Время лечит

Я лежу на мягком ковре в пустом доме и кричу. Я ору достаточно долго, голос уже осип, дыхания не хватает, и я начала слышать себя. Сначала я визжала, потом хрипела, сейчас уже почти шепчу и несильно бью кулаками в пол.
Меня обманули. Как я могла позволить себя обмануть и начать надеяться? Пустой обманутый год без цели. И что теперь? Я ведь верила и ждала, такой обман просто жесток.
Вас позвали в другой город, вы приехали, а улицы такой нет. Нет денег обратно, нет телефонов, ваш поезд уехал. И вы стоите на улице и плохо понимаете, что вы здесь делаете. Так обманули и меня.
 Через пять минут придет из школы старший сын, у меня еще есть время привести себя в порядок, и я ору так, чтобы устать и больше ни о чем не думать. И чтобы не было сил плакать- я запретила себе плакать.
У меня умер ребенок. Я не могла ни есть, ни спать, не могла дышать глубоко. Я вытаскивала себя из постели по утрам за шкирку, потому что знала, что если не встану сейчас, то потеряю разницу между днем и ночью и буду пугать семью ночными брожениями. Я таскалась на работу, хотя иногда засыпала от лекарств прямо за столом. Я начала пить- сначала ложку пустырника, потом полбутылька, потом бутылек, и запивать вином, чтобы отключиться и не думать про это. Я перестала различать цвета- может быть мне так показалось из - за больших черных очков, которые я носила, чтобы не пугать людей опухшими глазами, а может, действительно случаются краткие приступы дальтонизма. Во всяком случае Хорватия, куда муж увез, схватив в охапку, меня и старшего сына, показалась мне абсолютно черно- белой, а море серым. Я и сейчас удивляюсь, глядя на те фотографии- какое оказывается красивое лазурное небо.
Потом я стала покрываться фурункулами, от них поднималась температура, и, самое ужасное, они выскакивали на лице- и так выходить из дома было уже нельзя. А оставаться дома невыносимо.
Подруга- врач сказала мне, что это истерия. Не истерика, а истерия, болезнь, которую лечат медикаментозно. Я согласилась с ней полностью, и пошла по врачам дальше. С одним единственным вопросом- когда это прекратится? Я прекрасно осознавала, что ни одна я такая на этом свете, что есть еще кто- то с такой болью в сердце, но ведь не лежат же они дома, вперившись в потолок. Когда я перестану вырывать сразу после еды, когда пройдут пятна по всему телу, и когда меня перестанет трясти при виде фотографий?
Через год,- сказали врачи. Да, именно так они мне ответили! И поскольку, как бы физически плоха я не была на тот момент, голова работала вполне логично, они дали мне книгу «Психология горя» . Именно так там и было написано- Через год станет легче. Первый год самый тяжелый- первый день рождения без него, первый снег, первая елка, а потом острая боль уйдет, ее заменит приглушенная, терпимая.
Если в кресле у стоматолога вам говорят, что надо потерпеть пять минут, боль становится гораздо меньше, чем если скажут- еще час. Так и у меня. Надо перетерпеть всего лишь год! Я набрала воздуха побольше и стала ждать. Я решила не плакать совсем. Я колола пальцы маленькой булавочкой, когда слезы подкатывали- и физическая боль успокаивала душевную. Я проводила на работе очень много времени, мой филиал выполнил план продаж за год в октябре. Я ездила во все командировки и на все семинары- и вполне адекватно общалась с людьми на деловые отвлеченные темы. Я затеяла дома ремонт. Все сорок дней горела лампадка, и все комнаты прокоптились. И , чтобы не приходить домой и не начинать смотреть по сто пятому разу альбомы и кассеты, я стирала шторы, мыла полы, подбирала краски в магазинах.
Потом я разрешила себе непозволительную до сих пор роскошь, и с двумя дальними приятельницами уехала в Грецию на Спа процедуры, где меня мазали грязью, лечили током, я даже не помню что, но по полдня я ходила по разным процедурам в белом халате и тапочках. Мне очень понравилась такая забота обо мне, я никогда не болела и не лечилась до тех пор. И через 7 месяцев я выглядела как обычно, еще и минус 7 кг, короче, наверно, красиво выглядела. Я перестала отвечать на вопрос, чего я такая грустная- и мне его не задавали.
И вот сегодня я встала ни свет-ни заря, накрошила каких -то салатов, отстояла 2 часа в церкви, отвезла игрушки на кладбище, пришла с работы пораньше, потому что скоро придут родственники. Поминать. Я этого не понимаю- что , кто то забыл? Но раз традиция…. Я не могла плакать- я запретила себе. И я легла на пол.
 И начала орать.
Они меня обманули- специально или нечаянно, но я все делала зря! Ничего не изменилась. Севы нет, и та же самая боль, от которой я убегала год, живет внутри меня. Я ору от страха и безысходности- это навсегда, это не пройдет. Я сама позволила себя обмануть, не знаю, на что я рассчитывала. Ребенка нет, боль есть и будет всегда.
Я лежу на мягком ковре в пустом доме и кричу.