Роман с адвокатом. Гл. 1. 13. Советы Олеси

13. СОВЕТЫ ОЛЕСИ

Наслаждаясь и одновременно уставая от такой быстрой смены событий, Галина не без удовольствия отмечала, что та боль, которая, как она думала, долго еще будет с нею, по крайней мере иногда переставала о себе напоминать. Прямой эфир на радио стал настоящей,  к тому же еще бесплатной пиар-акцией «Юриспруденции». (Это просто случай: соседка Олеси, журналист и ди-джей областного радио, в какое-то из своих дежурств не знала чем заполнить обязательные между музыкой и новостями полчаса эфира, отведенные под «говорильню»). Затем состоялось знакомство с представителями первой в Украине фирмы, создающей электронную правовую базу, в которую должны были войти в обязательном порядке российские и советские законы. Потом был снят сюжет для Олесиной телепрограммы, а потом, а потом…
По вечерам обе подруги каждый раз заходились от смеха, опять вспоминая, что Олеся снова не показала Галине достопримечательности города, не отвела в магазин, не угостила борщом с галушками (некогда просто варить), и так далее, и так далее. Но в какой-то момент она все-таки захотела поговорить с Олесей обо всем том, что с ней произошло в последнее время. И разговор состоялся.
Ввечеру накануне отъезда из гостеприимного Харькова Галина сидела на Олесиной кухне и наблюдала, как та вдохновенно стряпает ей в дорогу пирог с картошкой. И одно за одним,– сама удивилась, как отстраненно, будто и не про себя – она рассказала подруге все последние события своей личной жизни: про Диму, про Николая, а заодно и про Валентина. Когда Галина закончила свой монолог, Олеся, которая все это время ее молча слушала (что с ней редко, вообще-то случается), начала:
- Я тоже заметила эту пару тогда - Ника и Дашу – на семинаре. Я видела их и потом, когда приезжала в Москву, у Марианны. И мне показалось, что оба они влюблены – извини, если тебе это неприятно. Понимаешь, у Ника, видимо, просто душа широкая, ему нравятся многие женщины. Ну, а семейная жизнь, насколько я поняла, - достаточно вольная и не связывает их с супругой тесными узами. Мы, например, с первым мужем, когда у нас дочь подросла, все равно вынуждены были как-то выкручиваться вместе в быту: один отведет в школу, другой заберет, отпуск - по очереди брали, чтобы побольше девочка побыла с родителями, а не в садике или болталась бы во дворе в каникулы. Может и в это уже время, может и намного раньше, мы друг друга уже не особенно любили – но все-таки были друг к другу ближе, чем Ник с его супругой, это точно. А он, видишь: влюбляется – и время гулять есть, жена даже не ищет, не звонит...
Но я не то все говорю. Даша, как мы догадываемся, у него не первая и не последняя такая девушка параллельно с семейной жизнью. И вроде серьезно все было у них (ну, не сердись, это мне казалось), а не развелся из-за нее. И не развелся бы наверняка. Даша поняла это, поэтому и ушла. Ей, как любой женщине, в какой-то момент захотелось большего, чем только встреч. Мы, бабы, все такие: любишь - значит, будь со мной - и точка! И ты наверняка не исключение.
Ну, ушли б они с Дашей на эту квартиру, как он предлагал, – и что?  А замуж не за него ей не хотелось выйти, а родить? А жить тогда где, у Дашиной мамы? Это же несерьезно! Вот так она своими женскими мозгами, видимо, и рассудила, поэтому и сказала ему: прости, вторая жена хуже первой.
Ты не сердись, Галина, что я тебя со своей провинциальной колокольни судя, от романтики в прагматику развернула. Но я ведь тоже была и женой, и любовницей: Это же очень непросто – семью поменять, поверь. Непросто на это решиться, ведь общий ребенок и быт - серьезная штука, любовь – тоже, конечно, причина серьезная, но так с ходу все, что создано, не разрушишь. И Ник это тоже, скорее всего, понимает.
Марьяна мне говорила, что его жена – какая-то крупная величина в банке. Она, в общем-то без него проживет, самостоятельная. Дочка у них уже взрослая. Но не уходит, –  значит, что-то в семье еще его держит! Подумай. А ты – перевесишь? Вопрос.
Ой! Только не надо мне говорить, что ты не хочешь, чтобы ваши с ним личные отношения были только вашими, без каких-нибудь третьих лиц, - я же все понимаю! Смотри пункт первый: все мы, бабы, такие. Ты вон как взбрыкнула, когда он под ночь с тобой попрощался, чтобы ехать в командировку свою собираться, - так что не прикидывайся.
Но дело сейчас не в этом. Ты о себе больше думай. О нем – что, где он теперь? Забыть про него не можешь – и не забывай, твое дело. Но помни еще и другое: любовь твоя эта – любовью, а вот если из-за него вся жизнь твоя пропадает – это будет неумно. И в этом Рита твоя права. Так что живи дальше: он - там где-то, а ты-то – здесь.
