Аплодисменты

Аплодисменты
       (сказка)


В сущности, что такое балет? Вы не знаете? А если подумать?
Балет - это что-то такое необычное. Это - загадка в свете переливающихся огней. Красота, музыка и движение!
Эту красоту невозможно описать. Ее нужно почувствовать. А что кроется за этой красотой, за этим блеском и загадочностью?
А кроется за этим большой труд, вереница бесконечных репетиций, бессонные ночи и… выступление!
       А там аплодисменты…
       Радость, слезы, смех!
       Все одновременно!
 Да! Нет!
       Это восхитительно!
       Блестяще!
       Ох! Ах!
       …И опять вереница бесконечных репетиций, костюмы, работа, работа…костюмы…
Но…

 


В театральной костюмерной на одной из самых высоких полок стояли белоснежные балетные тапочки. Они были самые лучшие и нужные, так как в них танцевала солистка. Их специально берегли для концертов. Для них подбирались самые хорошие костюмы, их окружали замечательные люди, им помогали, ими любовались, ими восхищались. В общем, у них была блестящая артистическая жизнь, пожить которой дано не каждому! Они во всем были необычны. Они были необычны даже тем, что звали друг друга по имени. Да – да! У них, действительно, были имена, такие же музыкальные, как и они сами – Хоре и Графи.
Хоре была чуть больше Графи и поэтому чувствовала себя старшей, а потому и ответственней. Ей зачастую приходилось ломать голову не только за себя, но и за бестолковую Графи, так как Графи частенько забывала завязать тесемочку, подмазать мелком носик. А иногда, и про важную репетицию забыть. Что тут поделаешь! Да ничего!
Но обе они были молодцы. Танцевали на сцене так, что зрители забывались, словно это были не балетные тапочки, а летние бабочки, порхающие с цветка на цветок.
Но…
Пустая болтовня, как обычно, заполнила все помещение. Хоре и Графи отдыхали, юбки сплетничали, костюмы вели какой-то важный долгий спор, маски перемигивались и хихикали, шляпки, перебивая друг друга, что-то рассказывали взахлеб, грим гримасничал, а вечерняя накидка приятно шелестела, подстраиваясь под общий шум, томно перебирая свои прозрачные складки. Было тепло и хорошо.
Вечерняя накидка потянулась и мечтательно сказала:
- А знаете что? – и многозначительно замолчала.
Все тут же прекратили болтать и повернулись к ней, так как вечерняя накидка почти никогда не разговаривала, а только шелестела. Всем было ужасно любопытно, что же такое интересное она им сообщит.
- А знаете что? – опять сказала она. Вот мы живем с вами в таком красивом мире, все нами восхищаются, говорят, что мы блистательны и неповторимы. А есть ведь и другой мир.
Когда-то, давным-давно, мне моя бабушка престарелая накидка рассказывала, что она жила не в театре, а в большом доме. И ее накидывали не только на концерты, но и на прогулки. Чаще всего она выходила гулять вечером, покоясь на плечах своей хозяйки, чтобы полюбоваться вечерним закатом, далекими звездами и луной. Зарево уходящего солнца поражало их воображение! А затем появлялись первые звезды, луна… Ах! Это, наверное, что-то особенное! ... А затем, насладившись этим зрелищем, хозяйка и моя бабушка уходили домой.
- И знаете что? – прервала сама себя рассказчица. Это же все по-настоящему! Настоящие звезды! Настоящее солнце! Настоящая луна! Это же!... Это же!... Жизнь! Самая настоящая!
Накидка зашелестела своими складками в глубокой тишине…
Тишину прервали юбки:
- Это, наверное, так здорово. Когда все по-настоящему. И не одной фальшивой. Раскрашенной звезды.
Не выдержали и шляпки. Они и без того слишком долго молчали:
- Как же повезло твоей бабушке! Своими глазами посмотрела на живую луну и солнце. А мы, мы… Сидим здесь взаперти среди раскрашенных подделок.
- Да, подделок.,– подхватили маски. Ничего настоящего! Солнце с косичками, звезды на палочках. Никакой жизни. Одна большая подделка. Вот сорвем маску с нашей жизни, чтобы показать настоящее лицо.
