Глава 8 Рывок из капкана

       1

Черная ночь плотно охватила стойбище. Вороша пламя костров поднимающийся ветер сыпал искры во все стороны. Апоница поднял голову. Начиналась вьюга. Неизвестность томила. Как князь, как посольство, что задумали окаянные сыроядцы? Ох.. лучше бы уж быть вместе со всеми, в зверином логове, чем томиться в неизвестности как репа в печи.. Откинув медвежью шкуру дружинник нашарил в санях седельную суму. Перемотав суконные онучи натянул плотный сапог, вогнал за голенище узкий засапожный нож. Руки привычно одернули одетую под шубу кольчугу, подпругу пристегнутого за спиной меча. Все в порядке.. Дружинник среднего вида казался медлительным и сонным, хрупкий на вид обладал огромной нервной силой и в боевой сшибке действовал молниеносно. Острый ум, находчивость. Под его начало в гулевой отряд шли охотно. Удача не покидала княжеского любимца. – Эх, князь-князь.. – Апоница уныло потрепал висевшую под шубой медную пластинку. Начнись заваруха, кому её покажешь в темнотище? Порубят в капусту, толку от неё сейчас.. Дружинник шел от костра к костру кивая своим, зорко подмечая недостатки стражи. Нукеры устали, замерзли. Смены давно не было и стоявшая кольцом стража сбилась кучками. Кони тоже сбились в табун. Мозг холодно работал отмечая вражеские недочеты. Шлемы и бронь снимать нельзя, сейчас что-то случится. – Напрягшееся тетивой ожидание звенело в предчувствии близкой развязки. – Надетые дружинниками, выменянные у степняков шубы на время делали их похожими, но русские кони слишком большие по сравнению с мохнатыми степными скакунами. Надо достать ихних коней, и своих не бросать. Степные кони быстрей, но выкормленные на овсе русские – выносливей. Уходить сначала на чужих, своих вести на поводу. – Все готовы? – Апоница присел у прогоревшего до углей костра. Несколько дружинников молча потеснились. – Готовы.. а как своих-то бросать? – тоскливо спросил Ермила. Апоница сурово нахмурился но ответить не успел. В ханской ставке раздался рев. Подняв копья, стража бросилась на беззащитный лагерь. Ругань и хряск ударов. Посольских валили торопливо вяжа руки. Скинув шубы дружинники проскользнули меж возов внезапно оказавшись рядом с нукерами. Короткая схватка. Вытерев нож Апоница бросил хрипящее тело с перерезанной глоткой, схватил привязанного к кибитке коня. Сшибив вывороченной оглоблей второго, дружинник Сила рванул лук накладывая стрелу. В кибитке дернулся полог и попытавшиеся выбраться ахнул поймав грудью стрелу. Третий степняк бросился прочь, тоже упал пораженный свистнувшей стрелой. Монгольская охрана стянулась к русским кострам, около пустых саней стражников оказалось мало. Надолго ли? Чужой топот нарастал. Держа на поводу заводного Апоница вскочил в непривычное седло. Сила возился со своим пытаясь взобраться на визжащего как собака конька. Ведя на поводу своих подскакал Ермила – Добрыня не успел, навалились..
– Уходим!
– У, жратва шакалья! – Сила не рассчитал и двинул норовистого конька. Конек повалился на бок. – Уходите! – Под руку попалась оглобля и Сила схватился с набежавшими. Крики, вопли! Крепкая слега крушила черепа вминая шапки в плечи. Колгота дошла до саней, русаки отступали отбиваясь от навалившихся кто чем мог. Попасть в рабство, чего тут хорошего? В снежной мути мало кто обращал внимания на двух неторопливых всадников с заводными конями. Не до них. Пока идет расправа с охраной, есть возможность поживиться и поймать раба. Хоть немножечко, из тех несметных богатств, что привезли урусуты.. Когда сопротивление будет сломлено и копья поднимутся вверх, это все, будет ханское. А сейчас, это добыча!!!
Удача не изменила. Шум отвлек внимание сторожевой службы позволив проскользнуть мимо больших постов. Последний разъезд у водопоя сняли стрелами и погоняя коней сошли на лед. Прижимаясь к берегу Апоница уходил от чернеющих развалин Онузы, искал знакомый овражек. Гибкий орешник согнулся под снежной толщей, образовалась пещера. Вход можно увидеть только с противоположного берега. Апоница углядел её с той поры как следил за штурмом Онузы. Вот она.. Спешились, ведя коней на поводу. Узкий коридор расширялся выходя в большую печуру. Места хватало и для коней и для людей. Темно, глухо как могиле. Толща снега надежно гасила любые звуки. – Да.. – протянул Ермила – Как в могиле.
– Разнуздай коней, да проверь что в сумах. – Выставив руки Апоница побрел назад, к выходу, проведать не увязался ли кто следом? Ночь темна и вьюжна, погони не было. Вьюга разыгралась всерьез. Гулкий ветер гонял снежные стада и от конского следа почти ничего не осталось. Белесая муть, в нескольких шагах ничего не видно. Апоница остановился уставившись взглядом на снежную муть – Самая пора уходить, но что стало с князем? Может, послать одного Ермилу? Неопытен, пропадет в зимней степи. Нет, надо вдвоем. След пропал заметенный пургой, дружинник успокоился. Надо ждать следующего вечера, а там видно будет. Дальше от входа пар дыхания становился меньше. В глубине пещеры сумрак разгонял маленький костерок, рядом брошена кошма, пара волосяных арканов и кривой татарский лук с пуком стрел. Несколько мерзлых кусков мяса. Стреноженные кони шумно дышали в темноте хватая зубами снег со стен. – Это все? – Апоница осмотрел монгольскую справу – Не густо.. Жрать, хочешь?
– Жрать? Не-е.. – Ермила оторопело ухмыльнулся нечаянной шутке – Едва живы остались, уж так накормили, так накормили поганые..
– Подпруги у лошадей отпустил? Тогда нечего воздух жечь. – Апоница шлепнул по костерку комом снега. – Огонь воздух съест, продуху не будет, задохнемся все. Ложимся спина к спине. – Нашарив рукой край кошмы дружинник повалился. Стянув тугие сапоги брякнул обувь под голову, туда же широкий засапожный нож, кресало с пучком сухого мха. – Ноженьки мои ноги.. – распустив онучи Апоница с наслаждением шевелил пальцами. В снежной пещере теплело, люди и лошади надышали и снег на стенах постепенно тяжелел. Тяжело завозится лежавшего ничком Ермилу – А наших там режут аль кости ломают! Уж лучше бы я с нашими.. – глухой всхлип и звериный вой полный тоски всполошил коней. – Тише! – Апоница не спеша намотал сухой конец портянки, пошарил руками натягивая кошму на себя – Сопли подбери, красна девица. По слову князеву мы шкуры свои спасали, а не по воле своей. Наши посольство будут ждать-гадать, а тут войска немеряно привалит. Каково то будет, а? – Кромешная тьма угрюмо молчала, слышался только рассудительный голос Апоницы – Вот тогда-то точно наваляют наших больше чем снопов на поле. Ты-то об этом подумал, пенек дубовый? – дружинник приподнял голову вслушиваясь в темноту – Нет. Куда-а тебе. А князь Федор подумал, и наказ крепкий нам дал. Ты что же думаешь, я самовольно утёк? Ошибаешься, брат. Он мне мунгальскую заначку дал, по которой оне всех пропускают. На, потрогай! – Апоница завозился снимая с шеи гайтан. – Где твоя рука? Вот, убедился? Медная пластина с рисунком. Давай обратно, он нам знаешь как пригодится скоро? – Товарищ его молча лег придвинувшись спиной к сидевшему Апонице. – А нас, они пропустят?
– А то! Набрешем что лазутчики ихние, а чьи, мол говорить строго не велено. Тайна! С такой пластиной они не шибко любопытные. – Апоница помолчал. – Ты б разулся, брат. Отдохнешь лучше, а то квелый встанешь, какой от тебя толк будет? – Ермила молчал. – Ну, как знаешь. – В снежной пещере наступила тишина. Дружинники молчали. Каждый думал о своём. Крики, предсмертные хрипы, лязг ударов и хруст ломающихся костей с деревом стояли в ушах, казалось, вот-вот из темноты налетят разгоряченные дракой тела.. но усталость брала своё и сон морил навевая сладкое избавление от унылых земных дел.

