Поездка

       
       Вечером лёжа на кушетке, позвонил Каштанов Георгий своему другу детства Пешкову Василию Ивановичу.
— Вася! Как живёшь, мой дорогой?
— Жорка, ты что ли? – крикнул радостно в трубку Пешков, снимая очки и отставляя на время книгу.
— Да это я! Помоги. Моя дача развалилась. Жена осталась там. Пол почти сгнил. Ступеньки на крыльце рухнули. Говорит: сама мужика найдёт, если я не отремонтирую.
— Её зовут, мне помнится, Тамара?
— Нет, Ангелина Тимофеевна. Я год назад женился на ней.
— А Тамару куда дел?
— Да ну её, старуху сварливую! Детей всё равно нет.
— А сейчас, что молодая?
— Да, выручай. А то убежит к другому.
— Чем тебе помочь? Я же бетонным заводом руковожу! Что тебе из железобетона дом построить?!
— Не надо. Какие-нибудь доски мог бы привести, чтобы пол перекрыть? А то жена провалится, придётся ей новую причёску делать!
— Ладно, пришлю, – смеясь, ответил Василий Иванович, — пусть твоя зазнобушка спокойно дышит воздухом. Не волнуйся, завтра отправим машину с материалами.
На следующий день Василий Иванович вызвал к себе в кабинет мастера Смолякова Вячеслава Михайловича, тридцатилетнего мужчину довольно энергичного и жизнерадостного.
— Слава, на заводе вроде запарки нет. Выручи, съезди в Глинково. Ты там уже раз был. Я заказал машину. Погрузи в неё полкуба строганных досок, мешки с цементом, песком и щебёнкой. Ты в таких делах хорошо разбираешься, учить не буду.
С утра жарило солнце. Уже неделю не было дождей.
Через час прибыл на завод маленький самосвал на базе ГАЗ-51. Загрузили в кузов двухметровые доски. Сверху аккуратно уложили мешки.
— Как тебя зовут, дружок? – спросил Смоляков худощавого паренька, наверное, только вернувшегося из армии.
— Борис.
— У тебя путевка есть?
— Нет. Сказали, ехать на завод.
— Мы поедем в сторону Загорска.
— Я дороги не знаю.
— Покажем тебе. Поеду я и рабочий.
— Вдвоём нельзя. У меня самосвал.
— Как быть? Только я один знаю дорогу. Хозяйка тебе даст за это двадцать пять рублей.
— Двадцать пять рублей! – шофёр ахнул, загибая пальцы, стал считать, – это же восемь бутылок водки с закуской! Садитесь вдвоём! У поста ГАИ один из вас пусть на время пригнётся, чтобы его не было видно.
Машина выехала за территорию завода. На улице 8 марта на обочине дороги стояло такси. Борис, не справившись с управлением, протаранил ей бок, погнул дверную стойку. На своей машине помял облицовку и задел радиатор.
Таксист, плотный пожилой мужчина, выскочил из салона через пассажирское сиденье рикошетной пулей, начал ругаться, схватив паренька за грудки:
— Сопляк! Оболтус! Я же тебе ничем не мешал! Улица свободная! Ни одной машины! Ты что ослеп? Зачем прижался к тротуару? Будем ждать патрульную.
Чувствуя, что влипли в аварию, Смоляков и рабочий вылезли из кабины, спрятались за деревьями, издалека наблюдали.
Гаишники составили акт. Отпустили самосвал.
— Ну, что, поездка отменяется? Как это тебя угораздило! – сердито сказал Смоляков, поморщился от тоски. К директору завода придётся идти объясняться
Шофёр не знает, как поступить, в глаза заискивающе заглядывает, хочется видно подхалтурить. Махнул рукой.
— Поехали дальше. Буду подливать воду.
У посёлка “Правда” температура воды в двигателе стала повышаться.
Борис сбегал, зачерпнул из колодца ведро воды, залил в радиатор. Да вдобавок поставил наполненное ведро между ног пассажиров, чтобы хватило до следующего колодца.
От тряски вода расплескивалась, обливала ботинки и брюки. Кабина маленькая. Втроём тесновато.
— Что же ты так неосторожно едешь! Где теперь колодец искать?! Не дотянешь до деревни, от пара двигатель как котёл взорвётся! – сердился Смоляков.
