Если хочешь жить... Почему ты уходишь?

Если хочешь жить, почему ты уходишь?..



Ты когда-нибудь придешь,
И я сожгу все слезы…
Я буду ждать, когда ты оживешь,
И на могиле выращу хрустальные грезы.

А. Савина



Смертельно болен.

Утро.
- Эй, Пань!
- А… Привет, Ася.
- Ты хорошо выглядишь сегодня, в универ собираешься?
- Да ... Вроде бы... а ты?
- Да, слушай, ты какой-то ... грустный, что с тобой?
- Да как-то... Трудно... в груди... что-то... - Паша задумался,- забудь, это я так, - наиграно улыбаясь, говорил юноша.
- Но я чувствую, что что-то не так! Паша, посмотри на меня, - протягивая руку, говорила Ася, но Паша отшатнулся,- да что с тобой?!- испуганно прошептала девушка.
- Ничего! сказал же. Отстань, Ася, иди домой..
Ася была ошеломлена, впервые Паша вел себя так абсурдно и странно, она знала его много лет, но подобного не происходило с самого детства, когда они поссорились из-за неразделенной лопатки, но тогда это было наивно глупо, а теперь...
Паша был красивым статным юношей, который обладал своим особым внутренним миром, но допускавший в него лишь некоторых, и одной из них была Ася, но в этот день, дверь Пашиной души закрылась на тесовый замок.
Она смотрела вслед юноше и понимала, что теперь начнется что-то новое... страшное... Ася хотела догнать его, но не могла, зная юношу.
Паша шел один по пустой улице... Грудь все сильнее сжимала дикая бушующая боль, как будто стрела с отравленным наконечником пронзила бренное тело.
Паша соврал, сказав, что придет в университет, там он не появлялся больше месяца и не собирался приходить туда, по крайней мере в ближайшее время... Но куда же он шел?
А шел он в больницу… Паша давно собирался прийти на прием, но боялся, боялся узнать что-то очень страшное, что-то, что губило изнутри и снилось ночами... Пустая улица, как душа Паши завывала ветрами и нагоняла холод... Через дорогу тянулся лениво мусор... Светофор таинственно мигал... И загорелся красный свет...
Огромное здание, белые стены, люди в халатах... Он вошел… Кабинет 13..."Ха.., -подумал Паша,- забавное совпадение... что ж... я приму свою участь...ради мира...ради себя...ради нее.. Ну, где же ты, решитель судеб?.."
Романов зашел в кабинет 13..За столом сидел доктор, понуро глядя на результаты анализов...
- Здравствуйте, доктор,- нелепо промолвил Паша.
- Здравствуйте, Павел...
- Ну, что?.. - ухмыляясь и пытаясь не делать вид ужаса, сказал юноша..
Доктор печально отложил бумаги на стол и взглянул в дрожащие от слез глаза юноши сказал:
- Мне жаль...- уронив от беспокойства очки, прошептал врач.
Паша, закрыв дверь кабинета, с ужасом оглянулся вокруг... Боль так же скребла его сердце, подбираясь к душе, но осознание слов доктора заглушали страшную болезнь.
"Смертельно болен... Вот и все..."- думал Паша, выходя из стен 13ой больницы.
Утро...

