорогой, драгоценный для него душевный покой жены рассказами о своих проблемах. - А времени действительно очень мало, и я просто не могу “объять необъятное”. Знаешь, дорогая, я тут делаю вечное.
- Все, что ты делаешь – это вечное, а все, что делаю я – сразу съедается. Будешь ужинать, Алексей?
- Съел бы чего-нибудь легкого. И выпил бы граммов пятьдесят чего-нибудь.
- Может быть, коньяк?
- Коньяк светится, словно янтарь. Он моментально пробегает по крови как огонь по сухой веточке, охватывая каждый капилляр кровеносной и нервной систем. Он повышает настроение и работоспособность. Но эффект его кратковременен, он прогорает в организме также быстро, как и сухая веточка на ветру.
- Ой, что это за ода во славу коньяка? Может быть по рюмашечке рома?
- Пожалуй, ром подойдет.
- Лучше со льдом. Безо льда, наверняка, от рома перехватит дыхание.
- Да уж, пиратский напиток не для барышень, - посмеялся Алексей.
- А может лучше по чашечке горячего жидкого шоколада? Он так умиротворяет и согревает душу.
- Точно, давай без алкоголя. Это, конечно, самый простой способ абстрагироваться от проблем.
- Да, если каждый раз так легко решать все проблемы, то в будущем может встать одна большая проблема. И не поможет уже ни рюмашечка, ни ведро мартини или коньяка.
- Да, нельзя превращаться в угрюмого дровосека, который сам рубит дерево жизни на дрова. Как наш малыш? В какой музей ходили?
- У малыша куча зачетов, и он уже начинает рассуждать о “принцессах” в своем классе. Время летит быстро… Найди время, погуляйте с ним вдвоем, пообщайтесь по-мужски. Уверена, что откроешь Америку. Никогда не бывает напрасно потраченным время, проведенное с ребенком. Работа и так сжирает всю жизнь, а время при этом параллельно несется галопом, как необузданный мустанг. И альтернативы, что этот период жизни когда-нибудь повторится, нет.
- Да, нужно, конечно, выбраться куда-нибудь в ближайшее время.
- Ты знаешь, Алексей, он растет, и обо всем начинает иметь свое мнение, и не просто иметь, но и высказывать его.
- Сам вижу, что гормоны заиграли в крови, и гонора у него поприбавилось. Так куда Вы ходили-то?
- В Третьяковку в Лаврушинском. Мы сегодня ходили по картинной галерее, и мне кажется, что он мало концентрируется на этом. Голова его занята чем-то другим.
- Это нормально. Главное в его возрасте не конкретный музей, а процесс – куда-то сходить, что-то узнать, что-то увидеть, быть всегда в движении, отвлекаться от дурных мыслей и дурных дел. Подсознание в любом случае все впитывает и запоминает, а время все расставит по своим местам. Только лет после двадцати я другими глазами посмотрел на художественные и литературные музеи и стал осознавать, а что собственно от их осмотра я хочу получить. Поэтому надо ходить в музеи, в театры, на выставки. Это формирует понимание, отношение, вкус, разносторонний кругозор и, в любом случае, даже пусть в небольших количествах адсорбируется в подсознании.
- Я тоже так думаю. Сегодня немного разбирала его стол, на нем образовались огромные интеллектуально-творческие завалы. И помимо традиционных обломков НЛО на столе обнаружила его личный дневник.
- Посмотрела?
- Нет, это же личное. Хотя было очень любопытно.
- Александр спит?
- Да, крепко спит наша детка и видит радужные сны. Детство и юность – самая беззаботная в жизни пора, и так хочется оградить его хрупкое юношеское счастье, закрыть от всех бед и невзгод собой. Смотреть на нашего мальчика, любоваться, как он растет, мужает и хорошеет на глазах, и наслаждаться его прекрасной юностью вместе с ним.
- Юность - еще самая светлая, самая яркая, самая кипучая и самая запоминающаяся часть человеческой жизни. Каждый день человек делает столько новых открытий для себя: первый урок, первый экзамен, первый школьный друг, первые достижения в учебе, спорте, любимом занятии, первые взрослые мысли, первый снег, первый раскрывшийся листок весной, первая любовь… Все впервые, и все в первый раз!
- Но очень мимолетна эта юность. Только один сладкий миг! А мы уже, наверное, все видели, все знаем, даже то, что еще не произошло, может смоделировать наш жизненный опыт. И мы уже знаем, как это событие, примерно, может произойти и к каким последствиям оно приведет. Тоска!
- Да, тоска, открыть все Америки и быть такими умными. Но ведь ты мечтаешь сейчас о чем-нибудь, дорогая?
- Да, сквозь строчки бухгалтерского баланса на работе, семейные счета к оплате, майки и носки, которые кроме меня некому запихнуть в стиральную машину, я мечтаю, как и прежде, как девочка, которая много лет назад целовалась с тобой на Страстном бульваре.
- Так о чем же ты мечтаешь?
- Чтобы у Вас все было хорошо.
- И это все?
- Это главная моя мечта.
- А стать конструктором?
- Я смирилась с уделом главного бухгалтера и больше не хочу быть конструктором.
- Я сыплю соль на рану?
- Все рассосалось со временем, и никакой раны нет.
- А твои картины? Ведь ты так красиво пишешь природу, зверей и птиц?
- На это, к сожалению, почти не остается времени. А ты о чем мечтаешь, дорогой?
- А я бы хотел на данный момент исполнения только двух желаний. Первое, чтобы я опять стал твоим любимым мужем, и делать все, чтобы ты была счастлива со мной. И второе, я хотел бы купить тебе красивую шубу за десять тысяч долларов, легкую и пушистую. По-моему очень красив палевый или темно-серебристый мех.
- В исполнение первого желания я с трудом, но верю, - ответила Лена, просветлевшая от самого факта наличия такого желания. - Что же касается второго желания, то зачем мне такая дорогая шуба? Мне и за две тысячи сойдет. Да и то не надо. У меня все есть.
- В шубе за две тысячи долларов тебе будет холодно, дорогая, уверяю тебя. Ты что же, считаешь, что людям совсем не нужны предметы роскоши, и что они бездумно тратят кучу денег на них? Вот представь, ты живешь в пещере. И что, совсем не нужно никаких шкур для тепла, для украшения?
- Если шкуры для тепла, то они нужны, а если только для украшения, то стоит ли из-за этого убивать животных? Как вообще можно переводить животных на шубы?
- А как же красота?
- На красоте экономить нельзя! Но можно же пойти и другим путем.
- Ты права. Ходят все в каких-то одинаковых шубах, как инкубаторские. Наверное, из-за отсутствия вкуса. Видно, их мамы в детстве мало по музеям водили. И вообще красота и роскошь – не всегда одно и тоже. К сожалению, лишь немногие способны это понять.
- Очень правильные слова, Алексей. Но, если хочется роскоши, то зачем же себе отказывать? Просто красивый ковер вполне может заменить шкуру убитого гепарда перед камином на полу. Особенно персидский, он такой мягкий и пушистый.
- А животные, действительно, – изумительные, сотворенные гением Бога существа. Меня всегда трогает, что они естественные. А еще мне нравится, что они молчат, но как будто слушают и понимают тебя. А этого иногда так не хватает в нашей жизни.
- Да, животные покрывают дефицит общения, нежности и ласки в нашем сумасшедшем мире. Давай заведем какую-нибудь живность. Например, морскую свинку, или кошечку, или собачку, или попугайчика на худой конец.
- Животные – это прелесть. А люди подчас оставляют желать лучшего. Не помню, кто сказал, что “нет зверя страшнее человека”.
- Бернард Шоу, кажется.
- Ну а еще чего бы тебе хотелось, дорогая?
- Помечтать с тобой. У нас так мало свободного времени для себя.
- “Мечтания – счастливая доля незанятых людей”. Давай попробуем. Ты знаешь, я, кажется, понял, что тебе нужно подарить, ну кроме моей любви, конечно.
- И что же, если не секрет?
- Я подарю тебе краски, кисти, мольберт и … немного свободного времени. А еще морскую свинку. Я хочу, чтобы ты была счастливой, моя дорогая, любимая и единственная!
- Спасибо, - ответила Лена, усаживаясь к Алексею на колени. - Звонила Алиса и приглашала нас куда-нибудь сходить и хорошо провести время. Пойдемте в Коломенское?
- Пойдемте в Коломенское. Там с высоты Дьякова городища открывается завораживающий вид на Москва-реку, и старые яблоневые сады с раскидистыми яблонями в снежном убранстве, и четырехсотлетние корявые, но мудрые дубы – свидетели старины глубокой… А молодых желудей возьмем с собой?
- А как же без Александра и Дмитрия? Непременно возьмем, чтобы разбавить компанию из старых яблонь и мудрых дубов молодыми деревцами.
Она нежно обняла и поцеловала его, а он ответил встречными поцелуями, страстными и пламенными, нахлынувшими, как в самый первый раз.
- А меня посетил экспромт, - сказал Алексей и начал читать свои стихи:


*****
Тринадцатый день, тринадцатый час,
Часы бьют в промозглую мглу.
Березовой плоти напиться я рад,
Но боль причинить не могу…

Ступаю в тумане: роса, серый дым,
Сияет бриллиантом звезда.
Как будто средь этой я бездны один,
Но где ж Вы, родня и друзья?

Король без короны, без трона, дворцов –
Разбитый хрустальный бокал.
Но каждый граненый осколок его
Частицею Вашею стал.

Иду я по гребню поющей волны,
Душою парю в облаках.
Горю как маяк в черно-дьявольской тьме
И таю как иней в руках.

Я тверже металла, я легче, чем дым,
Я пламя, я слезная пыль.
Прекраснейший ангел с печатью страдания,
Из сказки метнувшийся в быль.

Но что я без Вас в лабиринтах сознания,
Когда моросит на душе?
Без Вашей поддержки, любви и внимания
В хоромах иль в шалаше!
       
В паденьях и взлетах, в богатстве и в бедности
Готов я пройти с Вами путь.
Хочу разделить и печали, и радости,
И счастье в Ваши души вдохнуть.

Сиреневый май уносит меня,
И ландыш наркотиком бьет.
Спасибо семья - мой сын и жена,
Когда кто-то любит и ждет!
*****

- А у меня тоже был экспромт, – ответила Елена и достала листы с зарисовками своей семьи. - Здесь мы все трое на фоне живописных царицынских развалин и пейзажей.
- Изумительно! А этот дворец не мы с Александром разрушили во время наших редких, но метких бесиловок?
- Нет, не вы. На этом месте дворцы Баженова разрушили по приказу Екатерины II. А Большой дворец так и не был достроен архитектором Казаковым. Екатерина прекратила финансирование.
- За что же она так невзлюбила Царицыно? Красивый стиль.
- Да, псевдоготика. Разные есть версии. Загадки российского императорского двора. То ли из-за “горячо любимого” сына Павла I, то ли из-за масонской символики, которая в изобилии присутствует на всех орнаментах.
- А может быть, у нее было просто плохое настроение?
- Ага, было плохое настроение. То есть получается, что мы бы стали колотить посуду, а она в припадке гнева просто сравнивала дворцы с землей?
- А почему нет? У нее было много дворцов, как у нас посуды.
- Только не называй Екатерину “амазонкой в климаксе”, она все-таки была немецкой принцессой и великой русской императрицей.
- Итак, кисти, краски, мольберт и немного свободного времени. И ты пишешь, например, Виноградные ворота в Царицыно. А позади них застывший в глубокой задумчивости с мыслями о вечном зимний лес.
- С мыслями о вечном зимний лес… Ты завтра до скольких?
- Постараюсь придти пораньше, хотя не обещаю. Спасибо за ужин и за горячий шоколад. Пошли спать?
- Пошли спать. Завтра нам опять на работу.
И они тихонечко прокрались в комнату Александра, чтобы взглянуть, как сладко спит их малыш, и с нежностью представить, что ему, наверное, снятся волшебные сны. А затем поставили будильник на 6.30 и, поморщившись от мысли, что уже сегодня этот “безжалостный садист” разбудит их в такую рань, нырнули под теплое одеяло.

Вот и наступил день и час решающей битвы. Алексей стремительно шел по коридору по направлению к комнате совещаний VIPов (ВИПов). Ему не было страшно, ему не было все равно, он думал исключительно о своем докладе, но в голове царил хаос, и мучила неопределенность, ведь он не мог предвидеть всех последствий своего контрудара. “Выступление наверняка произведет эффект разорвавшейся бомбы. Если оно понравится Правлению, то мы свалим партию интриганов. А что, если Правление посчитает невероятной наглостью мою самодеятельность? Тогда придется искать новую работу. Только и всего? Вперед, только вперед, на бой кровавый, и никаких сомнений и раскаяний на этот счет! Победа будет за нами!” Он шел на совещание, как солдат идет в бой, по приказу генерала Совести, его дух был полон решимости, но независимо от стойкости и боевого задора его духа руки предательски дрожали как подлые штрейкбрехеры.
В комнате совещаний за пять минут до начала исторического события последние “ласточки” рассаживались на свои места. Члены Правления и Генеральный директор держались солидно, с достоинством. Величественно, с нескрываемым торжеством рядом с Шизиком восседала Стерва в элегантном светло голубом костюме, украшенном новыми бриллиантами, купленными, очевидно, в своей последней поездке в Италию. Брахиопод осыпала членов Правления своими сальными улыбками. Его Высокопреосвященство держался строго, углубившись в какие-то раздумья, но когда Алексей зашел, Кардинал переключился на него, их взгляды пересеклись, и он послал Алексею немое приветствие. Рядом со Стервой тихо сидела Галина и теребила пальцами папку с документами. “Знакомые все лица, все такое родное и близкое. Только внутри все дрожит, и сердце вот-вот заступит в резонанс,“ – подумал Алексей, усаживаясь за стол рядом с Галиной.
После нескольких монотонных выступлений слово было предоставлено Стерве. Она держалась уверенно, самонадеянно, и своим докладом, над которым в поте лица не меньше месяца корпело ее ведомство, оживила заскучавшее собрание. Доклад был по существу. В его преподнесение Стерва вложила все искусство своего красноречия и всю свою бешеную энергетику. В один момент даже Алексею показалось, что светлое будущее группы компаний предопределено и зависит исключительно от инвестиций в лоббируемый ею и Шизиком проект. Когда Стерва закончила свою триумфальную пропагандистскую речь и важно продефилировала на место, усиленно вращая бедрами перед членами Правления, Алексея пронзил испуг, что он разгромлен и шансов на успех больше нет. Словно в тумане Алексею слышались одобрительные голоса членов Правления. Ему лишь оставалось засвидетельствовать цифрами и фактами правоту выбранного ею курса и “поклясться на Библии” перед членами Правления, что она не лжет.
Алексей вышел “на ковер” и медленно начал свой доклад. Его голос, сначала тихий и робкий, начал набирать силу и темп и звучать все увереннее и громче, подключая аудиторию к логической цепочке своих рассуждений. Через пять минут его речь завладела присутствующими и загремела в полной тишине с все возрастающим напором, подкупая лаконичностью и убедительностью аргументов, как гениальная музыка, которая в зале с абсолютной акустикой проникает в самую глубину и рвет оголенные нервы. У Стервы и Шизика глаза округлились и были готовы выпрыгнуть из орбит. Существо Стервы переполнилось бешенством, ее щеки запылали, и она была почти готова вскочить и заглушить Алексея протестным воплем. И в этот критический момент Алексей увидел, как под столом Галина наступает большим квадратным каблуком на туфлю Стервы, вкладывая, видимо, в это осмысленное действие всю ненависть к самодовольной и ограниченной в уважении к другим людям особе. Ганстерский пыл Стервы был удушен в зародыше, и она, скрывая свою злобу, боль и ненависть, пригвожденная к стулу внезапной выходкой Галины, осталась сидеть на своем месте. Через пару минут Алексей закончил доклад, а Кардинал, выдержав паузу в несколько секунд, внес “троянского коня” в представительное собрание, смущая умы разорительностью для бизнеса вложений в R/3 и целесообразностью голосования за вариант Алексея. Правота единственной точки зрения была поколеблена, умы “забродили”, а мнения разделились, и многие члены Правления стали возмущаться и открыто высказываться по поводу отсутствия альтернатив, касающихся перспектив развития компании, в докладе Стервы.
Алексей тихо-тихо сидел за столом среди бушующих в комнате совещаний страстей. “Дело сделано, партия экстремистски настроенных шизиков и интриганов в нокауте. Возможно, Правление примет за основу предложенный мной вариант развития. А если даже и нет, то в любом случае все дивиденды налицо: руководство, безусловно, заметило и оценило здравый смысл в позиции моего подразделения, и это главное, а эра безапелляционного правления Стервы подошла к концу”. По завершении заседания Алексей посмотрел на Кардинала. Его Высокопреосвященство был на пике блаженства и, видимо, потирая в душе руки от точечной бомбежки обожаемого Правления, с любовью укладывал бумажки в свой кожаный портфель. Алексей тоже засобирался и на выходе из комнаты тихо прошептал Галине:
- Спасибо за поддержку, Галина. Мне даже показалось, что ее кости захрустели.
- Всегда, пожалуйста. Если бы ты знал, как в тот момент мне захотелось раз и навсегда покончить с доставшей всех Стервой. Я так рыдала дома после нашего совещания с ней и возненавидела ее. И, кажется, что нам с тобой удалось освободиться от ее ига навсегда!
- Вот так-то просто! Терпели, терпели, и скинули иго одним ударом большого квадратного каблука!
- И безупречным докладом в придачу. А так всегда и бывает. “Колосс-то был на глиняных ногах”!
И они в знак уважения и признательности пожали друг другу руки.

