Македонское наследие. Глава 26

Глава 26. Гетера.

       Работы наверху на сегодня остановили. Спирос успокаивал своего друга Софоклиса, объясняя, что без его помощи не удастся закончить наведение моста, и он не имел права оставить экспедицию. Селена же улетела в госпиталь под наблюдением фельдшера, Теодор свое дело знает. С ними еще и Лазарос, у которого были дела по хозяйству в городе, рачительный грек не мог допустить «холостого» вылета вертолета, он стоил дорого. Нужно совместить доставку пострадавшей с привозом необходимых грузов. Хотя на «стрекозу» много и не погрузишь, но всё же ...
       Возбуждение в лагере спадало, все понемногу занялись делом. Кто-то писал письма домой, или отчеты по работе здесь, на «поющей горе», кто-то затеял постирушку на берегу речки, самые молодые из археологов решили потренироваться под руководством Ангелоса в скалолазании. Жизнь в экспедиции постепенно входила в привычное русло. Сергей и Диана сидели поодаль, наблюдая привычную картину лагеря, молчали.
Первым нарушил молчание Сергей, подготовительные работы подходили к концу, еще день-два и можно продолжить основные изыскания.
       - Диана, как вы думаете с чего нужно нам начать? – Профессор посмотрел вопросительно на коллегу.
Она молчала, раздумывала, подставив лицо под последние на сегодня лучи дневного светила, наслаждаясь его благодатной лаской. Солнечный свет ярче выделил на красивом лице предательские штрихи начавшегося увядания этой удивительной женщины. Вокруг глаз расходились лучики мелких морщинок, от чувственно вздрагивающих под щекоткой солнечных зайчиков крыльев идеального эллинского носа пролегли, минуя углы рта, две резкие складки, кожа на лице обветрилась и была суховатой на взгляд, на ней не было ни малейшей косметики или защитного крема. Но, на сильной и крепкой шее, уверенно державшей красивую и умную голову Дианы, таких предательских следов виднелось совсем ещё мало, а говорят, что шея женщины первой выдает возраст её хозяйки. Диана открыла широко расставленные серые глаза и, посмотрев на историка, улыбнулась. На её щеках заиграли ямочки, носик смешно сморщился под солнцем, и ощущение уставшей женщины пропало. На него смотрела зрелая и сильная подруга, помощница в их общей нелегкой работе, на которую можно полностью положиться и доверить ей общее дело…
       - Вы же первопроходец, Серж, вы и предлагайте. – Она потянулась, тонкая футболка натянулась на груди, повторяя формы высоких и округлых холмов с точками-остриями сосков, ничем не поддерживаемых. Плоский живот с сильными мышцами, привыкшими к спортивным и танцевальным нагрузкам, обнажился. Диана встала, закатала на животе футболку, превратив её в топик, и сказала:
       - Извините коллега, я, пожалуй, пойду, искупаюсь, пока солнце не зашло. Поговорим позже, ладно …
Сергей передернул плечами, представив холодные струи горного потока, в которые спешила окунуться «железная» Диана. Профессор смотрел, как она с необыкновенной грацией и изяществом, словно на балетной сцене, перепрыгивает с камня на камень на береговой излучине реки, удаляясь за поворот, подальше от глаз. В лучах закатного солнца, освещавших её силуэт и от близких брызг водного потока создававших странное сияние вокруг отдалявшейся фигуры, ему на миг показалось, что это не Диана, а одна из древних богинь танцует дивный солнечный танец … Он вздохнул и пошел в свою палатку, нужно подумать о дальнейших действиях. Но так и не смог, переволновавшись за Селену, думать о чем-то серьёзном не хотелось, он сам не заметил, как уснул. Разбудила Диана, позвав его на ужин. Сергей машинально посмотрел на часы, о-го-го, почти два часа проспал. Зато ощущал он себя отдохнувшим и бодрым.
       Через полчаса они снова сидели с Дианой в его палатке, ожидая Спироса. Тот возился с дизельным генератором, отлаживая его работу, лампочка в штабной палатке руководителей горела неровным светом. Но вот она моргнула в последний раз и загорелась ровным, достаточно ярким светом. Следом вошел инженер, вытирая ветошью руки, от него пахло солярой. Диана поморщилась, но промолчала, попросив не опускать полог палатки.
