3

- Ну что, идем, на кухне посидим? – Илья повернулся к Максу. – Вспомним старое, поговорим про новое..
- Идем. - Максим закрыл дверь и двинулся на кухню.
Парни уселись за стол.
Макс на скорую руку соорудил закуску и достал бутылку коньяка из отцовских запасов. Однозначно от пары стопок было не отвертеться. Да, собственно, в душе и не было желания увиливать. Что-то внутри внезапно воспротивилось постоянной занудной трезвости и правильности.
Выпили, закусили, снова выпили.
Тихий разговор, ничего не значащие фразы о жизни: как изменился город, как в армии, как университет, бизнес, кого из знакомых видели… Чувствовалась за столом какая-то скрытая напряженность.
Так они сидели около часа.
Илья повернулся к Мансуру. – Слушай, у меня сигареты кончились, можешь взять, а я пока с другом поговорю?
Мансур молча встал и вышел.
- Послушай, - Илья посмотрел в глаза Максиму. – Я хотел поговорить с тобой. У меня проблемы. Денежные проблемы. Я не хочу занимать деньги. – Он жестом попросил Макса молчать. – Мне просто нужна работа. Нормальная работа. Ты ведь никогда не знал ничего обо мне… А я не рассказывал.
Илья вздохнул.
- Я ведь пошел в армию не просто так. У меня не было никакого выхода. У меня не было денег, чтоб жить и учиться. После того, как умерла мать… У меня просто никого не осталось. Вот и пошел служить – решил, что после армии будет легче пробиться в жизни…
- У тебя мать умерла? Какого черта ты мне не сказал?
- Не хотел напрягать. Она ведь болела, а мне тоже ничего не говорила. У нее был рак. Дотянула до третьей стадии, а когда уже ходить не могла – только тогда и сказала.
Потом просила прощения, говорила, что не хотела меня пугать, думала, что пройдет, рассосется… - Илья хмыкнул и уставился в стол. – Я тогда академку и взял. До самого последнего дня на руках ее носил. Продал все, что только мог, чтоб лекарства купить. Почему тебе не говорил – не спрашивай. Может, стыдно было, может, просто, мозгов не было.
А потом, после похорон мне вообще ничего не хотелось. Руки опускались.
Ну да ладно, я, собственно хотел попросить, чтоб ты мне с работой помог. У тебя же знакомых больше, чем у меня. Могу быть охранником где-нибудь, или водителем.
- Не знаю. Хотя… – Макс задумался. - В принципе, можешь у меня работать. Охранником, водителем и экспедитором. В одном флаконе. Золотых гор не обещаю, но зарплата нормальная. На жизнь хватит. А жить ты где собираешься?
- Я сейчас домой еду. – Илья потер лоб. – Дом продам, а потом в город переберусь. Денег на квартиру врядли хватит, но снимать смогу. А там видно будет. Спасибо, что помог.
На лице друга читалось явное облегчение.
- Давай тогда быстрей с домом решай, да переезжай. Кстати насчет квартиры не беспокойся. У меня дедов дом пустой стоит – можешь там жить. Хоть и на окраине, зато уютно. А там глядишь, и себе что-то купишь. А благодарить не надо.
- Надо. - Илья был серьезен. – Если у тебя будет беда - я приду. И помогу. Потому что ты мой друг. А дороже друга мало что есть в этой жизни. И не смотри, что пафосно. Зато правда.
Вернулся Мансур. Снова разговор вернулся в старое русло. Говорили о погоде, о том, как давно не выбирались на шашлыки, о рыбалке, лесе, девушках… Только напряжение ушло и не появлялось.
Разошлись утром. Макс предлагал отоспаться, но Илья был непреклонен.
- В поезде выспимся. – Он на прощанье обнял друга. – Не в первый раз. Да и домой побыстрее надо.
Максим закрыл дверь за старым знакомым и пошел в спальню Долго не мог заснуть. Ворочался, пока Сеня не пришел и не уткнулся пушистой мордочкой в руку.


