И на прозрачных крыльях сна летело детство...

***
Полдетства, будучи учительским ребенком, я провела одна, наедине с посылочным фанерным ящиком, в котором жили мои игрушки: серый пластмассовый заяц, маленький красный медвежонок, похожий на пупсика, ежик резиновый с дырочкой в правом боку (нет, не в боку, а снизу, на подошве ежика была пищалка)… Ежиков было даже два: один гладкий красно-желтый, другой цвета морской волны, бархатистый на ощупь (вы видели в природе ежиков такой фантастической расцветки?). Но мы жили на странной планете детства, где было возможно все: там по солнечной поляне разгуливал розовый слон, в траве стрекотал кузнечик коленками назад, а из норы выглядывал хитрый нос фиолетовой мыши…
Игрушек было немного – по бедности общей, советской, поселковой и частной, лично нашей; игрушки покупались только по поводу – на день рождения, например. Пластмассовые, резиновые и даже казеиновые! Конечно, был у меня, как и у всех, Неваляшка Ванька-встанька с белым жабо, в красном колпаке, с черными навылупку глазами. В круглом его животике булькало что-то музыкальное, он болтался из стороны в сторону, и неизменная улыбка клоуна сияла всем.
Как-то на день рождения мне подарили сказочный набор игрушек – обитателей теремка. Они были из прочной пластмассы, миниатюрные собой, с какими-то знакомыми по сказкам физиономиями: лисонька, мышка, волк, лягушка-квакушка. «Шла лягушка из болота, видит – заперты ворота. Эй, замочек, отвались, отвались, теремочек, отворись, отворись!» И теремочек отворялся! Он устраивался на полу и на постели, во дворе на завалинке и в подъезде. Конечно, эти чудные маленькие зверушки начали теряться, закатываться под кровать, проваливаться в подпол, и вскоре осталась только крошечная норушка в белом фартучке и хитромордая лисонька. «А хочу я, Лизавета, у тебя спросить совета…»
Эта Лизавета и мышь-хлопотунья, как, впрочем, и остальные обитатели фанерного посылочного ящика, поступили в школу околовсяческих наук, в которой я была и учителем, и директором, и всеми учениками сразу.
Из деталей деревянного конструктора я соорудила парты и усадила учеников-зверят постигать науки. Даже журнал завела и указку! Или я не учительская дочь?! Или я не высиживала по 45 минут под партой, пока мама объясняла этим великовозрастным оболтусам про какие-то синусы- косинусы?! А теперь начнем урок! Сегодня мы будем петь любимые песни!
Мой репертуар с детства был богат: родители говорят, что, будучи двухлетней щекастенькой карапузкой–узкоглазкой, – я уже распевала «Тополя,та-а-поля!» Меня так и звали тогда – Тополя-Тополя. Слухом музыкальным Бог не обидел, а радио круглые сутки не выключалось, и весь репертуар советской эстрады заучивался сам собою. Даже и теперь люди старшего поколения удивляются, откуда это я знаю все песни их молодости.