Алексей ехал с совещания домой и вдруг увидел, как у дороги на перине из свежевыпавшего снега сидит красивый мальчик с вьющимися золотыми волосами. Он остановился и подошел к нему. Бродяжка посмотрел на Алексея притягивающими как магнит грустными голубыми глазами-озерами. Сквозь грязь и бедность прорывались на свет незаурядность натуры и природная красота.
- Ты чей будешь? – спросил Алексей.
- Ничей.
- А чего сидишь на мостовой, на холоде? Простынешь.
- Не простыну. Не в первый раз. Я хочу есть, но у меня нет денежек, - сказал мальчик.
- Ну пойдем, пообедаем.
- Пойдем, - ответил, заулыбавшись, мальчик.
Они зашли в ближайший ресторан. Насупившийся гардеробщик со стандартной рожей, которые массово штампуются как на конвейере в крупных городах, отказался принять ветхое и грязное пальто мальчика.
- Судя по всему, Ваш мальчик – бродяга, и его рванина может испачкать пальто респектабельных клиентов нашего ресторана, - флегматично процедил он. - И вообще, ему не место в нашем ресторане.
- Вижу, что у Вас проблемы с головой, - ответил Алексей и потребовал администрацию.
После нескольких минут объяснений с администрацией Алексей и мальчик расположились за столиком в уютном уголке обширной залы. Тепло, красивый интерьер, располагающий к себе уютом и изысканной роскошью, приглушенно звучащая музыка, живые цветы на столе, а также запах еды, едва улавливаемым тонким ароматом витающий в воздухе, сделали свое дело. Мальчик “растаял”, глаза его загорелись, а из носа выступили пузыри.
- Вытри нос салфеткой. Как тебя, кстати, зовут?
- Алексеем. Но вообще-то в обществе меня все называют Генри.
- Меня тоже зовут Алексей. А почему тебя все называют Генри?
- А только я читал О Генри. И все меня просят: “Генри, расскажи, как ей захотелось персиков зимой”.
- А что же это за общество такое?
- Такие же бомжи и бродяжки, как и я.
- И где ты живешь?
- В развалинах старого дома под снос.
- А кто твои родители?
- Они были пьяницы и мной совершенно не интересовались. А когда я снимал книжку с полки, то задел вазу, она упала и разбилась.
- И что?
- Меня избили.
- И ты ушел из дома?
- Да. Я там все равно никому не был нужен, - ответил мальчик, погрустнев.
- Ты умеешь читать?
- Да. И читать, и писать, и считать. И рисовать тоже могу. И даже играть на скрипке. И готовить могу, - увлеченно начал перечислять мальчик, вновь озаряясь по-детски солнечной улыбкой.
- На скрипке? Кто же тебя учил?
- Бывшая соседка, она преподаватель в музыкальной школе. Она очень добрая. А еще она подкармливала меня и давала конфетки. Но потом она переехала в другой район.
- Она жила одна?
- Нет. У нее еще жил кот. Пушистый и с большими зелеными глазами.
- И что же ты можешь играть на скрипке?
- Многое. Например “Кампанеллу”, “Пляску ведьм” Паганини. А также “Каприсы”.
- “Дорога без начала, без конца…”.
- И это тоже могу.
- Круто, круто. “Пятый Каприс” требует незаурядного технического мастерства. Где-то я об этом читал… У Паганини были паукообразные клешни, а у тебя маленькие детские ручки…. Да ты гений! Дьявольски одаренный гений!
- Не знаю. У меня ведь не сразу получилось.
- А знаешь, Паганини ведь был “Демоном”, и одна из легенд гласит, что ему было даже отказано в заупокойной мессе, и только вмешательство самого Папы Римского позволило отслужить ее.
- Нет, не знаю. Зато мне известно, что одна из легенд гласит, будто Паганини играл на одной струне.
- А ты пробовал играть на одной струне?
- Нет, у меня и скрипки-то такой нет. А порвать струны на скрипке моей соседки я не мог, это убило бы ее.
- А что любишь рисовать?
- Кораблекрушения.
- Кораблекрушения? Как интересно. А почему кораблекрушения?
- А еще люблю рисовать эскадры кораблей.
- Ты, наверное, хочешь стать капитаном?
- Да. И поплыть на корабле в далекую страну, где будет тепло, много еды и будут добрые люди. И там я буду счастлив.
- А что, если кораблекрушение?
- А я не боюсь. Я худенький, и меня волны вынесут на берег.
- Тебе нельзя находиться среди бродяг. Тебе нужно учиться в школе. А на что ты живешь?
- Попрошайничаю на улице.
- И часть денег отдаешь кому-нибудь?
- Да. У нас есть главный сборщик денежек. Мы уплачиваем ему налог. А если сборов нет, то могут и побить.
- Ешь, малыш, ешь, не стесняйся, но и не торопись. Официант, какие у Вас есть десерты?
- Вот, пожалуйста, здесь в меню все указано: пирожные, коктейли, мороженое, фрукты, шоколад в ассортименте, - официант услужливо показывал меню Алексею и с ужасом поглядывал на мальчика.
- Чего желаете, молодой человек?
- Пирожное, если можно! – по-детски пронзительно и непосредственно воскликнул мальчик.
- Будьте добры, вот это пирожное со взбитыми сливками и клубникой. И конфеты, пожалуйста, самые разные по нескольку штук.
Пока мальчик ел, то нервно и торопливо, то спокойно и медленно, растягивая удовольствие, Алексей смотрел на него и думал:
“Какой хороший мальчик, такой смышленый, естественный и красивый. А еще и на скрипке играет! На улице он пропадет и сгинет среди равнодушных снегов и безразличных людей бесследно, растворившись в вечности со своей мечтой о теплой и справедливой стране. В лучшем случае из него вырастет асоциальный элемент. Удивительно цинично устроено наше общество. Одни жирные пуза лопаются от обжорства, и им не мешало бы посидеть на диете, немного поделившись с другими, а другим даже нечего есть. И этим пузам должно быть стыдно, очень стыдно, и кусок должен застревать в их горле, когда они несут его в свою жирную пасть. В чем виноват этот малыш? Однажды безответственная мамаша, алкоголичка или наркоманка, случайно родила его в пьяном или наркотическом угаре и обрекла такого ангельского малыша, бесспорно более одаренного и более красивого, чем миллионы других, на вырождение и страдания. Может быть, взять его с собой? Какой удивительный красивый мальчик, просто необыкновенный и играет “Каприсы” на скрипке! Но как же я его возьму к себе? Во-первых, это очень сложно: и объяснения дома, и оформление прав в этой стране…, а во-вторых, я не люблю чужих детей. И что меня заставило остановиться, а не с безразличием пролететь мимо, как все? Теперь меня замучает совесть… И душа моя не будет знать покоя, если я не помогу ему. Нужно что-то сделать, я не могу после теплого уютного ресторана просто так оставить его на улице. Даже, если он не гений, а просто бродячий мальчишка…”
- А ты знаешь телефон своей бывшей соседки, Алексей?
- Знаю, даже мобильный.
- Отлично! Когда поешь, то продиктуешь мне его.
- А зачем Вам?
- Передам ей привет от тебя.
- Не надо, Вы ее очень расстроите.
- Чем же я ее расстрою?
- Если скажете, что я бродяга.
- А вдруг она обрадуется весточке, что ты жив, здоров, и возьмет тебя к себе. Ты бы стал жить у нее? Ведь занятия на скрипке для тебя не в тягость?
- Нет, я люблю играть на скрипке. Вы и вправду думаете, что она возьмет меня к себе домой?
- А почему нет? Ведь она живет одна.
- А кот?
- Думаю, если она будет не против, то и кот не будет возражать.
- Тогда позвоните ей сейчас.
- Хорошо, говори телефон. Как ее зовут?
- Анна Андреевна.
Алексей набрал номер и напрягся в ожидании разговора с возможным многовариантным исходом.
- Алло. Анна слушает, - прозвучал в трубке спокойный женский голос.
- Добрый вечер, Анна Андреевна. Анна Андреевна, рядом со мной в ресторане сидит мальчик Алеша. Помните его? Он был Вашим соседом на старой квартире.
- Алеша? Конечно, помню. Мой любимый мальчик. Что-нибудь случилось?
- Да, Анна Андреевна. Алексей ушел из дома и живет на улице один одинешенек как дворовый котенок.
- Да, его родители заботились о нем не очень хорошо. Он в порядке?
- Да, на данный момент он здоров, и жизнь еще не успела сильно испортить его. Еще есть надежда, что все наладится.
- Я заберу его. Бедный мальчик, мой любимый, золотая голова!
- Я привезу его к Вам.
- Спасибо. Я сама подъеду. Уже ухожу с работы.
- Тогда ищите нас в магазине музыкальных инструментов.
Сообщив Анне Андреевне координаты, Алексей отключил телефон и обратился к Алексею-младшему:
- Ну вот, Алексей, доедай пирожное со взбитыми сливками и поехали в музыкальный магазин. А Анна Андреевна приедет за тобой прямо туда. Мир не без добрых людей. Так, где растут, Генри, персики среди зимы?
- В магазине. Там же, где и аляскинские соболя, и скрипки. А вправду, что все невесты такие капризные, как в рассказе О Генри?
- Разные бывают девочки. Такие же разные, как и все люди.
- А как же выбрать из них одну единственную, не капризную?
- Положись на позывные своего сердца, оно подскажет.
- А вдруг оно ошибется?
- Вероятнее ошибка в расчетах, чем голос сердца. Хотя всякое возможно. На то и существует у человека судьба. Вот интересно, почему мы с тобой встретились?
- Чтобы Вы помогли мне опять найти мой дом.
- Замечательно. А ты мне дал понять, что человек не может быть счастлив в окружении несчастных людей. Надеюсь, что у тебя все будет хорошо.
- Я тоже надеюсь, что если Вы потеряетесь, то также найдете свой дом.
Алексей вздрогнул и с удивлением посмотрел в бездонные глаза-озера мальчика. Но они были устремлены в пушистый тортик со взбитыми сливками, стружками кокоса и кроваво-красными кусочками клубники, и кроме увлечения пирожным и детской непосредственности не выражали ничего серьезного.
- А Вы, правда, купите мне скрипку?
- Правда. Только я ничего в них не понимаю, и выбирать тебе. Хорошо?
- Да. Я справлюсь. Вот я и съел пирожное. Если не возражаете, то давайте быстрее поедем в магазин музыкальных инструментов.
- Конечно, Алексей, сейчас я только заплачу по счету.

Алексей-младший стоял посреди большой залы магазина и играл “Пятый Каприс”. Его слушали люди, застывшие как по мановению волшебной палочки среди интерьеров магазина, его слушали скрипичные инструменты, с изяществом расставленные в роскошных витринах, его слушала маленькая старая болонка и ее хозяйка, не менее старая дама, в элегантной шляпе, мехах и с букетом цветов. Но все они не существовали для него, он был целиком поглощен музыкой. Его маленькие белые пальчики, как хрупкие бутоны подснежников, прорывались сквозь драную и грязную одежду и уверенно орудовали смычком, его маленькая детская головка с золотыми волосами с любовью и нежностью припадала к скрипке, а по щекам бежали ручьи недетских слез. Алексей-старший был потрясен увиденным, он едва слышал музыку, она звучала где-то в отдалении, и смотрел на мальчика, почти не дыша. Музыка смолкла, и из разных концов магазина послышались аплодисменты и выкрики: “Браво!” Старая болонка восторженно затявкала, а пожилая элегантная дама вручила мальчику свой букет цветов.
- Браво, Алексей, браво! Ты гений, маленький Люциферчик! Ты по праву заслужил эту скрипку, она твоя! - говорил Алексей-старший, идя навстречу мальчику и хлопая в ладоши.
- Спасибо, я счастлив! – сказал мальчик, светясь хрупким, не до конца осознанным счастьем и прижимая скрипку к груди.
Вскоре появилась Анна Андреевна и с распростертыми объятиями бросилась к Алексею. Алеша побежал навстречу и обнял ее.
- Мальчик мой дорогой, как хорошо, что ты нашелся! Как я тебя люблю, золотая голова! – плакала Анна Андреевна, обнимая и целуя Алешу.
“Славно все уладилось”, - подумал Алексей. - “Надеюсь, что мальчик наконец-то нашел свою новую семью, и у него теперь начнется нормальная жизнь. А как же ты испугался, подлый трус, что Анна Андреевна не возьмет его к себе. Но я бы ни за что не оставил его на улице. Приеду домой пораньше, как и обещал вчера жене. И с сыном бы надо сходить куда-нибудь в самый первый выходной…”

