Июнь. Лето для отшельника

       Наступило лето. С его приближением разъехались все мои подруги, и я осталась одна. Хоть Кирилл и обещал мне гулять со мной каждый день, обещания своего он так и не сдержал. Мы виделись с ним в день нашей годовщины – пять месяцев совместной жизни – тридцатого мая, когда он сказал мне: “А ты видишь, я даже не запариваюсь со всеми этими датами!”, что очень сильно меня обидело. Он говорил со мной так безразлично, будто я была шлюшкой на одну ночь. Также мы гуляли первого и третьего июня. Как я выяснила позже, это были последние дни наших с ним совместных гуляний. Четвертого июня я позвонила Кириллу, чтобы узнать, пойдет он со мной гулять или нет, на что он мне стал путано отвечать, что сегодня гулять не пойдет, будет играть в “линейку” или даже спать ляжет, да и вообще, он вряд ли когда-нибудь еще выйдет на улицу, а если и выйдет, то уж точно не в этом месяце или даже не в этой жизни… Между строк сказанного им я явственно увидела лихо закрученную отмазу, он в этом деле мастер, да еще какой!
       И все. Потянулись долгие одинокие недели, во время которых я сидела дома, используя такой образовавшийся застой для осветления волос – я наконец-то исполнила свою мечту: стала блондинкой! Выдержав две недели молчания, я все-таки позвонила Кириллу. Он долго не брал трубку. Не успела я задуматься, как через две минуты Кира перезвонил мне со скрытого и довольно грубо спросил: “Что хотела?!”. Я опешила – ни тебе Солнца, ни даже банального: “Привет!”. Я ответила, что, в общем-то, ничего особенного и не хотела – так, просто поболтать, узнать, куда пропал и почему две недели не звонил. Кирилл сказал, что все это время лежал дома с ангиной и, цитата: “Почему я вообще должен звонить, когда я уже давно положил на тебя!”. От неожиданности я только смогла выдавить: “Ну ладно, давай, пока, выздоравливай!” и обессилевшими пальцами нажала кнопку отбоя...
       Двадцать первого июня мой телефон вновь ожил. С замиранием сердца я в который раз прочитала такую знакомую до боли надпись, выведенную на дисплее мобильного мелкими черными буковками – “Любимый”. Быстро настроившись на нужный веселый тон, я подняла трубку и услышала родной голос, от которого заныло где-то глубоко в душе. Кирилл поинтересовался, как у меня дела и что я делаю, после чего попросил найти ему аниме “Эльфийская песня” с русским переводом. Я решила из мести немного поломаться, чтобы набить себе цену, поэтому сказала ему, что Маша, у которой я брала мультики, живет где-то в Мурманске, и, хоть мы с ней совсем и не общаемся, я все-таки попробую выполнить его просьбу, что навряд ли. Сначала я и вправду не хотела париться, искать Машку, но потом до меня вдруг медленно доехало, что это, возможно, единственный шанс в последний раз увидеть Кирилла. И я позвонила Корабельниковой.
       Двадцать четвертого, в воскресенье, я пошла к Лысому, чтобы скачать у него фотки с выпускного одиннадцатиклассников. Саша решил, что я хочу посмотреть на платья девчонок. Это, конечно, я тоже хотела, но больше всего я втайне надеялась на то, что среди счастливых выпускников где-нибудь окажется и Кирилл, ведь это его друзья закончили в этом году последний класс. Уже надев куртку, я слегка неуверенно помялась и, наконец, спросила у Саши, знал ли он хоть одну девушку Кирилла. Он сказал, что девушки у Киры стабильно были, и со всеми он до сих пор дружит (что подтверждает мою ранее сформулированную теорию о подругах из “бывших”!), а с одной, Кукушкой, как ее называл сам Кирилл, он особенно хорошо общается. Ко всем девчонкам они приходили так же, как и ко мне, только ни одну из них Лысый не видел, так как Кирилл всегда заходил в квартиру. Это я одна сидела часами с Кирой в подъезде и дружила со всеми его друзьями, за что пацаны считали меня совершенно незакомплексованной и раскрепощенной девушкой – они просто не знали и никогда не узнают о моих тайных фобиях и страхах. Кстати, когда-то я спросила у Кирилла, сколько девушек у него было до меня. Он ответил, что с последней, шестой, он встречался два года назад. То есть, я была у него под счастливым номером Семь! Сам же Кира являлся у меня фактически третьим, но зато стал самым главным Первым, которого я любила и до сих пор безумно люблю.
       На следующий день около шести вечера я позвонила Кириллу. Поднял он. Правда, как только он меня услышал, у него голос какой-то тихо-грустный стал, чуть ли не траурный, как тогда, ровно месяц назад, когда я ему от Жени звонила. Хотя, надо признать, он и на фотках с выпускного тоже очень грустный, особенно глаза, он даже не улыбался совсем. Я сказала Кириллу, что совершенно случайно нашла Машу и попросила ее поискать аниме. Все это в несколько секунд весело протараторила и попрощалась с ним, переведя дух только окончательно удостоверившись, что телефон выключен.
