Ануш. Дыхание утра

Эта ночь была не такой как миллионы остальных. Она давила, накрывала всё мраком, душила, как душат самые горькие слёзы. Она, словно яд, наполняла сонные сердца печалью и страхом. И лишь одно существо на этом свете, ночь любила и кутала в свою продрогшую от прохлады теплоту, словно в плед; стирала порывом ветра, из внезапно раскрытого окна, едва засохшие слёзы на щеках; целовала приоткрытые ярко алые уста, и витала где-то рядом, стеная, разделяя чужую боль, и всегда со слезами предрассветной росы, уходила она, когда первые солнечные лучи прогоняли её прочь, в царство вечности.
Эта ночь не была такой как миллионы остальных, и вот снова она пришла к своей возлюбленной, и снова застала её в том же положении, аккуратно, словно она могла разбудить её, она накрыла комнату полумраком, закрыла любимой глаза и села рядом, лаская длинные волосы, нити которых вились словно ростки виноградника. На ресницах, изогнутых и густых появились бусинки серебряной жидкости, девушка открыла глаза, и вздохнула в себя ночную свежесть, почувствовав облегчение. Она встала, длинное платье упало к ногам, волосы рассыпались по плечам, ночь же застонала ударом ветра в окно, и девушка снова окунулась в сон, едва успев лечь обратно.
Да, всё-таки, эта ночь не была такой как миллионы остальных, тех, что остались позади, тех, что отделили миг будущего, от мига прошлого. Сегодня она была холодна, и даже та, что она грела своим присутствием, почувствовала тот странный загробный холод, и, потеряв всякую надежду, окунулась в мир холодных шёлковых простыней, на одиноком ложе любви. Ночь легла рядом, крепко обняв свою возлюбленную, она вознамерилась унести её с собой, в мир тьмы, где не было разлуки. Ухватившись за неосязаемую ткань души, она, подхватив девушку, взяла лёгкость её жизни с неимоверной мукой. Волосы едва касались простыней, когда царица мрака уже поднималась с кровати, как вдруг, что-то её остановило. Медленно, она положила обратно душу девушки, и на щеках её хрупкого тела, румянец сменил синеватую бледность щёк, кровь снова начала биться по венам, и дыхание утра нарушало тишину.
Ночь грозно зашипела, и где-то, недалеко отсюда, река вышла из своих берегов, ураган обрушился на какой-то забытый Богом город, и истошно заплакал лесной зверь.
В комнату, где спала девушка, вбежал молодой человек, худой и бледный, с глазами цвета ночных фиалок, и ночь, слегка отодвинулась, стала наблюдать.
Это был предрассветный час, и с минуты на минуту солнце прогнало бы её, и она с тяжестью ожидала своей участи, приняв решение. Юноша подбежал к кровати, и сел на пол, рядом с девушкой, начала гладить холодные кудри возлюбленной, целовать уже ледяные уста, и, почувствовав дрожь в ресницах, он заплакал, произнеся её имя, услышав которое Ночь опустила голову, в истоме. Ей звали Ануш, эту девушку звали Ануш, и это значило, что она принадлежит миру жизни и солнца, и Ночь не могла её взять с собой. Девушка открыла глаза, и обняла своего любимого, когда Ночь, выпучив свои глаза, умчалась прочь, в мир света, в миг, где ей нет места.
Изнемогая от боли, с которой её нутро пронзали солнечные лучи, она рассыпалась ртутными шариками перед солнцем и где-то прогремела молния, раздался гром, и сильный ливень обрушился на землю.
Ночь прошипела «Я знаю, что она твоя дочь, но отдай её мне, прошу тебя, Утро, отдай её мне».
Утро пронзило ночь миллионом невидимых стрел, стрел света, и Ночь поняла ответ, прошипев: «Тогда дай мне ещё 3 минуты, попрощаться с ней». Утро снова ударило Ночь сиянием солнца, и та вымолвила, унижаясь, потеряв всякую гордость: «Всего 3 минуты»…
Внезапно солнце, словно остановилось, мир дрогнул, вечность была повержена, устоявшиеся законы нарушены, и высшая сила обрушила всю свою злость на неповиновение Ночи, но та была уже далеко…
Эта ночь была не такой как миллионы остальных, она вместе с вдыхаемым воздухом проникла в тело девушки, и умерла там, лишь глаза её, стали цвета мглы, а поцелуи прохладнее обычного.
Эта ночь не была такой как миллионы остальных, эта ночь была ночью любви….