В ближайший выходной Алексей и Александр отправились на Тульскую кататься на роликовых коньках. Затем они посетили музей Булгакова на Большой Садовой улице и немного посидели в кафе музея “302-бис”, поглядывая на живой “экспонат” - великолепного пушистого кота с желто-зелеными глазами. Затем они решили немного побродить по Москве и окунулись в лабиринт удивительных московских переулочков, который начинается от Патриарших прудов и заканчивается Моховой улицей.
- Смотри, Александр, на эту Москву. Осколки старой Москвы, родные и милые сердцу каждого москвича, с каждым годом тают на глазах и поглощаются стройками и бизнес-центрами. Простая и тонкая, демократичная и богемная красота этой Москвы рискует не быть донесенной до будущих поколений по Дьявольской воле градоначальников, ловких на руку нуворишей и бесталанных псевдоархитекторов. Чтобы почувствовать эту Москву, ощутить ее атмосферу, нужно своими ногами исходить хотя бы один заповедный ее кусочек. Мы выходим в Ермолаевский переулок. Этот симпатичный особняк - бывший дом архитектора Шехтеля. Сейчас здесь какое-то посольство.
- А в этих домах с башенками какой-то ресторан? Табличка: “Ресторан “Шенонсо”. В каком стиле это здание? – спросил Александр.
- Наверное, это стилизация под замки Луары. Дружеский шарж на романо-готический стиль. Надеюсь, что в этом ресторане французская кухня? Надо нам будет как-нибудь заглянуть в него. А вот в том здании с колоннами находится филиал музея современного искусства.
- А сейчас мы выйдем на Патриаршие пруды. Знаю, мы же уже сто раз там бывали. Привет баснописцу Крылову!
- Точно, но мы проследуем мимо Патриарших и направимся на Спиридоновку. Этот уютный уголок в разное время облюбовали разные писатели и поэты. На Спиридоновке жили Блок, Алексей Толстой. В доме усадьбы Рябушинских, что на Малой Никитской, жил Максим Горький. Этот дом очень интересной архитектуры, а его фасад отделан разноцветной мозаикой. На Спиридоновке, кстати, установлен памятник Блоку. Пройдемся по Гранатному, Леонтьевскому переулкам, по Малой и Большой Бронной. Помнишь, как в песне поется: “Сережка с Малой Бронной и Витька с Моховой”. Если проходить насквозь эти кривые улицы и переулочки, петляющие похлеще лабиринта Минотавра, то можно выйти на Тверскую, или на Тверской бульвар, или очутиться на Большой Никитской улице. А потом, спасаясь от шума больших магистралей, вновь юркнуть в подворотню и очутиться в тишине московских переулочков.
- Слушай, Люк, Храм “Большое Вознесение” находится на площади у Никитских ворот. А где же находится Храм “Малое Вознесение”?
- Напротив “Консервы”, то есть Консерватории имени Петра Ильича Чайковского на Большой Никитской улице.
- Ваще, отвечаешь прямо как на радио. “Консервы”, конечно же. Вы меня там мучили симфоническими концертами!
- Подумаешь, немножко помучили. Живой же еще. Много разных церквей и соборов спряталось в этих замечательных переулочках. А в Вознесенском переулке возвышается англиканский собор Святого Андрея. От “Консервы” до него рукой подать.
- Чего-то мы заплутали после роликов и на ночь глядя. “Малый Козихинский переулок”, – гласит табличка на доме. Нам сюда надо, Люк?
- Конечно, надо. Смотри, Саша, какая красота открывается из этой точки. Словно улица какого-то средневекового города, только довольно широкая и с разноцветными домами.
- Вообще-то очень красиво. Ты прав, папа, стоит остановиться на миг и посмотреть.
- Пойдем дальше?
- Конечно, не в Малом же Козихинском палатку разобьем.
- Ты уроки-то сделал к понедельнику?
- Начинается! Да сделал, сделал.
- Что начинается?
- Воспитательный процесс.
- Ну, это ты зря. Я же просто поинтересовался. Мне же просто не безразлично. Если бы было все равно, я бы тебя об этом не спросил. Привык к математической школе?
- Да. Мне нравится. Только много задают.
- И что же тебе нравится?
- То, что не стоим на месте, всегда движемся вперед, решаем много интересных задач.
- А теорему Ферма можешь доказать?
- Ее уже доказали, якобы. Газеты надо читать, Люк!
- Да что ты? Я слышал, что не одна светлая голова свихнулась на доказательстве этой теоремы, и хотел на всякий случай предостеречь тебя от подобных ошибок. И кто же этот гений?
- Вроде как россиянин.
- Ему памятник надо поставить!
- Почему?
- Потому, что избавил ни одно поколение математиков от мук и страданий.
- Ну, так они будут доказывать что-нибудь другое.
- М-да. А как проводишь свободное время?
- А откуда у меня свободное время, когда столько уроков в школе и еще куча домашних заданий?
- Ну, немножко-то есть?
- Иногда успеваю в футбол поиграть в школе или в настольный теннис.
- А физкультура у Вас проходит в бассейне?
- Не-а, бассейн с начала года на ремонте.
- Что за странное у нас государство? Не во всякой школе есть бассейн, а там, где вдруг он есть, его ремонтируют целый год. Возмутительно!
- Точно, жопа какая-то!
- Мне, кажется, что ты не совсем правильно выбираешь некоторые слова при разговоре со мной. Конечно, нужно владеть обширным словарным запасом и знать самые разные, в том числе и такие слова. Но еще нужно к месту их употреблять. В одной среде или ситуации можно и нужно использовать разговорную речь, а в другой среде – только литературный язык. В противном случае люди могут плохо подумать о тебе и даже настроиться против тебя. Но и не это главное. Главное, что, засоряя язык или как попало употребляя слова, ты сам перестаешь уважать себя.
- Это еще почему?
- Потому, что с языка начинается любая культура.
- Воспитываешь или небезразлично?
- Небезразлично.
- Тогда больше не буду как попало употреблять слова.
- Договорились. Может быть, купим абонемент в бассейн?
- Куда-то ходить у меня времени нет.
- Жаль, плавание - гармоничный вид спорта, очень полезный для здоровья. А друзья-то у тебя появились в новой школе?
- Да. Уколыш, Адмирал.
- Может быть у них есть имена?
- Вообще-то есть. Ромка, Женя.
- Ромка…О чем Вы говорите?
- Прикалываемся, то есть все обсуждаем и подшучиваем друг над другом, а также над другими.
- Что же Вы обсуждаете?
- А все, что движется. Новости спорта, например. Не забудь, кстати, купить мне газету “Футбол”.
- Ну, если ты напомнишь. А девочки у Вас в классе есть?
- Ну, есть какие-то девочки.
- Какая-нибудь из каких-то нравится тебе?
- Это ты к чему? Сразу вспомнился анекдот, как отец хотел поговорить с сыном о сексе.
- Это, в котором отец говорит сыну, что наконец-то наступил момент, когда пора поговорить о сексе, а сын его спрашивает: “И что же ты хочешь еще узнать, папа?”
- Точно.
- Вообще-то я хотел спросить, не влюблен ли ты в кого?
- Влюблен.
- Так, разговор переходит в конструктивное русло. И в кого же, если не секрет?
- Отчего же секрет? В математику, папа, в математику!
- А кем же ты все-таки хочешь стать, Александр, никак я чего-то не пойму?
- Еще думаю. Сначала я хочу закончить школу и поступить в университет.
- Нужно определяться потихоньку. К окончанию школы цель должна быть ясна. Куда идти, в каком направлении развиваться дальше, какую профессию выбрать? Ответы на все эти вопросы должны быть сформулированы, по крайней мере, в конце учебы в одиннадцатом классе.
- А у тебя были ответы на все эти вопросы?
- Да, были. Только вот сейчас возникли некоторые сомнения. Но это уже совсем другая история.
- Какая еще история?
- Обсудим как-нибудь в будущем, сынок.
- А так ли важно, чтобы все было сформулировано? Можно же просто жить и наслаждаться жизнью?
- Тоже верно. Но нельзя же просто плыть по течению долгое время и не грести ни в какую сторону? Вынести может не туда. Например, можно заплыть в страну людоедов или свирепых амазонок, или на необитаемый остров. А жизнь-то у нас только одна.
- А может их много, как утверждают буддисты? В одной жизни ты английский лорд, в следующей – дикарь с острова “Тумба-Юмба”, затем букашка-таракашка или серый волк – вожак стаи, потом принц из волшебной сказки, а вот теперь ходишь здесь по московским переулочкам, а впереди тебя ждет еще что-то неизвестное. Что будет с нами после смерти?
- Сложный вопрос, Александр. Мне нравится буддистская теория в том плане, что она очень гуманная по отношению к размышлениям и переживаниям человека относительно жизни и смерти. А чего бы ты хотел больше всего в данный момент?
- Очутиться дома по мановению волшебной палочки. И чтобы мама сразу накрыла обед.
- А вот и памятник великому поэту Блоку. Заводил тебя по городу?
- Нет, мне было очень интересно: и ролики, и музей, и наша с тобой прогулка по переулочкам. Серьезно. Просто я уже устал, а завтра в школу.
- Ну, идем домой. А знаешь, Саша, ты в прошлый раз очень надолго задержался на дне рождения у одноклассника. И не позвонил. А мы с мамой волновались.
- А ты потом ругался, Люк, лючал безмерно и стучал зубами. Никому я не нужен…
- Что ты говоришь, сынок, дорогой? – подсознание Алексея пронзил сигнал об одиночестве юноши-подростка в семье, и он с волнением посмотрел на сына. - Мы тебя очень любим. Просто, если задерживаешься, то нужно предупреждать. Мы же очень переживаем за тебя. А вообще-то у нас мало времени. Но поверь на слово, нам хотелось бы найти его в нашем графике и уделить только тебе. Честное слово, Саша.
- А пойдемте все вместе куда-нибудь в следующие выходные? Все равно куда, главное, чтобы все вместе: ты, я и мама.
- Идет. Не возражаешь, если к нам присоединятся Алиса, Кирилл и Дмитрий, и мы пойдем в Коломенское?
- Ура, Митька!
- Да, не ори ты так. Всех ворон в центре распугаешь. Всегда обращайся к нам с мамой, если есть какие-то вопросы или что-то тревожит. Мы обязательно поможем. Верь нам.

*****
Мальчик мой, дорогой,
Вам пора идти домой,
Дома мама с папой ждут,
Разогрели плов и суп.

Возраст Ваш такой прекрасный!!!
Даже кажется ужасным,
Что, взлетевши со скалы,
Вдруг столкнутся с чем орлы.

Мы Вас любим – это так,
Это важно, не пустяк!
По головке Вас погладим
И проблемы все уладим.

Их, конечно, больше чем
Полагается нам всем.
Мы волшебно все разрулим -
Обращайтесь, Ваши будем.

Молодой, красивый, умный
Будит чувства бывших юных…
Хоть мы гордости полны
Все же Ваши мы рабы.

Мальчик мой, дорогой,
Ты растешь, такой большой!
Не забудь, как трудно будет,
Мы – кто каждый день Вас любит!
*****

Александр внимательно посмотрел на отца, как будто давно не видел и захотел рассмотреть его лицо. Убывающие сомнения продолжали бороться с возрастающим доверием в его душе, и, наконец, доверие побороло юношеское сомнение, а мистическая чаша весов, тяжелея с каждой секундой от переполняющего ее доверия, медленно, но уверенно пошла вниз.
- Хорошо, родители. Постараюсь доверять Вам. Только Вы на меня не орите и покорректнее воспитывайте. Я ведь уже большой.
- О кей. Ну а теперь домой, Саша. Полный вперед!
И они помчались на “крыльях” достигнутого согласия и взаимопонимания по Никитскому бульвару, движимые общей целью – дома их ждал очень вкусный обед.

Алексей по-сибаритски возлежал на диване, наслаждаясь кратковременным одиночеством, и пытался сочинять стихи. Он поправил подушечку, чтобы она поудобнее упиралась в правый бок, и посмотрел на веточку березы, которая стояла в изящной голубой вазе из оникса на столе. “Удивительно! Сразу после Нового года мы пошли в лес и захватили оттуда веточку березы. И просто поставили в вазу, слабо надеясь, что что-нибудь из этого предприятия получится. И вот не прошло и месяца, как среди зимы в отдельно взятой квартире в голубой вазе на хрупкой веточке березы, давным-давно принесенной из зимнего леса, распустились маленькие, клейкие, зеленые листочки, которые до головокружения пахнут весной”.
Алексей еще раз поправил подушечку, и мечтательно посмотрел в потолок.
”Какое наслаждение иногда побыть одному. Совсем немного необходимо времени и полного одиночества, чтобы привести мысли в порядок, подумать и порассуждать с самим собой, и даже возродиться полным сил из пепла бесконечных дел и суеты. Какой кайф иногда побыть одному!” Алексей продолжал возлежать на диване, насвистывать незатейливую песенку и сочинять стихи, переключаясь со стихов на песенку, а с песенки на стихи.

*****
О Москва, о Москва -
Город древних миров!
Как уютно душе
В лоне Чистых прудов.

Но от серой толпы
Душа рвется бежать,
Средь дубрав и равнин
Чтоб из пепла восстать.

И увидеть хоть раз
Как танцует пшеница,
Среди шелеста рощ
Как рожь колосится.

Но шумит и зовет
Как магнитом столица…

Хуже ада
Преисподняя тварь!
На костре пусть горит
Сатанинский алтарь!

Но люблю я тебя,
Словно девушку любят,
Пламенеют тюльпаном
И неверностью губят.

И с оси не сойти
Под названьем Москва.
Ты есть счастье мое,
Сладость грез и тоска!

Я склонюсь пред тобой,
Город древних миров.
Я счастливее всех
В лоне Чистых прудов!
*****

Вдруг сладострастное состояние, навеянное кратковременным одиночеством, нарушил телефонный звонок. Алексей вздохнул и взял трубку.
- Алексей, привет. Это Костя. Что делаешь?
- Привет, Костик. Узнал, узнал. Так, на диване лежу, в потолок гляжу. Хорошо…
- Здорово. Счастливый. Хочу сообщить тебе преприятное известие.
- Да? Ну давай, валяй.
- Я вчера видел приказ у секретутки Гендиректора о назначении тебя Заместителем Генерального директора по экономике и финансам. И этот приказ уже подписан самим Генеральным.
- Да что ты? Умнеют на глазах.
- Так что поздравляю. Весь департамент тебя поздравляет, все искренне и бесконечно рады твоему назначению.
- Тогда надо замутить что-нибудь веселенькое. Что если сыграем в пейнтбол всем департаментом, а потом, “израненные и пропахшие порохом”, завалим в какой-нибудь ресторанчик поблизости.
- Идет. Донесу эту светлую мысль до масс.
- Да ты вообще понимаешь, Костик, что произошло? Мы же не просто разбили партию Стервы, победила наша идея! Мы снискали признание и доверие руководства. Теперь мы должны получить в управление проект и колоссальный бюджет. Вот уж поистине золотая лихорадка с благополучным для нас финалом.
- Ура! Ура! Денежки! Золотой дождь!
- Не только денежки, но и очень много работы, Константин Александрович.
- Не выпендривайся, Леш. Уже зазнался? С тебя пейнтбол и ресторан. Как поживает Ева?
- Поживает себе.
- Когда в Италию?
- Отложили пока до лета. Очень много дел.
- А я так вообще не советую никуда ехать с ней.
- Посмотрим.
- Стерва капут, ура!
- Смерть Стервам! Да здравствует свобода выбора варианта развития, равенство возможностей всех департаментов и каждого сотрудника в отдельности и братство между департаментами! Да здравствует великая революция в отдельно взятой корпорации!
- Ну ладно, пока, Леш. Завтра с утра тебя ждут цветы от департамента при восшествии на престол.
- Пока, Костя. До завтра. Спасибо за хорошую новость. Пойду на диван мечтать дальше. Вдруг какие-нибудь мечты и сбудутся.
- Мечтай, мечтай, Бальзаминов. Пока.

