Подготовление

Мартинсон зашел ко мне рано утром, около четырех.
- Готов? - спросил он заговорщицки.
- Вполне, - ответил я, не ожидая от себя положительного...
***
Он был моим лучшим другом. Да, это правда.
Правда была и в том, что я ненавидел себя за то, что всегда был вынужден отвечать на его тупой вопрос не иначе. Я не мог себе позволить сказать "Не готов", ведь это означало бы мое совершенное падение в его глазах, что требовали от меня безоговорочного "Всегда!". Я ненавидел его за то, что он был моим лучшим другом, который всегда первым задает этот идиотский вопрос, а я не успеваю и не в силах выказать свои сомнения насчет всего того, что накопилось в моей мятежной душе.
Я не удивлялся уже ничему: откуда он появлялся, как он меня находил.... Он будил меня посреди ночи и вопрошал: "Готов?", он заглядывал через дымоходы каминов, когда я жарил дичь, и спрашивал: "Готов?", он подсовывал мне свою рожу в зеркало, когда я чистил зубы, и вновь интересовался: "Готов?".
- Мартинсон, - сказал я как-то вечером, увидев за шторами знакомый силуэт в своей гостиной, - Поверь, я желаю видеть и слышать тебя всегда, но только оставь меня хотя бы на сегодня в покое, будь милосерден, и отвали навеки из моей жизни. Я ненавижу тебя! Длинноносая крыса!
Но после короткой паузы - иногда в минуты, иногда в дни - он появлялся и вновь с методично-беспардонной аккуратностью выкрадывал мое спокойствие: "Готов?"...
Я спрашивал себя неоднократно и ежесекундно: Что с этим человеком, что ему нужно от меня? Но в ответ я всегда слышал глухое эхо вопроса "Готов?".
***
- Сегодня погода - что надо, - бросил Мартинсон через плечо, прибавив шагу, - Успеем как раз до рассвета!
- Мартинсон, - сказал я через полчаса этого странного марафона, - Ты мне зубы не заговаривай, а лучше ответь - зачем нам эти лопаты, гвозди, веревки, фонарь и вообще весь этот хлам?
- Чтобы... - Мартинсон вдруг резко остановился, изменился в лице и снова пронзил меня взглядом, но уже сверкнув каким-то тревожным блеском определенности, - Смотри! - крикнул он, закрывая свои глаза. Внезапно сознание мое помутнело - кромешная мгла опустилась на мое, некогда просветное, мироощущение, и только гулкие однозначные звуки ватой забвения сковали мое пронзительное беспамятство: "Теперь".
- - - - - - -
Я так и не понял - зачем нужны были все эти вещи, однако теперь я лежу в темном сыром *Xхx* 2 на 0.6 метра, упираясь ногами и головой в свежевыструганные апартаменты частых остроконечных гвоздей, перевязанный веревками-путами собственной невозможности возражения этой дерзкой реальности, в ногах у меня фонарь - умирающий фитиль моего последнего заката с проблеском тьмы в неизвестное мне *куда-то*, и мой, рефреном повторяющий, безмолвный крик: Мортинсон! Мортинсон, сука, вот теперь я готов! Вот теперь я уже полностью готов! Где же ты, дружище?! Морт......ин......сон.........