Солнце сегодня светило как-то по особенному...

       Часть пятая.

       Отплытие.



       Открыв глаза, я не сразу понял, где нахожусь.
Солнечный луч, вырываясь из круглого окошка на потолке, пронизывал не знакомое, душное помещение.
Наконец придя в себя, я взглянул на часы. Было почти десять.
       Подъём! – бодро скомандовал я влюблённым, мирно спящим на разных полках.
Не дождавшись ответа, я достал из сумки мыло, полотенце и нехотя направился к выходу.
Первая ночь на воде прошла вполне сносно. Если так пойдёт и дальше…
       Поднявшись на палубу, я замер на месте, не веря своим глазам… Вместо убогого лахтинского пейзажа, я увидел залитый солнцем Морской вокзал, эстакаду, гаванские павильоны… Мы стояли, прижавшись правым бортом к солидному бетонному причалу в том самом месте, где обычно стояла “Анна Каренина”.
       Вот те раз… - только и смог произнести я, обращаясь к улыбающемуся Борису, - Когда это вы успели?
       Утром, пока вы спали, - довольный произведённым эффектом, ответил он, - А остальные то что, ещё дрыхнут?
       Ага, - кивнул я.
       Буди, а то завтрак проспят, - он поправил перекинутые на берег сходни и скрылся в кают-компании.
На кухне, где находился единственный на борту умывальник типа рукомойник, я совершенно неожиданно увидел молодую девушку, ловко орудующую у газовой плиты.
Женщина на корабле! Это же к беде! Юлька ладно, она пассажир. А это-то, похоже, повар, кок, а значит член команды...
       Быстро сполоснувшись, я нагруженный новостями поспешил в каюту, поделиться ими со спящими сокамерниками.
Постучав по пути к Попову, я приступил к изнурительной и не всегда успешно заканчивающейся процедуре по пробуждению Михаила.
       А Михаил, надо сказать, принадлежал к категории тех людей, которые могли спать где угодно, когда угодно, сколько угодно и, честно говоря, с кем угодно.
       На этот раз мне повезло. Волшебное слово завтрак возымело своё магическое действие достаточно быстро. И уже через несколько минут мы нетерпеливо прохаживались по обновлённой палубе в ожидании корма.
       Наконец зазвонил колокол, так называемые склянки и с интересом поглядывающая на нас повариха Таня позвала всех за стол.
Как оказалось, команда позавтракала ранним утром, ещё перед отходом из Лахты, поэтому в кают-компании собрались только мы, шесть пассажиров и провожающая Мишку Лена.
       Настроение было замечательное.
С шутками и смехом мы обсуждали прошедшую ночь, наблюдая за суетящейся у плиты и старательно накрывающей на стол поварихой.
Веселье царило на протяжении всего завтрака.
Когда поглощение пищи подходило к концу, в кают-компании появился маленький, худенький старичок с редкими седыми остатками того, что когда-то называлось шевелюрой. Прошамкав что-то себе под нос, он налил чаю и бочком, будто стесняясь нас, скрылся в рубке.
       А это кто? – обращаясь к Попову, вполголоса спросил я.
       Вы что, мужики!? Это же наш капитан, Нарик!.. – ковыряясь в зубах, ответил он.
Как выяснилось, Нарцисс Петрович или Нарик, как ласково называли его все, когда-то действительно был капитаном. Правда в последний раз он выходил в море году в пятьдесят восьмом, или что-то около этого. На вид ему было лет семьдесят и последнее время он работал в яхт-клубе, толи инструктором, толи сторожем.
       Что и говорить, особой уверенности в благополучном исходе нашего плаванья этот капитан, по крайней мере, на первый взгляд, не вселял.
Перспектива открывалась явно не радостная.
       Однако Попов нас уверил, что Нарик опытный мореход и с его стороны никаких неприятных неожиданностей быть не может.
Слабое утешение.
Борис, исполняющий роль боцмана, выглядел намного надёжнее.
Как бы то ни было, путешествие только начиналось, погода была прекрасная, и ни о чём эдаком думать просто не хотелось.
       Сытые и довольные мы вышли на палубу, закурили, подставляя солнцу не бритые лица.
Неожиданно к паруснику подошёл не знакомый молодой паренёк, легко перемахнул через борт и окликнул Бориса. О чём-то пошептавшись, они подозвали Попова и все вместе скрылись в кают-компании.
       Ну что, нажрались, клоуны? – вдруг услышали мы громоподобный голос моториста Виталика. Говорил он громко, с надрывом, почти кричал. Видимо сказывалась долгая работа в машинном отделении.
       В рваной, промасленной тельняшке, с грязной тряпкой в руках, он стоял перед нами и улыбался, глядя в глаза.
       Но, не привыкшие отвечать мало знакомым людям хамством на хамство, мы что-то промямлили о бешенстве наших желудков и, завидев выходящего из кают-компании Попова, с облегчением переключились на него.
       На наш вопрос о молодом человеке, Попов сообщил, что это тоже член команды, навигатор, что зовут его Саша и что он как раз и есть тот самый инициатор всей авантюры, о котором он нам рассказывал.
       Раздав декларации, Попов предупредил, что скоро появится таможня… Поэтому если у кого есть то, чего быть не должно, или количество чего-то превышает допустимое, то у нас есть примерно полчаса, чтобы всё привести в норму.
За консультацией и помощью можно обращаться к команде.
       Спрячем даже танк! – довольный собственной шуткой, проорал Виталик.
Нам можно было не волноваться. Ничего запрещённого у нас не было. Единственное, что могло вызвать неудовольствие таможни, так это лишнее курево. Однако эту проблему мы утрясли достаточно быстро.
       Музыканты, которые, как оказалось, не курили оба, согласились на время осмотра взять у нас по блоку…
Заполнив декларации, мы довольные собой, удобно расположились под капитанской рубкой и принялись без особого интереса наблюдать за некоторыми членами коллектива, охваченными противоправной суетой…
       Таможня, молодые парень и девушка, появились, как и обещали, в назначенное время.
В сопровождении навигатора Саши они, скорее из интереса, нежели по необходимости, осмотрели корабль. Проверив паспорта и декларации, они пожелали всем счастливого плаванья и сошли на берег. Вся процедура заняла не более двадцати минут.
Граница была закрыта. О чём и напоминал, стоящий в нескольких метрах от парусника, пограничник.
       Пути назад, на родную землю уже не было.
Плавно отойдя от пристани, мы развернулись и двинулись к выходу из гавани.
На серой бетонной стене толи плача, толи улыбаясь, одиноко стояла девушка Лена…