Традиция

 Традиция.
Мой дедушка Рубен был строителем. В совершенстве он знал шесть строительных специальностей. Несмотря на то, что в школе он не был и дня, читал книги, писал письма, прекрасно считал в уме и разбирался в строительных чертежах. С помощью линейки и карандаша мог построить без расчетов арку. Писать и читать его научила моя бабушка, она окончила три класса школы. Когда она поняла, что муж не может найти нужного номера дома, так как не знает цифр в свои 20 лет, она занялась его образованием. Ученик был очень способный и скоро опередил жену в знаниях.
Деда был бригадиром строительной бригады, которую нанимали для постройки под ключ различных зданий преимущественно находящихся на севере, так как заработки там были большие. Слаженность и профессиональность в работе, умение укладываться в запланированные сроки и потрясающая трудоспособность членов бригады в сочетании с тем, что никого из них не видели пьяным, приводила к тому, что недостатка в работе у таких шабашников не было, заказы поступали на несколько лет вперед.
 Равных в работе дедушке не было, это признавали все. За ним не успевали два подносчика, хотя обычно один обслуживал двух каменщиков. Славился деда при кладке стен еще и тем, что не выбирал нужный камень, а брал подряд и камень тут же находил свое место. Киркой почти не пользовался, а каменная стена была на столько ровной, что штукатурки требовался тонкий слой.
Особым авторитетом среди товарищей деда пользовался еще и благодаря тому, что мог честно разделить заработанные деньги и все были довольны, в каждом случае аргументы приведенные им были вескими на столько, что сомнений не вызывали.
С дедой советовались по любым вопросам. Авторитет его был на столько велик, что к нему приходили спорящие и он мог рассудить их. Совета просили даже старики. К каждому случаю он мог рассказать прибаутку, басню, или легенду, пользуясь при этом не только русским, армянским или азербайджанским языком, но и карачаевским.
Родители единственного внука замешкались, как назвать ребенка. Тогда деда встал, поднял рюмку и произнес: «Выпьем за Рубена!» Все решения в своей семье он привык принимать сам.
Лудшего своего друга, которого тоже звали Рубен, но за мягкость характера называли до старости Убкой, тихого покладистого и уступчивого старика, привыкшего с улыбкой подчиняться всем, деда учил: « Хочешь чтоб домашние слушались, дождись пока стол будет заполнен тарелками и стаканами, подними вверх руку и как стукни кулаком по столу, чтобы все загрохотало. Скажи- будет так …- потом говори что хочешь, все поймут, что так и будет.»
Время, когда старики перестали ездить на заработки, переживал каждый по своему. Ежедневно они собирались на улице, рассаживались на скамейке и общались. Дни были похожи один на другой. Появились свои традиции. Для деды очень важно было показать друзьям, что он остался хозяином, и кошелек его не просто полон, распоряжается его содержимым он сам, по своему усмотрению.
Пенсия- любимая тема разговоров пенсионеров всех времен, у деды была большая, как он любил говорить равная зарплате инженера. Все купюры складывались по порядку. Портмоне раскрывалось и с одной стороны была фотография дедушкиных внуков, а с другой стороны веером пачка банкнот, различного достоинства.
Четыре раза в неделю я ходила в музыкальную школу. Огромная папка с нотами почти волочилась по земле. Выйдя из калитки, я подходила к скамейке , как обычно занятой стариками и громко здоровалась. Они отвечали. Деда поворачивал руку ладонью вверх и покачивал ею, жест означал – куда собралась? В музыкальную школу, громко отвечала я. Старики одобрительно кивали головами. Деда открывал портмоне, доставал рубль и протягивал мне. Не надо, я пешком иду, зачем мне деньги, огрызалась я и все старики начинали ругать меня, смысл их слов сводился к тому, что как это так, дедушка дает деньги, надо брать, нельзя так. Я ,взяв рубль, опускала голову и плелась в школу, а деда под восхищенные взгляды закрывал переполненный кошелек.
 Вечером все происходило то же как всегда. Я протягивала ему измятый рубль, деда его разглаживал и клал на место.