Квадратный год

Распахнутые окна не спасают от духоты. Блузка прилипла к спине, а вдоль позвоночника одна за другой стекают омерзительно горячие капли. «Рексона» бессильна. Воздух похож на теплый глицерин: вязкий, почти прозрачный и совершенно не пригодный для дыхания. Старые липы, растущие вокруг школы, хотя бы не пускают внутрь солнце. Оно смогло просочиться лишь редкой россыпью зайчиков, которым тоже не под силу шевелиться в такую жару.
Обвожу эти раскаленные пятачки гелевой ручкой. Получилась парта в горошек. Танька, скосив глаза на мое «художество», фыркает и начинает еще энергичнее обмахиваться дневником. Отголоски ее телодвижений долетают и до меня. Спасибо, подружка. Народ, обезоруженный климатическими условиями, пребывает в полудреме. Некоторые даже делают вид, что внимают физичке, которая застыла у доски в позе оперной певицы. Повторение – мать учения. И как им не надоедает вещать одно и то же из года в год, каждый день? Для тех, кому начхать на всю эту науку… Как говорит про Тортиллу папуля, «настоящая учительница: в костюме и с пучком». Сцепила руки перед тем местом, где должна находиться грудь, и трындит про энтропию.
Красивое слово. Так мера порядка или беспорядка? Ничего не понимаю. Форма шара совершенна… звезды… планеты… падающие капли… жидкость в невесомости… Так много знать – вредно. Не будь этой проклятой жары, энтропии не поздоровилось бы с моей помощью. Но – нет. Сижу, вся такая идеальная. Круглая отличница снаружи, круглая дура – внутри. Само совершенство.
Кожу на затылке сводит от пристального взгляда. Нет, я не стану оборачиваться. И поправлять волосы не стану. Тебя, мачо по имени Толик, я видела вчера с какой-то девахой. Вы стояли на остановке и мило беседовали. Ничего такого, но стояли вы слишком близко друг к другу.
Заштриховываю одного из уснувших на парте зайчиков. В семействе золотых появился черный мутант. Зато – идеальный по форме. Часы, висящие над доской, всю жизнь спешат на шесть минут, но даже по их показаниям до звонка еще целая вечность. Тяжело скакнула на следующее деление минутная стрелка. Для нее час – круглый…
Не смотри так, Толян, я тебя игнорирую. Смирись: ты несовершенен, и не имеешь никакого права приумножать мою энтропию.
- Очнись, спящая красавица, - толкает меня локтем Танька. – Тортилла по рядам пошла.
Прикрываю зайчиков раскрытой тетрадью, и теперь готовы воспламениться некоторые формулы. Словно кто-то навел на бумагу увеличительное стекло.
Учебный год заканчивается. Целый год ты сидишь позади, через парту от меня. С тех пор, как перешел в нашу школу. Круглый год. Почему круглый? Что ж она так давит на мозги, Тортилла обожаемая?!
Давай попробуем рассуждать, это отвлекает. Двенадцать часов на циферблате; столько же месяцев. На севере находится декабрь – полночь. Март на востоке, июнь – самый юг, сентябрь – запад. Все логично, только совсем не нравится. Абсолютно. У меня с некоторых пор другая система отсчета. Переворачиваю несколько тетрадных страниц, и они скользят, будто пружина смазана маслом.
Жирная точка внизу – 1 сентября. В классе появляется новенький. Баскетболист, каратист и внебрачный сын Бандераса в одном флаконе. Обосновавшись за последней партой у окна, эта гремучая смесь делает мою жизнь невыносимой. Не буду же я вертеться, как все остальные девчонки! И к доске меня редко вызывают…
Аккуратно тяну линию вверх. Первые две четверти прошли практически молча и вприглядку, - тихий ужас. Второй точкой обозначим Новый Год, он же – поворотный момент. На вечере для старшеклассников мы с Толяном впервые танцевали, что обеспечило мне ненависть всех присутствовавших дам, кроме Таньки. У подруги роман со студентом, ей ровесники на фиг не нужны.
Январь и февраль вышли неприлично долгими. Во-первых, Толик с родителями провел каникулы в Китае. Во-вторых, я немного сломала ногу. Какая-то ерундовая косточка, и месяц в гипсе! Но он приходил, когда не было тренировок, и звонил каждый вечер. Шутил, мерзавец: «На костылях ты от меня далеко не убежишь». Ну-ну, красавчик. Калекой я не стала.
Еще одна точка, за ней – весна. До вчерашнего дня все было, как в кино, и даже лучше. Стараясь не вспоминать, веду линию вниз. Ровненько, пряменько, рука не дрожит. Получилась большая буква «П», чего и следовало ожидать. Пушной зверек во всей красе. Подонок. Паскуда. Паразит! Презираю!!!
- Ты чего бесишься? – шепчет Танька.
Оказывается, вместо четвертой точки получилась уже дырка в тетради. Черт с ней, все равно почти закончилась. И год – тоже, впереди лето. Как же?.. Ну, ты еще слезу пусти!
Прямо на изуродованную тетрадь падает сложенная вчетверо записка. Чисто баскетбольный бросок. Шлепнув соседку по протянутой руке, разворачиваю: «Юль, хватит дуться, плиз. Вчера пришлось провожать тетку, вернулся поздно, у тебя уже света не было. Поэтому и не позвонил».
Да, он говорил, что имеет тетушку всего на три года старше…
Соединяю линией две нижние точки, замыкая квадрат. Надвигающееся лето я переживу. Но обернусь все равно не раньше, чем грянет звонок.