Май. Все в молодой зелени: и земля, и деревья. Цветут тюльпаны и нарциссы, незабудки и ирисы, и огоньки одуванчиков горят в яркой изумрудной траве. В Подмосковье на дачах и даже в московских двориках бушует и околдовывает своим запахом сирень. Цветут черемуха и яблоневые сады и по-есенински сыплют снегом на очарованных буйным цветением почитателей Божественной природной красоты.
Алексей, Елена и Александр ни свет ни заря прикатили на дачу в Бронницы, что в Подмосковье, к побратимому семейству. Им предстояло пройти через тяжелое испытание днем рождения Кирилла и в очередной раз доказать свою преданность идеалам долгой дружбы. Их уже с нетерпением ждали и встречали у калитки гостеприимные Алиса, “новорожденный” Кирилл и их сын Дмитрий. Итак, первый день мероприятия: вручение подарка, пара приветственных приколов в адрес друг друга в соответствии с протоколом, застолье с соседями и родственниками Кирилла, прослушивание стихов местного дачного поэта по прозвищу Подводная Лодка, вероятно, бывшего капитана дальнего плавания, футбол или выбивалы, непременно настольный теннис, осмотр альпийской горки – шедевра ландшафтной архитектуры тети Кирилла, вечером шашлыки собственного приготовления с красным вином и финская сауна под занавес. Такое все родное, привычное и близкое, что большего, наверное, уже и нельзя желать.
Следующий день по традиции проходил без протокола, и был целиком во власти текущего настроения и стихии экспромтов. Два семейства, обменявшись своими половинками, шли по лесной тропинке. Мальчишки бежали рядышком, порождая своим копошением приятную на данный момент времени суету. Светило солнце, пробиваясь сквозь молодую листву, и поляны, и все свободные пространства между деревьями были залиты светом и теплом его лучей.
- Смотрите, смотрите, ежик! – закричали в один голос молодые люди.
- Ух ты, настоящий! Сопит носиком и блестит глазами-бусинками. Надо же, в Подмосковье еще ежики уцелели при таких-то темпах урбанизации! – сказал Алексей, с восторгом рассматривая ежика. - А у меня в детстве жил дома ежик. Правда, он продержался в нем всего одни сутки, а потом по указанию мамы был депортирован в лес.
- За что же беднягу опять в лес-то сослали? – спросила Алиса, хитро прищурив слегка миндалевидные глаза.
- Режим у него не совпадал с биоритмами человека. Днем, когда люди расположены к любви и ласке, он спал, зато ночью развивал кипучую деятельность и шуршал по квартире. А еще он, конечно, гадил безмерно, особенно досталось любимому маминому ковру.
- А, вот где собака зарыта! - воскликнул Кирилл.
- А что, ежиков разве можно гладить? – спросил Митя, рассматривая ежика и оценивая взглядом его игольчатое манто.
- Можно, можно, только осторожно. И голой попкой не надо садиться на ежиков. Понятно, дети? – с нарочито серьезным выражением лица произнесла свой краткий спич Алиса, чем очень рассмешила всю компанию, готовую прыснуть от смеха от любой искры, случайно попавшей на благодатную почву беззаботности и праздного настроения.
- Надо русичке подложить на стул ежика, - выступил с деловым предложением Александр. - Только ежика жалко.
- За что же такая трогательная любовь к русичке? Или это все-таки отношение к предмету? – спросила Алиса.
- Скорее всего к училке, - ответила Лена. - У нее нестандартный подход, и она затерроризировала весь класс своим нестандартным подходом. Зачем-то заставляет зубрить малоупотребляемые архаизмы и неологизмы, типа “панъевропейский” или “панамериканский”. Эти слова человек употребляет всего-то пару раз в жизни. А если появится необходимость применить их, то русский язык вполне позволяет заменить их синонимами.
- Может быть, она формирует широкий кругозор у учеников? – решила уточнить Алиса.
- Она забивает их головы мусором! – не выдержав, встрял Алексей. - Вопрос в том, а насколько они при этом знают базовый уровень языка, насколько творчески преподносится сам предмет, вызывает ли он интерес или воспринимается как каторга, на которую они обречены, и которой нельзя избежать? И вообще ее методика вызывает много вопросов и у родителей, и у чиновников от образования. Чтобы идти в заоблачную даль, сначала нужно овладеть базисом, это, во-первых. А во-вторых, в рамках среднего образования нужно научить учиться, стараться вызвать любовь к предмету у учеников – к великому русскому языку, к великой литературе, а не быть Держимордами и по-жандармски продавливать в жизнь свои методы. Мало ли кому что в голову придет сидючи на унитазе?
- Точно, - сказал Кирилл. - Сейчас до безобразия ослаблен контроль за методиками в сфере образования. Хорошо, если преподаватель умный и порядочный. Но не всегда, к сожалению, можно на это рассчитывать. Для увеличения часов загружают учеников по максимуму, а эффект от образования постоянно снижается.
- А как у Вас с углубленным изучением математики? – поинтересовалась Алиса.
- У них весьма насыщенная и нестандартная программа. Проводятся олимпиады, коллоквиумы, ученики даже участвуют в научных работах, готовят презентации своих работ. Сложно, но интересно. И преподавательские кадры по точным наукам очень сильные, - ответил Алексей. - А у Вас что в школе интересного?
- А у нас много чего. По субботам стали ходить в школу, пяти учебных дней уже не хватает. Учат одновременно английский и немецкий. А еще Дима участвует в театральных постановках, - рассказывала Алиса, и многозначительность, и гордость за своего сына сквозили в ее словах.
- А театральная студия у Вас при школе, что ли? – спросила Елена.
- Да. Ставят у них в основном классику, по произведениям из школьной программы. Например, Митя играл Подколесина в “Женитьбе”, - продолжила Алиса и стала пританцовывать, как Наташа Ростова на первом балу.
- Не свихнутся ли наши вундеркинды? Мне кажется, взрослые, действительно, отыгрываются на детях, программируя их на реализацию своих грез и несбывшихся надежд, - задумчиво проговорил Алексей.
- Не свихнутся. Они молодые и энергичные. Только в этом прекрасном и беззаботном возрасте можно объять необъятное и очень многому научиться. Затем темпы познания мира снизятся. А когда вырастут, то сами решат, чем будут заниматься, - сказала Лена. - А мы должны сообщить им первоначальное ускорение.
- Ты права, дорогая. И получится из физика лирик или свободный художник, а из конченого лирика – ядерный физик или программист…
- Ну и что. Главное, чтобы они нашли себя в конце-то концов в этой жизни, и были счастливы, - подытожила Алиса. - А смотрите сколько ландышей, целая поляна!
На круглой полянке среди деревьев тянулись к солнцу майские ландыши. При каждом легком дуновении ветерка их длинные и тонкие стебли начинали равномерно покачиваться, а маленькие бутоны-жемчужины перешептываться между собой. Капли росы, скопившейся в листьях-лодочках, блестели и переливались на солнце, а над поляной едва заметным облаком расстилался бриллиантовый дым.
- Какие восхитительные ландыши среди почти девственной природы! А какой запах! – воскликнул Алексей. - Давайте соберем нашим дамам по букетику. Только с корнем не рвите, молодые люди, ландыши в наше время занесены в “Красную книгу”.
- Скоро все занесут в “Красную книгу”. Останутся одни люди и тараканы. А девушкам так хочется ландышей! – мечтательно произнесла Алиса, прикрыв, словно в экстазе наслаждения, свои слегка миндалевидные глаза.
После сбора ландышей всем коллективом они, вновь разбившись на парочки, пошли дальше по лесной тропинке, петляющей серпантином среди безбрежного океана молодой зелени.
- Как жизнь молодая, Алексей, благоволит или бьет обухом по голове? – спросила Алиса.
- По-разному, Алиса. Пока еще все больше благоволит. Только какая же она уже молодая? Помнишь, как у Сергея Есенина: “Дух бродяжий, ты все реже, реже расшевеливаешь пламень уст, где моя утраченная свежесть, буйство глаз и половодье чувств?” Лучше не скажешь.
- У меня тоже была хандра и поиск смысла жизни. Но я решила с этим бороться.
- Ну и как, удалось расправиться окончательно и бесповоротно?
- Да. С корнем вырвала, как больной зуб. “Хочешь быть счастливым, будь им”.
- И в чем же по твоему смысл жизни?
- Поменьше самокопания. Кто-то все копается, ковыряется в себе и в других, а я живу, наслаждаюсь жизнью и, может быть, поэтому чувствую себя счастливой. У меня есть семья, любимая работа. Я забочусь о своих близких, горжусь своими достижениями, даже если кому-то они и покажутся незначительными.
- Это, конечно, правильно. При всей критичности отношения к себе нужно признавать успех у себя самого. Человеку надо гордиться своими достижениями. Это делает его психику здоровой.
- Я вот читала книжку о Фэн-Шуй. Слышал, да?
- Ну, да, имею некоторое представление.
- Так вот, нужно найти точку опоры в самом себе, сконцентрироваться на простых и маленьких радостях окружающей нас жизни. И она вновь заиграет красками, как и прежде. Как ты относишься к окружающему миру, так и он относится к тебе. И, конечно же, нужно стремиться подарить счастье наибольшему числу людей. Для начала можно ограничиться кругом своих родных и близких. И тогда ты почувствуешь себя самым счастливым человеком на свете.
- Ты прямо как миссионер проповедуешь идею единственно правильного образа жизни. Сразу видно, что хорошую книжку прочитала. Согласен, что начать нужно с себя, счастье начинается от уважения к самому себе. А как же полет к звездам, Алиса? Или ты не мечтала об этом в молодости?
- Мечтала, хотела, желала. Но на каждом этапе существует свой смысл жизни, то есть он всегда разный. Главное, чтобы человек получал удовлетворение от жизни. Каждую секундочку, каждую минуточку, каждый день своего существования он не должен считать напрасно прожитыми, и тогда человек будет счастлив.
- Не устаешь от дел, от семьи?
- Устаю, конечно. Всякое бывает. Но в семье и в делах я черпаю также и вдохновение для себя самой.
- Семья не ограничивает твою свободу?
- Уже нет. Это теперь смысл моей жизни. Как у Высоцкого было: “Мне вчера дали свободу – что я с ней делать буду?” Уже не мыслю себя без моей семьи.
- Денег достаточно для счастья?
- Вполне. “Не в деньгах счастье, как известно, а в их количестве”.
- А ты знаешь, мне кажется, что деньги дают счастье только дуракам, а умным деньги дают свободу. Чем больше денег, тем больше свободы. А счастье уже зависит от человека. И деньги нужно зарабатывать не ради денег, а для осуществления какой-то цели, мечты.
- Вкладывать во что-то, чего очень хочется? А если хочется только роскошного туалета?
- Бывает хуже. А если ничего не хочется, а если все надоело? “Ах, к чему вся скорбь и радость! Истомил меня мой путь! Мира сладость, низойди в больную грудь!”
- Кто накарябал эту милую прелесть?
- Гете.
- Так вот, передай Гете, что надо быть оптимистом. А если человеку ничего не хочется, значит, он уже умер. А мы еще живы. И только поэтому жизнь прекрасна!
- Обязательно передам Гете привет от тебя. Сразу, как только куплю машину времени.
- Жалко, что люди еще не придумали машину времени. Хотела бы посетить карнавал в Венеции. Только не современный, а настоящий, восемнадцатого века.
- По прежнему любишь мечтать?
- Да. В этом я не меняюсь со временем.
- Я тоже. Эх, пройти бы по Рио-Де Жанейро по мечтам Остапа Бендера!
- Во всем белом, по набережной, под шум океанского прибоя! Здорово. А для тебя теперь в чем смысл жизни, Алексей?
- У нас сегодня толстая индюшка на ужин. Вот счастье-то, вот смысл жизни! Шучу, конечно. Раньше все было очевидно, как ты знаешь. А теперь ищу новый смысл. Сама же говоришь, что на каждом этапе жизни он разный.
- Но без индюшки на ужин совсем плохо бы было. Без маленького счастья невозможно и большое.
- Да, пожалуй, как в пирамиде возрастающих жизненных ценностей Маслоу, который Маслов, кстати: от удовлетворения физиологических потребностей к самореализации личности.
- Примерно. Мужчине логично сконцентрироваться на работе. Вы же это любите? Или же отношения с женщинами мешают развитию человека?
- Концентрируюсь. Вот повысили не так давно. Но душа, позабыв про все человеческие теории стимулирования, продолжает искать чего-то еще… А женщины, конечно, отвлекают, как правило, по пустякам, но что бы мы без них делали!
- Ой, ой, ой. Какой льстивый, но отрадный комплимент! Без нас, хорошек, вам не жить. Пропадете вы.
- Однозначно?
- Однозначнее не бывает!
- А как легко купить женщину за комплимент! И денег даже не надо. Хотя феминистки на комплименты, наверное, не ведутся. Им работу давай. И побольше, побольше.
- Главное, чтобы от работы матка не вывалилась. Но мы-то с Леночкой не феминистки. Нас можно радовать комплиментами. И побольше, побольше.
- А глаза-то какие хитрые сделала. Прямо как у лисы Алисы. И изящество, и кокетство, не хватает только лисьего рыжеволосого шарма!
- Использую другие инструменты для соблазнения. Хотя вот первые маленькие мимические морщинки появились…
- В соответствии с твоей теорией не морщинки определяют возраст человека, а состояние души. Тренируй кожу лица, чаще улыбайся. А потом кремом их, кремом.
- А-а, помню, “два пальца на весы, и улыбка шесть на девять”. Ночью рот закрывать или тоже улыбаться?
- Тренировка должна быть круглосуточной. На рот “завязочки пришей”, будешь всегда с улыбкой. А она у тебя очень очаровательная. Вот, кстати, и комплимент. Напросился сам собой посредством простого наблюдения за окружающей меня прекрасной действительностью. Как твоя сестричка поживает?
- Ничего поживает. Получила признание в любви по sms (эс эм эс).
- Очень современно. И не надо писать на заборе: “Маша, я тебя люблю”.
- В общем-то, все нормально. Учится в университете на экономиста, встречается с мальчиком, с подругами. Жизнь кипит, одним словом. Тратит кучу денег на модные туалеты.
- А чего же ты хочешь? Восемнадцать лет прожить, и ни копейки не потратить, что ли? Какие ее годы!
- А нам тоже по восемнадцать. Разуй глаза. Перед тобой молодая, элегантная, изящная девушка, парящая легким перышком над ландышевыми полянами. Как можно этого не заметить?
- Точно. Если этого не заметить, то все равно, что совершить преступление против человечества…
- И человечности, друг мой. А Вам, юноша, тоже восемнадцать. И мы сейчас выкинем что-нибудь выходящее за рамки здравого смысла.
- Что-нибудь такое, что можно выкинуть только в восемнадцать лет!
И Алексей с Алисой упали на бархатную траву и сплелись в самой немыслимой позе на зеленом ковре с подмигивающими золотыми одуванчиками, явив миру фантазийную композицию “Алексей и Алиса”. Повторить нечто подобное еще раз не удалось бы ни им, ни Богу и ни Дьяволу.
- Ребята, фотографируйте нас быстрее. Наши возможности на пределе. Композиция вот-вот развалится! – закричала Алиса.
- Сейчас, минуточку терпения, - сказал Дмитрий, не спеша извлекая из чехла фотоаппарат. - Улыбочку для истории! Раз, два, три… - и со щелчком фотоаппарата фантазийная композиция под смех и аплодисменты благодарящей за шоу публики стала рассыпаться на глазах.
- Хочу фотографироваться еще, еще! Фотографируйте меня! Я звезда Голливуда! – восклицала Алиса, катаясь по зеленому травяному ковру.
- А давайте проведем фотосессию с сиренью. Это будет очень красиво. Такая пышная, изумительная сирень в этом году. Просто сиреневый май! – произнес с благодушием Алексей. - Побежали к кустам сирени наперегонки? Кто первый добежит, тому приз!
- А какой приз? А какой? – запричитали и запрыгали Дмитрий и Александр, совсем как маленькие дети, требуя, чтобы во всеуслышание была заявлена ценность приза.
- Кто первый добежит, тому ничего не будет, - подначила Алиса, следуя глубоким традициям собственного репертуара.
- Нет, кто последний, тот чистит картошку для пюре, - бросила Лена, вызвав недовольные гримасы на лицах детей.
- Победителю – ракетки для настольного тенниса. Слово именинника. Раз, два, три. Вперед! – скомандовал Кирилл, и все устремились из леса к дачам, утопающим в лилово-белом цветении майской сирени.

Время летит быстро. Скоро Новый год, и бесконечная череда праздников и на работе, и дома. Все готовятся к встрече Нового года и бегают по магазинам, покупают подарки друзьям и родным, игрушки на елки, разноцветную мишуру, маскарадные и бальные платья, деликатесы, шампанское и конфеты. Приятная и милая предновогодняя суета. А впереди Новый год со своими сюрпризами, хорошими и не очень, но в любом случае он несет надежду на самое лучшее, новые планы и мечты. Алексей тоже готовится к корпоративной вечеринке, которая с целью пиара с размахом будет проведена руководством в одной из бывших дворянских усадеб. Среди молодых елочек, пахнущих смолой, среди золотых шаров, разноцветных гирлянд и конфетти, среди карнавального убранства старинных залов в стиле пышного барокко, среди лакеев, кавалеров и дам, чопорно вышагивающих в роскошных костюмах екатерининской эпохи, декольтированных платьев сотрудниц и модных костюмов сотрудников, среди излишне благоухающих парфюмов, тронных речей и громких заявлений о планах на будущее, брызг шампанского, ритмов ночной дискотеки он также как все будет нестись в вихре праздника и думать о самом лучшем. И самое лучшее непременно придет, если ждать и верить в него…

*****
Молчи, тишина, молчи.
Душа моя, не кричи.
Я верю, мечта придет
За мной в этот Новый год!

И я подниму бокал
За все чем и кем не стал.
За то, что еще впереди!
Молчи, тишина, молчи.

Моя звезда ярче всех,
Я верю в ее успех.
Удача, ко мне спеши,
Ты – воля моей души!

Снег серебрится теплей
В бегущих гирляндах огней,
И пусть стодесятый год
К нам наконец придет!

Среди золотых шаров,
В витринах бесценных даров
Отыщет он только меня,
Прекрасного короля!

Молчи, тишина, молчи.
Душа моя, не кричи.
Я верю, мечта придет
За мной в этот Новый год!
*****

Глава 5 “Флорентийская мозаика”.