Проснулся Максим около трех дня. Рядом мурлыкал Сеня, вперив в него вертикальные щелки зрачков.
Макс протянул руку и погладил пушистого. Кот зевнул и перевернулся на спину, подставляя для ласки бархатистый живот.
Хотя через пару минут ему надоело. Он кувыркнулся, клубком скатился с кровати, и двинулся по коридору в сторону кухни, изредка оглядываясь на сонного хозяина.
- Сейчас накормлю. Проглотище! Как в тебя столько влазит? – Максим провел по лицу рукой. Легко кольнула свежая щетина. Он поднялся с кровати.
С кухни раздалось шипенье кота и ворчливый голос:
- Мышей иди лови, а не попрошайничай! Каждый своё дело знать должен. Ишь, раскормили его, лоботряса.
Жихарь сидел на краешке обеденного стола с веником в руках и читал нравоучительную лекцию забившемуся в угол коту.
- Добрый день. – Максим еще не нашел для себя формы общения с жихарем.
- И тебе день добрый, коль не шутишь. На, я тебе рассольчика на утро припас. – Домовой бросил веник на пол и, вынув, прямо из воздуха, граненый стакан с мутноватой жидкостью, протянул его обеими руками Максу.
Кио, Акопян и Копперфильд просто повесились бы от зависти, а любой русский мужик с удовольствием, вместо жены, завел дома такого духа-врачевателя.
Максим покорившись судьбе в лице бородатого нескладного мужичонки, молча выпил содержимое. Мысли удивительно быстро приходили в порядок.
- Хорошие ребята к тебе приходили. Надежные. Как их…- Домовой начал пощипывать бороду, подыскивая соответствующее слово. – О! Витязи!
- В смысле, Вы что, за нами наблюдали?
Жихарь округлил глаза:
- А ты как думаешь? А вдруг лихие люди придут?.. И ты мне не вычь! Ишь, из меня высокородного газда решил сделать… Да, а други надежные, с ними не пропадешь…
Ну да ладно, некогда, работы по дому много…
Довольный собой он спрыгнул со стола и растворился в воздухе.
- Куда Вы… Тоесть ты? – Максим вертел головой во все стороны. Но ответом ему было лишь урчанье холодильника, да робкое «мяу» Сени, который наконец-то смог подойти к пустой миске.

Полчаса спустя в мастерской, зажав флягу в тиски и вооружившись пилой по металлу, Максим аккуратно принялся за работу. Конечно, можно было попытаться достать бумаги пинцетом, но, судя по легкому полустертому налету копоти, фляга побывала в огне. А значит, бумаги могли пересохнуть, обуглиться, и был большой риск, что они рассыпятся, как пепел, при грубом прикосновении.
Время летело незаметно. Максим просто не обращал на него внимания. Слишком большое значение имели для него эти листки.
Наконец работа была закончена. Макс присел на стул. Руки немного дрожали. Он сделал несколько глубоких вдохов, пытаясь успокоиться, и сжал кулаки.

Внутри лежали желтые состарившиеся клочки бумаги. Судя по всему, их грубо выдрали из ежедневника или блокнота. Местами текст поплыл и буквы были едва видны и смазаны.
Максим аккуратно разложил листы и начал их читать. Почерк был чужой. Совсем не тот, что у отца, но знакомый.
Точно! – Макс вспомнил старые письма. - Это почерк Алексея, «дяди Леши», аспиранта с истфака, который постоянно сопровождал отца на раскопках.

«…03.07.2004

Обещаю самому себе вести этот дневник, как бы мне ни было влом. И пусть я буду шакалом позорным, если не донесу светлое слово об открытиях начальника экспедиции, Свет Павла Андреевича о великих народах, жизни и смерти героев их и нах…
Ладно. Просто в голову ничего не лезет.

05.07.2004

Павел Андреевич заметил внизу странную дорогу. Сели в двух километрах севернее. Ближе негде. С вертушкой оставили Костю и Ивана. Лагерь разобьем, если будет что-то интересное.

Добрались на поляну. Для посадки мала.
Действительно интересно. Мощеная дорога. Брусчатка гранитная. Все камни очень плотно пригнаны друг к другу. Ширина около четырех метров. Обследовали участок длиной около полутора километров. С одной стороны упирается в сопку, с другой разобран.
Завтра попробуем тщательнее осмотреть сопку. Пока разбиваем лагерь.

06.07.2004

Расчистили небольшой участок. Дорога уходит прямо внутрь сопки. Хотя это скорее подобие кургана. Под тонким слоем подзолистой почвы чистый песок.


09.07.2004

Устал как собака. Нафиг все.