       - Скажите, Спирос, сколько времени ещё уйдет на этот чертов мост? – Диана закурила сигарету, надеясь перебить запах топлива для генератора. Спирос поерзал, перемещаясь на складном стульчике ближе к выходу, потом решил, что такое сиденьице не очень надежно для его массивной фигуры и сел прямо на коврик у входа. Диана сочла нужным пояснить: – Мои ребята начинают бездельничать, нужно им подкинуть работу. Желательно по их профилю …
Инженер что-то прикидывал про себя, опустив голову на грудь и положив руки на колени. Своей невозмутимостью и этой позой он напомнил Сергею индейского вождя, решающего начинать или нет войну с бледнолицыми. Спирос поднял взгляд на историков и сказал:
       - Мне нужен еще один помощник, вместо Селены. Завтра к вечеру мост будет полностью готов …
Присутствующие, как по команде, обернулись в сторону Ангелоса, тот помолчал, понимая, что решение этой проблемы зависит от него, ему надлежало сделать выбор. Откашлявшись, доцент ответил на немой вопрос не без достоинства:
       - За этим дело не станет. Я выберу вам одного помощника из числа наиболее успешных, не сомневайтесь.
Лампочка снова заморгала, Спирос, недовольно чертыхнувшись, поспешил к генератору. Ученые остались одни, разговор пошел об истории, каждый из них надеялся на то, что там, в «поющих пещерах» их ждет удивительное и доселе неведомое, иными словами – открытие …
       - И всё же, я бы не торопился в ожидании грандиозной находки. – Обычно невозмутимый Ангелос, похоже, имел свою точку зрения на конечные цели этой экспедиции. – Я, в отличие от вас, коллеги, не в восторге от вашего кумира, Александра Македонского. Его по праву считают Великим, но я бы уточнил – он был еще и великим тираном и деспотом, как, впрочем, и многие завоеватели в нашей истории …
       - Несомненно, коллега, несомненно … - перебила его Диана и, обернувшись к сидевшему рядом Сергею, пояснила: - Видите ли, профессор, наш уважаемый Ангелос родом с острова Крита, и, как всякий критянин, признает полностью и безоговорочно лишь одного деятеля той эпохи – Неарха. Уж не его ли захоронение вы надеетесь тут найти, дорогой Ангелос?
Полемика, едва начавшись, грозила перейти в привычный уже спор, в котором неизменно побеждала Диана, но сегодня у доцента нашлись новые доводы в доказательство своей точки зрения и правомерности оценки деяний из прошлого. Он достал какие-то листы и потряс ими перед слушателями, словно подчеркивая этим свое право на иное мнение:
       - Все мы знаем, что и Платон и Арриан, да и другие мудрецы и летописцы, не забывали царя Александра. Его деяния преподносились ими в превосходной степени во все времена, но были и другие мнения. – Ангелос повернул листы к свету, близоруко сощурился и стал читать:
« …Великий македонец совершил подвиг, превосходящий деяния мифических героев - Геракла, Тесея и Диониса. Эллада всегда была обращена более к востоку, чем к темному и дикому западу. Она как бы тянулась к древним искусствам и великому знанию, накопленному в исчезнувших царствах, через зацепившуюся за край Азии Ионию, через легендарный Крит. Александр широко распахнул ворота Востока. Туда, на свободные или опустошенные войной земли, хлынул поток предприимчивых эллинов: ремесленников, торговцев, художников, учителей…» - Это из письма известной древнегреческой гетеры, прозванной Таис Афинской, жены другого сподвижника и друга Александра – Птолемея, адресованного её подруге, Гесионе, верной возлюбленной Неарха. Я нашел его у одного из романистов, кажется вашего земляка, профессор. Кстати мне очень понравился своей достоверностью и художественностью восприятия описанных им исторических событий и персонажей этот роман, я бы сказал – вполне достоверно написан …
       - Да, Ангелос, я тоже знаком с произведениями Ивана Ефремова. В пору моей юности он был читаемым у нас в стране, тогда она называлась Советским Союзом. Одно из его произведений так и называется «Таис Афинская», но я бы не воспринимал просто на веру его слова и описания лиц и событий, художественного домысла там хватает. – Сергей вступил в начавшийся спор, надеясь сгладить его остроту, пока основные оппоненты еще не разгорячились.