Алексей и Ева с азартом первых колонистов колесили по Апеннинскому полуострову. Все их путешествие складывалось как-то само собой, под влиянием текущего настроения и спонтанных желаний. Поначалу им и хотелось всего-то самую малость: как можно дольше быть вместе и неспешно созерцать Божественную красоту итальянских городов и неповторимых ландшафтов. Но Италия пробудила в них дикую страсть новых открытий, и они начали сезон охоты за итальянскими достопримечательностями. Алексей и Ева возникали в разных концах “сапожка”-полуострова и предавались то скурпулезному изучению архитектурных шедевров с фанатизмом диссертантов-отличников, то праздности и веселью золотой молодежи, кутящей с безбрежным размахом.
Тридцатипятиградусную жару в Помпеях Алексей и Ева преодолели в летаргическом полусне их трогательной влюбленности, периодически воодушевляясь живописными античными развалинами и грозной красотой затихшего на время Везувия.
Позади остался насквозь пронизанный солнцем Неаполь. Воспоминаниями стали обросший легендами “замок яйца”, утопающий в легкой дымке остров Капри, площадь Плебисцита, символизирующая освобождение от анжуйского господства, пестрая гамма разноцветных домов и дворцов, безмятежно парящих у изумрудной глади Средиземного моря, светлая беззаботная атмосфера южного города и солнечные, раздаваемые направо и налево улыбки неаполитанцев.
После Неаполя Алексей и Ева, минуя Рим, устремились на север. Они прогулялись по древнему Ассизи, посетили Болонью и Равенну, окунулись в волшебное притяжение по-версальски роскошной Падуи, прошлись по улочкам Вероны, сопереживая “братьям по несчастью” - влюбленным Ромео и Джульетте.
В центр Венеции Алексей и Ева прибыли ранним утром на вапоретто с Морского вокзала. Преодолев среднестатистический минимум любознательного туриста, они свалились замертво на кровать в номере первой попавшейся на их пути дорогущей гостиницы, не в силах двигаться дальше и выбирать что-то еще.
- Алексей, мой мозг кипит от перенапряжения, - воскликнула Ева, падая без сил на кровать. - Мы столько посмотрели, что у меня уже каша в голове. Требуется помощь бескорыстного и доброго человека, который все расставит на свои места.
- Есть такой человек. Он рядом и готов протянуть руки помощи. Давай посмотрим по карте, где мы были, - ответил Алексей, присаживаясь рядом и поглаживая Еву по голове. - Вот смотри. Сначала мы проплыли по Гранд-каналу от Морского вокзала.
- Да, и я наслаждалась архитектурой роскошных дворцов по обе стороны канала и восхитительными пейзажами. Это просто галерея изящных искусств под открытым небом! И здесь я ощутила, как от высокого искусства на меня набегает волна легкой чувственной дрожи.
- И эта галерея время от времени оглашалась твоими восторженными восклицаниями.
- И твоими парирующими ответами. Алексей, смотри, какой пышный дворец!
- Это дворец Ка Пезаро, венецианское барокко.
- А это, о чудо!
- Это дворец Ка д Оро, поздняя венецианская готика.
- А этот мост!
- Риальто!
- Я и сама знаю. И позже. О, у меня вновь чувственная дрожь по всему телу, я вижу церковь Санта Мария делла Салюте!
- Это уже получается вторая волна чувственной дрожи. А вон впереди таможенная стрелка с ангелом-хранителем всех путешественников на золотом шаре. И я сказал тебе еще: “Ева, не растрать всех чувств на Большом канале. Впереди нас ждут еще новые и удивительные приключения”.
- “Земля, земля, я вижу землю, много земли! Ура, мы причаливаем!” – закричала я, как дитя запрыгала на палубе и захлопала в ладоши.
- А потом мы пошли сюда, на площадь Сан-Марко. Наполеон назвал ее “самой блестящей гостиной Европы”. Здесь на фоне естественных декораций – Старой и Новой Прокураций и Флигеля собственного имени - он, завоеватель Венеции, давал самые роскошные балы в Европе.
- Здесь мы кормили пшеном по одному евро сизых голубей, и я мысленно неслась в танце в платье девятнадцатого века вместе с тобой.
- Спасибо, что не с Наполеоном.
- Ревнуешь к Наполеону? А потом мы пили ароматный кофе в кафе на площади.
- Это кафе называется “Флориан”. В нем бывали всякие известные люди – великий Гете, Марк Твен, Хемингуэй и так далее. Например, мы с тобой.
- Да, мы очень великие. Только об этом никто не знает. А потом мы пошли в базилику Сан-Марко. Меня поразило, что время от времени полы в базилике затопляются водой. И я даже представила, как стою по щиколотку в воде и рассматриваю мозаики. Но собор не совсем похож на католический.
- Да, очень чувствуется византийский стиль во всем. А готические башенки и орнаменты как будто были надстроены позже. Венеция претендовала на роль наследницы Восточной Римской империи, и в соборе Сан-Марко как нигде ощущаются очень давние общие корни восточного и западного христианства.
- А потом мы взобрались на башню Кампаниле. И с ее высоты я заприметила достопримечательности и магазинчики, которые можно было бы осмотреть позже.
- Какая ты практичная. А я просто любовался открывшимися пейзажами.
- А по какой лестнице мы заходили во Дворец дожей?
- По лестнице Гигантов. Как тебе “хижина” венецианских дожей?
- Роскошная хибарка. А как я вздохнула на мосту Вздохов, бросив “последний” взгляд на небо и венецианскую лагуну! Ты видел, как это было артистично? Так бы стояла и вздыхала, если бы не мешали эти любопытные, везде шарящиеся туристы. А тюрьма произвела на меня тяжелое впечатление. Не хотела бы никому там составить компанию, и даже самому Казанове, который, как говорят, был самым искусным любовником.
- Мне, кажется, что он сидел во дворце. На металлическом полу в одиночной камере он мучился от холода зимой и поджаривался летом как в жаровне на медленном огне, зато мог заказать на свои деньги любое блюдо из ресторана. Меня вообще поразил стиль Дворца дожей. Это какой-то неповторимый стиль! Например, Золотая лестница, ведущая в апартаменты дожа и правительственные кабинеты. Не ренессанс даже, а особый архитектурный стиль Дворца дожей. Вот.
- О, ты открыл для себя новое направление в архитектуре?
- Да, но оно собственно получило развитие в рамках одного дворца и замыкается на нем же. Одно мне показалось очень странным.
- Что же?
- Мне показалось в зале Большого совета, что я уже был здесь и кружился в вихре бала…
- Наверное, ха-ха, в прошлой жизни, когда ты был венецианским дожем. Иногда так бывает. Что-то кажется таким знакомым, но происходит первый раз в жизни. Ты не проходил между Святым Теодором и крылатым львом? Я слышала, что между этими колоннами плохая энергетика, там в средние века казнили простолюдинов.
- Не уверен. Кажется, что нет.
- А что они символизируют?
- Святой Теодор – старый покровитель Венеции, а Святой Марк – крылатый лев – новый покровитель “невесты моря”.
- “Невеста моря”… Кто ее так назвал романтично?
- Великий Гете. И действительно, город раскинулся на ста восемнадцати островах, кругом вода, и особенно на больших каналах чувствуется простор и власть морской стихии.
- Невеста - не жена, и требует бережного отношения. Ха-ха-ха!
- Вечная невеста, которой принадлежит непорочная любовь и трепет моря…
- А что, если море поглотит Венецию?
- Тогда они поженятся, и Венеция сольется с морем в едином экстазе. И по площади Сан-Марко вместо голубей и туристов будут плавать золотые рыбки.
- Мне так понравилось плыть на гондоле. И гондольер - такая милашка. Ах, мне бы еще элегантное платье и парик в духе того времени, и я бы почувствовала себя настоящей принцессой!
- А как мило вычерчивать зигзаги на водной глади каналов и миниатюрных канальчиков. И даже такая проза жизни, как белье, болтающееся на веревках, кажется таким живописным среди гирлянд ажурных мостиков, роскошных палаццо и простых домиков с потрескавшейся штукатуркой. И еще мне очень понравилось бродить по центру наугад, передвигаться по узким тротуарам вдоль каналов, петлять по узким улочкам “калли”, выбредая случайно на уютные дворики, церквушечки и палаццо. Мне, кажется, что если мы с тобой и не исходили всех ста восемнадцати островов, то третью часть покорили точно. Теперь нужно всю эту красоту систематизировать по памяти, фото, картам и справочникам. Похоже, что туристы совсем выжили венецианцев из центра города.
- Да, они, наверное, боятся здесь появляться, бедные. Представляешь, синьора или синьор гуляют себе в своем уютном дворике на маленьком пятачке суши с любимой собачкой, и вдруг появляется одна любознательная рожа, потом вторая рожа, страшно счастливая, выглядывает из-за угла. И все это в больших количествах и каждый день. Можно не выдержать и запить с тоски или повеситься. А на набережной поток туристов просто сносит, если вдруг остановишься и задумаешься. Надеюсь, что доходы, полученные от туристов, компенсируют венецианцам весь нанесенный моральный и духовный ущерб?
- Конечно, чтобы насладиться Венецией, сюда нужно приезжать поздней осенью, зимой, когда мало туристов. Правда, говорят, что погода в это время не очень. Промозглость, изморось, наводнения. А когда тебя пробила третья волна чувственной дрожи? Ты почему-то не рассказала об этом? Давай уж, колись до конца.
- На гондоле, когда среди живописных пейзажей передо мной сидел ты, а бедра молодого гондольера двигались в такт с веслом.
- Ты, наверное, такого нафантазировала?
- Да, скажу тебе по секрету.
- М-м, тлеющая дрожь переросла в огненное пламя?
- Да, мне стало внезапно душно в узких лабиринтах каналов и среди тухлой водицы. Страсть охватила меня, неуемная животная страсть.
- Да, представляю, если бы мы стали заниматься этим прямо в гондоле, среди потока туристов, да еще и с привлечением гондольера. Смотри, какие изумительные вазочки из муранского стекла мы купили у мастера.
- Ой, а я в восторге от венецианских масок. Особенно мне нравится вот эта, с перьями.
- О, прекрасная Венеция, город крылатого льва, хозяйка всего золота христианского мира, мы временно не в силах созерцать твои красоты! Но как только мы придем в себя, а из-за стоимости проживания в этой гостинице это непременно произойдет в ближайшее время, то продолжим ходить, открывать все новые уголки на твоей земле и поклоняться твоим бесчисленным монументам и произведениям искусства! – мечтательно говорил Алексей, забросив карту и сувениры и растянувшись пластом поперек кровати.
- Алексей, ты бредишь, - капризно процедила Ева, со всеми удобствами возлежа на Алексее с бокалом шампанского. - Дорогой Алексей, мы достаточно здесь посмотрели. Я в восторге от Венеции, но меня уже тошнит от запаха тухлой водицы, я вся отсырела, у меня развивается морская болезнь и мне не хватает суши. Хочу на море, туда, где много пространства и солнца…
- Хорошо. Поедем, искупаемся на Адриатике. Не Лигурия, конечно, зато рядом.
- А потом?
- А потом мы посетим карликовое, но свободолюбивое государство Сан-Марино на горе Титано. Должно быть, это очень интересно?
- А потом?
- А потом нужно обязательно махнуть в Тоскану – на родину итальянского Возрождения и изысканной кухни. Непременно, нужно посетить Пизу, Сиену и Флоренцию.
- Ах, флорентийское золото и бриллианты!
- Ах, уникальная готика флорентийского Возрождения, ах, Уффици! Ах, тосканские вина, сыры и трюфели!
- А какой в Италии изумительный кофе!
- Он не просто из чистейшей артезианской воды, в него вложены частички итальянской души.
- И святость Папы Римского!
- Не богохульствуй, дочь моя! И закончим мы наше головокружительное путешествие в Риме и в Ватикане. Там мы будем, как и во Флоренции, бесконечно долго.
- А прикольно, наверное, пересекать ватиканскую границу?
- Да, прикольно. Раз, и ты в Ватикане. А потом шаг назад, и ты опять в Италии. Но перед Римом необходимо нанести визит в городишко Тиволи, славный такой городишко с изумительной виллой Д Эсте.
- Это твоя вилла?
- Нет, она принадлежит итальянскому народу.
- И чего же в ней тогда изумительного?
- Эта так называемая вилла “ста фонтанов”. Там интересные фрески и парк со множеством великолепных фонтанов.
- Откуда ты знаешь?
- Смотрел перед поездкой путеводитель по Италии. И читал в книге об искусстве.
- Ой, мне уже лучше, - прощебетала Ева, обмахиваясь пейзажным венецианским веером. - Наверное, потому, что мы так славно полежали и поговорили о Венеции.
- И еще от того, что ты высосала почти целую бутылку шампанского.
- А Мэрилин тоже любила шампанское.
- И спилась от шампанского. А также от водки и виски, которые заедала наркотиками и снотворным. Она говорила, что “пила только шампанское, вдыхая его аромат из бокала как кислород”. Но с каждым разом “кислорода” ей было нужно все больше и больше.
- А разве от шампанского можно спиться?
- Наверное, если пить его в невероятных количествах.
- Бедная Мэрилин. Все хотели только ее тело, никому не нужна была ее душа. Только и видели в ней горящую плоть легкомысленной актриски, а она была другой и мечтала стать шекспировской актрисой! Вот сопьюсь здесь в Венеции из-за морской болезни, - жалобным и плаксивым голосочком запричитала Ева, а затем грациозно как лань спрыгнула с кровати и открыла окно.
Потоки свежего воздуха хлынули в комнату и подхватили легкую сорочку Евы. Ева сделала томный взгляд и, млея и ломаясь, как Мэрилин, с лениво-искушенным надломом стала извиваться в эротическом танце.
- Ты прелесть, Ева. Хочешь, налью ванну с пеной?
- Да, это такая роскошь по итальянским меркам. Я с ужасом вспоминаю ту гостиницу, где не было ванной, и мне пришлось мыться под аскетичной струей. Я даже почувствовала себя не хрупкой кошечкой, как обычно, а древнеримским воином с мускулами и членом до колен, который после душа возьмет меч и пойдет биться за императора и римский народ. Ужасные ощущения, не правда ли?
Алексей пошел в ванную, и всего через пару минут пригласил Еву:
- Ну, моя бедная кошечка, ванна уже готова, и пена поднялась до потолка. Надеюсь, что после ванны у тебя пройдет синдром древнеримского воина. И остатки усталости испарятся сами собой. Идем?
- Ура! Ванна с пеной. Ты добрый гений, Алексей! – закричала Ева и, на ходу разбрасывая нижнее белье по комнате, помчалась в ванную.
И они по-сибаритски развалились в просторной ванной, и, ощутив сладострастие от тока теплой воды, расслабились и разомлели окончательно. Ева закинула свои изящные ножки на плечи Алексею и стала выстраивать из пены подобие короны на его голове, и поглаживать его светлые волосы.
- Ты моя радость, - сказал Алексей, проводя нежно мочалкой по лицу Евы. - С тобой я забываю обо всем на свете.
- Это я так память отшибаю молодым людям? И о работе забываешь тоже?
- Почти.
- Неужели ты взял с собой в Италию что-нибудь из работы?
- Да вот взял с собой портативный компьютер, хотел немного потрудиться, не в ущерб нашему путешествию, разумеется, но так еще и не притронулся.
- А что там за файлы?
- Отчеты всякие и прочая гадость. Понимаешь?
- Да уж. Дела не оставляют даже на отдыхе. Интересно, а что же там все-таки за отчеты? Я такая любознательная девушка.
- Хочешь, не хочешь, а придется хотя бы один раз прочитать стратегический план развития компании и немного откорректировать его.
- А покажешь мне? Стратегическое планирование, наверное, это так круто и интересно?
- Зачем тебе? Ну ладно, дам заглянуть одним глазком. Думаю, что от скукотищи ты сама быстро отречешься от своего желания. Но не сопьешься и не повесишься, я надеюсь. Ведь ты нужна мне.
- Как хорошо, когда ты кому-то нужен. А давай устроим в номере венецианский карнавал?
- Прямо здесь?
- Да. А почему нет? Одни наши соседи тоже из России. А еще пригласим французов, очень милые ребята. Они оккупировали целый этаж под нами. Их там человек десять-пятнадцать юношей и девушек.
- Ты уже со всеми перезнакомилась. Давай. У нас есть еще одна бутылка шампанского и карнавальные маски. Идея и продюсирование также наши, как, впрочем, и апартаменты. Поэтому и они со своей стороны тоже должны внести посильный материальный и интеллектуальный вклад. Только вклады принимаются не наличностью, а добрыми делами.
- Передам французам, что они должны явиться в карнавальных костюмах, которые они закупили в качестве сувениров, и с ящиком шампанского. А с русских - салатики и разноцветные шарики.
- Думаешь, что раскрутишь французов на ящик шампанского?
- Кого хочешь, раскручу, даже французов, хоть и святее Папы Римского.
- Опять богохульствуешь, дочь моя? И хватит утверждать, что ты непорочнее самой Девы Марии!
- Ладно, сознаюсь. Никакая я не непорочная, а кающаяся в своих грехах Магдалина.
- Вот это ближе к истине, дочь моя! – воскликнул Алексей, увлекая Еву в облако из легкой ароматной пены.

Через полтора часа гостиная кишела народом. Французы были в пышных карнавальных костюмах, на столе красовались аппетитные салатики и, как ни странно, многочисленные бутылки с шампанским, а вся комната была увешана разноцветными шариками, золотым и серебряным дождем, а Алексей раздавал гостям карнавальные маски.
- Господа, начинаем наш венецианский бал! – по-французски, с неповторимым жестко ласкающим слух прононсом, объявила прекрасная Ева. Она стояла в величественной, вызывающей позе, в распахнутом настежь атласном халатике, изящном белоснежном нижнем белье и в туфлях на высоком каблуке. - Предлагаю наполнить наши бокалы шампанским!
Пока некий Андрэ разливал шампанское по пластмассовым стаканчикам, Алексей крутил тюнер приемника и остановился на первом попавшемся канале с веселой ритмичной музыкой. Гости быстро привыкали друг к другу, и карнавальная ночь стала набирать обороты. Они пили шампанское, танцевали, бесились как сумасшедшие, играли в волейбол воздушными шариками, пускали мыльные пузыри и совершенно забыли о том, что на свете существует такое тяжелое наследие древнего Вавилона, как языковой барьер.
По телу Евы, очевидно, бежала новая волна чувственной дрожи, переходящая в пламенный экстаз. Ева уселась верхом на француза, стоящего на ковре на четвереньках, и, размахивая кружевным платьем из своего гардероба, словно революционным знаменем, скандировала:
- Да здравствует великая французская революция! Да здравствует бал на площади Сан-Марко! Мальчики, мои солдатики, маршируйте четче, а то в наказание вам придется снимать квадригу с собора Святого Марка и тащить ее на себе до самого Парижа!
Французы запели Марсельезу, а Алексей и русские гости – Интернационал – первый гимн Советского Союза.
- Ой, а давайте играть в венецианскую регату, - пришло новое озарение к Еве. - Вот это будет Большим каналом. Дамы будут прекрасными венецианками, которых влюбленные гондольеры везут по каналам.
- А кто будет гондолами? – выкрикнул с плюшевого кресла Андрэ.
- Некоторые непослушные мальчишки, которым сейчас не повезет. Мужики, месье, становись вкруг на расчет!
- А выдержат ли гондолы по две венецианки? – спросила француженка, заливаясь от смеха.
- Выдержат хоть по три, если венецианки не злоупотребляли салатиками, - ответил Алексей, а Ева перевела на французский его слова, и все засмеялись и зааплодировали.
- Итак, внимание. Алексей назначается регулировщиком гондольерного движения на правах хозяина. А я буду стоять вот на том мостике, то есть плюшевом диванчике, трепетно вздыхать и слать изысканным графам и мужественным рыцарям воздушные поцелуи. Вы не возражаете, друзья мои? – воскликнула Ева и, вскинув к небу глаза, наполнила свой взгляд девственной непорочностью, ностальгируя, видимо, по не до конца испитой чаше на мосте Вздохов.
- Не возражаем, не возражаем! - закричали гости в один голос.
После претворения в жизнь этой извращенной фантазии Евы с венецианским карнавалом по радио зазвучал канкан, и первыми французы, а затем и русские пустились в искрометный танец с порханием женских ножек, несинхронным задиранием в небо ботинок, туфель и кроссовок не всегда ловкими в исполнении канкана дебютантами, и гостиная на несколько минут превратилась в блистательный Мулен Руж. Под утро перенасыщенные активным отдыхом гости стали расходиться под французское “оле”, а Алексей и Ева вновь рухнули в постель, чтобы в сладком сне провести оставшиеся до пробуждения несколько часов.

После Венеции Алексей и Ева отправились в свободолюбивое микрогосударство Сан-Марино, и их долгий переезд увенчался приятным отдыхом на Адриатике и купанием в море где-то близ Римини. Республика свободы, основанная каменотесом Марино, встретила их отличной солнечной погодой. Они облазили всю гору Титано, следуя от башни к башне крепости Гуаита, полюбовались с высоты живописными долинами с россыпью красных черепичных крыш, прокатились с ветерком на фуникулере, побродили по средневековым улочкам и миниатюрному парку Либурни, посмотрели на смену караула у Государственного дворца и на первую в мире статую Свободы, а также посетили музеи курьезов и восковых фигур. В магазинчике недалеко от фонтана в Либурни Еве пришло в голову прикупить довольно увесистого рыцаря в доспехах, тащить которого до машины пришлось Алексею - невинной жертве шоппингового террора. А затем, прорезав насквозь узкие по ширине Апеннины, Алексей и Ева нагрянули в крошечную провинциальную Пизу, чтобы полюбоваться Площадью чудес, красотой Дуомского собора и баптистерия в пизанском романском стиле и всемирно известным фетишем - падающей башней. Окунувшись в Лигурийское море, до которого от Пизы рукой подать, они направились на юг в Сиену – город цвета охры, готическая архитектура и сказочная аура которого застыли почти без изменений со средних веков. Проведя в Сиене сутки, Алексей и Ева вновь устремились на север во Флоренцию, в самое сердце Тосканы, на свидание с драгоценной жемчужиной, скрытой на дне перламутровой раковины в окружении гор.