       2

Князь Федор был еще жив. Еще дергались в смертной истоме тела павших товарищей не захотевших в неволю. Со смертным испугом дрожали не пожелавшие расстаться с надеждой на жизнь. На коленях, со стянутыми за спиной локтями, опутанные арканами и кожаными ремнями они со страхом глядели на брошенного на колени князя. Дорогая одежда разорвана, белое тело изранено. Два багатура держали по княжеской деснице, третий, навалившись держал князя за пояс. – Ну что, коназ.. – издевательский голос заставил Федора напрячься, поднять залитое кровью лицо. – А-а поганец похотливый.. – толмач был лишним, хан Бату знал половецкую речь, больше половины туменов подавшиеся под его руку были половцы. Бату удивленно дернул реденькими бровями – Так ты знал, о чем мы говорим?
– А то! Нешто мы такие дураки что б речь врага не знать? – Хан молчал. В желтых глазах поднималась ярость. О том, что урусуты могли знать язык, вовремя не подумалось. – И что же ты узнал? – хан зловеще рассмеялся – Все что ты узнал, унесешь с собой. Все твои слуги будут рабами. Какой толк от твоего знания? – хан нагнулся заглянув в залитые кровью глаза – Ты умрешь, и все что ты узнал – никто не узнает! Никто! – Русский князь молчал разглядывая сквозь слипшиеся от крови волосы ненавистное скуластое лицо с безумными глазами. – Ушел Апоница или все здесь сгинули? Ушел или сгинули.. не может быть, что бы не ушел, не может быть.. – вера в наперсника была так крепка, что черные губы дрогнули в кривой усмешке – А ты своих колдунов поспрошай, пусть оне мудями потрясут вокруг своих камешков да на дерьме погадают.. глядишь, и узнаешь что-нибудь, хрен бараний..
– Огня! – хан схватил факел у ближайшего нукера, жадно вглядывался сосущими зрачками в залитое кровью непреклонное лицо. – Хостоврул!? – отшатнулся хан кривя губы в слепом бешенстве, урусут его в чем-то обманул! Но в чем!? Ухмыляясь, из темноты вышел черный поганый, с хрустом сжал кулаки..