Несколько лет до…

Был ясный день, ветра почти не было, и казалось, что лето практически вступило в свои владения. Где-то вдалеке, за домами, был слышен смех детей, взрослые работали на земле, кто-то баловался, выливая воду в колодец, кто-то играл в салки, кто-то ругался на тех, кто это делал.
Хохот детей лился по всем холмам деревень.
- ЭЭЙ! Катька, ты снова жульничаешь! Ты не водила столько конов, хватит врать нам! - смеясь, кричал мальчишка.
- Нет, Романов, это ты врешь, тебя нашли первым!
- А вот и нет! Ася докажи им!
- Вот делать мне нечего, как тебя защищать, - задирая нос, говорила вредная девчонка, - вот иди и сам разбирайся!
- Ты как всегда....
- Ну и что? Подумаешь. барин нашелся...
- Ася! Хватит, ты же прекрасно знаешь, что наша семья любит и ценит вашу, и пускай вы не так бога....
- Что?! - свирепела Ася, - да как ты можешь так говорить! - со слезами на глазах кричала девочка.
- Аська! Ну, прости меня! - умоляющим тоном говорил Паша, - я не прав,-юноша хотел взять Асю за руку, но та вырвалась и убежала прочь.
"Вот дурак... Вот дурак, ну, зачем же ты так с ней..зачем? Дурак..." - думал про себя Романов, но так и не находил ответа.
Им было всего 10 лет, но они прекрасно понимали, что делают, что говорят, и как за это можно поплатиться. Конечно, Паша с Асей помирились, но ссоры становились все чаще, как будто назревало что - то новое и далеко не приятное.
Отношения Паши и Аси были дружескими, они безумно любили друг друга, защищали и были готовы убить друг за друга.
Казалось, ничто не могло помешать им быть друзьями вечно, если бы не одно но...
Как и у любого другого человека, Паша выстроил свой мир, в к-ром Ася занимала особое место, ради нее он мог свернуть горы, вот только одного больше всего боялся, боялся пасть в ее глазах.
Был теплый июльский вечер, Паша, Ася, Катя (подруга Аси)и Сережа гуляли по деревне. Было безумно уютно, луна почти взошла на свой трон, а звезды, словно бисер рассыпались по синему небу. Ася предложила пойти на ручей, все это поддержали, кроме Паши:
- Опять ты не хочешь делать, что я скажу!..- возмущалась Ася.
- Да! Да, Ася, и я буду это делать до тех пор, пока ты не поймешь, что ходить ночью на Изверь через погост опасно.
- Ой, смотри-ка ты, испугался что ли?
- Дура ты, Аська…- обиженно проговорил Паша и лениво поплелся за упрямой девчонкой.
Погосты - это страшная вещь, особенно в старых деревнях. Говаривали, что мертвецы специально создавали их, называя ловушками для живых, попадая в нее, невозможно было выбраться, ведь угол наклона неизвестен, чаще всего, при попадании внутрь, нога или рука ломалась моментально. И таких ловушек мертвецов на территории кладбища было довольно много.
Паша шел осторожно, по сравнению с Асей. Девчонка радостно пробегали мимо могил, стремясь к ручью, а вот Сережа с Катей успешно перебрались на другую сторону.
- Ну, что ты плетешься, Паня?
- Не видишь, я смотрю, это ты дура скачешь, как коза, а я волнуюсь за тебя, ведь ты можешь...
- Да-да... Знаю-знаю..могу провалиться и попасть в гости к мертвецам,- передразнивая, говорила Ася, - но ведь на самом деле ты не веришь во все это сказки.
- Ася, - Романов хотел что-то сказать, но что-то захрустело под его ногами, и он оказался по пояс в земле.
Ася, вскрикнув, побежала к нему и провалилась, резкая боль охватила туловище, позвоночник как будто сдвинулся и сжался, ужас объял девушку.
Паша же потерял сознание от сильной боли и ужаса перед свершившимся.
Ася, превозмогая дикую боль и необъяснимый страх, начала подниматься. Ей повезло больше, чем юноше, ее нога была сломана, но по сравнению с Пашиной не так быстро опухала.
Она, выкарабкиваясь, подняла юношу и крича от свирепой боли, задыхаясь от истерики, тащила Романова к Кате и Сереже.
С тех пор прошло много лет, но Паша, выздоровев, ни на минуту не забывал о той трагедии, а Ася не могла простить себе, что отправила своего любимейшего человека в такой ад...




