Cолнце, море, облака!

Зима бесилась в окна лохматыми рафинадными хлопьями. Солнце где-то затаилось с самого утра, и в воздухе стоял неживой желтоватый свет. На календаре стереотипно чернело шестнадцатое февраля, и от этого было еще тоскливее. Одни праздники закончились, а до других было еще как до Китая... в общем, на раскорячках.
Танька Малеева методично тыкала в клавиатуру наманикюренными пальчиками. Стороннему наблюдателю показалось бы даже, что она и в самом деле работает. В действительности же выходило совсем наоборот. Не писалось однозначно. С вдохновением был тяжелейший напряг. На аське-то это, конечно, не отражалось, но ее, аську, то есть, в статью никак не впихнешь. Покурить, что ли?
- Здорово, мать, в курилку пойдешь? – изящно кутаясь в гламурный розовый шарфик, пропела ответсекретарь Анечка, заглянув в полуоткрытый Танин кабинет.
- Давай, - лениво согласилась Танька. – Все равно обед скоро!
В курилке, небольшом закутке около лестницы, периодически собиралась вся редакция. Желтеющие фикусы источали приглушенный запах табака. Уборщица тетя Дуся жутко ругалась, но тайком покуривала сама, так что до главреда дело не доходило. Впрочем, Алена Витальевна обладала удивительно лояльным нравом, и на заходы подчиненных смотрела с улыбкой и через плечо. Лишь бы работали, а каким образом – их личное дело.
В курилке находился только Пал Саныч, неисправимый филателист и нумизмат. Он отвечал за спортивную колонку, и работал в газете уже лет сто, с самого ее основания. Но молоденькие корреспондентки все поголовно его очень уважали, и старались в его присутствии не выражаться. Статус все-таки есть статус.
- Что-то ты, Танюш, сегодня совсем слабо выглядишь, - покачал головой Пал Саныч. – Тебе бы отдохнуть надо, отпуск взять, в санаторий съездить.
«Еще бы «Беломор» достал и про мир, труд, май рассказывать начал!» - хихикнула в сторону Анечка, но вслух ничего не сказала.
- Не ездят сейчас в санатории, Пал Саныч, лучше по турпутевке куда-нибудь махнуть, - терпеливо объяснила Танька. – Так удобнее. И для тела, и для духа, так сказать.
- Да, времена меняются, - протянул Пал Саныч, выудил пепельницу, замаскированную в банку из-под корнишонов, из-за кадки с фикусами, аккуратно придавил бычок и пошел дописывать баскетбольный обзор.
- Бляха-муха, я от этого чела балдею просто! – воскликнула Анечка, раскуривая «Parliament». – Такой интересный экземплярчик!
- Ну тебя, Анька, ничего святого для тебя нет! – шутливо прикрикнула Таня, усаживаясь на подоконник.
Анечка засмеялась и дернула ее за рукав.
- Слезай отсюда, а то, блин, все придатки простудишь!
Танька покачала головой и неожиданно резко спрыгнула с подоконника. В кармане брюк-сигареток вибрировала тоненькая серебристая «Nokia».
Танька сделала круглые глаза.
- Он? – шепотом спросила Анечка.
- Аха, - так же шепотом ответила Танька, выплюнула сигарету и нажала на зеленый огонек.
- Привет, Танюх, как дела? – в один заход выпалил Олег. Анечка называла его Лосем. Олег – почти олень, а олень – это без пяти минут лось. Логично, правда? Тем более, что ник двестипроцентно соответствовал содержимому, по беспристрастному Анечкину мнению.
- Здравствуй, Олеж! – против воли улыбнулась Танька. – В общем и целом, норма... А как ты?
- Отлично. Слушай, вот что хотел тебе сказать, может, перенесем нашу встречу на, скажем, завтра? А то сегодня у меня никак не получается.
Обидно как! Всю неделю ждала, вбухала в новый комплект «La Perla» гонорар за последнюю статью, а он: «Перенесем!»
- Что-то прозошло?
- Нет, попросили комп один настроить. Может затянуться, а я бы не хотел отвлекаться...
- Это на меня ты не хотел отвлекаться? – против воли вырвалось у Таньки.
- Что ты! – моментально опроверг такие крамольные мысли Олег. – Просто хорошо бы вечер вместе провести, чтоб никто не мешал.
Давно ты так говоришь, да вот только не делаешь, - грустно подумала Танька.
- А, может, съездим куда-нибудь? Так зима эта надоела... Представляешь, солнце, море, облака!
- Можно, - покладисто согласился Олег. – Обсудим потом. Чмок!
И нажал на отбой.
Танька вздохнула.
Анечка брызнула в полуоткрытые губки освежитель дыхания.
- Бросала бы ты его. По-дружески тебе советую.