       Двадцать восьмого июня лето наконец-то в полную силу заявило о себе, правда, как потом оказалось, только на один день. Жара вдруг установилась неимоверная! В три часа я пришла к Маше, но никто не торопился мне открыть домофон. Тогда я сняла куртку и, оставшись в одном топике, уселась на высокие перила подъезда, прямо под прямыми лучами солнца. Изредка я слегка оборачивалась и смотрела на подъезд Кирилла, дом которого находился прямо под домом Маши. Просидев под солнцем минут сорок, я сделала еще одну попытку дозвониться до Машки. Вскоре я забрала у нее диск и направилась домой, приводить себя в порядок, чтобы Кирилл видел, что у меня все и без него здорово!
       Двадцать девятого я позвонила Кире, но почему-то в половине двенадцатого трубку никто не взял. Тогда я повторила попытку часом позже и впервые в жизни наткнулась на его отца-военного, такого же безумного игрока “линейки”, как и сын. Оказалось, что Кирилл спит. На все мои грозные требования немедленно разбудить Киру, его папа мягко сказал: “Ну, пусть ребенок немного поспит! Он же только в шесть утра спать лег!”. Тогда я, не слушая дальнейших возражений, сказала, что Кириллу все равно придется проснуться на пять минут часа в четыре, когда я приду. Я расфуфырилась как только могла: новая симпатичная сиреневая кофточка, новые обтягивающие джинсы и такие же новые босоножки на умопомрачительной платформе. Вся такая фря я пошла к Кириллу. Номер дома и квартиры я знала, этаж тоже, вот только оказалось, что я расположение его двери забыла. Зайдя в лифт, я для верности поехала на шестой, выглянула, посмотрела на номера квартир, запустила в уме все свои математические способности и нажала кнопку седьмого. Выглянула, посмотрела налево и обнаружила, что ошиблась – последним номером стоял сто тридцать третий. Я, уверенная, что квартира сто тридцать пять слева, двинула на восьмой, но не успели двери лифта разъехаться, как с седьмого этажа раздался знакомый голос: “Ниже!”. Глупо хихикая от собственного идиотизма, я пешком спустилась по лестнице, и по причине все еще продолжающегося смеха так и не услышала, что Кирилл сказал про мою новую внешность. Долетел только обрывок, вернее, самый что ни на есть окончательный конец фразы: “... покрасилась!”, переспрашивать я посчитала невежливым, поэтому просто отдала ему диск. Надеясь, что Кирилл захочет сейчас установить мультик и программу-переводчик, я предложила ему подождать, но он сказал, что до компьютера доберется только к вечеру. Поболтав о погоде и всякой ерунде, мы распрощались. Не успела я дойти до конца седьмого дома, как в сумке взорвался звонком мобильник. Обрадовавшись, что Кирилл сейчас скажет, чтобы я возвращалась, так как он жить без меня не может, я весело, слегка жеманно, пропела: “Алло-оу!”. Но все мои надежды тут же развеялись: он всего-навсего запутался в программах. Я с сожалением объяснила путь к нужной папке и, уже положив трубку, горько отметила, что Кирилл боится оставаться со мной в одном помещении дольше, чем на три минуты. Он соврал мне насчет того, что переписывать аниме будет вечером, чтобы я не смогла остаться рядом с ним. Глупо.
       Тридцатого июня нам с Кириллом могло бы исполниться полгода, но наши отношения, к сожалению, исчерпали себя значительно раньше срока. В тот день я специально пошла к Кире за диском, чтобы посмотреть, вспомнит он об этом или нет. Но нет, он, даже если и помнил, что навряд ли, то виду все равно не показал. Тогда я все же не выдержала и, наконец, спросила его, почему он так внезапно меня бросил. Кирилл знал, что я когда-нибудь спрошу об этом, и долго ждал этого вопроса. Он сказал мне: “Мне не нравится характер твой ужасный... Детский!”. Я ожидала чего угодно, но совсем не этого! Мне всегда так нравилось, будучи в принципе личностью сильной, с ним ощущать себя маленькой и беззащитной, а на выходе оказалось, что эта моя детская непосредственность все и разрушила. После этого я кинулась к нему и прижалась к его сильной горячей груди, крепко сцепив пальцы на его широкой мощной спине, как когда-то в марте. Кирилл сначала опешил, но после стал пытаться оттолкнуть меня. Внезапно мы встретились глазами в паре сантиметрах друг от друга... Одна секунда, один удар сердца. В глубине темно-карих глаз Кирилла заплескался невероятный страх, как будто прошлое, от которого он так долго и упорно убегал, все-таки нагнало его и прижало к стенке. Я растерялась, а он воспользовался моим секундным замешательством и с силой оттолкнул от себя. Кирилл поспешил скрыться за дверью. Я, уже вызвав лифт, громко сказала: “Я люблю тебя!”. Дверь дрогнула...