Странно, но я один…



День.
Было довольно прохладно, и на улице слабо моросил дождь. Казалось, что хуже уже и быть не может..но, по всем законам жанра, к омерзительной погоде добавилась не менее омерзительная проблема.
Ася сидела в собственной комнате, напротив забитого всем, чем можно стола. Она нервно чертила что - то непонятное на клочке бумаги и смотрела в окно.
- Ася! Ася! Ты что не слышишь? - раздосадованно говорила только что вошедшая мама, - я несколько раз тебе повторила: уберись в комнате и что в результате? Ася! Да что с тобой творится? Ты будто не слышишь меня. Ася! - тряся дочь за плечи, продолжала мама.
- Хватит! Мама, хватит, говорю же! - сердито отвечала Ася, - не видишь, я занята.
-И чем же, позвольте полюбопытствовать?
-Ну...
-Так, хватит! Сейчас же наведи в комнате порядок!
-Но мама…
-Никаких но, - уходя, сказала мама.
"Да уж, - думала Ася,- семейка... А где же ты... Где? Что с тобой происходит, все ли в порядке... Ах, Паша, Паша... Только бы все было хорошо…"
Романов не появлялся в университете очень долго, да и на глаза собственных друзей не чаще. Что-то происходило в душе юноши, все замечали это, но помочь ничем не могли.
Паша бродил одиноко по пустынным районам города, где людей было совсем мало. Даже не верилось, что здесь еще оставались места, где никого не было.
"Красиво.., - глядя на вечереющий город, думал Романов, - красиво… Жаль, что видеть подобное мне предстоит все реже и реже... Никогда не думал, что придется смотреть на потухающее солнце и понимать, что когда-нибудь, после его захода, тебе не суждено увидеть восход.. Какая свободная птица.. Ты верно не думаешь о смерти... Скоро я тоже стану свободным..."
Подойдя к набережной, юноша увидел ту самую птицу в шаге от себя. Она глядела на него своими большими живыми глазами, и казалось, что понимала всю душевную боль Паши.
"Что ты видишь во мне? - глядя на чайку, думал Романов. Видишь ли ты во мне жизнь? Ту самую родную искорку, что разожгла огонь в моей груди? Ну что же ты смотришь?.. Почему молчишь..."
Чайка еще раз взглянула в самую глубину его глаз, приоткрыла клюв, но, не издав ни единого звука, расправила крылья и вспорхнула в бездну неба.
"Жаль...- грустя, думал, Паша. Странно, но я один..."
Он смотрел на чайку еще несколько минут, пока та не скрылась за горизонтом. Солнце почти село... Петропавловка озарилась ярким оранжевым блеском, а Нева начала переливаться самыми различными цветами. Один солнечный зайчик попал на руку Паши.
"Хм…- улыбаясь, думал Паша. – Верно, ты вовсе не думаешь о своей жизни... За тебя решают облака и солнце... Посмотри вокруг..Как красиво..Видишь ту чайку? Как думаешь, кто я для нее... А для Него? А я ведь никогда не верил в Бога.. А что, если он есть? Что если он не простит меня?.. Я не хочу уходить, лучик! Не хочу!- вскричал Паша, задыхаясь от слез".
И лучик исчез… Потемнело.
В то время Ася все так же тихо сидела в квартире, нервно перебирая ручки.
На кухне раздался звонок. Девушка вскочила с места так, как не могла себе и представить, прибежав на кухню, она схватила телефон и судорожно проговорила:
- Алло…
- Ася? Привет, это Сережа.
- Сережа... Привет, Сереж.
- Как ты?
- А что со мной будет... Ты нашел его?
- Нет… Его нигде нет, нигде не появлялся, такое ощущение, что он...
- Молчи! Лучше молчи! Мы найдем его! С ним все в порядке! Слышишь?! С ним все хорошо!
- Да…
Не контролируя собственные эмоции, Ася бросила трубку и заплакала... Романов был для нее больше, чем друг, больше, чем брат. Она не могла представить жизнь без него и любая мысль о плохом сводила ее с ума.
Телефон вновь зазвонил.
- Да...- слабо успокаиваясь, произнесла Ася.
- Аська... Ася...
- Паша? Пашка! Где ты?
-Асечка...





Я люблю тебя.



