Прощай, птица

Прикрыть глаза и вспоминать. По каплям, по секундам. Она тогда сказала мне, что если бы точно знала, что умрёт, то спрыгнула бы с этой, открытой всем ветрам, крыши. Она стояла на самом краю. Её платье рвал ветер, а каблуки зависли в миллиметре от каменного бардюра. Тонкие, не по сезону белые руки она расставила в стороны и покачивала ими, изгивая в кистях. Сейчас пошла мода на загар. Такая же, как и на одежду, обувь. С раннего лета и до зимы юноши и девушки хвастались своим загаром, а она только усмехалась. Её нравилась её белая шёлковая кожа и она панически боялась испортить её привычной и модной темнотой.
Тогда мы стояли на крыше шестнадцатиэтажки. Я курил, а она махала руками, словно птица и глотала какую-то алкогольную дрянь. Солнце ласкало её плечи, а я стоял и завидовал ему, как влюблённый мальчишка.
Она говорила, что не решается покончить с собой только потому, что знает, что её могут спасти. Говорила, что ей нужна стопроцентная гарантия её смерти. Тогда она бы не раздумывая вскрыла бы себе вены или бросилась вниз, в свой последний полёт.
Я слушал и глубоко вдыхал сигаретный дым. Как-то мне совершенно не представлялось её тело, в крови, посиневшее, опухшее. Я знал, что все смертны, но мне казалось, что она смертна чуточку меньше.
Она весело смеялась и смотрела вперёд, будто бы летит. Летит к светлому будущему, а я остаюсь в вязком тёмном прошлом.
Мне сказали, то она превратилась в птицу. В прекрасную белую птицу. Расправила свои крылья, вытянула шею и оторвалась от земли. Говорят, что она светилась в лучах заходящего солнца. Говорят, что она плакала, когда улетала. Говорят, говорят, говорят... А я только тихо шептал, прощай птица.