       - Я не о художественности вам говорю, а о тех фактах, которые там упомянуты. – Бесполезно, спокойный обычно доцент уже завелся. Как же, ведь напротив него сидели два признанных авторитета, но и он не последний специалист в этой капризной науке – истории человечества. - Вот, послушайте дальше: « ….Я боюсь за Александра, Птолемея, Гефестиона и всех наших людей, проведших эти три года в боях и походах за пределами Персии. От Гирканского Моря Птиц, в степях и горах, где зима несет снежные ветры и холода, никогда не испытанные в Элладе. Сопротивление бактрийцев, согдиан и особенно скифов превысило воображение Александра и возможности его армии. Пробиваясь дальше на восток, армия испытанных ветеранов постепенно тает, а жители покоренных стран, составившие почти половину войска, стали менее надежны.
       Возвеличенный неслыханными в истории победами, Александр, божественный фараон Египта, которому уже поклонялись, как богу в древнейших городах Месопотамии - Матери Народов, стал ревниво относиться ко всякому противоречию. Прежде уверенный в своей мудрости и силе, он спокойно выслушивал споривших с ним товарищей. Теперь это кажется ему унижающим достоинство великого царя и завоевателя. К несчастью, азиаты оказались искусными льстецами, готовыми на любые унижения. Мой учитель в Египте как-то сказал, что самая страшная отрава даже для очень мудрого и сильного человека - это постоянное восхваление его и его деяний. Александр выпил полную чашу этой отравы и стал способен на прежде несовместимые с его действительно великой личностью поступки. Ты знаешь уже об убийстве доблестного, хотя и глупо тщеславного Филотаса, начальника гетайров и личной охраны Александра. Прикончив Филотаса, Александр немедленно послал убийц сюда, в Экбатану, где начальствовал старый испытанный его воин Пармений, и того убили, прежде чем он услышал о казни сына. Обвинения в заговоре против Александра, мне кажется, придуманы услужливыми советниками, дабы оправдать убийства. За этими проявлениями несправедливости последовали другие. Вряд ли ты слышала об избиении бранхид? Когда наше войско с большим трудом и опасностями переправилось через многоводный и быстрый Оксос, называемый еще Рекой Моря, навстречу появилась огромная толпа оборванных, диких и грязных людей. Они размахивали зелеными ветвями-бранхиями (отсюда их прозвище), плясали и вопили от радости на искаженном до неузнаваемости койне. Так выглядели потомки, внуки и правнуки эллинских пленников, вывезенных Ксерксом в самую глубь Персии для работ на восточных её границах. Александр, отъехав в сторону, хмурился, рассматривая одичалых оборванцев и, внезапно рассвирепев, приказал перебить всех до единого. Жалкая толпа не успела разбежаться…
       В начале похода через богатые зверями леса и степи на окраине Моря Птиц Александр охотился на львов, тигров и медведей, поощряя своих друзей к единоборству с могучими зверями на коротких копьях. Один Птолемей не принимал участия в диких забавах, спокойно снося насмешки самого Александра. Однако когда Кратер был жестоко искусан медведем, Александр прекратил охоту...".
       Диана, как и Сергей, слушали чтеца не перебивая, но едва тот остановился, чтобы перевести дыхание, женщина тут же встряла.
       - Позвольте, Ангелос, вы, что нам тут читаете? – Ноздри её гневно раздувались, Диана едва ли не фыркала, словно породистая кобылица, недовольная предложенной едой. – Вы, дорогой мой, рассуждаете как революционер-романтик. Но вы же – учёный! И обязаны руководствоваться фактами, причем научно обоснованными и доказанными. А не этой беллетристикой, оставьте её писателям или поэтам. Допущения возможны в науке, если к тому есть железные предпосылки. Вы это знаете не хуже меня! Но делать выводы на основе художественных изысков … это, знаете ли, несерьёзно, коллега!
Сергей переводил взгляд с одного на другого. Слушать их перепалки было не столько забавно, сколько интересно. Порой в споре между ними проскальзывали такие интересные мысли, которые оба потом, поостыв, едва ли вспомнили.