- Жизнь настоящая. Жизнь ненастоящая, прогримасничал грим.
Шляпки и юбки завидовали и вздыхали. Костюмы опять завели долгий спор о нужности настоящих лун и звезд.
А маски задорно выкрикивали:
- Сорвем маску! Покажем настоящее лицо!
Было оживленно и весело.
К вечеру все угомонились и стали засыпать. Только балетные тапочки не могли заснуть. Они долго думали об услышанном, вновь и вновь возвращаясь к рассказу накидки, и неожиданно для себя, не сговариваясь друг с другом, быстро-быстро стали спускаться вниз. Р-раз, и готово! Балетные тапочки оказались на полу. Все спали. Тапочки встали на носочки, и чтобы никого не разбудить, стали пробираться к выходу, тихо-тихо, как это умеют делать только настоящие артисты. В театре никого уже не было, исчезновения Хоре и Графи никто не заметил. Они потихоньку выскользнули в дверную щель и оказались на улице.
А на улице было оживленно. Туда-сюда сновала всевозможная обувь: колеса машин шипели так, что лопались ушные перепонки. Никто не замечал театральных беглянок. Наступал вечер, а Хоре и Графи стояли неподалеку от театра, занятые собой и своими мыслями.
Во-первых, они впервые оказались на улице, и, отойдя от дверей родного дома, у них ужасно заболели пятки. Ведь у них не такая толстая подошва, как у уличной обуви. Да еще эти камни и выщерблины на асфальте, которые приносили одни только неудобства да неприятные ощущения. Они стояли и удивлялись. Как?! Как можно ходить по такой сцене? Здесь не только прыгать, а и стоять противно. Но, глядя на проходившую мимо обувь, они поняли только одно, что все их неприятности касаются только их одних, а другие этих камней и выщерблин даже и не замечают.
А во-вторых, они просто не знали куда идти. Оказавшись в незнакомой обстановке тапочки растерялись. Им было трудно что-либо решить для себя.
Двери театра пока еще были открыты, зазывая домой в приятную теплую костюмерную, полную ставших родными друзей и подруг.
Но…
Хоре и Графи еще были под впечатлением от недавнего рассказа. И притом, их не зря ценили и уважали. Их уважали за характер и трудолюбие. Тапочками для солистки за красивые тесемочки не поставят. Для этого нужно очень долго трудиться, справиться с кучей промахов и неудач. Вот и сейчас Хоре и Графи стояли и тихо переговаривались:
- Наступает вечер, - шептала Графи. - Может пойдем домой?
- Нет, - сказала Хоре. - Ты вспомни, что рассказывала накидка. Ты вспомни, что она говорила про настоящие звезды и луну. Может получиться так, что мы этого никогда не увидим.
- Ты думаешь надо посмотреть? – поежилась Графи.
- Конечно, надо! Мы должны знать все! И если мы настоящие артисты, а мы и есть настоящие артисты, то нести со сцены мы должны только настоящее искусство. А для этого надо знать и видеть это самое «настоящее».
- Надо?
- Надо! Ну что пошли?
- Пошли, - твердо сказала Графи.
И они пошли прочь от театра, чтобы увидеть настоящую жизнь.
Тапочки долго топали по неудобному асфальту, затем свернули на незнакомую тропинку, которая вывела их на мягкую, покрытую небольшой травой, землю. О земле ходить было очень легко. Тапочки даже слегка подпрыгнули.
- Какая красота! – переговаривались они. А мы-то думали… Оказывается не все так плохо. Такой мягкой шелковистой травы даже у нас в театре не найдешь.
- Смотри! Смотри! А вон скамеечки. Почти как у нас. А рядом деревья, цветы!... А деревья! Какие они большие!
И они подбежали к деревьям, чтобы пощупать настоящую кору и вобрать в себя настоящую жизнь.
- Как здорово! Ух, ты! – делились они впечатлениями.
Начинало темнеть. Хоре посмотрела вверх, но ничего не увидела. Небо заслонили переплетенные ветви.
- Что же нам делать? Нам обязательно надо увидеть закат. Один-единственный. Раз в жизни. И мы так ничего и не увидим? – Хоре горестно опустила тесемочки.