Никогда не могла понять, как можно жить, зная, сколько осталось минут, сколько секунд... Смотреть на небо и понимать, что это когда-нибудь потухнет в твоих глазах. Как можно жить, зная, что завтра может и не быть, знать, что ты не сможешь почувствовать касания ветра.
А он жил.
Он жил так, как не жил никто из людей, кроме тех, кто так же был обречен. Паша знал, что не сможет победить болезнь, но силы дойти до конца жизни вели его вперед.
Он считал каждый свой вздох, каждый порыв ветра, каждую секунду, прожитую им, каждый шаг, который он совершил...
На следующий день после приема Паша должен был лечь в больницу. Но зачем? Зачем? Если все равно лапмочка потухнет, а фитиль перегорит...
Но безумная жажда жизни резала душу, Паша каждую ночь видел кошмары, боль и страх. Желание жизни так сильно сжимало его грудь, что казалось, никакая смерть не способна забрать его... Но она не прощает ошибок... Смерть не прощает нас..
- Асечка...- шептал любимый голос в телефоне.
- Паша, ну где же ты? Что с тобой? Что происходит? - со слезами говорила Ася.
- Нам нужно встретиться... Давай в шесть на нашем месте.
- Хорошо... - и Ася, дрожа, повесила трубку.
"На нашем месте, - думала про себя Ася... На нашем месте... Там... Где когда-то не случилась трагедия... Там, где чуть Ася не погибла... Мы поклялись встретиться там в последний раз... Неужели этот последний раз наступил?.."
В этот вечер дул сильный и холодный ветер, становилось темно и казалось, что скоро пойдет дождь.
Ася поднималась по лестнице медленно, считая каждую пройденную ступеньку, осмысливая каждое сказанное Пашей слово.
Их место была крыша. Самый верх дома, где практически всегда было одиноко и пустынно, лишь изредка дети забегали туда, но боясь быть пойманными, убегали прочь, вниз по лестнице.

И шаг за шагом вверх идти,
Но силы нужно нам найти,
Мы вновь ступаем выше, выше,
Ну вот... добро пожаловать на крышу...

В этот день на крыше было вовсе грустно. Кто-то открыл трансформаторную будку, перерезав провода. «Наверно снова дети», - подумала Ася, смотря на нее. Медленно подходя к тому страшному месту, где чуть не свершилось непоправимое, Ася взглянула вниз... "Неужели я могла прыгнуть?.. - Неужели могла оступиться?... - думала Ася и медленно подняла глаза на город. Господи, защити его ото всех бед, спаси душу его... Спаси нас".
За спиной хлопнула дверь и, обернувшись, Ася увидела Пашу. Он стал еще более красивым. Возмужал, похорошел, таким она его еще не видела. Безумно блестящие зеленые глаза, алые губы, мягкая кожа. Его руки были сжаты, но лишь от волнения. Но что-то было в его лице страшное. Что-то новое, что-то внутренне убивающее.
Ася отвернулась и вновь устремила свой взор на город.
-Посмотри… - сказала, слабо улыбаясь, Ася. – Посмотри, как красиво. Знаешь… А мне ведь здесь очень ... грустно.
- Ася, я...
- Зачем мы здесь? Зачем? Ты хочешь еще раз показать мне, что я слабая?! Еще раз хочешь провести меня через весь тот ад, что я пережила? - задыхаясь, говорила Ася.
- Нет. Это место, где мы поняли, что не можем друг без друга. Это место наше.
- Я не понимаю, зачем мы здесь.
- Мне нужно кое-что тебе сказать.
- Паша, давай не сейчас…
- У меня мало времени, Ася, у меня очень мало времени.
- Да ты что! Неужели снова новая любовь?! - со злостью вырвалось у Аси.
- Да куда уж там... со старой разобраться бы… - шутливо улыбаясь, проговорил Романов.
- Так, Павел, будьте любезны объясниться.
- Я хотел сказать, что все те годы, что мы были вместе…
- Не начинай, прошу... - перебила Ася.
- Ты не понимаешь, я должен это сказать. Я тебя...
- БЛА – БЛА - БЛА, - кричала беспокойная девчонка. Ты же знаешь, что я не романтик, Романов! Все это: крыша, аудиенция, город… Если ты ради этого меня сюда затащил, то все глупо, я сейчас уйду.
- Я люблю тебя.
- ...
- Люблю. Но... - пытаясь держать эмоции, говорил юноша… Но это не все...
- Интересно...
- Я....
И тут у Паши пропал дар речи, все то, что он так хотел сказать, словно из бокала выплеснулось и разлилось на пол. Язык как будто онемел. Паша не мог сказать ей, что болен. Должен был, но не мог.
Ася подошла к краю крыши.
- Смотри… Видишь то дерево? - спокойно спросила Ася.
Паша подошел ближе и посмотрел вниз.
- Вижу.
- Тогда я его тоже видела... - со слезами на глазах проговорила Ася, - Помнишь, как ты просил меня не прыгать?.. Помнишь, как пытался меня рассмешить?..
- Помню, Ась... Давай не будем об этом, я вижу как тебе плохо.
- Поздно. Раз уж я здесь, пора повзрослеть. - И крупная слеза, скатившись по щеке, сорвалась вниз.
Паша, обхватив девушку обеими руками, прижал к собственному сердцу, как тогда, когда Ася хотела погибнуть. Вся теплота его сердца передалась Асе.
Она чувствовала его дыхание, его биение сердца. Ветер дул холодный, но они не чувствовали этого.
- Я не хочу умирать...- прошептал Паша, и Ася все поняла...









