Открытое письмо клеветникам шолоховедам

Открытое письмо Шолоховедам, не прекращающим клеветать на гения.

 Почему такие потоки клеветы, ненависти обрушились именно на Шолохова и его великий роман? Бездари не могут признать, что талант от Бога. Не даёт им покоя мысль, что лучшие романы прошлого века написаны русскими. Гениальность - необработанный алмаз, который образование шлифует, гранит, превращает в бриллиант. Но ни один университет не может из бездаря сделать талантливого писателя, хоть сто лет учи. И Лермонтова и Есенина ненавидели за талант. Особенно Есенина. Крестьянский, малограмотный мальчишка посмел писать лучше дворянчиков - запретить! И запрещали, и судили, и доводили до петли, но объявить вором не смогли. На Шолохова клевещут, по сей день. Не помогли и найденные черновики романа. Особенно старается в Израиле Зеев Бар Села. Несколько дней назад распинался в новостях по ТВ. Виктор Ефремов со страниц ЛГ № 37 от сентября 07. заявил, что нашёл уже двух авторов, вот только назвать их он не смог и не сможет. Не по Сеньке шапка. Разошелся, объявил советскую литературу мистификацией и устроил ей поминки. Зря суетился, советская литература жива, пока живы её читавшие.

Паразиты – прилипалы живут соками животных, их приютивших, эти шолоховеды скандальной известностью, заработанной на славе гениев. С их куриными мозгами, нужно в навозе копаться, а не великие романы обсуждать. Дипломированные филологи, попробуйте для начала осилить великий, непревзойдённый рассказ « Судьба человека». Я его на сотню таких романов, как «Доктор Живаго» не поменяю.

Первая послевоенная весна была на Верхнем Дону на редкость дружная и напористая.
Перед рассветом по широкому сухому долу хлынул с юга густой и тёплый весенний ветер и уже через двое суток начисто оголились пески левобережья Дона. На дорогах отпотели скованные ночным заморозком лужи талой воды. С хрустом стал оседать в оврагах последний ноздреватый снег. В эту недобрую пору бездорожья мне пришлось ехать в станицу Букановскую. Мы с товарищами выехали до восхода солнца. Кренясь под ветром и низко пластаясь над землёй, плыли в чёрном небе гонимые на север черные паруса туч. Крутой восьмисаженный спуск меж замшелых в прозелени меловых глыб, и вот берег: перламутровая россыпь ракушек, серая изломистая кайма нацелованной волнами гальки и дальше - перекипающее под ветром воронёной рябью стремя Дона.
Сколько авторов насчитают здесь гениальные филологи я не знаю, а то, что это цитаты из трёх произведений Шолохова знаю точно. Неужели эти знатоки не слышат музыку, ритм, слова, фразы, не узнают человека по голосу? Истинно: имеющий уши, да услышит!

Чего только не напридумывали: и сводного брата, и сумасшедшего на цепи, и шарашки в НКВД, писавшие гениальные романы. Изумляешься буйству дури, фантазии и полному отсутствию наблюдательности и логики. Девять женщин не родят за месяц ребёнка, десять даже талантливых писателей не создадут гениальный роман. Тем более, что НКВД преследовало писателя. Ягода пытался отравить, потом сфабриковать дело. Всячески мешали спокойно работать. Нет среди современников Шолохова писателя с такой зоркостью, наблюдательностью и звериным обаянием, как Шолохов. Перечтите описания хуторов, природы они восхищают. Образы, метафоры свежи, ярки, неповторимы, порою ошарашивают своей неожиданностью. Чувствуется, что не прошёл человек университет и читал не много, не привык к стандарту интеллигентских сравнений. В каждой фразе здоровый крестьянский дух. Складки у губ и ладонь у Шолохова чёрствые у классиков – суровые, резкие, глубокие. Выстрелы рассыпаются лузгой, придорожник – живущой, у горы хребтина, нос коршунячий, звёзды зыбятся, ветер из– под туч, туман ходит на дыбах … В садах жирно желтел лист. От черенка наливался предсмертным багрянцем, и издали похоже было, что деревья в рваных ранах…жирно желтел, предсмертным багрянцем! У кого ещё можно найти подобное? А всплески юмора: Отец Григория едущий пьяным из гостей, теряющий в проруби лошадь и бросающий следом кнут, разве не прообраз Щукаря? Рассказ Звягинцева про письма жены, гулянку на первое мая из « Они сражались за родину». Отношения Звягинцева, Стрельцова, Лопахина, когда последнего табака не жалко, пронизывающая доброта, бескорыстие дружбы, неужели не чувствуется у всех этих историй один автор? Тогда не филологи, вы господа, а шуты гороховые.

Человек, чувствующий слово, ритм фразы и без черновиков поймёт, кто автор гениального романа - вам Бог не дал. Мне жалко, вас завистливых, злобных сплетников, стыдно за вас, но промолчать я не могу. Хватит охаивать один из лучших романов двадцатого века, позорить человека, которому вы и в подмётки не годитесь. Он не хаял, он спасал людей от наговоров, лагерей и смерти, часто сам рискуя и жизнью и свободой. Но вам этого не понять.