12.07.2004

Это просто невероятно! Такого я даже не ожидал!
То, что мы выкопали – это сенсация государственного, нет, мирового масштаба!
Здравствуй Всемирная слава! Каждому по премии, бутылке водки и лавровуму венку - занюхивать.
Это не курган. Пока боюсь предположить, что это. Сегодня мы докопались до створок ворот. Бронзовых. Высота шесть метров, ширина у основания – четыре. К верху скругляются в арку. Слегка просели от времени. Между створками образовалась щель в полтора сантиметра. Судя по всему за ними очень большое помещение.
Вся площадь створок покрыта гравировкой. Павел Андреевич заставил Саню половину пленки на съемку потратить. Странно только то, что засов снаружи. Словно это защита не от того, что извне, а от того, что внутри.
Гравировка необычная. Похожа на египетские фрески. Та же самая диспропорция тел.
Похоже, что ворота намеренно засыпали, после того как закрыли.
Завтра попробуем лебедкой снять засов.

13.07.2004

Засов снаружи сняли. С трудом, но получилось. Теперь видно, что внутри есть еще один, точно такой же. Пробовали зацепить тросом снаружи и приподнять, пока ничего не получилось. Сутки ушли впустую. Имеем закрытые двери и бронзовую чушку весом в полторы тонны. Звучала идея «Пилите, Шура, пилите». Не смешно.

14.07.2004

Удалось зацепить тросом внутренний засов. Потихоньку подается. У всех мандраж. Лично у меня холодок в желудке. Что внутри?

Засов сняли. Толщина ворот впечатляет: тринадцать с половиной сантиметров.
По поводу объекта. Это не курган, не гробница, скорее – храм. Хотя какой храм? За воротами огромная круглая комната с куполообразным потолком. Диаметр – ровно сто три метра. Высота купола около пятидесяти метров в самой высокой точке. Стены из гранитных отполированных блоков. Пол вымощен так же, как и дорога, но брусчатка крупнее и лучше обработана. В противоположной стене коридор. Те же размеры – шесть на четыре. Никаких следов быта или предметов. Просто голые стены и пол. Никаких фресок или рисунков.
Устали так, что отваливаются руки и ноги. Все. Спать и только спать. Завтра много работы.

15.07.2004

Спать спокойно не получилось. Всю ночь какая-то зверюга топталась вокруг лагеря. Пока Сашка не пальнул пару раз по кустам – не уходила. Сон пропал у всех. Утром ходили смотреть следы. Ничего не нашли. Странно.
У Андрея пропала куртка. Чушь какая-то.
По коридору прошли около полутора километров, наткнулись на перекресток. С двух сторон точно такие же двери, как на входе. Их открыть пока не пробуем. Лучше слетать в город и достать соответствующее оборудование. И так затягиваем. Здесь не нас шестерых надо, а целый исследовательский институт с лабораториями.

Через полтора километра еще перекресток. Сам бы не увидел – не поверил. С одной стороны ворота целые, как положено, с засовом, а с другой – створка просто вырвана и брошена поперек коридора. Вырвана вместе с петлями и костылями, которыми крепилась в граните. Каждый костыль в полметра длиной и диаметром сантиметров в семь.
За этими створками ничего нового. Просто такой же коридор, который идет перпендикулярно нашему.

16.07.2004

Павел Андреевич решил идти дальше.
Еще шесть перекрестков, и коридор упирается в закрытые двери. Только за ними через щели бьет свет. Солнечный свет. Попробуем открыть.

Вышли в огромную пещеру природного происхождения. Выход большой. В стенах есть несколько ходов. Скорее всего тоже природные. Дорога ведет к выходу

Есть первые находки. Нашли сломанный топор и два ножа.
Металл похож на сталь, но немного легче. И не окислился. А рукояти сгнили полностью. Тип топора – что-то среднее между славянским и скандинавским. Ножи определить не могу.
Павел Андреевич почему-то недоволен.

Я, Парфенов Алексей Викторович, находясь в здравом уме и трезвой памяти, со всей ответственностью заявляю об открытии нового мира.
Пафосно, да? И пофиг. Боже, как не сойти с ума?
Это получается, фантасты правы, а физики робко грызут ногти и курят бамбук, набитый ряской? Пленки осталось мало. Попробую описать как смогу. Вышли наружу на скальный язык. Дорога поворачивает налево и уходит в заросли. Растения знакомые: есть бук, клен, дуб, вяз, дикий виноград. Над пещерой и под уступом все заросло виноградом и плющом.
Подлесок составляют папоротники и кустарник, который я пока не определил.
Метров на … Да какой метров. Тут вниз лететь около километра. Внизу долина.
Степь, переходящая в лесостепь. На горизонте горы.
Почти земля. Только воздух кисловатый и с привкусом йода.
И лун штук пять. И это днем.
Только что видели что-то, вроде птеродактиля, только шея длинная.
Взял-таки бинокль. Описать то, что вижу, просто не могу. Слишком много ощущений.
Вся команда в ступоре. Иван выпросил у Павла флягу коньяка и вдул ее в одно рыло. Скотина.
Ничего, у меня еще есть бутылка водки.