Ну не хочешь ты этого Диму – и не бери, обойдемся мы без зануды такого. А этот вот, как там его – Валентин, - чем тебе не подходит? И развелся (смотри пункт первый), и предлагает тебе то да се – вот и сходи! Материальчик с ним напиши, согласись на кафе, а там разберешься - нужен, не нужен…
-Лесь, да ты что! - прервала ее, не утерпев, Галина. - Ты понимаешь, что они с Ником друзья, а не просто коллеги (мне Таня сказала)? Кто знает, я в этой их консультации все же бываю и долго еще, я надеюсь, работать с ними смогу, - я ведь когда-нибудь встречу там Ника. Когда-нибудь...
- А ты думаешь, что он на этом своем Медео - или где он там - в одиночестве, что ли, время проводит? Наверняка какая-нибудь новая Бэла теперь у него,– это ведь к бабке ходить не надо! - раскраснелась Олеся в запале. – Ой, ну глупая ты Галина, ей-богу! И маленькая какая еще, господи! – Олеся, как будто впервые, изумленно посмотрела Галине в глаза. – Таких, как ты, в цирке показывать надо. За деньги. Чтобы знали все, она другому отдала свое сердце, и теперь ей нужна только его любовь, а больше ничья! Да ты посмотри на себя: молодая, красивая, - разве же ты достойна того, чтобы так бестолково мучиться, - прости меня, Галя, - ну ни из-за чего. Ведь в вашей истории ничего пока непонятно. Ты, случаем, не мазохистка? Нет? Тогда почему не принять то, что само тебя в этой жизни разыскивает - поклонение, обожание, приятные всякие вещи, которые бывают в отношениях между двумя людьми разного пола? Тебе что, только горевать надо? Девочка, не одни страдания в жизни бывают, даже если к тебе приходит любовь.
       Галина хоть и понимала, что все это сказано вовсе не из желания поглумиться над нею, никак не могла абстрагироваться от мысли, что бабе любой только дай повод о чьей-то судьбе посудачить – и пойдет чесать языком, только держись! А через пять минут - и забудет, по чьему горемычному поводу только что отвела свою душу, счастливая, что не в ее жизни такой компот заварился!
       Хотя, в общем, Галина и не ждала, что Олеся начнет ее гладить по головке и сочувствовать. Но не думала, что со стороны то, что у нее происходит внутри и в жизни, можно распять на этой кухне так запросто, а выглядеть все это будет так прозаично. Во всяком случае, выслушав свою умудренную опытом собеседницу, Галина решила, что больше она никогда никому ничего о Николае не скажет. Разберется сама. «Да уж, права была моя мама, - подумала тут же Галина, не вполне удовлетворенная состоявшимся разговором, – лучшая подруга – это твоя собственная личная жизнь за последние месяца три. Вот и буду теперь сама с собою советоваться».
       И она отложила эту не столь для нее сейчас переносимую тему надолго, на потом.
       
 - Олеся, а ты как решилась с Петром своим развестись? Расскажи мне. Может, пойму, когда и почему люди разводятся. Вы казались мне такой парой надежной, крепкой.
       - Если ты о том, кто был инициатором, то – да, это я. А так мы, я уверена, прожили б еще долго, может, всю жизнь. И не народил бы Петро своей второй дочки на божий свет. Он ведь тоже женился, я тебе говорила? Во всяком случае, я бы ему эту дочку точно бы не родила…
- Но ведь второго ребенка ты рожать все-таки собираешься?
- Сейчас – да, собираюсь. И знаешь, рожу обязательно! Только передохну немного, я так устала! И я такая счастливая всего первый год за мою долгую семейную жизнь! Вот попорхаю немного в этом своем состоянии – и рожу. А с Петром у меня итак детей двое было – девочка, и еще мальчик. Старшенький, самый трудненький.
 Олеся помолчала немного и продолжала.
-       Мы с ним на заводе работали на закрытом: «почтовые ящики» были раньше у вас и у нас. Сейчас, наверное, тоже остались. Жизнь была после института – скучнейшая. Но спокойная и, в общем, небедная. Мы были взрослые уже оба. Пригляделись друг к другу – вроде, нормально, можно семью создавать. Он – инженер с хорошей зарплатой, мой декрет вытянет. Поженились. Скоро я родила. А потом – бац! Вот она: родянська нэзалежность! Ну, дождались, получайте! Продукты по карточкам, квартиру еще мы снимали, зарплаты его только на нее и хватало: застыла на одном месте без индексации, - а потом вообще чуть под сокращение не попал. А я то – в декретном отпуске!