Вечер плавно перетекал в ночь под аккомпанимент «Богатые тоже плачут», крутившихся в двадцать девятый раз по какому-то из вторых каналов. Настроение было упадническое, идти никуда не хотелось, мыть посуду тоже не было желания. Тоска, в общем, зеленая-зеленая.
Потом откуда-то взялся Мансур. Заявился в бордовом костюме и с такой же бордовой голландской розой за здоровенном стебле. Танька встретила его в заношенной футболке и с нечесанными кудрями.
- Мир дому твоему, Королева! – вежливо склонил голову и протянул цветок. Ни дурацких ленточек, ни мишуры, ни стекла. Танька это оценила. А поклон все же выглядел по-клоунски.
Она вздохнула и впустила его в квартиру.
- Опять не спится, Мансик! Проходи. Тапочки можешь не надевать.
Гостиная была отделана в зверином стиле. Выложенные бурым камнем под пещеру стены, ночник-лиана, черный эл-си-ди кинотеатр, узбекский ковер на полу и топчан с кучей цветных покрывал. Стульев в упор не было видно. Пришлось сесть на низенькую кривоватую табуретку. В диковатой Танькиной гостиной Мансур смотрелся как-то не в тему. Не соответствовал, как бы заметил Пал Саныч. Но противоположности притягиваются. Это ведь всем, кажется, известно?
Танька воткнула розу в длинную фаллическую вазу из прозрачного стекла. Великодушно предложила:
- Чай, кофе, травка?
Травка была для понтов, в отношении дунуть Танька вела исключительно здоровый образ жизни. А позлить Мансура хотелось.
- Нет, спасибо, - вежливо отозвался Мансур. Единственное, от чего бы он не отказался, была сама Танька, но такой радости ему не обламывалось. Как и положено настоящему мужчине, Мансур не сдавался и ходил за безбашенной Танькой уже года четыре. Познакомились они в институте, где Танька была стервозной «красной» дипломницей, а Мансур ее дипломным руководителем. После блестящей защиты проекта по дешифровке символьной информации случилась совместная ночь, которая не давала покоя обоим, – Таньке было неловко, а Мансуру хотелось еще. Закончилось все тем, что зловредная герла бросила учебу в аспирантуре и пошла работать в местную газету. Выходило неплохо, хотя Мансур все еще мечтал о возвращении блудной дочери в лоно родной кафедры. Танька же крепко держала оборону. Зачем работать за гроши в каком-то никому ненужном НИИ, когда можно безбедно прожить на гонорары. Ну и что с того, что статьи желтизной попахивали, главное, платили хорошо.
- Я скучал, Танечка, - тихо сказал Мансур и потянул Таньку к себе. Она вздохнула и закрыла глаза. Все-таки так классно не умел целоваться никто, даже Олег.
Поцелуи незаметно перетекли во взаимное раздевание. Дальше – больше. На топчане оказалось неудобно, Мансур сел на пол и посадил Таньку на колени. Через полчаса взаимных искр и звезд резко захотелось пить. У обоих пересохло во рту. Мансур принес газированную минералку с темной кухни, выпили по два стакана и упали в сон прямо на полу.

Наутро настроение уже не было таким поганым. Скорее, индиффирентным. Анечка, от которой у Таньки не было секретов, поняла все без слов. Удовлетворенную женщину видно сразу.
- Олег? – удивленно сросила она.
- Нет. – задумчиво произнесла Танька, выцеживая пакетированный томатный сок из трубочки. И больше ничего не сказала.
А Анечка и не спрашивала. И так понятно было.