17.07.2004

Заночевали прямо здесь. Сейчас ночь (условно): светло почти как днем. Я писал, что лун пять. Ошибся. Ночью их девять. Итого плюс-минус четырнадцать. В долине видны огоньки. Скорее всего – костры или поселения – далеко – не видно.


Сейчас день. Павел Андреевич берет с собой Ивана и Саню и уходит дальше по дороге, а мы отправляемся назад к вертушке. Странное ощущение, словно тебе постоянно смотрят в спину. Дико хочется спать.

Мы от них ушли. Убежали. Андрей погиб. Они его просто разорвали. Что с Пашей и другими не знаю. Я сломал руку. Даже не болит. Плохо. Значит шок. Взлетели минут десять назад. Надо предупредить всех. Пули их не берут. Они быстрые. Мозги плавятся. Засыпаю налету. Костя цел, но ему плохо, а еще за штурвал…»


Максим молча смотрел на бумагу.
Здесь не было ни слова от отца.
Нужно было с кем-то посоветоваться. Срочно.
Он достал телефон и набрал знакомый номер.

Долгие гудки в трубке били в ухо. В душе бушевал пожар.
Наконец на другом конце ответили:
- Да, Максим, что случилось?
- Дядя Костя, я вчера ездил в село. Ну, к Никифору Семеновичу. Так вот, он в лесу нашел флягу. Ту, что вы папе подарили, помните?
- Погоди, а, да, помню…
- Так вот, внутри были бумаги. Страницы из дневника Леши, ну того, что всегда ходил в поле с отцом…
- Макс! – Голос стал напряженным. – Ты помнишь, о чем я тебе говорил. Немедленно перезвони мне на другой номер! И уходи оттуда, где ты сейчас. Забирай бумаги и уходи! Телефон отключи! Быстро!
- Дядя Костя…
Щелчок отбоя и тишина.
Максим неуверенно положил телефон на тумбочку, и пошел в спальню. Возле кровати уже несколько лет стоял сейф. Отец купил его почти десять лет назад.
Макс открыл дверь. Внутри лежала сумка, несколько писем, пачка денег и мобильный телефон в полиэтиленовом пакете.
Спустя минуту, перебросив сумку через плечо, он выскочил из подъезда.
Пройдя несколько сот метров и убедившись, что никого нет рядом, Макс набрал одиннадцать цифр, которые дядя Костя заставил выучить наизусть.
Гудок еще не успел пропеть свою нудную ноту, как голос Константина глухо сообщил:
- Ленина сто сорок семь. У светофора. Черный финик. Жду.
Голос замолчал, и связь прервалась.

Четверо быстро поднимались по лестнице. Легкие ветровки, молодежные кепки, тяжелые ботинки и кроссовки. Со стороны их можно было бы принять за подростков. Их выдавали глаза. Глаза стариков, уставших от жизни.
- Чарс, пошел.
- Тёма, может хорош строить командира? Сколько лет уже. Достал.
- Не трындеть. Лыба, ты на шухере.
- Понял.
- Медведь?
- Сейчас, достану и вскрою.
Один из пришедших склонился с отмычкой над дверным замком в квартиру Макса.
- Давай, время, бля.
- Хорош пиз*еть, не мешай. – Пробурчал Медведь, не отрываясь от дела.
Соседняя дверь раскрылась со скрипом несмазанных металлических петель. Из-за нее выглянула пожилая женщина.
- Это что такое? Что вы делаете? Да я сейчас мили…
Выстрел тявкнул тихо и испуганно.
На ночной рубашке тети Маши расцвело алое пятно, она попятилась в квартиру и упала.
Тема дунул в глушитель, из которого поднимался дымок и картинно, как в Голливудских боевиках крутанул ствол на пальце.
- Лыба, прибери…
В этот момент бронированная дверь подалась. Медведь присел в подобии реверанса, скорчив просительную рожу, и жестом пригласил внутрь.
Трое зашли в коридор. Во всей квартире горел свет. На пороге прихожей сидел черный кот и щурил глаза.
Че смотришь? – Медведь ударил кота ногой. Тяжелый Гриндерс оторвал тельце от пола без всякого усилия, так, что оно, с противным хрустом сломанных костей, ударилось о противоположную стену.
- А че он, сука, на меня… - Медведь запнулся. Его тело мелко затряслось, а потом удар, ломающий все кости вмял его в стену прихожей. Кровь брызнула из глаз и полилась из ушей.
- Какого… Артем почувствовал, как веревка петлей захлестнулась на его шее и дернула вверх. Пока он мог, он стрелял. Последнее, что увидел в этой жизни убийца, было сползающее по стене тело Чарса с кровавой дырой в груди.