       Все. Приехали. К маме переезжать – так завтра бы и развелись, она человек сложный: бывший партийный работник на профсоюзном окладе. Она враз черное-белое перекрасить умеет в сер-бур-малиновое в крапинку! Сеструха моя о своем юридическом в то время даже и не мечтала, ей мой заочный харьковский вашим московским университетом казался, когда начала узнавать, почем нынче народное образование!
       И пошла я работать. Откормила мою малышечку, и пошла. Петр оклад свой на булавки себе оставлять бы мог, если бы знал, сколько я зарабатываю консультациями и представительством в суде. Отстажировалась годочек – и в адвокатуру.
- А что же, ты хочешь сказать, Петр не знал, как деньги тогда тяжело было зарабатывать?
- Почему? Он ходил на работу. С понедельника по пятницу обязательно! Только его зарплата, когда я пошла работать, часть десятую нашего семейного бюджета  составляла. Но он не спрашивал, где я деньги беру, сколько, надо ли еще и есть ли они вообще, - приносил свою долю в семью, видел - хватает,  и ладно. Ему в принципе, если разобраться, Галочка, надо немного: борща тарелочку вечером да телевизор, да дочка пусть крутится, рядом играет. И все. А отдыхать на море можно и раз в жизни, это я, ненормальная, каждый год их туда зачем-то таскала. А то, что море – оно, как ваш Петербург, в восьми часах пути отсюда, и это море – здоровье ребеночье на всю жизнь, так то, по его мнению, видимо, ерунда. Его-то туда в детстве каждый год не возили!
А потом появился Роман. У него сын тогда совсем крошечный был, и жена его типа Петеньки моего, - чемодан без ручки. Он в перерывах между сменами питание детское все покупал… Он развелся когда, и мы потом вместе жить стали, одну барабулю с картошкой на ужин ел, как я не предлагала ему разносолы. А все потому, что большую половину зарплаты прежней семье отдавал. До язвы доелся, а потом я сказала: хватит! Ты, конечно, виноват и обязан для них вкалывать. Но не до смерти. Если ты так будешь себя доводить, – тебя просто не станет, и что они делать-то будут тогда?
       Вот тогда мы эту телепрограмму совместную и придумали. На мне – содержание, гости студии, он – и оператор и режиссер. Спонсоров вместе ищем, у нас ведь, Галочка, так: некому программу оплачивать – хоть обснимайтесь, а в эфир ее не поставят.
       И ты знаешь, пошло дело! Теперь мы не только на летний отдых деньги откладываем и семье Роминой отдаем, но и дачу присматриваем. А его бывшая до сих пор нигде не работает, и Петро мой все на старом месте, с новой семьей и дитем. Как они на свои крохи живут – не знаю. Знаю только, что останься я с прежним мужем, а Рома живи со своей, - ни у него, ни у меня до сих пор ни заработка, ни жизни бы не было той, что есть теперь. Барщина только была бы одна. У него – на Катюху, у меня – на Петро.
       Только ты не подумай, Галочка, что я полностью правой себя ощущаю. Я ведь, хоть и не жалею ничуть о разводе своем, все-таки свою дочь с отцом разлучила, и знаю, что это нехорошо. Но нам с Петро разные вещи в жизни нужны, понимаешь. Мне нужен весь этот мир, мне интересно в нем жить. А ему… было бы то, что есть, и другого не надо. Мы как лебедь, рак и щука жили. А с Романом в одну дуду дуем, поэтому получается все.
       Я, когда складывала свои копейки в чулок, (Петро один работал, а я дочку грудью кормила), уже поняла: я не только мать и жена. Я профессию свою люблю, людям люблю помогать. Да и жить люблю! Мне состояться важно было. Нет, если бы мне такая любовь, как тебе с Николаем досталась, - я, конечно, судьбу бы за это поблагодарила, не спорю. Но убиваться бы так не стала, как ты: ведь это меня, как тяжел камешек ту Аленушку – в воду бы потянуло. А мне не туда, мне наверх надо. Вы, столичные барышни, может быть, просто с жиру там беситесь, вам любовь подавай…
- И мне, Олеся, и мне, ты не думай, тоже важно – состояться! Только поверь, такого, как с ним, у меня никогда не было.
       - Но ведь было уже! Вот хорошо! Замечательно! А ребенка ты от него будешь рожать? А борщи ему хочешь готовить, чтоб нравилось, чтобы ел – и за ушами трещало от удовольствия? То-то, не знаешь. А может, эти ваши с ним отношения не для борщей и пеленок? Так найди же такого себе мужика, для которого это все ты захочешь делать, а ему это все от тебя будет нужно. Потому что это тоже, слышишь, для женщины очень важно, и без этого она – не женщина, а так себе, пустоцвет. Вот я тебе что скажу, дорогая.
       А Николая – люби, если хочешь, хоть всю свою жизнь. Твое дело.