       - Нет, это вы меня извините, профессор! - Ангелос даже привстал со своего места и навис над Дианой, наверное, для убедительности. – Не спешите с выводами, послушайте дальше: « ...Александр и все македонцы ожесточились в тяжелой войне, - продолжала афинянка в письме, - взаимные отношения подчиненных и властителя сделались натянутыми, как никогда прежде. Униженная покорность новых соратников сделала полководца еще чувствительнее. Забылась прежняя мечта о гомонойе - равенстве людей в разуме. Божественность великого македонца стала доказываться способами, более приличествующими вождю дикого племени, нежели владыке мира. Александр с помощью персидских советников вздумал ввести обычай простираться перед ним на земле, но натолкнулся на резкое сопротивление старых сотоварищей. Когда ветераны - полководцы и воины личного окружения Александра - гетайры увидели своего вождя, восседающего на троне из золота, в длинном персидском одеянии, с высокой тиарой на голове, они сначала рассмеялись, спрашивая Александра, какой маскарад или игру он затеял. Каллистен, афинский философ, присланный Аристотелем,  и полный энтузиазма, вначале поверил в божественность Александра. Он начал писать "Анабазис" - историю, прославляющую его походы. Теперь он первый заявил, что обожествление никогда не имело места при жизни любого героя, даже сына бога. Геракл с его величайшими подвигами, Дионис, совершивший первый поход в Индию, были возведены в божественное достоинство лишь после смерти. В своей земной жизни Дионис был фиванцем, а Геракл - аргивянином. Поклонение живому человеку, хотя бы и сыну бога, противоречит духу эллинизма и является не более как варварством.
       "Александр не бог, - публично заявил философ, - не сын Зевса от земной женщины. Он самый храбрый среди храбрых, самый умнейший из всех талантливых полководцев. Только деяния его, божественные по значению, могут создать ему славу героя и возвеличить до полубога"…
Ангелос сделал паузу в полном молчании, казалось, слова, как и образы древних героев ещё не затихли и не исчезли, профессора были под впечатлением от прочитанного им коллегой.
       - Я полагаю, вы догадались, что стало с молодым философом после этих неосторожных, но искренних слов. Через день он был убит, по приказу царя, вместе с бывшими рядом с ним товарищами… - Ангелос поставил жирную точку своим доводам. Диана почему-то не стала ему возражать, Сергей посмотрел на неё удивлённо, но натолкнулся на странный и задумчивый взгляд своей помощницы. Она не сразу отвела свой взгляд в сторону. Историк был не совсем уверен, что Диана слышала хотя бы половину из того, что зачитал им Ангелос …

       До штабной палатки, стоявшей на отшибе от основного лагеря, шум его обитателей не достигал, всё ретушировали ставшие привычными звуки текущей воды. Своей палатке, подарку греческих военных Сергей был особенно рад, поскольку, в отличие от привычных для него палаток российских войск, она была намного комфортнее. Тут, помимо рабочего помещения, имелась довольно вместительная зона для отдыха с удобной кроватью, с душевым отсеком и санузлом. Таких палаток было две, в одной разместилась женская часть экспедиции, вторую, не сговариваясь, отдали ему, как своему руководителю и гостю их страны…
       Сергей и Диана сидели рядом с входом. Ангелос, словно исчерпав свои аргументы в споре с Дианой об эллинах и их былом предназначении, ушел спать. Назавтра они наметили последний штурм проклятого провала. Ученые молчали, два вполне самодостаточных человека, не уступавших друг другу ни в чем. Они были сейчас едины в желании постичь древние тайны, затерявшиеся в прошедших веках. Все так же, как и столетия назад звонко пели в ночи прохладные струи горной реки, ласково мерцали крупные звезды, молодой месяц кокетливо выставил из-за тучки свой острый рожок. Говорить о чем-то серьезном совсем не хотелось, сказывалось напряжение этого дня.
       - Диана, хочешь, я расскажу тебе ещё о твоей прародительнице – Таис Афинской? – Сергей неожиданно для себя перешел на «ты», чувствуя их общность в этой ночи. – Я для себя, её так и представлял в моей молодости. Таис очень была похожа на тебя. Или ты на неё …
Сергей умолк, опасаясь, что помощница не примет такого неофициального обращения. Ошибся умудренный историк, ошибся. Диана лишь плотнее придвинулась к нему, Сергей чувствовал даже не тепло, а жар, исходивший от бедра Дианы, почему-то у него не появилось желания отодвинуться. Он достал пачку сигарет, протянул Диане, потом закурил сам и начал свой рассказ. Для неё, для одной Дианы:
       - Я думаю, ты помнишь, что во времена Александра жил великий скульптор – Лиссип, создавший скульптуры, по которым и древние эллины и современные люди знают гармонию красоты человеческого тела. Они весьма уважали друг друга, Александр и Лиссип, каждый был великим в своем деле. Лиссип, будучи придворным художником и скульптором, имел еще и другие обязанности перед Александром. Они были совсем далеки от искусства, и касались хозяйственных дел управления все увеличивающимися владениями македонского царя… - Сергей остановился, собираясь с мыслями. Диана, которую заинтересовал его рассказ, нетерпеливо подтолкнула его своим плечом, и не отстранилась. Профессор продолжил:
       - Александр велел построить для Лисиппа огромную мастерскую во дворце персидского вельможи, подаренном скульптору для жилья. В комнатах за толстыми стенами из красного камня всегда царствовала прохлада, а зимой приходилось топить. В полукруглых нишах горели сухие кедровые поленья с добавлением ароматических веток тимьяна, лаванды, розмарина или ладанника.
