Запасной аэродром

Запасной аэродром.

       Красный «Запорожец» обогнал его на повороте. «Во даёт!»- удивился Кирилл, в первые секунды никак не реагируя на такой финт старенького авто. Но из окна убегающей машины со стороны пассажира высунулась рука и весело помахала ему кукишем. Нога поневоле надавила на газ и серебристая послушная иномарка, сама опешившая от подобной наглости, набирая обороты ринулась вдогонку, желая поставить на место транспортное средство времён социализма. Не тут-то было! Скорость перевалила за сто семдесят и всё возрастала, а «Запорожец» продолжал болтаться перед глазами, понемногу удаляясь с победоносно торчащим из окна кукишем.
       Кирилл знал возможности своей машины. Если бы не сестра Настя, спокойно спящая на заднем сидении, он уже давно догнал бы наглеца. Но сейчас, отвечая не только за себя, сдерживался, прикидывая как при возможности обойти противника без особого риска. А тот, совсем обнаглев, занял середину трассы, предупреждая, что пресечёт любую попытку обгона.
Машины неслись по прямому участку дороги, лежащей в глубине долины. В «Запорожце» играл азарт, иномарка потихоньку зверела. Вот уже мимо замелькали пологие зелёные склоны сопок с проглядывающими сквозь деревья разномастными домиками. Желтые флажки автобусных остановок: «1-е дачи», «2-е дачи», «3-и дачи»…, отсчитывали километры за километрами. Черно-белые шлагбаумы въездов на участки дачных кооперативов были опущены – в четыре утра по субботам даже дачники сладко спят в предвкушении общения с природой.
       «После тринадцатых подъём и поворот, - подумал Кирилл, - там я его сделаю!». И тут «Запорожец» исчез. Не вылетел в кювет, не свернул куда-то, не взлетел над трассой и не провалился сквозь землю - Кирилл увидел бы любые эти манипуляции, так как неотрывно, почти не моргая, смотрел в его ядовито красный зад. Исчез! Вообще испарился! Впереди пусто. Разгоряченная погоней, иномарка потеряла цель.
       - Вот это номер! – успел пробормотать Кирилл, сбросил газ и, в этот момент, машину сильно тряхнуло. Она жалобно клацнула и, подпрыгивая, покатилась по сухой траве, постепенно гася скорость. В стёкла ударил непривычно желтый свет. Долина, ещё секунду назад покрытая бурно зеленеющим лесом, вмиг превратилась в пустынную местность, где знакомые контуры сопок казались наголо выбритыми. Утреннее солнце взошло так же невысоко, но небо выглядело знойным, белёсым, чужим. Недавно закатанную в новый асфальт дорогу заменила одинокая виляющая колея исчезнувшего за поворотом «Запорожца».
       - Что за чертовщина? – давя на тормоза, пробормотал, оглядываясь, Кирилл.
Машина встала среди сухого низкого ковыля.. Оглядев незнакомый пейзаж, Кирилл мысленно отругал себя за то, что ввязался в погоню. В принципе, марка машины была не причём. «Запорожец» или «Мерседес», какая разница! Если бы не кукиш из окна, не погнался бы! А теперь надо выбираться из того, во что никогда не верил.
       С момента скачка в неизвестность прошло не более минуты. Включив заднюю скорость, он ринулся по своей колее, в надежде выскочить на асфальт, в привычный мир. Машина промчалась задним ходом довольно приличный отрезок пути. Ничего не произошло. Подумал с досадой: «Скорости маловато!». Но, возвращаясь по своему следу к исходной точке и вспоминая, на каких километрах в час сюда влетел, уже понимал, что по этому грунту вряд ли сможет так разогнаться. Процедил сквозь зубы:
       - Прорвёмся!
Развернувшись капотом к «искривлению пространства» или как там ещё называется эта дыра не понять во что, негромко пригрозил:
       - Ну, держись!
В этот момент кто-то чувствительно врубился в багажник.
       - Какого чёрта!
И тут же закричала проснувшаяся на заднем сидении Настя:
       - Что случилось? Авария? Ты жив?
       - Жив, - успокоил он её, - а вот кого-то я сейчас кончу!
Спросонья она ничего не понимала и запричитала:
       - Не связывайся, пожалуйста! Кирюша, я прошу тебя! А вдруг это бандиты!
Но Кирилл уже шёл к виновнику своих бед, рыча на ходу:
       - Ну, достали вы меня! Ну, достали!
Из «Запорожца» выскочил пассажир, дразнивший его кукишем, мужичонка лет пятидесяти, мятый и перепуганный насмерть.
       - Видал, - заорал он, - куда попали!? И ты за нами? Хренотень-то какая, ёкарный Бабай! Чего стоишь? Назад надо! Где въезд – там и выезд! Двигай, давай! Мы за тобой.
       Водитель, у которого от удара заклинило дверь, наконец-то справился с ней и с натугой вылез из малокалиберного транспорта, бывшего ему явно не впору. Здоровенный парень лет двадцати семи сконфуженно улыбался:
       - Прости, друг, я под колёса смотрел – след боялся потерять. Поворот, глаза поднял, а тут ты! Бампер сам сделаю, не беспокойся.
       - Сделает он! – Мужичонка не унимался. – Ты сначала сообрази, как выбраться, Сусанин недоделанный!
Кирилл как-то сразу остыл, поняв, что парень занимался тем же, чем и он – попыткой вырваться из этой передряги.
       - Ладно, - махнул рукой, - не до разборок. Давай, я первый, раз уж так стою, а ты за мной.
И направился к своей машине. Мужичонка крикнул вслед:
       - Жми на всю катушку! – и впрыгнул на своё место.
Настя, выскочившая следом за Кириллом, недоуменно озиралась:
       - Кирюша, мы куда заехали?
       - Заблудились. Садись, пристегнись.
       Не рассказывать же того, в чём сам не разобрался. Хоть и не истеричка, но в подобной ситуации кто её знает? Настя уселась спереди, послушно пристегнулась, но продолжала сыпать вопросами:
       - Как можно заблудиться на единственной трассе? Ты что, заснул? Почему меня не разбудил? Что это за место, почему я его не помню?
И уже с обидой, повысив голос:
       - Ты можешь ответить, наконец, зачем сюда свернул?
       Кирилл молча рванул с места. И пошло-поехало. Растерзали колёсами весь участок от ближней сопки до предполагаемого «входа-выхода». Настю после второй попытки ввели в курс дела и она, на удивление Кирилла, с восторгом воскликнула:
       - Параллельный мир! Вот это здорово! Давай поездим, посмотрим. Раз в жизни такое выпадает! Ну, пожалуйста!
       - Прекрати, это не игрушки, – осадил её Кирилл, – не до экскурсий сейчас!
       - Всё равно же выедем. Часом позже, часом раньше, какая разница? Потом всю жизнь жалеть будем!
       Настя, в отличии от брата обожала и сказки, и фантастику. Закончив в прошлом году дошкольное отделение педагогического университета, она работала воспитательницей в детском саду, где дети подогревали в ней желание быть в курсе мультяшных фантастических событий. А тут такой шанс увидеть один из миров своими глазами!
       Но мужчины продолжали рваться домой, туда, где было всё более-менее понятно, где зеленели леса и где они знали, что надо делать.
       Смешной нескладный мужичонка из «Запорожца» бегал и суетился при каждой остановке. После очередной неудачной попытки он выскакивал из машины и орал на всю облысевшую долину: «Водилы хреновы! Левей надо брать! На фига вам глаза, если они косые!» или: «Мазилы! Футболисты позорные! Перерыли всё к чёртовой бабушке, где теперь ворота найдёшь? Это вам не по асфальту гонять, дурь выказывать!». Но к середине дня и он уже перестал кричать заполошно: «Левей! Правей! Газуй! Застрянем тут к ядреней Фене!», видимо поняв безнадёжность предпринимаемых рывков на свободу. Ушли «ворота», закрыли путь назад. А куда ушли, кто ж их разберёт? Весь участок вдоль и поперёк исколесили, как поле перепахали, но не выпрыгнули. Ну и дела!
       Экспериментировали и так, и эдак, пока не закончился бензин.
       А восторг Насти с каждым заездом всё больше перерастал в страх. Воспитанная в семье, где тема Бога не обсуждалась, она не была верующей, хотя, за компанию с подружкой крестилась перед поступлением в университет. Жалея, что купленный ею в тот момент маленький молитвенник пылится где-то на полке в доме родителей, она мысленно просила Бога о помощи, стараясь не показывать Кириллу нарастающей паники.