Лыба не любил быть уборщицей. Да и сегодняшнее дело – сидеть в засаде и ждать хозяина… Фигня. Ему давно уже хотелось блестнуть перед командой своими способностями. Только никто его в серьез не воспринимал. Он затащил мертвое тело в квартиру, захлопнул дверь и уже хотел войти, когда почувствовал на своем горле давление призрачных рук. Секунду он не мог понять, что происходит, а потом его кадык хрустнул, словно сухая ветка под сапогом. Рывок - и кровь потоком полилась из разорванного горла. Боль пронзила тело, и сознание накрыла темнота, которая раньше гнездилась в сердце.

Черный Инфинити ждал в условленном месте. Максим сел сзади и в темноте едва разглядел контуры лица Кости.
 Разговор начался сразу.

- Максим, я не прошу простить меня. Я прошу меня выслушать и попытаться поверить. Я тебе никогда не врал. Да, недоговаривал, да, просто скрывал правду, но не врал. Пусть полуправда хуже, чем ложь, но раньше ты был не готов. Да, я знаю, что не мне было это решать, но так хотел твой отец. Он всегда был лидером и командиром.
Он, я и еще несколько человек еще в советское время создали что-то вроде клуба по изучению истории. Настоящей истории, а не той, которую прописывают в учебниках. Ты знаешь, что твой отец был археологом. И то, что он находил в полях, на раскопках, немного не соответствовало тому, что он читал в архивах. Когда мы начали анализировать архивные документы и сравнивать факты из разных источников, привычная для большинства людей картина мира начала трещать по швам.
Да, конечно, история переписывается в зависимости от того, кто у власти. Ты сам тому свидетель. В Советском Союзе ты учил в школе, что Царская Россия была злом, а теперь дети читают, что злом был Советский Союз. Пройдет еще немного времени, сменится режим, и грязь будут лить на нынешний строй. Так было и будет всегда. Ведь даже серое настоящее выглядит белым на фоне черного прошлого…
Но я говорю не об этом. От того, что прошлое поливается грязью, оно не исчезает. Да, меняется полярность взглядов, но от этого никто не начинает отрицать существование Сталина, Михаила Романова или Муссолини. Они есть, и их никто не вычеркивает, не стирает ластиком со страниц истории.
Я говорю о том, что из истории, Настоящей истории вырвали большую часть начальных страниц. Я приведу простой пример. Судить тебе: Петр Первый в 1700 году от Рождества Христова по нынешнему календарю вводит именно нынешнее летоисчисление. В архивах есть этот указ и ссылки на этот указ, но мало где есть данные, что на то время уже шел год, нет, лето 7208 от сотворения Мира. А ведь есть и более старые славянские календари. Если прошло 7208 лет, то значит, было и счисление и математика. Была возможность отмечать смену времен года, были летописи и люди, которые следили за этим счислением. По раскопкам мы нашли доказательства того, что была письменность. Причем задолго до Новой эры. И что мы видим, если глянем в то время? В современных книгах просто ничего не пишется. А если и пишется, то что-то вроде того, что на нашей территории жили какие-то полудикие племена.
Полудикие? С письменностью и математикой?
Но эти страницы грубо вырваны…
В каждой культуре есть мифы и легенды. Есть существа, которых нет сейчас, но нам говорят, что их нет, и не было. Просто потому, что их никто не видел.
Значит львы, орлы, тигры, бараны, лошади которые часто изображались с анатомической точностью в скифских орнаментах, были, а грифоны, которые изображались с такой же точностью – плод больной фантазии десятков мастеров? От гончара до ювелира?
Что ж. Тогда динозавры были бы тоже плодом фантазии, если б не окаменевшие кости.
- Но ведь костей грифонов нет…
- А что, ты успел перерыть всю поверхность планеты? Тех же динозавров, которые должны были царить на планете, и, за миллионы лет просто покрыть ее поверхность своими бренными останками, откапывают в час по чайной ложке. Ито не целые скелеты, а частями. А потом делают коллажи на основе своей фантазии.