Лисипп принимал гостей на веранде под высокой крышей, подпертой пальмовыми столбами и обнесенной барьером из розового гранита. Веранда служила ему и мастерской, и аудиторией для учеников, съехавшихся из Эллады, Ионии, Кипра и даже Египта, чьи мастера стали перенимать приемы своих прежних учеников - эллинов, около семи веков назад начавших учиться у египтян.
Обычно присутствовали несколько философов, богатые ценители искусства, поэты, черпавшие вдохновение в мудрых беседах, путешественники из дальних стран, до которых дошла весть об открытом доме знаменитого художника.
Однажды в его доме гостили мудрецы и люди искусства из далекой страны Индии. Культуры двух народов, а если точнее – то двух полярных, в то время, миров нашли благодатную почву для единения. В один из таких вечеров Лиссип пригласил к себе в гости Таис, свою давнюю знакомую, ставшею женой одного из самых влиятельных царедворцев Александра. Прежде она была гетерой, властительницей дум и чаяний многих известных людей в Греции. Таис прибыла не одна, её сопровождала то ли рабыня, то ли подруга, по имени Эрис, темнокожая жрица таинственного храма Великой Матери – Ночи. Она одна стоила четверых воинов, воительница цвета черного эбенового дерева, очень женственная на вид, но с суровым взглядом, от которого отнюдь не всем было комфортно …
       Становилось прохладно, лагерь спал, только у костра виднелась одинокая фигура, кому-то тоже не спалось. Сергей принес из палатки куртку и предложил её Диане. Она накинула куртку на плечи, но когда Сергей уселся рядом, сняла её со своего плеча и накинула одну половину на Сергея, опять прижавшись к нему боком. Стало теплее и как-то уютнее, почти по-домашнему. Историк опять заговорил, чувствуя интерес своей слушательницы:
       - В доме Лиссипа присутствовали люди в странных головных повязках. На их головах были целые тюки красивой ткани. Разговор шел о красоте и канонах совершенства человеческого тела. Прибывшие гостьи должны были, по замыслу скульптора, продемонстрировать его гостям наглядно изящество линий своего тела, дискуссия о котором шла в самом разгаре …
Пожилой индиец попросил доску с нанесенным на нее слоем алебастра. Такие доски употреблялись художниками для своих эскизов. Переводчик выступил вперед, поклонился, воздел руки и сложил их передо лбом в знак готовности служить и гостю и хозяину.
       - Поклонение женщине, ее красоте у нас, мне кажется, сильнее, - начал индиец, - и сила прекрасного в нашей стране больше, чем у вас. Мы считаем, что любовное соединение мужчины и женщины в должной обстановке увеличивает духовность обоих и улучшает Психею - душу зачинаемого потомства. Сами великие и величайшие боги не только покорны чарам небесных красавиц - апсар, гетер в вашем понимании, но и пользовались ими, как могущественным оружием. Главная гетера небес Урваши назначена соблазнять мудрецов, когда они достигают слишком высокого совершенства и соперничают в могуществе ума с богами. У нас физическая любовь возвышена не только до служения красоте и тайнам природы, как в Элладе, но и до служения богам, как это было у предков индийского народа на Крите, в Азии и Финикии.
       Они многочисленны, солнечные красавицы небес - сурасундари или апсары, помощницы Урваши. Одно из главных дел их - вдохновлять художников на создание прекрасного для понимания и утешения всем людям. Солнечные девушки несут нам, художникам, собственный образ, и потому называются читрини: от слова читра - картина, изваяние, словесное поэтическое описание. Наделяя художников волшебной силой искусства, способностью творить чудо красоты, читрини подчиняют нас всеобщему закону: кто не выполнит своей задачи, тот теряет божественную силу и становится простым ремесленником...
       - Как это похоже на орфическое учение о музах, - шепнул Лисипп Таис, - недаром, по преданию, Орфей принес свои знания из Индии.