- Не переживай, - отозвалась Графи. Увидим! Раз мы здесь оказались, то обязательно увидим все. Чем попусту расстраиваться, лучше давай что-нибудь придумаем.
- Что же мы придумаем?
- А вот что! Давай заберемся на это большущее дерево. Смотри - какое оно огромное. Наверняка, оттуда будет видно лучше.
- Ну-у, - протянула Хоре.
- Не раздумывай, потарапливайся, а то не успеем, и она быстро стала карабкаться по столу наверх. За ней полезла и Хоре.
Они ловко забрались на самую верхушку и устроились поудобнее, свесив тесемочки вниз.
Удобно и хорошо, как в театре, только ветер тихонько покачивал ветку, а представление начинала сама Природа.
Алое зарево заката приковало всё их внимание. У них захватило дух. Все оттенки красно-багрового цвета на фоне синего темнеющего неба. Вкрапления искрящегося золота нисколько не портило, а только дополняло общую картину. Таких оттенков цвета не могли добиться даже самые искусные мастера по свету. Солнце уходило, золото исчезало, уступая место черной синеве.
Наступила ночь. Взошла луна, и появились первые настоящие звезды. Одна, другая, третья, четвертая… Множество, множество звезд… Бесконечное, неисчислимое их количество.
Это было что-то невероятное. Тапочки сидели и не дышали. Они даже представить себе не могли, насколько все огромно и велико! И Большой театр вдруг показался маленькой точкой на карте Вселенной. А ведь Театр – это вся их жизнь!
Но наряду с восхищением пришла и легкая грусть разочарования. Им было тяжело от того, что все настолько велико и непонятно. Звезды, луна и солнце – все торжествовало независимо от них, далеко от них, рядом с ними и в них самих. Это было хорошо и непонятно одновременно. Они вспомнили про разрисованное солнце с косичками и яркие звезды на палочках. Им внезапно захотелось домой, в свою родную костюмерную.
Бедные, беззащитные балетные тапочки, сидели на высоком дереве, так далеко от родного дома.
- Давай спускаться, - почему-то прошептала Графи.
- Давай, - отозвалась Хоре, - пошли домой.
И как только были произнесены последние слова, откуда не возьмись, налетел ветер! Воздушный поток подхватил плохо уцепившуюся Графи и понес в неизвестном направлении.
- Хоре! – закричала Графи.
- Графи! – закричала Хоре, - Держись! Я тебя спасу!
Хоре стала быстро спускаться вниз. Быстрее, быстрее!
«Графи! Графи! – стучало в ее мозгу. – Где ты? Родная моя! Я тебя отыщу. Я тебя найду. Я же взрослая. Я сильная. Я сейчас! Я…»
Она соскочила на землю и очутилась в незнакомом лесу. Лес молчаливых, незнакомых деревьев, темных стволов, сырая земля.
Пошел дождь. Неприветливый, холодный. Хоре тут же промокла насквозь. Но она этого не замечала.
- Графи! – звала она.
Но, Графи не отзывалась. Она переходила от одного дерева к другому, пытаясь по белому пятну найти свою сестру. Но кругом сплошная темнота, слякоть, грязь и ни одной живой души вокруг.
А Графи упала неподалеку от дерева, на котором они сидели. И не долго думая, полезла на него вновь в надежде найти там Хоре. Она никак не ожидала, что ее сестра так быстро спустится вниз. Она еще внимательно обследовала ту ветку, на которой они сидели, и посмотрела вниз, в темноту.
- Хоре! – громко позвала она. – Хоре! Где ты? Откликнись! Я так тебя люблю! Я без тебя не могу!
Она вслушалась в тишину, но так никого и не услышала. Стал накрапывать дождь. Неприветливый, холодный. Здесь наверху, он был в два раза холоднее и неприветливее, чем там внизу.
- Хоре, захныкала Графи, и стала спускаться вниз. – Я пойду тебя искать. Я обязательно тебя найду. Мы должны быть вместе.
Графи вся вымокла. Она шлепнулась с дерева в грязь, вся перепачкалась и оказалась в плену темноты.
- Хоре! – звала она. – Где ты? Отзовись!
А в ответ тишина.