Отправной точкой пребывания Алексея и Евы во Флоренции стал памятник Данте Алигьери и площадь Санта Кроче. Ансамбль уютной просторной для средневекового города площади, романтически парящей в окружении легкой пастели домов, венчала церковь Санта Кроче. Шедевр флорентийской неоготики пленял своею красотой. В нем слились в абсолютной гармонии сразу несколько архитектурных стилей, наполняющих процесс созерцания целой гаммой чувств. В этой совершенной мозаичной красоте присутствовало все: пропорциональность, симметричность и достоинство от античного классицизма; строгость, возвышенность и устремленность ввысь островерхих башенок и порталов от околдовывающей своим притяжением готики; роскошь фасада, отделанного несколькими сортами разноцветного мрамора, и музыка надежды на возрождение и расцвет, звучащая из каждой линии грациозного силуэта храма, от итальянского ренессанса. По сложившейся во время путешествия традиции Алексей и Ева посетили собор, отдав дань памяти великим гражданам Флоренции: Микеланджело, Россини, Маккиавелли, Галилею.
- А почему Данте Алигьери похоронен в Равенне? – спросила встревоженным заинтересованным голосом Ева, когда они уже вышли из церкви на площадь.
- А что тебе Данте, Ева? Надеюсь, что дантов ад не приснится тебе и в страшном сне.
- Надеюсь, что не приснится. И все же? Ведь Флоренция – его родина, здесь есть дом-музей Данте. Нужно будет, кстати, сходить.
- После того, как сторонники Папы победили над сторонниками республики, Данте был изгнан из Флоренции и больше не возвращался на родину. А его дом не является подлинным, так как политические враги разрушили настоящий дом Данте. Хотя копия дома воссоздана на том самом месте, где родился автор “Божественной комедии”. А памятник Данте раньше стоял посреди площади. Но после страшного наводнения флорентийцы, очистив памятник от водорослей, перенесли его повыше, поближе к собору.
- Как жалко, что в городе искусств бывают такие сильные наводнения.
- Увы. Флоренция находится в самой низине среди гор и как чаша наполняется водой. Поэтому здесь и дома такие высокие, что не совсем характерно для средневекового города. А на первых этажах, наверное, никто не живет.
- С чего начнем наш осмотр? Я тоже почитала немного о Флоренции. Но как ни странно, это не пошло мне на пользу. Теперь я, действительно, боюсь, что мы не успеем всего посмотреть. У меня, кажется, начинается депрессия и “синдром Стендаля”.
- Потрясение Божественной красотой этого города и стресс от количества достопримечательностей? Я уже не раз слышал, что у Флоренции тяжелая энергетика. “Черная дыра” в долине среди гор высасывает из человека всю энергию без остатка. Но как прекрасно тратить ее на любование этой красотой! А потом наслаждаться всю свою жизнь воспоминаниями о Флоренции или приезжать сюда вновь и вновь. Так что Флоренция не только забирает энергию, она и заряжает ею на всю жизнь.
- С чего же мы начнем? Первый раз за все время пребывания в Италии я в такой растерянности. Хотя мы уже были в Венеции, но чувства беспомощности перед достопримечательностями у меня еще не возникало.
- И я первый раз тебя вижу такой хрупкой и беспомощной. Тебе очень идет, хочу заметить. Значит, тебе не надо книжки читать перед поездкой в такие места. Лучше отдаться во власть экспромта и идти наугад.
- Да, эти книжки почти спровоцировали у меня истерику. Уже жду “синдрома Стендаля”. Это как у нас говорят про студентов мединститута, когда на первых курсах они обнаруживают в себе симптомы всех болезней.
- Если с кем-то случается истерика, это совсем не значит, что тоже самое произойдет и с нами. За все путешествие по Италии мы проявляли весьма нордическую стойкость. Вот мы уже и начали осмотр Флоренции с Санта Кроче. У нас впереди много времени. Мы все посмотрим, все успеем, и Флоренция станет нам родной и понятной. Пойдем сначала на площадь Синьории. Эта средневековая площадь является одним из культурных центров Флоренции. Посмотрим на Лоджию Синьории со знаменитыми скульптурами: “Персеем” Челлини, “Похищением сабинянок” Джамболоньи, копией “Давида” Микеланджело, а также на старый дворец Синьории с башней Арнольфо. Этот дворец - бывшая резиденция правительства Флоренции, а сейчас там мэрия.
- “Давид” такой красивый, идеальный мужчина со всех точек зрения. Фотография этой скульптуры была еще в школьных учебниках по истории средних веков и Возрождения, помнишь?
- Конечно.
- А где же подлинник?
- В галерее Академии. Если успеем, то сходим. А также рядом с площадью Синьории находится легендарная галерея Уффици. Может быть, она уступает только Лувру и Эрмитажу во всем мире по объему собраний произведений искусства. Впрочем, хоть я и бывал и в Лувре, и в Эрмитаже, но мне как неспециалисту трудно судить об этом. В любом случае, там есть, на что посмотреть. Поколения великих Медичи на протяжении столетий собирали эту коллекцию.
- Что-то сегодня только и звучит слово “великий”, “великие”?
- Ну, наверное, такова плотность величия в этом городе. Столько уж гениев, оставивших неизгладимый след в мировой культуре, собрали Медичи под этой крышей.
- Ну а Медичи, чем они были так велики, кроме того, что были сказочно богаты?
- Кажется, их род начинался с квалифицированных врачей. Потом они создали богатейший в Европе банкирский дом, захватили власть, стали герцогами Тосканы и ее единоличными правителями, посадили нескольких родственников на папский престол, обеспечили экономический и культурный расцвет Тосканы, расширили свои владения за счет Пизы, Сиены, покровительствовали ремеслам, культуре, талантам, гениям, собрав и оберегая их в этой мастерской мира, и тем самым обеспечили развитие всей христианской культуры и мировой цивилизации.
- И зачищали путь к абсолютной власти ядами?
- Эта маленькая слабость у них, видимо, от медицинского прошлого осталась.
- А как же были богаты тогда Романовы! Эрмитаж ведь грабили, распродавали и оптом, и в розницу, а все равно он остался крупнейшим музеем мира.
- Да уж.
- А мы пойдем в Уффици?
- Ой, пока не знаю. Туда народ со всего мира стоит сутками за билетами. При всей любви к искусству мы омрачим наше путешествие такой очередью. Попробую заказать билеты по повышенной цене через агентства.
- Ну ладно. Будет видно. А еще на площади Синьории есть фонтан “Нептун”. Я об этом читала и слышала от своих друзей.
- А чуть поодаль памятник Эммануилу – королю Объединенной Италии. М-м, - Алексей расхвастался, ему вскружила голову его эрудиция, и, упиваясь своим бахвальством перед девушкой, он показал Еве язык.
- Хороший язычок, временами бывает острым, - лаконично ответила неузнаваемо скромная в этот день Ева и спросила: - А потом куда пойдем?
- Вот смотри по карте. От Уффици мы выйдем к коридору Вазари. Это очень красивый мост через реку Арно. Его еще называют старым мостом Понте Веккьо, мостом ювелиров. Сейчас здесь должны быть только ювелирные магазины с твоими любимыми побрякушками.
- Ах, флорентийское золото и бриллианты! Представляю, как это красиво, когда целая галерея блестит и играет бриллиантами.
- Ну вот, снова узнаю свою Еву. Значит, все хорошо, ты еще жива и абсолютно здорова. Раньше на этом мосту торговали мясники. Но, видимо, вонь сырого мяса, долетавшая до герцогского дворца, раздражала Медичи, и они, зачистив мост от мясников, отдали его ювелирам. На той стороне за рекой Арно должны быть очень живописные кварталы и смотровые площадки – площадь Микеланджело и Форте Бельведере. Оттуда открываются фантастические открыточные виды Флоренции.
- Да, да, да. Я видела не один раз.
- Но мы пойдем туда как-нибудь в другой раз. А сегодня после площади Синьории давай отправимся в самый центр города на Соборную площадь. На ней расположен Дуомский собор или Санта Мария Дель Фиоре – собор Святой Марии с цветком лилии. Он прекрасный, как и Санта Кроче, облицованный разноцветным мрамором – зеленым, белым, розовым. А внутри собора мы увидим удивительные мозаики, витражи. Одним словом, Дуомо - еще один шедевр флорентийской готики. Также там располагается баптистерий с “райскими вратами” и изумительными флорентийскими мозаиками, колокольня, на которую интересно было бы взобраться, чтобы посмотреть с высоты на панораму Флоренции.
- А Дуомский собор – самый большой христианский храм в мире?
- Его превосходит только собор Святого Петра в Ватикане. А огромный купол собора, возвышающийся над всей Флоренцией, создал Брунеллески. Купол расписан сценами Страшного Суда работы Вазари и Цуккари. А еще, Ева, мы должны, но не обязаны, а просто постараемся, если получится, посетить дворец Медичи-Риккарди, церкви Сан Лоренцо, Санто Спирито, Санта Мария Дель Кармине, Санта Мария Новелла, церковь Святого Предзнаменования, что на площади Святого Предзнаменования, и другие, - зачитывал Алексей перечень достопримечательностей, записанный на листке бумаги вместе с адресами.
- Ты я вижу, хорошо подготовился.
- Да, разве их все запомнишь? Всего так много. Во Флоренции нельзя пропускать и маленьких церквей. Читал, что они очень красивы, и мы будем заходить в них по пути.
- А посещение музеев мы планируем помимо Уффици?
- Да. Если здоровья хватит, то, конечно, посетим хотя бы галерею Академии, музей Барджелло с коллекцией скульпторов эпохи Возрождения, дворец Питти – резиденцию Медичи и австрийских герцогов Лоррен.
- А что там во дворце Питти?
- Залы королевских апартаментов, живопись из личной коллекции Медичи, Тициан и другое. Хотелось бы побывать еще в музее серебра. А также в садах Боболи. Там есть Рыцарский садик с фонтаном Обезьян, амфитеатр, огромный римский бассейн… А еще… М-да. Наверное, хватит. Хотя все перечисленное есть капля в море, зато самая драгоценная капелька.
- Так всего много. А ты говоришь, чтобы я успокоилась. Меня опять начинает колотить “синдром Стендаля”.
- Не сей панику, Ева. Мы все рассредоточим во времени, и все успеем. А вечерами будем посиживать в ресторанчиках, подкрепляться тосканской кухней и стимулироваться изумительным тосканским вином. По-моему, ничего планы. Как ты считаешь? Можем заехать в городок Монтекатини, подышать чистейшим горным воздухом и набраться сил. Кстати, и проживание там будет дешевле, чем во Флоренции.
- Ну да, ничего себе планы. Столько информации! Осталось выяснить, какое полушарие у кого отключится в первую очередь. Мужчина и женщина вроде бы как думают и воспринимают все разными полушариями.
- А ты не думай. Думать вредно. Просто смотри и наслаждайся. И розовых очков надевать не надо, все и так в волшебном розовом цвете.
- Ну ладно. Пошли, а то мы застоялись на площади. Чувствую, что я уже готова умереть в сладострастных конвульсиях от большой дозы высокого искусства.
- Идем. Уверен, Ева, нас ждут великие дела во Флоренции!