       - Или с Крита, - чуть слышно ответила афинянка…
Сергей запнулся, кажется, его опять понесло, он стал наделять исторических персонажей характерами и чувствами. Эта летняя ночь и близость красивой женщины пробуждали в нем если не поэта, то рассказчика с романтическим уклоном.
       - Что же ты, Се-рё-жа, продолжай. У тебя так красиво получается. – Диана произнесла его имя по-русски, по слогам, но правильно. – Видишь, я умею говорить на твоём языке! – Она тихо рассмеялась, её смех, как звук серебряного колокольчика рассыпался в ночи. Он, поддавшись очарованию ночи, чувствовал себя одним из участников своего рассказа. Гетера, настоящая гетера сидела, прижавшись к нему горячим телом, легкое одеяние на ней лишь оттеняло ту возможную красоту, что скрывалась под ним. У Сергея внезапно пересохло в горле. Чтобы скрыть свое внезапное волнение он, пошарив вслепую рукой, нашел литровую бутылочку «Пепси-Колы» и, сделав глоток, протянул Диане напиток. Она тихо покачала головой, отказываясь, и погладила его руку, словно ненавязчиво приказав ему: «Продолжай же, я жду…»
       - Индиец меж тем говорил: Возможно, при всей твоей мудрости ты не знаешь о предании, что на западе существовала страна, погубленная страшными землетрясениями и подводными извержениями вулкана...
       - Знаю. Знает и она, - ответил Лисипп, указывая на Таис, - и те из моих учеников, что читали "Критий" и "Тимей" Платона. На западе существовала богатая и могущественная морская держава со столицей - Городом Вод, погибшая от гнева Посейдона и Геи. Египетские жрецы, от которых узнал предание Платон, не дали точного нахождения этой страны, прозванной Атлантидой. Последователи Платона считают, что Атлантида находилась западнее Геркулесовых Столбов в великом океане. Правда, "Критий" остался неоконченным и мы не знаем, что еще сказал бы нам сам мудрец…
       - Тогда тебе должно быть известно и другое предположение. Наша легенда говорит, будто морская держава находилась в вашем море. Ее местоположение, описание окрестностей во время расцвета совпадают с  описаниями острова Крит. Время гибели - не страны, а ее мудрости и цвета народа - совершилось одиннадцать веков тому назад.
       - Примерно тогда и было время падения Критской державы при страшном извержении и наводнении, - сказал Лисипп, обращаясь к Таис.
       - Некоторые из наиболее умелых и знающих людей Крита, уцелевших от гибели и пленения народами, напавшими на Крит, едва рухнуло его могущество и погиб флот, бежали на восток, на свою прародину в Ликаонию и Киликию, а также Фригию. Обнаружив места для поселения занятыми, они продолжали странствовать. Предание не говорит ничего о том, как достигли они реки Инд, где основали свои города, найдя родственные им народы, дравидов и научив их искусствам. Прошли они сухим путем через Парфию, Бактрию и горы? Или сумели сплыть вниз по Евфрату и попасть в устье Инда морем, пользуясь умением выдающихся мореплавателей, в предании нет ни слова. Теперь ты видишь, что дар твой - священен, ибо сквозь тысячу лет передает нам изделие ваятеля из тех, что основали искусство нашей страны. Нет слов для нашей благодарности тебе, Лисипп!
Сергей умолк. Диана тоже молчала, вслушиваясь или в ночную тишину, или в свои мысли … Он только сейчас понял, что их руки так и остались в единении. Рассказ Сергея увлек их обоих в далекое прошлое, откуда так не хотелось возвращаться …
Диана встала и, не выпуская руки Сергея, тихо сказала, выдохнув медовый, как ему показалось, запах своего дыхания, дошедший до его губ:
       - Пойдем, Сережа, я покажу тебе настоящую гетеру… - Диана опять засмеялась своим чарующим смехом, эти серебряные колокольчики вызвали дрожь в его теле. – Уверяю тебя, ты ни о чем не пожалеешь!
Он послушно пошел вслед за крепкой рукой этой удивительной женщины, бывшей сейчас для него настоящей эллинкой-гетерой, самой соблазнительной из жен этой чудесной страны. В её власти было подарить мужу неземную любовь, или такие же, по своей силе, сердечные страдания. Диана, в сущности, и была таковой, умной и всё понимающей, способной дарить и получать наслаждение от взаимной близости и единения, духовного и телесного…
Над ними сейчас и боги были не властны, так неодолимо влекло их друг к другу.