Олег не звонил. Не писал. В аське не появлялся. Танька безрезультатно прождала двое суток. Сочинила микроскопическую эсэмэску с подколом. Ответа не было. Тоска снова накатывала изумрудными волнами.
Зато Мансур развил бурную деятельность. Завалил Таньку виртуальными открытками на работе, цветами дома и нежными признаниями на мыло. Таньку это больше не бесило. Ей просто было смешно. Ну, кто воспринимает случайный секс так серьезно? Он бы еще замуж предложил! Ой, мама, держите меня!
Наконец, объявился Олег. Прости, котенок, что не звонил, работы много было и так далее. Танька даже не удивилась. Знаем такое! Можно не продолжать. Зато в знак примирения предложил ужин в ресторане «Сафо». Вообще-то, негласно ресторан считался лесбийским, но народ собирался самый разный – готовили очень вкусно, да и греческие танцы ставил неплохой хореограф. Приятно было посмотреть. Танька на радостях даже отпросилась с работы, чтобы вечером выглядеть тип-топ.
И тут произошел непредвиденный случай. Недалеко от магазина, где Танька выбирала себе шпильки к новому платью, проходил Олег. И, разумеется, не один. С полноватой блондинкой в безвкусных капрях и туфлях-лодочках. Танька сначала поразилась наряду крашеной, и только потом узнала Олега, с вдохновением лапавшего блондинку за филейную часть. Такого Танька никак не могла пропустить. Произошло все более чем банально. Охи, вздохи, сорри, это случайно, ах, ты, гад, случайно, значит, Танечка, ты для меня – все, не уходи, и тэ дэ и тэ пэ.
Танька залепила пощечину Олегу и развернулась куда глаза глядят. Точнее, домой. Рыдать в ванной и пытаться релаксировать от розового масла.

Мансур в это время выбирал самые роскошные цветы для любимой женщины. Кольцо с брильянтиком в несчетное число карат было уже куплено и лежало в бордовой коробочке во внутреннем кармане пиджака. Ожидания были самые радужные. Мечты должны сбываться! – говорит Газпром.
Но, по всей видимости, звезды сошлись не в том доме и для Мансура. Когда после семиминуного трезвона в Танькину дверь она (Танька, то есть) вылезла посмотреть, кто это такой настойчивый (подсознание упорно пихало Олега), Мансур даже не смог зайти в Танькину квартиру. Раз вглянув на шикарный букет и кокетливую коробочку в самом его центре, она поняла все без лишних объяснений и разрыдалась еще сильнее.
Мансур ничего не понял.
- Оставьте меня в покое, все! – закричала Танька и захлопнула дверь. Мансур не осмелился позвонить еще раз. Он положил цветы возле двери, сунул коробочку обратно в карман и ушел надеяться дальше.
Вечером Танька вылезла из остывшей ванной, засунула увядающие цветы в вазу и, ненакрашеная, пошла к Пал Санычу. Он привел ее в газету и был чем-то вроде наставника, хоть и не популярное это слово.
Пал Саныч тоже не стал ни о чем спрашивать. Просто положил руки на невысохшую Танькину голову и ласково сказал:
- Тебе бы отдохнуть, Танечка! В санаторий съездить, развеяться...
- Да не в санаторий, деда, а по турпутевке! – смеясь сквозь плач поправила Танька.
- Ну, я так и говорю! – скоро спохватился Пал Саныч. – А знаешь? Никуда не ходи сегодня, я тебе на диване постелю, чай с крыжовником сделаю. Оставайся, а?
Этой ночью Танька спала, как звезда. Крепко и сладко. Выплаканные слезы больше не мучали.

Через два дня позвонил Олег.
- Малыш, ты успокоилась? Давай поговорим!
Танька помолчала.
- Слушай, Олежек, милый, - ласково произнесла она, - иди ты в жопу!
И нажала на отбой.
Дел еще по горло было. Дорожная сумка была наполовину не собрана, путевка до сих пор лежала в туристическом агенстве – доделывали страховку. Но это было неглавное.
Потому что главное – солнце, море, облака!