Ярославское шоссе в те часы было перегружено, а при въезде в посёлок зауживалось. Быстро не поедешь.
За ними прицепилась колонна с инкассаторами. Обогнать самосвал не могут. Впереди едет милиционер на мотоцикле, сзади также. Сигналят водителю самосвала, чтобы он пропустил колонну, прижался к краю дороги.
А Борис и ус не дует. Задние машины не видит. Бокового зеркала обзора у самосвала нет.
Не выдержал гаишник, выруливает между рядами машин, приблизился вплотную к кабине самосвала.
Услышав рокот мотоцикла, Борис, Смоляков и рабочий уставились на гаишника. Вот влипли! – заметил таки, что машина неисправная, да в кабине сидят троё.
У милиционера аж лицо позеленело от злости, приподнялся с сиденья, словно хотел шагнуть к ним в кабину. Одной рукой за руль держится, а во второй – дубинка. Взмахнул её, ударил по стеклу двери, разбил вдребезги.
Ойкнул Борис. Руль бросил. Руки на живот опустил, как покойник. Неуправляемая машина помчалась вниз по откосу.
Колонна инкассаторов невозмутимо проследовала дальше. Ей теперь никто не мешал.
Сколько метров машина прокатилась, никто вспомнить не может. Трясло в кабине по кочкам так, что зубами клацали как плоскозубцами, об потолок вдобавок головами стукались.
Ещё немного превратились бы мозги в отбивные! Остановились, нарочно не придумаешь! У колодца. Бабоньки, гремя пустыми вёдрами, как горох, рассыпались по сторонам.
Какие-то сантиметры до колодца не доехали. Чуть на таран его не взяли! Вот, что значит случай! Не проехали мимо воды, спасли радиатор! Благо гаишник путь указал!
Добрались до дачного участка. Посигналили. Вышла к калитке молодая женщина.
— Нам нужна Ангелина Тимофеевна, – сказал Смоляков.
— Я Ангелина.
Смоляков посмотрел на неё с удивлением. Такая живописная фигурка. Лёгкий ситцевый халатик еле прятал привлекательный изгиб тела.
Ангелина узнала, что привезли им материалы, обрадовалась, побежала за ключом от ворот. Вернулась, подала ключ Смолякову.
— Вы, вижу, за главного. Я на вас полностью полагаюсь. Ничего не понимаю, что надо делать. Сами уж всё сложите, – каким-то особенным обвораживающим взглядом глянула на Смолякова, улыбаясь, побежала в дом, чистить картошку.
— Сдай осторожно назад, – попросил Вячеслав Бориса, открывая пошире ворота, – да смотри, в канаву не угоди!
На участке находилась заросшая травой траншея от стародавней мелиорации.
Шофёр сел в машину, рывком дернулся, задними колесами съехал прямо в канаву.
 Пришлось выгружать вручную, задний борт кузова-то в землю упирается.
Смоляков вместе с рабочим таскают, а Борис увидел грядку с клубникой, туда бросился. Точно медведка всё объел. Только медведка под землёй шастает, а он сверху по ягодам красным и зелёным.
Прибежала бабка соседка. Борис пригнулся и вовремя сиганул с грядки незамеченным.
— Ребятки. Помогите, Кто у вас начальник? – запричитала старушка, – шкафчик и этажерку нужно из деревни привести. Я заплачу.
— Да как мы тебе, бабушка, поможем. Видишь, машина застряла в канаве. Её оттуда ещё надо вытащить.
— А вы плечами, плечами, милые, упритесь, побычьтесь! Вам молодым стоит чихнуть и грузовик вылезет! Мы – бабы в войну в поле машины с зерном из грязюхи пузом вытаскивали. А здесь сухо. И я вам помогу. Да женщин призову!
Подложили под задние колёса доски. На радость бойкой бабки самосвал выехал.
Борис просиял от радости. Ещё одна халтура.
— Далеко ли ехать?
— Да нет, сынок, десять километров до переезда, потом как коровник проедешь, немного полем, через мост за речкой кирпичный завод…
 — Садитесь, бабушка, сами покажете. Езжай и ты, Виктор с ними, поможешь, – приказал Смоляков.
Хозяйка пригласила Вячеслава посмотреть комнаты.
