Глава 2. Стальград. Ч. 1

Мы вышли из деревеньки рано утром, чуть только рассвело. Зевая и ежась, я помахала на прощание гостеприимным хозяевам, закинула в телегу самодельный рюкзачок и потопала рядом с осторожно перебирающей копытами лошадкой по покрытой рыжей пылью дороге на восток.
К счастью, Никодим проявил должный интерес к моему скудному имуществу, особенно к монетам, и щедро одарил сумасшедшую гостью местной одежкой, всеми необходимыми в дороге мелочами и горсткой монет.

По мере того, как вставало солнце, а я – просыпалась, появлялся интерес к странностям окружающего мира. Удивляться было чему, поэтому я шла по однообразной с точки зрения местного уроженца местности, вовсю глазея по сторонам и периодически отбегая с дороги с целью полюбоваться очередным чудом природы – кустиком, букашкой, цветочком.
Впрочем, к полудню мне это наскучило.
Цветочки были все как один белые, с десятком острых лепестков вокруг зеленоватой сердцевинки, и были тут же определены начинающим ботаником в моем лице как «ромашка обыкновенная». Даже стебелек был возмутительно зеленый...
Бледно-сиреневые кустики тоже оказались одного вида, неуловимо похожими на папоротник, но, как выяснилось опытным путем, не в пример более колючими.
И букашки были все одинаковые! Памятные зеленые комары с полосатыми лапками, гигантские серо-стальные жуки (нечто среднее между муравьем и носорогом) и странные бабочки с рваными крыльями.
Собственно, ничего нового я не увидела, как ни старалась.

До Стальграда мы добрались без приключений, если не считать таковым мое первое (внутренний голос настойчиво подсказывал, что и не последнее) знакомство с клопами.
Мы остановились на постоялом дворе за опоясывающим городок земляным валом, у самого его основания. Петр с сыном ушли, едва рассвело. Немного повалявшись, я решилась-таки отправиться на экскурсию.
«Большой город» оказался на удивление компактным. Крошечный пятачок мощеной (через каждые полшага относительно ровными рядами заботливо утоплены в подсохшую грязь крупные булыжники) площади, плотным кольцом окружали деревянные двухэтажные домики, при ближайшем рассмотрении оказавшиеся местной администрацией и магазинчиком с правой стороны главной улицы и гостиницей с корчмой на первом этаже – с левой. Собственно, сама улица была чуть больше метра шириной, с обеих сторон зажата трехэтажными домами в одно окно. Два таких дома образовывали «квартал», отделенный от соседнего щелью, в которую едва ли мог протиснуться взрослый человек.
Интереса ради я юркнула в один из проходов, оказавшийся невероятно длинным и извилистым, выбралась на улицу, один в один похожую на главную. Побродив немного, вернулась на площадь и зашла в корчму, подчиняясь настойчивым просьбам оголодавшего желудка.

В просторном зале было удивительно чисто и тихо. Больше половины столиков были заняты. Посетители чинно переговаривались, тихонько смеялись. За стойкой вполооборота к двери сидел высокий парень в бледно-голубом коротком плаще и что-то тихо пел по-французски, ласково перебирая струны лютни.
Я засомневалась, по карману ли мне обед в такой обстановке, но все же решила проверить.
Хозяин радушно заулыбался, поинтересовался, что желает госпожа. «Госпожа» удивилась, но догадалась попросить квасу и пирожок с капустой и устроилась за свободным столиком у окна, изо всех сил надеясь, что поздний завтрак меня не разорит.
Песня закончилась одновременно с пирожком. Раздались вежливые аплодисменты, певец сдержанно поклонился. Хозяин, промакнув глаза передником, тихо попросил исполнить другую песню, «про родину».
А у меня осталось целых полкружки кваса!

Что за страна такая, Норвегия?
Что за такие девственные края?
Северное небо остужает города,
Люди не боятся холода. Хеи-ей!
Северное небо остужает города,
Мы с тобой плывем туда.

