Империя Быстрых Шагов и Страна Оптимизма

       ИМПЕРИЯ БЫСТРЫХ ШАГОВ И СТРАНА ОПТИМИЗМА
Некогда две великие империи делили между собой землю, подобно двум голодным псам, чьи жадные пасти вцепились в один кусок мяса, огромный, сочный и многообещающий. Эти империи никогда не вступали в войны, ибо были слишком сильны и могущественны – за них воевали народы рабов, сражавшихся под своими знамёнами, но погибавших за знамёна империй. Одна из империй именовалась Страной Воинствующего Оптимизма, вторая же – Империей Быстрых Шагов и Широких Дорог. Страна Воинствующего Оптимизма раскинулась посреди убогого и нищего края, скованного цепями холода и укрытого серым покрывалом северного неба. Редко заглядывало солнце в те суровые места, уступая их седой зиме, разъезжавшей по своим владениям верхом на медведе, в сопровождении ветров и бурь, чьи ледяные кнуты рассекали сонный воздух резким свистом. Но на гербе Страны Оптимизма был изображён именно восходящий солнечный диск, ощетинившийся железными иглами лучей, похожих на копья или стрелы. Снизу герб украшала надпись, призывавшая всех рабов мира к единству, ибо важной особенностью этой империи было то, что и чернь, и аристократию в ней составляли потомки рабов. Цари Страны Воинствующего Оптимизма также происходили от рабов, и каждый новый правитель был до своего воцарения лакеем у предыдущего правителя, постигая за долгие годы лакейства важнейшую мудрость своего народа – идти по склонённым головам низших, расталкивая и сбивая с ног равных, к подножиям тронов высших. Из ревности к душам своих рабов, цари Страны Воинствующего Оптимизма запретили всех богов и поклонение им. Только основатели империи, величайшие её правители и тот царь, что правил ныне могли почитаться жителями Страны. Имя же этой славной державы происходит от того, что ещё первые её цари приказали своим рабам верить в рай, который наступит на земле тогда, когда империя достаточно окрепнет и захватит всю обетованную землю, даровав каждому из людей великое счастье считать себя равным среди рабов. Сама же империя считалась уже созданным, но ещё не достроенным раем. И, так как только ангелам дано обитать в раю, жители империи были объявлены ангелами. И, так как все блага земные, все низменные удовольствия, включая похоть и чревоугодие, все корыстные цели чужды порхающими в небе ангелочкам, в «раю» запрещено было само упоминание о них…. Так незавершённый северный рай превратился во вполне завершённый, солнечный, но холодный ад для всякого, кто не был рабом и потому из «ангелов» переводился в «черти». Совсем иной была Империя Быстрых Шагов и Широких Дорог. Как и люди Страны Воинствующего Оптимизма, обитатели Империи Быстрых Шагов также считали свой ад раем на земле, но, будучи свободней и умнее нескладных северных рабов, они выстроили свой «эдем» иначе. Хищная птица с расправленными крыльями и жадно раскрытым клювом красовалась на гербе Империи Быстрых Шагов. И, подобно этой птице, жители Империи были стремительны, всегда насторожены и плотоядны. В вечной суете проходили их дни, в вечной борьбе за обладание теми благами, которые, будучи преданы ханжескому проклятью в Стране Оптимизма, были высшей целью в Империи Быстрых Шагов. Обладание этими благами было в Империи первой из добродетелей. Второй добродетелью было уменье бороться и побеждать. И жители Империи вечно боролись, одни – силой, другие – умом, ставшим в Империи всего лишь оружием хитрых и ловких. И они радовались борьбе, дававшей им свободу, ведь только борющийся, как они считали, может быть свободен и независим. Никогда не останавливался их вечно голодный волчий взгляд на бесплодном небе, никогда не прислушивались они к отзвукам тишины, никогда не читали смутные и непонятные надписи звёзд в недостижимой (а потому – бесполезной) вышине. И, когда обрушился «рай» Страны Оптимизма, оставив после себя лишь гигантские груды уродливых обломков, Империя Быстрых Шагов стала центром обетованного мира, империей империй. И все были рады этой победе над рабством Страны Оптимизма, не заметив новых цепей и нового рабства. И более всех радовались жители разрушенного «рая», из которых тщетно пытались сделать ангелов пытками и кнутами. Те же, кого уже настолько изуродовали, что они поверили в свою ангельскую природу, могли только злобно шипеть на гордых победителей, в пока ещё бессильной ярости. С радостью приняли жители Страны Оптимизма веру в борьбу и, ликуя, начали утверждать эту веру свободным и диким кровопролитием. Но не смогли они заглушить до конца голос рабства, который, ласково, но твёрдо, призывал своих «ангелов» назад, в «рай». И начали они тосковать об утерянном рае и плакать о своих цепях, мечтая вновь их надеть. И те, кто недавно лишь тихо шипел на победивших врагов, теперь заговорили громко, уверенно и угрожающе, не призывая, а уже приказывая отступникам вернуться в родные тюрьмы, где всегда царят покой и ясность. Впрочем, нет больше в Стране Оптимизма той гордости своим рабством, что придавала им такую силу. Жалкая зависть к Империи Быстрых Шагов заставляет её жителей ненавидеть всё, что связано с Империей. Она же заставляет их преклоняться перед Империей, ненавидя её, и во всём подражать ей, пытаясь обрести хищную ловкость и проворство её жителей, пытаясь даже заговорить на её языке и забыть свой собственный, ибо язык Империи стал языком торговцев, а торговцы стали новой аристократией Страны Оптимизма, сменив седоволосых старцев, управлявших со смертного одра. Только ложь и лицемерие остались незыблемыми и непреложными на развалинах пасмурного ада, тюрьмам и вышкам которого, грубо и наспех выкрашенным золотой краской, вовеки веков не дано стать райскими чертогами!