Пустынные коридоры дома, где рождаются и умирают…



Яркое солнце в этот день, глядя на которое слепило глаза, как будто дразнило жителей города. Люди ходили по своим делам. Дети шли в школу, студенты судорожно учили в метро конспекты лекций, взрослые читали книги.
Все было как обычно. Вот только для Аси все превращалось в страшное.
В голове мешались мысли, чувства играли в шахматы, то выдавая шах, то кидая ферзей за пределы доски.
Жуткая боль пылала в сердце девушки. Не понимание за что все это, почему он, почему?! За что Он забирает и отнимает самое дорогое в ее жизни?! Она хотела ненавидеть Бога за это! Ася хотела разбивать стекла, ломать стены, уничтожить все то, что забирало у нее его. Безумная ненависть к врачам за то, что они говорили, что помочь нельзя, только лишь временное исцеление.
Ася видела Пашины глаза, они кричали о том, что хотят жить! О том, как сильно он хочет дышать!
Почему нельзя дышать и все?? Дышать и просто жить? Почему перестаешь дышать? Почему?!
Если бы ей дали надежду на его исцеление, она бы перевернула весь мир, побежала бы на край света: только бы отыскать лекарство. Она бы спрашивала каждого человека на свете, если бы он знал, где найти противоядие. Она бы отдала свою жизнь, если бы она выкупила его. Но мысль, что ничего не осталось, забивала ее в самый темный угол жизни.
Ася молилась, молилась каждый день, каждый час, каждую минуту, только, чтобы Паша жил!
Каждый истекший час приближал день ухода самого любимого человека...
Паша лег на обследование в больницу. 13-ый кабинет был на третьем этаже. Из его окна была видна помойка во дворе, от которой становилось дурно. Паша вставал, подходил к подоконнику и с отвращением отворачивался. Снова ложился на кровать и смотрел в потолок…
С утра процедуры, днем профилактики и тренинги, а вечером снова процедуры... И так изо дня в день... а надежды на исцеление так и не было…
В этот день Ася рано закончила школу, поэтому после нее сразу отправилась к Сереже. Они договорились вместе поехать в 13-ую больницу.
- Так… ты все взял? - как будто они идут в музей, спокойно говорила Ася.
- Да. Вот здесь фрукты, здесь книги… Слушай, а что это такое вообще? - спросил Сережа, указывая на книгу.
- Дурак, не видишь? Это "Тихий Дон" первый том.
- Ась, я, конечно, все понимаю, но... Это-то зачем Паше? Он все равно не читал.
- Ну, вот именно. Там пейзажи красивые... Успокаивает.
- Ах, ну да... А нас так пустят? - показывая на свои грязные кроссовки, проговорил Сережа.
- Ха, - рассмеявшись, сказала Ася. - Тебя не пустят в здание, будешь вокруг ходить.
- Очень смешно, ты бы лучше побыстрее собиралась, нам ехать час.
- Да, да. Пошли.
Больница и правда находилась далеко. Само здание было большим и странным, четырехэтажное здание, много людей и врачей.
Приоткрыв дверь, Ася увидела сидящего на краю кровати Пашу. Слезы катились по его щекам. Резкая боль пронзила сердце Аси. Да так сильно, что она, закрыв дверь, медленно сползла по ней на пол, тихо плача, задыхаясь слезами…
Сережа ничего не сказал, ему самому было очень трудно, ведь Романов был для него братом. Взяв из рук Аси мешок с продуктами, открыл дверь, зайдя в кабинет. Ася же осталась с другой стороны.
- Привет, брат! - улыбаясь, сказал Сережа.
- О, Сережа! Привет, друг! Как ты? - вставая с кровати и подходя к нему, спросил Паша, на лице которого не было видно ни одной слезинки.
- Да все отлично! Господи, ну у тебя и конура! Здесь даже дышать трудно, - подходя к окну и отодвигая занавеску, смеялся Сережа.
- Да и не говори, зато какие здесь врачи, диву даешься, такие позитивные… Всегда говорят, что я выздоровлю... - слабо проговорил юноша.
- А ты сомневаешься? - засмеявшись, говорил Сережа.