Или, может, ты успел смотаться в хранилища Ватикана, куда свозилось все непонятное сотнями лет, чтоб храниться под замком подальше от любопытных глаз и цепких умов?
Почему-то у всех культур есть легенды о волшебстве, магии, духах. Попроси двух братьев из одной семьи описать неведомое существо. И с вероятностью в 50 % получишь абсолютно разные результаты. И дело не в психике. Суть может быть общая. Дело в человеческой фантазии. Тогда почему у разных культур, отрезанных друг от друга расстояниями или морями, возникают одинаковые типы существ?
Одинаковые и по сути, и по внешнему описанию. Есть лешие, домовые, демоны или черти.
Максим вздрогнул.
- Да, это так. И мы пришли к общему выводу: если нас заставляют забыть прошлое, значит, в нем есть что забывать.
Ты слышал о теории Всемирного заговора?
- Немного. И что, вы считаете, что есть какая-то группа людей, которая настолько хочет власти, что готова уничтожать всех инакомыслящих, да мало того, у них еще и получилось остаться незамеченными все эти века, несмотря на свою бурную деятельность по захвату мира?
- Начну отвечать с конца. Да, получилось. Да, все исторические факты вывернуты наизнанку или уничтожены. Далее. Вспомни революции, когда инакомыслящих расстреливали, вешали, сжигали тысячами просто за другое мнение. И это делали не вдохновители революций. Их руками были десятки тысяч единомышленников. Ну а по поводу группы людей… - На губах Константина появилась горькая усмешка. – А я разве сказал что ОНИ – ЛЮДИ и ИХ МНОГО?
Люди давно уже прокололись бы. Есть старческий маразм, юношеский максимализм, разногласия, трения. Они возникают в любой команде, насколько жесткой бы ни была дисциплина. Правила потому и правила, что их нарушают.
Здесь скорее один вдохновитель, обладающий очень мощным интеллектом, очень долгой жизнью и завидным терпением.
Максим сидел тупо уставившись на Константина, пытаясь переварить полученную информацию и что-либо возразить.
- Дядя Костя, вы серьезно в это верите?
- Хотел бы не верить… - Он неопределенно хмыкнул и поморщился, словно съел половинку лимона. – Видишь ли, когда мы начали рассматривать феномены истории и строить свою теорию мы еще не были знакомы с параллельными «буржуазными» исследованиями. Время от времени в зарубежной прессе, обычно – в желтой, всплывают такого рода сенсации, но ажиотаж слишком быстро остывает. Журналисты переключаются на новые темы, а их источники прекращают давать информацию и уже не будоражат умы. Раньше я думал, что у людей просто нет интереса копаться в событиях давно минувших дней, а потом, после того, что произошло с Ленинградской группой, понял: информаторов просто уничтожают.
Группа Игоря Плеханова была уничтожена в течении месяца.
Игорь вместе с семьей погиб в автокатастрофе: поехали в Крым на машине и сорвались с серпантина в пропасть.
У его ассистента в тот же день остановилось сердце.
Еще двое сгорели заживо, когда в их лаборатории возник пожар.
Последний из группы – Сашка Коробов – аспирант – повесился у себя в кабинете сразу после похорон Игоря.
И все. Никаких работ, никаких исследований. Просто трагические случайности, остановившие исследователей на их пути.
Константин замолчал, а Максиму нечего было сказать. Вопросы крутились у него в голове, но произнести их он боялся. Хотя…
- Отца тоже убили?
- Не знаю. Павел поступил очень умно. С самого начала нашей частной деятельности он постарался зарекомендовать себя, как «черного» следопыта. Он показывал, что археологические изыскания всего лишь прикрытие для торговли древними находками. И нам не препятствовали. Наоборот, появлялись материалы, по которым мы могли найти что-то более-менее ценное.
Видимо так проще: дать заказ на что-то древнее и опасное, купить это и уничтожить. Нам ведь, на полном серьезе, на поиски библиотеки Ивана Грозного давали полтора миллиарда долларов… Не знаю, Максим, как и что было, но готов дать руку на отсечение, что мы с твоим отцом правы.
От Нас скрывают то, что стоит скрывать.