       3

В этот час взметнулась Евпраксия, смертельным холодом сжало грудь.. Тихо спал малолетний Ванятка. Отражаясь в серебре окладов горела неугасимая лампада. Сбросив жаркую перину княгиня слезла с широкого одра, босо прошлепала по тесинам упав на колени. Призрачные горошины каплями срывались с длинных ресниц, тяжело падали пятная черным беленую холстину ночной рубашки. Чуяло сердечко что ушел её Лада, и будет ждать их там, в весях горнего мира где нет насилия и черной злости, нет власти Сатаны над распахнутыми к Богу сердцами.. Сенная девка приподняла кудлатую со сна голову, зевнула перекрестив рот – Ай случилось что, государыня? – и не получив ответа упала головой в овчину. Сон морил. Млела жаром изразцовая печь, над древней Резанью стояла глубокая тишина. Не брехали собаки. Мир и Покой последними каплями стекали с шатровых крыш Храмов, тесовых княжеских крыш, соломенных, крытых дранкой и берестой впитываясь в землю.. Обреченный Город смотрел последние мирные сны. Там, в черном Диком Поле свершалось злодейство и черная беда кружила подкрадываясь ближе. Случится то, что должно будет случиться.
Не спавший ночь замер великий князь Юрий Резанский. Охнул схватившись за левую половину груди, что-то случилось там нехорошее.. Много резанцев лишились мужей, братьев и просто хороших друзей. Черная беда пластала крылья над обреченными крышами.
Ввалившись в шатер Алии хан отбросил окровавленную саблю, навзничь рухнул на мягкие подушки. Тяжело перевернулся на спину мутно взглянув на женщину. Требовательно поднял ногу. Багрово мерцал мангал. Медная от света углей, чародейка подползла на четвереньках. Оседлав ханскую ногу стянула гутул отбросив грязную обувь пахнувшую кровью к порогу, выгнулась дугой вскинув точеные смуглые руки. Томно потянулась. Спину жег взгляд. Неторопливо повернувшись чародейка села лицом к хану, стянула другой сапог поставив голую ступню на грудь – Повелитель желает вина?
– Кумыс, налей чашку кумыса.. Вина с кровью я напился с урусами..
– Как скажет повелитель. – В шатре тепло. Прозрачные шальвары с темным треугольником, густая бахрома прикрывающая соски колышется с грудями. Опустившись на колени чародейка из высокогорлого кувшина изумительной чеканки налила пенящуюся пиалу. Метнувшись как барс, хан опрокинул женщину срывая заскорузлую от вина, крови и жира одежду. Алия молча помогала и лишь слегка сопротивлялась обостряла желание. Бату рычал, шипел брызгая слюной проклятия непокорным чужакам.. замер. Осторожно прислушавшись Алия выскользнула из под неподвижного тела. С любопытством вгляделась в оскаленное лицо. Дрогнули голые веки. – О мой повелитель, ты был неотразим! Образец мужской доблести и силы я была так счастлива.. – чародейка бросилась ниц протянув дрожащие пальцы к грязному лицу.
– Прекрати!
– Что? О мой повелитель я едва пришла себя после несравненного блаженства..
– Замолчи! – приподнявшись хан запустил опрокинутой пиалой в отпрянувшую женщину. – Я выжат как сухой творог! Что ты несешь о блаженстве, глупая баба? Эти проклятые урусуты взбесят кого угодно! Даже поставленные на колени они сопротивляются! Есть только один способ привести в повиновение это проклятое племя – рубить не жалея сабель, всех, ниже оси кибитки! – Алия осторожно поставила пустую пиалу на поднос. – Джихангир уничтожил посольство? Ты прав, хан. Их нельзя было оставлять в живых. Теперь, только вперед? – Хан внимательно глядел. Желтые глаза прищурились в ответ вспыхнувших колдовским светом, зеленых. – Удивительная баба.. но зачем ей это было надо?