В один прекрасный день их пребывания во Флоренции стояла замечательная солнечная погода. Алексей и Ева отправились в галерею Уффици, в которую им все-таки посчастливилось достать билеты. Ева была в этот день особенно обворожительна. И оделась она не в функциональный костюм туриста. На ней было шикарное бежевое платье, ниточка бус с белым жемчугом и белые туфли на высоком каблуке. Она опять была в отличном настроении и полна энтузиазма, как и прежде, кокетничала, шутила и сыпала экстравагантными поступками. Видимо, Флоренция – особый город, требующий адаптации, как и при смене климатических поясов, и после непродолжительного кризиса, окрещенного “синдромом Стендаля”, в самый критический момент включаются резервные силы организма, жизнь налаживается по неуклонно восходящей кривой, и человек успокаивается, начинает отдыхать, чувствовать себя комфортно и получать наивысшее наслаждение от пребывания в Божественном храме искусства.
В Уффици, несмотря на очередной удар в ноги и в голову от многочисленной скульптуры и бесчисленных произведений живописного искусства, адаптировавшиеся организмы Алексея и Евы держались бодро и не ощущали усталости. По-голливудски звездное шествие Евы по галереям Уффици на фоне изможденных туристов, из последних сил пытающихся зацепить глазом и запомнить еще что-то великое, выглядело потрясающим контрастом. Алексей тоже держался бодро, улыбался и гарцевал перед Евой. Любознательная до шпионского любопытства Ева увидела распахнутое окно и выглянула в него.
- Алексей, скорее сюда, - позвала шепотом Ева. - Смотри. О чудо!
Алексей выглянул в окно. Перед его глазами предстала удивительной красоты панорама Флоренции: набережная реки Арно, коридор Вазари, парящий Музой поэтического вдохновения над Арно, ажурные арки других мостов, хаотичное и элегантное разноцветье флорентийских кварталов.
- Ева, это нужно заснять! Это не просто красиво, это прекрасно “как гений чистой красоты”!
- Но здесь нельзя фотографировать.
Для исправления патовой ситуации Алексей вступил в контакт со служительницей музея, строгой на вид пожилой синьорой. Он употребил все свое обаяние и от волнения произнес целый каскад слов по-итальянски, на что не был бы способен еще пару минут назад. Трудно сказать, что растрогало синьору, но она согласилась закрыть глаза на их проделки, и Алексей сделал несколько фантастических снимков из раскрытого окна Уффици.
После музея Алексей и Ева прошлись по мосту ювелиров, на котором Ева, ослепленная золотым сиянием, стала даже слегка пританцовывать на ходу, а Алексей при этом, сделав серьезный вид, заторопился преодолеть коридор Вазари и побыстрее выбраться на другой берег Арно. Они пустились бродить по петляющим средневековым улочкам и от наслаждения забыли обо всем на свете. Даже Ева забыла, что она на высоких каблуках, и шла летящей походкой, с высоко поднятой головой, а бежевое платье парило в воздухе от легкого ветерка.
- Такое ощущение, что мы попали в какой-то бесконечный лабиринт, по которому будем брести вечно, вдвоем, как изгнанники, - сказала Ева.
- Не помню, кто назвал Флоренцию “раем для изгнанников”.
- Для влюбленных изгнанников.
- Здесь слишком высокие для средневекового города дома и вроде бы прямые улочки, хотя временами петляющие. Но при резких поворотах это делает невидимым перспективу. Наверное, поэтому возникает такое ощущение лабиринта.
- Наверное. Кажется, что мы сейчас заблудимся и останемся здесь навсегда, только вдвоем. Как хорошо, здесь не такое кишение туристов.
- Женские мечтания. Навсегда… А мы все никак не заблудимся, а все куда-то идем вперед и вперед, к садам Боболи. И навстречу нам, правда, уже редко попадаются такие же любознательные туристы со свернутой шеей. Что с тобой сегодня? Ты не идешь, а просто паришь над землей?
- Не знаю, просто мне очень хорошо с тобой. И я привыкла к Флоренции. А поначалу панически боялась ее многообразия.
- А тебе ничто не мешает?
- Ах, я обо всем на свете забыла от счастья. У меня горят ноги. Зачем ты напомнил?
- Надеюсь, я не все испортил.
- Нет. Я по прежнему счастлива. Только как я теперь буду карабкаться вверх? Ах, приземленная проза жизни! Фуникулерчик бы сейчас, как в Сан-Марино.
- Давай, я понесу тебя на руках.
- Ну, тогда только через неделю мы доберемся до смотровой площадки. А твоей спинке и ножкам будет бобо, - по-детски жалобно простонала Ева.
- Может быть, я стану для тебя гондолой, как французы на нашей вечеринке в Венеции, и ты поплывешь на мне по флорентийским улочкам как настоящая синьора, со всеми удобствами?
- Тогда сегодня точно прозвучат несколько похоронных маршей одновременно – по моим ногам, по твоим коленкам и по твоей спине. Должно быть другое решение.
- Может быть, вернемся в отель, а завтра продолжим? Ведь у нас есть еще время.
- Ни за что. Время надо экономить. На сэкономленное загляну в магазины. Назад пути нет. До Санта Кроче идти также бесконечно далеко, как и до пьяццы Микеланджело. Все равно, что так, что эдак, придется умирать в пути. Поэтому только вперед! – воскликнула Ева с прежним упрямством.
- Ах, женщины, ах, алчные создания! И у нее еще найдутся силы на магазины на сэкономленное время!
- На это у любой женщины всегда хватит сил. Для нас это также важно, как и Уффици.
- Давай только не будем умирать во Флоренции. Наш прах точно не положат в некрополь в Санта Кроче. В лучшем случае развеют над мутными водами Арно.
- А никто умирать и не собирается. Мой девиз: “Безвыходных ситуаций не бывает!” Вот я и придумала выход.
Ева остановилась, сбросила доставшие ее туфли и уселась прямо на мостовую.
- Дорогая, а скажи мне, и зачем же ты все-таки одела сегодня эти туфли на высоком каблуке? Ведь мы планировали много ходить. Это было известно еще вчера.
- Женская логика, понимаешь. Для тебя старалась, дорогой. Опять во всем мужики виноваты!
- Так что будем делать-то? – спросил Алексей, присаживаясь рядом с Евой. - Плакать будем?
- Будем! Будем! Будем! И пойдем в кафе.
Ева встала, сгребла в охапку свои туфли и с высоко поднятой головой зашагала к близлежащему кафе. Алексей потянулся за ней. Она вошла в кафе босиком, поставила руки на пояс, явив миру что-то среднее между по-русски отчаянным, когда “входят в горящую избу”, и по-итальянски мелодраматичным, когда синьора вызывает на ковер своего мачо для обсуждения накопившихся проблем, и закричала, что было сил на все кафе:
- Синьоры, капуччино! Капуччино, синьоры! – из прекрасных уст Евы этот вопль прозвучал подобно сигналу “sos” с корабля, терпящего бедствие.
Синьоры, конечно, не смогли не отреагировать на клич о помощи молодой прекрасной иностранки, похожей на Мэрилин Монро, и весь персонал мужского пола вместе с хозяином бросились обслуживать ее. Еву усадили за стол, принесли тазик с теплой водой для ног и пластырь, а вскоре на столе запенились две чашечки с пузырчатыми капюшончиками капуччино, и заклубился ароматный дымок. А официанты построились в шеренгу где-то в стороне и с удовольствием стали наблюдать, как помятый невзгодами цветочек начал оживать, расправлять прекрасные лепестки и что-то щебетать своему спутнику.
- Как хорошо… - прошелестела, как листва на ветру, возрождающаяся из пепла Ева.
- Серьезно? Ты точно восстановишься?
- Да, я можно сказать уже готова к переходу через Альпы.
- Нет страшнее генерала, если он женщина!
- Если сравниваешь меня с Суворовым, то он был генералиссимусом, а не генералом. А сколько всего было генералиссимусов в России и в СССР?
- Немного. Меньшиков, Суворов, Ульрих, Сталин, а еще боярин Алексей Семенович Шеин. Ему первому Петр I пожаловал титул генералиссимуса перед Северной войной со шведами. Итого пять. А ты шестая, но самая первая из женщин. Ее высочайшее превосходительство бесстрашная и неугомонная Ева!
- А кто такой Ульрих?
- Супруг правительницы Анны Леопольдовны.
- Как здесь мило. Чего интересненького расскажешь? Как поживает твой стратегический план?
- Вот пару раз заглядывал. Поживает, развивается в лучшую сторону. Но, конечно же, не такими темпами, как хотелось бы.
- Можно сегодня вечерком взглянуть одним глазком? Ничто так не успокаивает женщине нервы, как удовлетворение ее любопытства.
- Можно, конечно. Костя вчера звонил из Москвы. Но ты уже спала.
- Как он?
- Как всегда жизнь бьет ключом: семья, ребенок, культурная программа, досуг, на работе вот меня заменяет. Собирается после моего возвращения на пару недель в Тунис.
- А я была в Тунисе. Там еще бедненькая инфраструктурка, но они быстро развиваются.
- Я тоже был. С экскурсиями объездил весь Тунис. Видел столицу Туниса – весьма европейский колониальный город, был в Карфагене, на его месте, правда, остались лишь развалины древнеримских терм, римляне все-таки стерли Карфаген с лица земли, был также в Кайруане – совершенно восточном городе.
- О, ты был в Кайруане? Считай, что совершил один хадж по святым местам.
- Я слышал, что три хаджа в Кайруан приравниваются к одному хаджу в Мекку. А еще в Тунисе вкусные финики вырастают на солончаках. Кайруанские ковры с интересными орнаментами и дорого стоят. И вино хорошее. Мне даже трудно сказать, какое вино лучше, тунисское или тосканское? Кажется, все-таки тосканское. Ну а так, конечно, развивающаяся страна.
- А на верблюдах по пустыне катался?
- Да, в Дузе, городке-оазисе в самом начале пустыни Сахары.
- А троглодитов видел?
- Нет. Нам показывали только жилища пещерных философов. Ведь сами они не склонны общаться с цивилизацией. Правда, говорят, что в наше время у них появились телевизоры и тарелки-антенны прямо в пещерах.
- А супруга не звонила?
- Я сам звонил.
- Ну и?
- Дома все хорошо. А я на семинаре в Италии… Хотя по ее голосу мне показалось, что у нее относительно этого семинара какие-то сомнения. Наверное, я сам себя накручиваю. Все хорошо, и лучше быть не может.
- Да, успеваешь на всех фронтах. Это, наверное, дает острые ощущения?
- Острецкие!
- Хорошо нам здесь. Так не хочется на работу…
- Мне тоже. Там Стерва стучит зубами, а по коридорам катается жирный Брахиопод. После передачи мне бухгалтерии до кучи, я теперь курирую и Брахиопода, и каждый день это чудовище, ошибка природы, ломится ко мне в кабинет.
- А у меня на прежней работе – я же до института еще успела в офисе поработать - был Розовый Слон.
- Что за Розовый Слон? Он летает на воздушном шарике?
- Это девушка такая, заместитель главного бухгалтера. Ее ни один воздушный шарик не выдержит. Она очень противная, что подчеркивает ее физические недостатки. У нее очень широкие, практически необъятные бедра, и куски жира болтаются, а она при этом совершенно не умеет одеваться, чтобы скрыть свои недостатки.
- Видно Слон отдавил тебе ногу в коридоре, чувствуется, что ты к ней не равнодушна.
- Нет. Я с ней никак не связана. Просто однажды произошел очень смешной случай. Она очень сально приставала ко всем мужикам, видно, у нее большой скрытый комплекс неполноценности, и вот однажды взяла в оборот даже нашего рабочего. Хоть и рабочий, но парень очень даже ничего, симпатичный, рослый такой мужчинка, и по характеру - прямой. Я сижу у нее в кабинете с отчетами, а она показывает ему свои фотографии. Отдыхала она где-то в Турции тогда, что ли. В общем, не важно. Короче, она на том фото на пляже в купальнике и с девушками с работы. Представляешь слона в купальнике? Он смотрел, смотрел и вдруг спрашивает: “Ну и где ж здесь ты?”. А она вся расцвела, запорхала как бабочка в душе и почти кричит ему: “Ну, смотри, ну вот же я, вот же!” “А, слона то я и не заметил!” – с рабоче-крестьянской прямотой ответил парень. Я чуть не прыснула от смеха и заткнула себе рот рукой, чтобы не испортить с ней отношения. Признаться, я была очень благодарна парню, что он вывел всеми нелюбимую гиппопотамиху на чистую воду.
- Со Слоном все понятно, а почему он Розовый? Она была на пляже в розовом купальнике?
- Нет, это уже совсем другой случай. Иду я с нашей новой сотрудницей на обед, она потом стала моей подругой, а навстречу нам по коридору идет Слон в розовом облегающем платье, и сквозь полупрозрачную ткань видно, как обтянутые складки гиппопотамьего жира перекатываются то вниз, то вверх. Не знаю, заценили ли это по достоинству мальчики, но новая сотрудница, еще не привыкшая к нашей экзотике, была повергнута в шок и воскликнула в сердцах: “Это что еще за чудовище? Ну и Розовый Слон!” Так и стала она навечно Розовым Слоном. Сейчас я вижу, что и ты умираешь от смеха!
- Очень смешно! Так ты-то как переборола свой смех?
- Через минуту я пулей вылетела из ее кабинета, не в силах сдержать смех, и, закрывая рот рукой, помчалась по коридору в укромное место, чтобы просмеяться до конца. До сих пор мне становится смешно, когда я вспоминаю об этом случае.
- Я теперь тоже, наверное, как вспомню наш разговор про Розового Слона, то тоже буду лопаться от смеха на протяжении всей своей жизни. Все, больше о работе ни слова.
- И правильно. Ни слова больше о работе.
- Поговорим о чем-нибудь другом, более приятном и менее раздражающем.
- Я влюблена в тебя, Алексей.
- А я в тебя, Ева. И во Флоренцию!
- Какая коварная эта женщина, Флоренция! Я даже ревную.
- Не стоит. Это же абстракция, созданная моим воображением. А ты абсолютно реальна. Даже можно потрогать.
- Ну потрогай вечерком. И что же ты при этом будешь чувствовать?
- Какая ты белая и пушистая. Но всегда при этом помню, что у тебя острые зубы.
- Как у вампира клыки? – жалобным голосочком спросила Ева.
- Нет. Как острые зубы-лезвия у акулы, - ответил Алексей, и они долго смеялись над этой прекрасной чушью, которую несли бесконечным потоком, как в восемнадцать лет.
Любезные официанты раздобыли где-то сланцы для Евы, и, заплатив премиальные за все их приятные старания, Алексей и Ева продолжили свое восхождение к вершине. На площади Микеланджело, завидев еще одну копию Давида, Ева воскликнула:
- Опять Давид, мой самый красивый на свете мужчина, после тебя, конечно, Алексей, пропадает здесь в гордом одиночестве! Хоть бы Венеру Боттичелли где-нибудь рядом на дерево повесили.
- Знаю, почему это твой любимый мужчина. Это твои первые эротические переживания по учебнику истории средних веков и Возрождения. А все спасибо Микеланджело. А еще мама, наверное, в детстве водила в Пушкинский музей изобразительных искусств. Там тоже стоит великанистая копия Давида. Есть на что посмотреть. Вот все и запомнилось с детства еще. Прямо по Фрейду! Бежим? Всего пара шагов отделяет нас от заветной цели.
И они подошли к террасе, и перед ними открылся фантастический вид на город среди гор, напоминающий полотно флорентийской мозаики, сотканной из крыш домов и куполов соборов, как из разноцветных стеклышек разной прозрачности, с доминантой над городом купола-короны Дуомского собора.
- Ты прекрасна, Ева, как флорентийская мозаика! Такая же легкая и изящная! Шедевр природы, ты возрождаешь к жизни, как и творения великих мастеров! – произнес Алексей, любуясь Евой.
- Я люблю тебя Алексей, - прошептала Ева и, прильнув к его плечу, затихла, прислушиваясь к биению его сердца.
- Я тоже влюблен в тебя, Ева, - ответил Алексей и прижал Еву к себе покрепче.
- Я не могу жить без тебя, мой дорогой, мой любимый, мой ненаглядный и единственный.
Алексей ничего не ответил, но, глядя на нее с нежностью, поцеловал Еву в губы. И их взгляды устремились вдаль, на панораму Божественно притягивающей и Демонически отталкивающей Флоренции, которая всегда волшебна и желанна, но всегда до конца недоступна и непостижима как и великая мечта.

Вечером они расслаблялись в номере по полной программе. Ева привела себя в порядок, полечила израненные и немного припухшие ножки, попрыгала на кровати, как на батуте. Потом одела ярко-красное платье и ярко-красные туфли снова на высоком каблуке, словно стараясь подчеркнуть, что она так счастлива, поэтому всякие жизненные мелочи ей просто нипочем. Она выпила бокал шампанского, а Алексею подала сухого тосканского вина. Работал телевизор, одновременно звучала музыка по радио, за окном приглушенно шумела улица, Алексей в одних черных боксерах и Ева в элегантном красном платье танцевали медленный танец в полумраке гостиной комнаты, неугомонно флиртуя друг с другом и “чушь прекрасную неся”.
- Тихо, Евочка, - вдруг произнес Алексей. - Что-то показывают по телеку интересное. Площадь Синьории, фонтан “Нептун”, полиция… Сейчас сделаю погромче.
- Кажется, что-то произошло с Нептуном.
- Да. Гады отбили ему кисть руки. Вот вандалы! Вот сволочи!
- Алексей, я позвоню маме в Москву.
- Хорошо. А я пока досмотрю выпуск новостей.
Репортаж закончился, а Евы все не было. Алексей пробежался по комнатам и, не найдя Евы, осторожно выглянул за дверь номера. Ева стояла на лестничном пролете между этажами в своем будоражащем воображение ярко-красном платье и, глядя в окно, говорила по мобильному телефону. Алексею было неловко прерывать общение Евы, и он почти уже нырнул обратно в номер, как вдруг его слух случайно зацепил слова, очень странные для разговора с мамой. Алексей замер за слегка приоткрытой дверью и прислушался.
- Да, да. Бизнес-план я скопирую сегодня на флэшку. Но как я его отправлю? У него есть интернет, но я не знаю пароль его электронной почты, а мой адрес пропишется после набора… Что? Лучше не с его компьютера?
“Ну и дела!” – подумал Алексей и полностью сконцентрировался на разговоре Евы.
- Чего на меня орешь? Сам ведь не знаешь, как лучше сделать. Хорошо, хорошо, я найду интернет-кафе. Только уже в Риме или по пути. Из Флоренции мы уже собираемся уезжать. Здесь в гостинице я ничего спрашивать не буду. Я еще даже не скопировала файл на флэшку. Быстрый какой! Не влюбилась ли я? А твое какое собачье дело, если даже и влюбилась? Готовь зеленые. Надеюсь получить всю сумму, о которой мы договаривались. Все, все, мне не до лирики с тобой. Что? Говори громче, я стала плохо слышать тебя…
“Ясно, что дело темное. Прямо шпионский триллер какой-то…” – зароились самые разные мысли в голове Алексея.
Он резко открыл дверь и, как ни в чем не бывало, сказал:
- Так вот ты где? А я тебя ищу по всему номеру. Ева, ты скоро?
- Все, мамочка, все. Заканчиваем, – громко прокричала в трубку Ева. - Да, у меня все хорошо. Все, пока. Целую, дорогая.
Ева отключила телефон и выпрямилась как натянутая струна. Вероятно, что в эти секунды она анализировала ситуацию, и размышления на тему, слышал что-нибудь Алексей или нет, со скоростью света проносились в ее голове.
- Ой, мамочка, моя дорогая мамочка. Я тоже по ней соскучилась. Сам понимаешь, что нелегко отвязаться от мамочки, изголодавшейся по собственному дитя.
- Конечно, понимаю, мамочка соскучилась, что же тут поделаешь.
- Алексей, смотри, там за окном струи фейерверков. Вот здорово!
Алексей тоже подошел к окну. В опускающихся на землю сумерках он увидел яркие фонтаны фейерверков, устроенных во внутреннем дворике отеля. Скорее всего в этот миг мозг подмахнул Еве самое простое, но не всегда самое рациональное решение. Она вся изогнулась, как пантера, и прислонила голову Алексея к своей груди. Он начал таять, забывая про обиду и неопределенность, потом грубо перевернул Еву, наклоняя корпус ее тела вперед. Ева вцепилась в перила изящной декоративной решетки, проходящей вдоль окна, и, устремив свой взгляд в водопад фейерверков, стала медленно и ритмично двигаться, растворяясь во времени и пространстве. Любовь и ненависть – оборотные стороны одной медали – одновременно правили Алексеем, и его движения становились все яростнее и злее. Ева стала визжать и извиваться то ли в настоящих, то ли в имитируемых конвульсиях. К Алексею на несколько секунд вернулось сознание, и он бросил Еве:
- Не ори так! На твой крик сбегутся все жильцы и сотрудники отеля.
- А мне плевать. Мы все равно завтра уезжаем. Прощай, Флоренция! Еще, хочу еще!
Ева исступленно и обреченно визжала и билась в конвульсии, и ощущение пространства и времени отступило вновь.