- Ты сам-то в это веришь? - опустив глаза, прошептал Паша.
- Конечно! Разве может быть иначе, брат?!
- Ася пришла? - переводя тему разговора, сказал Паша.
- Э.… Да. Пришла. Она скоро подойдет. Наверно с врачами заговорилась, ты же знаешь Аську, такая общительная, - улыбаясь, говорил Сережа.
- Да... Ася такая... Как думаешь, когда я умру... Она будет помнить обо мне?
- Да что за глупые разговоры?! Ты всех нас переживешь! Ты не умрешь, ты будешь жить, только борись!
- Ты не ответил.
Дверь открылась, и вошла, как ни в чем не бывало, Ася с радостной улыбкой на лице.
- О, а что это мы такие грустные? - весело сказала Ася.
- Да вот… Помойку из окна видим и печалимся. Не нравится нам этот вид, вот и грустим, ты как раз во время, - весело говорил Сережа, радуясь, что Ася спасла его от ужаснейшего разговора.
- Аська, у тебя такое лицо, словно ты кучу денег выиграла, - смеясь, говорил Паша.
- Ну, почти. Я ж к тебе пришла, а что мне еще надо? Кстати, говорят, ты там с медсестрами заигрываешь. Ну-ка поведай нам с Сережей эту историю, - весело подмигивая, говорила Ася.
- Ну... Это долгая история, - улыбаясь, обнимал Паша Асю.
- Ладно уж, знаем мы все, местные врачи на удивление болтливы, - выскочив из его объятий, смеялась Ася.
- Ах, ребята, вы самые лучшие мои друзья, - обнимая Сережу с Асей, говорил Паша.
Они смеялись весь вечер, обнимались и даже попросили сделать их общую фотографию, где Ася стояла посередине, справа Пашка, а слева Сережа. Они были счастливы. Такими их запомнила вся больница. После этого начался самый страшный период в жизни для всех троих...
Утро.
- Поверить не могу! Они отправляют его на химиотерапию!- кричала в трубку Ася, разговаривая с Сережей.
-Тихо. Этого стоило ожидать. Рак прогрессирует.
- Да как это может быть?! Что у них там, у врачей, с головой?? Они обещали, что его вылечить! Почему отправляют Пашу в этот ад?! Я срочно еду в больницу!
- Зачем, Ася, это ничего не изменит!
- Мне нужно сейчас быть с ним рядом... Я чувствую, как ему плохо... Господи...- плача говорила Ася... Ему осталось совсем мало времени....
- Я еду с тобой.
Подойдя к тому самому кабинету, Ася с Сережей услышали крики, голос был очень похож на Пашин.
- Зачем мне здесь находиться, если вы все равно меня не вылечите?? - кричал Романов.
- Успокойтесь, лейкоз можно вылечить, вам нельзя нервничать.
- Да как вы не понимаете... Мне жить осталось неделю! Я слышал ваш разговор с врачами.
- Господин Романов, послушайте…
- Нет, это вы послушайте. Я хочу прожить свои последние часы не в больнице, смотря на помойку, что во дворе, а рядом со своими друзьями! Я хочу попрощаться, черт возьми! А вы… - резкий кашель одолел гибнущее тело, кровь хлынула изо рта и разлилась по полу. Согнувшись, Паша спустился на колени от сильнейшей боли и зарыдал, сжимая в руке сорванный им ночью крестик. - Уходите... Прошу.
Медсестра, присев с ним рядом, протерла пол и прошептала: "Зачем вы мучаете себя так жестоко, дышите глубже и не противьтесь воле Господней…"
Паша поднял на нее глаза и с неизмеримой ненавистью сказал: "Я не хочу вас видеть! Идите прочь! Уходите! Пошла вон!!!"
Ася и Сережа слышали это, а мимо них пробежала вся в слезах та самая медсестра.
"Плохо дело",- сказала Ася, глядя на Сережу. Тот посмотрел на нее и, ничего не ответив, зашел в кабинет № 13.
На полу образовалась большая лужа крови. У окна, из которого была видна помойка, стоял неутешимый Романов.
Ася подошла к нему и взяла за руку, повернувшись, юноша, увидев ее, крепко обнял, и оба они впервые в жизни вместе заплакали. Сережа, понимая, что лишний, медленно вышел из комнаты и поплелся вдаль бледных пустынных коридоров…