— Когда они теперь приедут? Эта бабка Дуся до вечера их запрягла. Хотела пожарить картошку. Будет холодная.
— Да не надо нам ничего готовить. Я утром поел.
— А обед?
— Обойдёмся.
— Нет, как вернутся, что-нибудь приготовлю. Видите, пол почти сгнил. Ходить по нему опасно. Я живу на втором этаже.
Ангелина лукаво взглянула на Смолякова и прыснула в ладонь.
— Знаете, вы чем-то на Вицина похожи! Так неуклюже, но смешно выглядите. На вас, видно, рабочая одежда? Ой, знаете, как хорошо, что на вас рабочая одежда. У меня к вам просьба. Не откажите?
 — А что? – Смоляков с ужасом ждал, что хозяйка попросит, заменить половые доски. Гвозди Вячеслав плохо забивал молотком. Гнул их или бил себе молотком по пальцам.
— Если бы вы телевизор подняли на второй этаж. Я бы вам была благодарна.
— Давайте, мне нетрудно.
Смоляков взял в обнимку телевизор “Рекорд”. Ангелина пошла впереди, чтобы открыть дверь.
Лестница на второй этаж была крутая. Смоляков на каждую ступеньку поднимался медленно. В спешке забыли вытащить комнатную антенну. Усы антенны свалились, стучали о ступеньки. Вячеслав остановился, чтобы случайно не наступить на антенну.
— Антенна упала. Вы не могли бы её взять в руку, – попросил он Ангелину, – вдруг зацеплю, уроню телевизор.
— Я попробую мимо вас пролезть. Лестница-то у нас узкая.
Хозяйка, прижавшись к Вячеславу вплотную, долго и упорно протискивалась, обдала его жаром тела. Пуговки на халате расстегнулись. Груди голубями выпорхнули наружу.
Смоляков взволновано задергал ресницами. Даже вспотел. Затаил дыхание. Что делать? Её бы обнять, но не бросишь телевизор себе на ноги!
На втором этаже распахнуто настежь окно. Пол застелен широким домотканым половиком на всю комнату. До веток яблонь можно из окна дотянуться. Ангелина сама как яблочко приворожила Вячеслава.
— Поставьте телевизор на пол, – прошептала хозяйка, застегивая смущенно пуговки у халата. Щёки и уши у неё стали пунцовыми.
— А где у вас розетка?
— У окна.
— А стол-то стоит посередине комнаты.
— Давайте, перенесём его к окну, – чуть слышно ответила хозяйка.
Взявшись за края стола, Вячеслав и Ангелина не смотря друг друга в глаза, перенесли его к окну.
Смоляков поставил телевизор, включил его.
 — У нас показывает только первая и вторая программа, – сказала твёрдым голосом Ангелина.
— И у нас в деревне две программы ловятся, – ответил равнодушно Смоляков.
— Раз я вас завела на второй этаж, может быть, замените лампочку в люстре? Одна сгорела.
— А где лампочка?
— Должна быть в столе, – хозяйка отодвинула ящик, – вот вам лампочка.
Вячеслав отвинтил сгоревшую лампочку и передал её, стоящей сзади Ангелине. Ввёртывая новую лапочку, вдруг услышал вскрик.
Ангелина, отбросив лампочку, судорожно вцепилась в его спину, потянула на себя. Вдвоём провалились в какую-то воронку.
“Блин, – пронеслось в голове у Смолякова, – и здесь пол сгнил!”
Зацепиться за ускользающий половик невозможно. От окна поехал к середине комнаты стол. Вилка выдернулась из розетки, поэтому телевизор не свалился на пол. Но всё же половики задержали их падение…
— Ой, какая же я дура! Зачем мы убрали стол! Он же закрывал люк! Мы же раньше поднимались на второй этаж по приставной лестнице.
Раскачиваясь в мешке над потолком первого этажа, пойманная парочка искала выход из создавшейся ситуации.
— Хоть ножом половик режь! Концы половика за что-то держатся, – сказал Николай, изнемогая от прильнувшей к нему женщины.
— Один конец у окна. На него мы поставили стол с телевизором. Второй конец под ножками кровати.
— Стол полегче. Если будем шевелиться, то стол придвинется к люку и нам на голову свалится телевизор!
— Ой, я боюсь.
— А как быть? Ждать, когда приедут на машине?