После Флоренции Алексей и Ева направились в Рим, посетив по пути виллу Д Эсте в Тиволи. Алексей старался держать себя в руках и оставаться таким же, как и день назад. Но при всем искусстве владеть собой он с усилием сдерживал слезы. Случайное и мимолетное событие произошло, хотя Алексей до сих пор с трудом верил в него, и стало роковым для его отношений с Евой. Глубокая обида за предательство, подчас дорастающая до жажды мести, жгла его душу, ведь он был искренне влюблен, полон чистых надежд и грез, почти как мальчишка много лет назад. Ему было жаль, что в тот проклятый вечер он случайно услышал телефонный разговор, и что трепетное наслаждающее очарование его нежной влюбленности рассеялось как утренний туман. Но что делать, его искренние чувства оказались никому не нужны и стали разменной монетой расчета и порочности объекта его влюбленности. Ева заметила отстраненность и сдержанную холодность в поведении Алексея, а в прежней приветливости и обходительности она интуитивно почувствовала фальшь и театральную игру. И когда они прятались друг от друга в галереях с романтичными фонтанами Д Эсте, Ева не выдержала и спросила:
- Алексей, что с тобой? Я чувствую, что что-то произошло.
- Ничего не произошло, Ева. Что ты чувствуешь?
- Ты как будто за что-то дуешься на меня. Скажи за что? Женскую интуицию не проведешь.
- Не верю ни в какую женскую интуицию. Она что у мужчины, что у женщины либо в избытке, либо в недостатке. Понапридумали сами про себя всякую чушь. Может быть, утомился немного от впечатлений и развлечений, и все скоро пройдет само собой, - весьма резко высказался Алексей.
- Надеюсь. Стой. Посмотри мне в глаза и улыбнись. Вот так-то лучше. Знаешь, от современных рыцарей не дождешься признаний, но я с ужасом ловлю себя на мысли, что влюблена в тебя, Алексей. И вот сама говорю тебе об этом.
Алексей опустил глаза, и его взгляд заскользил по аккуратно подстриженным газонам и весело бегущим струйкам фонтанов.
- Спасибо, Ева. Я тоже слегка увлечен тобой. Что теперь мы с этой любовью будем делать?
- Слегка увлечен… А во Флоренции мне так не показалось. Неужели я совсем ничего для тебя не значу?
- Значишь. Ты оставишь хорошие воспоминания в моей памяти. Ну а всякое путешествие, даже самое романтичное, когда-нибудь подходит к концу.
- Это ты из-за семьи так говоришь?
- И из-за нее тоже.
- А мы будем еще встречаться в Москве? – с тревогой в голосе спросила Ева.
- Почему нет? Вероятно, будем.
- Я так и думала, что не следует связываться с женатым человеком. Почти никакой перспективы для жаждущей искренней любви и страсти девушки. Поразвлекался и остыл. Потом покаялся, поплакался жене в юбку, расцеловал ребеночка, купил всем по подарочку, “бабе цветы, дитям мороженое”, условно искупил вину в собственном сознании, и вновь на новые подвиги… Труба зовет, сезон охоты на рыжих лисиц и наивных доверчивых кобылиц открыт. Полный вперед! А кому интересны страдания бедных девушек?
- А чем же, ты думала, могут закончиться наши отношения? – дивясь Евиной фальши и цинизму, металлическим голосом с интонацией искусственного интеллекта спросил Алексей; мозг его кипел, а в голове звучали музыкой лирические, полные прекрасной грусти осознанного и безвозвратного расставания стихи Пушкина: “Я Вас любил, любовь еще, быть может, в душе моей угасла не совсем… Я Вас любил так искренне, так нежно, как дай Вам Бог любимой быть другим”.
- Ну не свадьбой, а продолжением отношений хотя бы.
- Может быть, они и продолжатся. Я пока не знаю. Это все, что я могу обещать тебе, прекрасная Ева.
- Спасибо за откровенность. По крайней мере, звучит честно, - тихо-тихо, словно с подлинным сожалением, произнесла Ева, и от присущего ей бурного темперамента не осталось и следа.
- Хочешь мороженое или пирожное? – утешающе спросил Алексей.
- Хочу пирожное с трюфелями и с шоколадом, - почти по-детски ответила Ева.
- Здесь такого нет. Попробуем купить тартюфо неро с черным шоколадом или тартюфо бьянко с белым шоколадом в Риме в кафе на площади Навона.
- Тогда мороженое.
- О кей, по мороженому. И поехали в вечный город на семи холмах, великий Рим, в который ведут все дороги мира. “Доро-ги без нача-ла, без конца…”

Алексей и Ева каждый день бродили по Риму, но уже без былого энтузиазма. Возникший между ними разлад Ева пыталась загладить напускной нежностью и повышенным вниманием к Алексею, но ее спутник, сомневаясь в искренности всех ее поступков, оставался непреклонным и флегматичным. Алексей ждал, когда Ева в очередной раз проколется, и наступит наконец-то драматическая кульминация их затянувшегося путешествия. В первый день они прошлись по улице Корсо – витрине буржуазного обаяния Рима, временами заглядывая в бутики известных модельеров, побывали на площади Испании, где сфотографировались на фоне лестницы и церкви Тринита деи Монти и у фонтана Баркачча (Лодочка) с “древним римлянином”, бросили, как и полагается, монетки в фонтан Треви, чтобы еще раз приехать в вечный город, посидели в кафе на площади Навона за чашечкой кофе с коронными пирожными – трюфелями с белым и черным шоколадом, осмотрев затем саму площадь и фонтаны Нептуна, Мавра и Четырех рек. Затем зашли в величественный Пантеон – “Храм всех Богов”, поражающий архитектурой и инженерным талантом античных строителей, где отдали дань уважения останкам Рафаэля и королей Объединенной Италии. А напоследок Алексей и Ева осмотрели белоснежный дворец эпохи Муссолини на площади Венеции, своей громоздкостью пожирающий все драгоценное пространство вокруг себя, и посмеялись над остроумием римлян, которые прозвали его “свадебным тортом”, “вставной челюстью” и “пишущей машинкой”, очевидно, выражая этим сожаление и обиду, что помпезно-вычурный, но, в общем-то, не самый страшный в истории человечества дворец был построен диктатором на снесенных античных руинах. Осмотр ансамбля площади Капитолия и Римского Форума заполнил вакуум отношений второго дня пребывания Алексея и Евы в райском саду. Ближе к вечеру они дошли до амфитеатра Флавиев и известной античной арки Константина, но, решив отложить посещение Колизея на потом, направились на площадь Сан-Джованни-ин-Латерано, чтобы запечатлеть в памяти Латеранский дворец – резиденцию Пап до авиньонского пленения, и, пройдя еще немного, взглянуть на вход на Священную лестницу, привезенную из Иерусалима, по двадцати восьми ступеням которой, по преданию, Иисус поднимался в преторию на суд Пилата. Рим пленял и окрылял своим многообразием, в его границах в полной гармонии сосуществовали сразу несколько эпох: и античность, и средневековье, и Ренессанс, и современность. И мысли, и чувства, навеянные вечным городом, гнали прочь томление от затянувшегося ожидания. Но вот, наконец, на третий день после посещения галереи Боргезе и музеев Капитолия наступила долгожданная развязка. Вечером в отеле Ева, приводя перед зеркалом свои растрепавшиеся за день локоны в порядок, вдруг неожиданно сказала:
- Алексей, я отойду в магазин неподалеку. Очень понравилось одно платье, хочу примерить. Такое красивое, бирюзового цвета. Вдруг подойдет. А ты отдохни в номере после всех “тицианов”. Купить что-нибудь по пути?
- Если хочешь, то купи немного сыра к вину.
- Хорошо, куплю. Как настроение?
- Отличное. Как будто только что насосался вместе с Ромулом и Ремом молока Капитолийской волчицы, и теперь мне хочется немного вздремнуть.
- Поспи немного, дорогой. Я скоро приду.
Как только Ева закрыла дверь, Алексей вскочил и бросился за ней. Она вышла из отеля и, пройдя улицу, завернула за угол. Алексей, охваченный шпиономанией, неотступно следовал по пятам. Ева зашла в интернет-кафе, расположенное недалеко от гостиницы. Выдохнув из легких воздух, Алексей последовал за ней. Ева расположилась за столиком в самом углу уютной залы, выдержанной в пастельных тонах, и, заказав стаканчик мартини, зашла в интернет. Алексей тихо подкрался сзади и, посасывая из трубочки мартини, начал следить за экраном. Ева вставила флэшку, загрузила электронную почту, набрала пару предложений, видимо информируя старшего коллегу по промышленному шпионажу и отчитываясь перед ним, и стала присоединять заветный файл. Алексей тяжело вздохнул и произнес:
- Дорогая, ты решила купить бирюзовое платье в интернет-магазине?
Ева вздрогнула всем телом и резко повернулась в сторону Алексея.
- Ты меня напугал, Алексей. Что ты здесь делаешь?
- Да вот не спалось, решил составить тебе компанию.
- Странно… Как ты меня нашел?
Алексей отменил присоединение файла, вытащил флэшку и ответил явно ошарашенной Еве, никак не ожидавшей такого финала:
- Я шел следом за тобой. Чем ты здесь занимаешься, Ева? Кому ты отправляешь мои файлы?
- Я пишу письмо маме. Я соскучилась по ней. Ты стал вдруг мрачным, и плохо на меня влияешь. И мне стало нужно поделиться с кем-то.
- Маме? Твоя старушка любит перед сном почитать стратегические планы крупных компаний? Что вообще делает на этой флэшке мой файл? – почти срывался на крик Алексей.
Ева молчала, опустив глаза.
- Я куплю билеты назад. Собирай свои шмотки и проваливай из моих апартаментов. И забери свои трусы, разбросала их по всем комнатам. Вали немедленно в свой номер. Завтра я схожу в Ватикан, а послезавтра мы вылетаем в Москву.
- Но мы еще не досмотрели Рим?
- Отлично. Будет повод приехать сюда еще. Только уже без тебя.
- Ну и вали к своей старой корове! А я красивая и молодая.
- Это кто корова? Она моя ровесница. Она у меня красивая, а еще, а еще она умная в отличие от тебя. Пожалуй, молодость – это все, что у тебя есть, но она быстро проходит. Зато у тебя нет мозгов и совсем нет сердца.
- Так я что, дура что ли?
- Ты дура, и еще какая!
- От дурака и слышу! Сам виноват. Из-за какого-то идиотского файла расстроил все наши отношения.
- Ты виновата. Это не просто какой-то файл! Ты занимаешься шпионажем, и ты тырила информацию для какой-то компании-конкурента. Или для ФСБ, если угодно, или для налоговой. Агентка Кэт! Ты только из-за этого со мной и познакомилась, и встреча в ночном клубе не была случайной.
- Неправда, я люблю тебя! Поначалу так и было. Но я влюбилась в тебя, в твою нежность, в твой талант, в твои зеленые глаза…
- Зачем же ты отправляла файл своему шефу?
- Это никак не отразилось бы на тебе. Я просто доводила до конца условия контракта. Верь мне, я люблю тебя! – кричала и одновременно плакала Ева, утирая глаза платком.
- Убирайся из моей жизни! Я ненавижу тебя! Ненавижу!
Алексей откинул стул и, бросив взгляд на затихших итальянцев, собравшихся вокруг них, чтобы поглазеть на семейную ссору по-российски, протекающую, оказывается, не менее темпераментно, чем и по-итальянски, выбежал из интернет-кафе. Ему было душно, он рванул ворот на рубахе и резким шагом устремился к отелю.

На следующей день Алексей шагал в гордом одиночестве от демократичной Пьяцца Дель Пополо вдоль набережной Тибра и, миновав Мавзолей Августа, замок Святого Ангела и античные мосты на Тибре, вышел на прямую дорогу, ведущую в Ватикан. На пути в теократическое микрогосударство он ни о чем не думал, а в голове его звучал готический орган. Достигнув цели, Алексей переступил государственную границу Ватикана и оказался на площади Святого Петра. Он стоял тихо-тихо и смотрел на простую и величественную красоту, до совершенства отшлифованную за века искусными мастерами. В центре площади возвышался египетский обелиск со Святыми мощами, а в изящном полукруге колоннад, словно в раскрытых ладонях, билось сердце христианского мира - собор Святого Петра со статуями Христа, Иоанна Крестителя и одиннадцати апостолов, созерцающих с портика вечное течение жизни. Алексей взглянул на Папский дворец с заветными окошечками, но у Папы, видимо, были дела поважнее, и он не поприветствовал его взмахами своей руки.
Алексей нашел очень уютным для молитв и размышлений внутренний дворик с ватиканской шишкой и павлинами, прошелся неторопливо по музеям, любуясь сокровищами Ватикана, особенно его заинтересовала коллекция гобеленов, зашел в Сикстинскую капеллу, чтобы взглянуть на сцены из жизни Моисея и Христа и на “Страшный суд” Микеланджело, проникнутый сознанием греховности человеческого рода и неизбежностью наказания. Закончив осмотр, Алексей решил покинуть мирскую суету Сикстинской капеллы, порождаемую огромным количеством туристов, и с удовольствием выбрался из музеев на площадь. Голова шумела и буквально трещала по швам от переполняющих ее впечатлений. Алексей глотнул пропитанного святостью воздуха Ватикана с коктейлем из газов, занесенных из Рима, и направился в базилику Сан Пьетро. Швейцарские гвардейцы – некогда опора папского трона, а теперь трогательная бутафория для туристов, как стойкие оловянные солдатики стояли на своем посту с левой стороны базилики. Миновав портик и створки ворот центрального портала, Алексей оказался в млечном полумраке собора. Он походил среди огромного пространства, взирая на бесчисленные мозаики, статуи, алтари и надгробия, внимательно осмотрел балдахин Бернини с геральдическими пчелами и купол собора, созданный великим Микеланджело. В конце центрального нефа у статуи Святого Петра Алексей остановился и замер в глубокой задумчивости, терзаясь мучительным монологом с самим собой: “О Боже! За что мне такие страдания? Чем я, простой смертный, провинился пред тобой? Зачем я встречаю плохих людей на своем жизненном пути? Они несут разрушение, боль и разочарование в мою хрупкую душу. Это испытания за мои грехи? Почему я не всегда добиваюсь того, чего хочу? Я иду неправильным путем? Я недостаточно решителен и слишком труслив с ничтожными людьми, которые на самом деле, может быть, еще трусливее меня? А может быть, я слишком ленив и подло прячусь за чужие спины? Но я точно не подлец. А в этом несовершенном мире, который ты пытаешься улучшить, живется привольно только гнусным подлецам? Время бежит быстро, как и песчинки в песочных часах. Жизнь летит и проходит как в замедленном сне. А что впереди? Бездна? Пустое место? Или райский сад с белыми голубками? Я не знаю, зачем я куда-то шел, куда-то иду и не знаю, куда и зачем мне идти дальше. Подскажи мне истинный путь! В чем смысл этой короткой жизни на Земле? Не молчи, не молчи, подай знак. Помоги мне, о Боже! Не шли мне больше плохих людей, Господи. Пусть горят они в геенне огненной и жарятся в аду. А Ева пусть живет себе спокойно, я не желаю ей зла, и пусть она обретет наконец-то человеческое достоинство. Хотя, что она такого сделала? Просто работала. Но она заставила меня поверить в искренность ее чувств. А это уже подлость при низменных намерениях. Пусть сплотятся вокруг меня мои друзья. Спаси и сохрани меня и мою семью... “ Алексей стоял и думал, думал, а мир таял и терялся в хаосе его мыслей и в звуках готического органа…
Спустя час Алексей вышел из базилики Сан Пьетро на площадь. После собора у него стало так легко на душе, что она стала напевать веселую песенку, сочиненную экспромтом на фривольный мотивчик. “Ах, Ватикан, Ватикан, Ватикан! …” – все еще мысленно напевал Алексей, быстрее перешагивая государственную границу. “Еще не хватало бы сплясать канкан на площади Святого Петра. Какое богохульство! Но ведь мне стало лучше. Я словно исповедался перед самим собой и перед Высшими Силами. Все будет хорошо, к черту Еву, еду домой, к своей семье. Нужно купить какие-нибудь сувениры для них и ватиканское золото в близлежащих магазинах. Завтра уже буду в Москве!”

В Москве Алексея встретил вечно занятый сын, и зимой во время учебного года спешащий в школу и по другим важным делам, и летом, в каникулы, несущийся играть в футбол или просто пропадать где-то с мальчишками, жена, как всегда милая и родная, но в этот раз словно с затаенной обидой. Все почти как всегда. Алексей, соскучившись, попросил жену и сына об услуге. И они пошли в Серебряный бор, чтобы побыть вместе и расслабиться среди сосен на золотых песках. На обратном пути на них обрушился проливной дождь. Он лил как из ведра. Зонты оказались слабой защитой от проливного дождя и были заброшены в сумку. И им ничего не оставалось делать, как просто шагать по лужам и утопать по щиколотку в потоках воды.
- Ура! Мы плывем по каналам Венеции на гондолах! – просто визжал от счастья Александр, прыгая по дорожкам, превращенным в Большие каналы.
- Наверное, гондолы дырявые, и мы скоро пойдем ко дну, - жалобно, но с улыбкой, простонала Елена.
- Не пойдем. Мы же верим, что непременно доплывем, а значит, так оно и будет, - попытался вселить надежду на спасение Алексей и, проваливаясь в глубокую лужу по самое колено, вдруг спросил: - А помнишь, Саша, мы гуляли с тобой в Малом Козихинском переулке, что недалеко от Патриарших прудов?
- Ну, помню. Там хороший уклон, и водная стихия, наверное, сейчас разгулялась еще сильнее, чем здесь, на ровной местности.
- Да я не об этом. Помнишь, я сказал, что из определенной точки Малый Козихинский напоминает какую-то красивую средневековую улицу?
- Ну, помню. И что?
- Так вот. Теперь я понял, что из этой точки он напоминает Флоренцию, флорентийские улочки. Понял?
- Понял, понял, что ничего не понял.
- Ура! Кусочек Божественной Флоренции в Москве. Здорово! – воскликнула Лена и обняла Алексея, и они бодро зашагали в ногу по огромным лужам, как два Гулливера, презревших лилипутство стихии.
Домой пришли насквозь мокрые, хоть выжимай. А Алексей как рыцарь преклонил перед отсыревшей женой колено и прочитал посвященные ей стихи:

*****
Я Вас люблю лишь потому, что есть на свете
Мой маленький и нежный друг.
За то, что Вы цветок в букете,
Прекраснейший из всех вокруг.

И если плохо Вам, то я заплачу,
И буду ранен даже хуже Вас.
Давайте мы станцуем вместе
Сперва весенний, а потом осенний вальс.

Пусть будет май, и все играет солнцем,
И ветер молодой рвет белую сирень!
В твоих глазах, что голубее неба,
Я вижу новый, светлый день.

На золото опавших листьев,
На черный тлен продрогнувшей земли,
В кровавые рябиновые бусы
Упал последний лист, молящий о любви…

Я Вас люблю за то, что есть на свете
Мой ласковый и нежный друг.
Я прислонюсь к тебе…
Не знаю, как долго нам быть вместе,
Но каждый миг бесценен для любви!
******


Рецензии
Замечательно пишете, Генрих, профессионально и очень интересно.
С уважением и восхищением,

Лариса Малмыгина   05.08.2016 13:06     Заявить о нарушении
Спасибо, Лариса, за отзыв.
Конечно, только рад слышать, что Вам интересно.
С уважением и наилучшими пожеланиями,
Генрих Голштейн.

Генрих Голштейн   06.08.2016 00:01   Заявить о нарушении
На это произведение написано 20 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.