«Я приду к тебе, я вернусь…»



С каждым днем самочувствие Паши становилось все хуже и хуже. Сильные головные боли, рвота, сильнейшие приступы боли и отчаяния. Химиотерапия делала свое дело. На вопросы Аси есть ли надежда, врачи неутешительно качали головой, хлопали по плечу и говорили, что нужно готовиться к худшему, лейкоз безжалостно прогрессировал в организме любимого человека.
Бедная Марина Владимировна, мать Паши. Казалось, что все ее жизненные процессы были устремлены именно на своего любимого сына. Когда тот был без сознания, она часами сидела рядом, держа его руку, и что-то всегда напевала, как будто детскую песенку на ночь... Слезы катились по ее лицу, руки холодели при виде своего сына в бледном предсмертном состоянии.
Врачи говорили, что осталось недолго, дня три, и нужно держаться...
Ася не помнила своего состояния. Ночные кошмары, приступы отчаянной злобы - все это выматывало и убивало девушку изнутри.
Но самое страшное происходило с Сережей. Он не выходил из дома совсем, лишь тогда, когда нужно было идти в больницу. Все остальное время он проводил за письменным столом, что-то судорожно писал, смотрел в окно, снова писал и так каждый день. На звонки не отвечал, старался быть в тени. Что именно чувствовал тогда Сережа никому неизвестно, но было страшно, ведь Сережа уходил в себя настолько глубоко, что вернуться было не суждено…
Эти три дня были самыми трудными в жизни всех, кто окружал Романова. Он практически не приходил в сознание, ему было очень плохо, и при виде судорожно движущихся пальцев и сильно побледневшего лица становилось не по себе. Марина Владимировна молилась каждый день за воскрешение сына, но в последние часы его пребывания с нами, мы все молились за успокоение его души...
Однажды Ася пришла к Паше в палату, это была суббота. В больнице было очень солнечно, погода была на удивление теплой. Золотая осень показалась во всей красе. Сорванные ветром листья бились о стекла палаты, и даже помойка, видневшаяся из окна, засыпанная осенними листьями, казалась менее противной.
В этот день Паша чувствовал себя лучше, но от этого становилось еще страшнее, ведь при таких симптомах люди совсем скоро умирали...
- Привет, Ася, ты как раз вовремя, - проговорил, слабо улыбаясь, Паша.
- Ой, я смотрю тебе лучше, - сверкая глазами, ответила девушка.
- Да. Смотри, какое небо чистое! Кстати, я чувствую себя и правда великолепно! Представляешь, может я выздоровлю! Аська, представляешь?! Эй, почему ты такая грустная? Ты не веришь в это?
- Нет, что ты! Конечно, верю, - вытирая слезы, проговорила Ася, но она не могла радоваться, ведь знала, что легкое облегчение - это верный признак приближающейся смерти... - Конечно, верю, Пашенька! - И тут ей стало страшно. Она не знала, что говорить, ведь нужно было дать ему надежду, которой не было, но он так хотел жить, и именно от этого ей становилось так больно, словно ее сердце резали по живому ножом, царапая и отдирая. Ася знала, что надо в последний раз показать Паше то, что он больше никогда не увидит, то, с чем он простится навсегда...- Пойдем, Паш... Погуляем...