Я поперхнулась и уставилась на парня во все глаза.

Что за страна такая, Норвегия?
Фьорды из пены, реки из хрусталя.
Первое апреля станет первым сентябрем
Там, где мы с тобою заживем. Хеи-ей!
Первое апреля станет первым сентябрем
Мы с тобой туда плывем.

Что за страна такая, Норвегия?
Может быть, это ты, может, это я.
Северное небо остужает города,
Только ты не бойся холода. Хеи-ей!
Северное небо остужает города,
Мы с тобой плывем туда. *

К концу песни по пухлым щекам хозяина слезы лились непрерывным потоком. Он благодарно всхлипывал, вытирая глаза многострадальным передником. Посетители разразились бурными овациями.
Я подошла к стойке расплатиться и заодно получше разглядеть певца. А в идеале – познакомиться и расспросить, откуда он знает эту песню.
Парень с интересом покосился на меня, смерил с ног до головы оценивающим взглядом голубых, в цвет плаща, глаз. Я в долгу не осталась, не менее бесцеремонно его оглядев. Надо сказать, он оказался безупречно красив, как только что с обложки модного журнала. Чуть вытянутое лицо с безупречными чертами, темные густые волосы заплетены в короткую французскую косичку, на лоб с небрежным изяществом выбились несколько прядей. Хорош, нечего сказать. Жаль, что не в моем вкусе.
Судя по всему, он сделал насчет меня те же выводы. Дружески улыбнулся и протянул аристократически тонкую руку:
– Пьер. Менестрель.
– Ксю. Э-э-э... Гид.
Он удивленно вскинул брови:
– Гид? Интересно. А по какому маршруту проводятся экскурсии, позвольте полюбопытствовать?
– Честно – пока не знаю. Надо тут оглядеться сперва, а там уж как получится, – преувеличенно-бодро сообщила я.
Он понимающе улыбнулся.
– Недавно здесь?
– Да буквально только с поезда. М-м-м... пятые сутки.
– И как все произошло?
– Не знаю. Шла себе, никого не трогала, покупку рассматривала. И вдруг все заволокло каким-то розовым газом. Очухалась уже в местном лесу.
Пьер насторожился:
– Покупку?
– Ну да. Вот, – я выпростала из-за ворота медальон. Пьер изменился в лице. – Да, неказистая на вид вещичка, конечно, но я собиралась попросить дядю Веню добавить стразиков вместо выпавших...
– Стразиков?! – почему-то взвился менестрель. – Каких еще стразиков? Ты приглядись повнимательнее: это не стразы! – он осекся, заметив, что к разговору чересчур заинтересованно прислушиваются. – Спрячь, в общем. Эта штука отвратительно выглядит, - капризно заключил менестрель.
Я удивилась, но послушалась.
Пьер тем временем развил бурную деятельность. Зачехлил лютню, поправил плащ, проверил, на месте ли шелковая ленточка, стягивающая кончик косы. Схватил меня за запястье холодными пальцами и потащил к выходу, не забыв вежливо попрощаться с хозяином и в очередной раз раскланяться перед слушателями.
Успокоился он только в трех кварталах от корчмы. Резко остановился, едва не выдернув мне руку из сустава, развернулся на каблуках и уставился немигающим взглядом на злосчастный медальон.
– Ты где устроилась?
– В... этой... как ее... «Усатой кобыле».
– Отлично! Я в ней же. Значит, так. Обоз в столицу уходит послезавтра рано утром. Но нам с ним немного не по пути. Мы выйдем раньше. Завтра на рассвете.
– Как это – не по пути? Я, между прочим, именно в столицу и направляюсь! С какой стати ты...
Договорить мне не дали: сумасшедший менестрель снова сорвался с места и рванул к воротам.
Что-то мне подсказывало, что я снова влипла...

* гр. Братья Гримм