— Что вы! Опозоримся! Давайте лучше раскачиваться! Видите сбоку щелку. Это боковой край половика уже виден.
Обняв друг друга пленники стали страстно раскачиваться.
— Уж точно телевизор упадёт нам на голову! – радостно воскликнула Ангелина, заметив, что половик опускается ниже.
 — Пусть падает на мою спину! – Николай закрыл своим телом Ангелину, коснулся её губ. Какой был сладкий и долгий поцелуй! Словно они прощались с жизнью.
— Я вас не сильно давлю своим весом?
— Что вы, не стесняйтесь!
— Я уже вижу потолок. Что ещё будем раскачиваться? Я почти уже на вас лежу. Опоры-то нет.
— Лежи, мой хороший! – Ангелина, распахнув мокрый халатик, обхватила руками шею Вячеслава, прижала к себе. Целуя его в губы.
В экстазе влюблённые стали раскачиваться. Не обращая внимания на то, что скрипит ножками стол и опускается половик и сбоку видны стены, и они находятся уже не в мешке, а в гамаке.
Неожиданно их тела коснулись мягкой опоры.
— Что это? – спросил Вячеслав.
— Это перина, – захохотала истерическим смехом Ангелина, с восторгом посмотрела на Вячеслава, – если рассказать, что мы по воздуху как на ковре-самолёте опустились на кровать, никто не поверит. Я с детства люблю невероятные истории! Только я не хочу в эту дыру проваливаться каждый день в одиночку!
Чтобы хозяйка смогла смотреть телевизор, Смоляков нарезал по размеру досок. Закрыл ими люк. Прибил доски гвоздями. Ударил себя два раза по кулаку молотком для памяти. Застелил заветную дверку к сердцу Ангелины половиком…
Минут через двадцать приехала машина. Накормила повеселевшая хозяйка мужчин, с шофёром расплатилась.
Двинулись в обратный путь. Едет Борис, в душе улыбается. Деньги через карман рубашки греют. А Вячеслав никак не очнётся от женских дурманящих ласок.
На переезде ждали поезда. Поезд прошёл. Машина заглохла. Не заводится. Сзади стоящие машины сигналят.
— Уж точно они тебя побьют! – хохочет Смоляков, – Виктор, выгляни-ка, что они там сигналят?
— Сюда идут, Вячеслав Михайлович.
— Хана тебе, Борис! Ох, и жадный ты! Я бы ни за какие деньги с пробитым радиатором не поехал в такую даль!
Подошли мужики, молча скатили машину с дороги в кювет.
— Ну и как мы отсюда будем её выкатывать? – поинтересовался Смоляков, закуривая папиросу.
Борис сопит, ерошится, как ёжик на сиденье, ничего не говорит. Не хочется ему раскошеливаться. А кто забесплатно согласится на буксир брать?!
— Иди, Виктор, на дорогу, может, остановишь кого-нибудь. Тросом машину вытащим. Иначе до ночи здесь проторчим.
Один сердобольный шофер остановился, вызвался помочь.
— Что у тебя случилось? – спрашивает Бориса, оглядывая зорким взглядом подножку самосвала.
— Не заводится.
— Лопух! Провод слетел с аккумулятора! Вот и не заводится!
Покачал головой Смоляков. Вот удружил Пешков, не мог попросить с автобазы толкового водителя.
Выехали из кювета сами.
— Ну, теперь уж немного осталось, скоро Пушкино будет, – сказал Вячеслав Михайлович, успокаивая себя и рабочего.
Навстречу мчался прямо на них автомобиль. Шофёр встречной свернул в сторону, чтобы избежать столкновения, показывая пальцем у виска.
— Чего это он выехал на встречную полосу? – удивился Смоляков, когда немного прошёл стресс.
Но впереди опять неслась на них машина. Раздались те же самые проклятья.
— Что-то не то. Остановись-ка, – приказал Вячеслав Михайлович.
Встали на обочину. Оказалось, что в этом месте дороги в эти часы ввели реверсивное движение. Борис проехал мимо знака, не обратив на него внимания.
Слышно было невдалеке, как останавливаются электрички, подъезжая к станции.
— Пошли через лес. До Москвы доедем поездом, – предложил начальник подчиненному.
Как добрался шофер до автобазы, осталось неизвестным. Больше на завод он не приезжал.