День был восхитительный, такого он не видел еще никогда. Яркие блики на лужицах, чистый воздух, а вдалеке Нева, родная Нева, где прошло его детство...
- Наверное, это все… - прошептал Романов, глядя на голубое-голубое небо.
- Нет, Паш.. Это только начало, - еле сдерживая слезы, говорила Ася.
- Знаешь, ведь я и подумать не мог, что когда-нибудь мне придется со всем этим проститься... Ведь ты для этого меня сюда привела, моя милая умная девочка.
- Я хотела…
- Спасибо... Благодаря тебе я понял, что не один... Мамочка... Как же она без меня?.. М? А отец? Он верно и не знает, что я болен... Всегда занят… Ой, Аська, гляди! Это же птичий клин! Как красиво, я ведь никогда не видел, как они на юг улетают... Видно и мне пора... Посмотри на меня... - сказал Паша, глядя на собственное отражение, - что со мной сделали... Я стал лысым... Лицо бледное... Где моя былая сила?- и он с омерзение топнул ногой по отражению, - Знаешь, Ась, береги себя, ты мне очень дорога и ... Когда меня не станет... не забывай обо мне...
- Не забуду... - рыдая, проговорила Ася. - Никогда не забуду. Я буду помнить тебя всегда, пообещай мне, навещать меня. Приходи, ладно? Прошу, в окно постучись, помаши мне рукой в небесах. Приходи ко мне... - больше она не могла говорить, слезы нахлынули и начали душить.
Паша обнял ее сильно - сильно и сказал: "Я приду к тебе, я вернусь..."
И он ушел… Ушел навсегда... Ушел на следующий день...
Асе сообщила об этом мама, и девушка, упав на пол, зарыдала безудержно и неистово. Она ползала от отчаяния по полу, бросала игрушки, в тот момент она ненавидела весь мир, себя и смерть, что отобрала его у нее.
Марина Владимировну увезли на скорой помощи в больницу, и по иронии судьбы положили рядом с кроватью Паши…
А Сережа исчез... Спустя несколько дней после похорон, какой-то высокий молодой человек принес фотографию, посидел рядом с могилой, поцеловал ее и больше не появлялся...
Говорят, Паша умер легко, словно заснул, но мне, той самой Асе, вовсе не верится в это. Как говорили местные больные из палаты № 13, в ту ночь доносились сильнейшие крики, стоны и возгласы, но ни один врач не мог облегчить страданий моего любимого Паши...
Я не помнила как жила тогда, да и сейчас не понимаю... Каждый уголок нашего дома напоминает мне его голос, его запах. Видя сильно постаревшую маму Паши, мне становится ужасно грустно и больно... Отец, узнав о смерти сына, был готов покончить жизнь самоубийством, но любовь к жене и память о Паше остановили непоправимое.
Придя на могилу Паши, я увидела ту самую фотографию, на которой мы втроем, где я стою посередине, Пашка справа, а Сережа слева. При виде ее мне до сих пор хочется рыдать... На ней знакомым почерком Сережи была выведена надпись: "Там, высоко-высоко, мы обязательно встретимся вместе и заживем так, как не смогли здесь..."
Приходя сюда, на пустынное кладбище, я нахожу могилу самого дорогого мне человека, сажусь рядом и, закрывая глаза, пою ту самую колыбельную, что когда-то нам пела Марина Владимировна.
Спи спокойно мой милый... Я никогда тебя не забуду...
Павел Дмитриевич Романов (10 декабря 1985 - 23 сентября 2007)