«Только найдись, - лихорадочно думала Графи. – Я буду тебя слушаться. Я никогда не буду забывать завязывать тесемочку и подмазывать носик мелком, тем более забывать про важную репетицию. Только найдись!»
Она шлепала по грязи, хлюпая носом, под мокрыми струями дождя.
- Графи, опять позвала Хоре.
Дождь лил не прекращая. Она в очередной раз пощупала ствол какого-то дерева.
- Ага! Это кажется опять наше дерево.
Маленький лучик надежды затеплился в ее душе.
- Графи, миленькая! Может ты здесь? Может ты уже давно сидишь и ждешь меня там, на том месте, где мы смотрели с тобой звезды! Я здесь, я сейчас, я мигом!
И она, я мокрая, перепачканная, опять полезла по этому дереву, чтобы найти свою сестру. Тесемки скользили по мокрому стволу. Было ужасно трудно, но Хоре добралась-таки до заветной ветки и… Графи не нашлась. Ее здесь не было. У Хоре все оборвалось внутри. Она старалась не думать ни о чем, так как думалось самое плохое. Она отгоняла от себя дурные мысли.
- Графи жива, с ней все в порядке. Она сидит теперь где-нибудь и ждет меня, - так говорила сама себе Хоре. А если?... А если?...
Нет! «Если» быть не может. Хоре запретила себе думать о едком противном и горьком «если» и стала спускаться вниз опять.
- Я буду ее искать! Чего бы мне это не стоило, - решительно сказала она себе, и, спустившись вниз, опять принялась за поиски Графи.
- Графи!
- Хоре!
Дождь лил и лил и закончился только под утро.
Их нашли на следующий день в городском парке, недалеко от театра, крепко связанными двумя тесемочками друг с другом, мокрыми, грязными и измученными. Добрые люди отнесли их в театр.
А в театре…
В театре их долго ругали за сорванную важную репетицию. Они подвели любимый и уважаемый ими театр. Они подвели всех: мастеров, которые над ними трудились, подвели костюмы, юбки, пачки, и даже маски. Им было ужасно стыдно за их поступок, так как тапочки в жизни никогда и никого не подводили. Но в жизни бывает всякое. Тем более в настоящей жизни, про которую рассказывала престарелая бабушка накидка.
Их долго стирали. Но как не старались, вместо белоснежного цвета балетные тапочки приобрели стойкий цвет чайной заварки. И, именно, такими кремовыми их поставили обратно на самую высокую полку в костюмерной.
При виде Хоре и Графи юбки стали ехидничать и вредничать, костюмы опять заспорили, но только теперь по поводу их пропажи в самый нужный и важный момент, маски перемигивались и хихикали, грим гримасничал, а шляпки, перебивая друг друга, приставали к балетным тапочкам, не давая им вымолвить ни единого слова.
Ни с того, ни с сего маски стали опять выкрикивать полюбившееся им:
- Сорвем маску! Покажем настоящее лицо!
Грим тут же подхватил:
- Жизнь настоящая! Жизнь ненастоящая!
И только накидка смогла прекратить весь этот балаган.
- А знаете что? – и все тут же замолчали. – Мы вот тут ехидничаем, возмущаемся, вредничаем. А ведь они единственные из нас, кто осмелился увидеть настоящие звезды, настоящую луну, вечерний закат. Давайте-ка спросим их самих, что же такое та самая настоящая жизнь?
И все посмотрели в сторону балетных тапочек.
Ну что они могли сказать?
Да, они видели это все! Но передать на словах это невозможно, потому что это, действительно, настоящее!
И еще они поняли, действительно, настоящую вещь – теперь они всегда будут вместе. Чего бы им это не стоило! Ведь это так важно - обрести друг друга!
И с тех пор они всегда стоят вместе на полке, крепко связавшись своими тесемочками.
       А что касается балета?!
Балет – это, действительно, загадка в свете переливающихся огней. И эту загадку делают наши знакомые Хоре и Графи, вместе со своими друзьями. Ведь они видели ту самую настоящую жизнь, а значит, и выступают по-настоящему, без всяких подделок.
       А там…
       Аплодисменты…
       Аплодисменты…
       Аплодисменты…
       11.04.03г. Л.Зорина