       - Кранты, ядрёна вошь! Приехали! – констатировал мужичонка, в одном из перерывов назвавшийся Коляней, дядей самородка Дениса, собравшего эту «гоночную» машину, втиснутую в кузов «Запорожца». – Обкатали транспорт! Заодно за жимолостью съездили! Объедимся вареньем по самое «немогу»!
       Кирилл, прислонившись к капоту, оглядывал плоды безуспешных попыток.
       - Хорошую пашню вспахали, но день явно не удался!
Настя молча сидела в машине.
       - Может, поедим чего? – несмело спросил подошедший Денис. Он чувствовал свою вину за всё случившееся и прятал глаза от Кирилла. – Девушка, наверное, проголодалась. У нас с собой есть кое-что, на два дня ехали.
       - И то правда, - засуетился Коляня, - с утра не емши, не пимши! На сытый желудок и помирать легче. Верно я говорю, доктор? Я тебя с перепугу сперва не узнал. Ты ж у меня в прошлом году в кишках ковырялся, язву вырезал. Скажи, правда же, что сытый покойник поприличнее голодного выглядит?
       - Может быть, - усмехнулся Кирилл, - хотя покойнику, по большому счёту, всё равно.
       Перекусить, конечно, не мешало. Они не вспоминали о еде, пока оставалась хоть какая-то надежда выбраться из этой переделки.
       - Веселей гляди, пехота, хоть в дерьме, а жрать охота! – Коляня шутя ткнул племянника кулаком в живот и вытащил из багажника видавший виды рюкзак. – Эх, костёрчик бы сварганить, картошки испечь. Вот место, ядрён пень, ни людишек, ни дровишек!
       Он достал большой кусок парусины, которым Денис намеревался прикрывать машину, расстелил его на земле и начал выкладывать на середину обычный походный набор мужчины: бутылка водки, термос с чаем, пара эмалированных кружек, нож, хлеб, сало, луковица, тушенка и пирожки, заботливо завёрнутые женой в чистое вафельное полотенце. У Кирилла с Настей нашлось только шампанское, большая коробка конфет и кухонный комбайн, предназначавшийся новобрачным. Они планировали перекусить где-нибудь в придорожном кафе.
       - Шампанское уберите пока, - распорядился Коляня, - если вернёмся, отметим.
       Это «если» как-то нехорошо зависло в воздухе. Повеяло от него безнадёжностью. Настя прикусила губу, но не заплакала. Кирилл был благодарен ей за то, что она принимала случившееся без упрёков и истерик.
       - Можешь ты, дядя, людям настроение поднять! – Денис потянул из машины свой рюкзак.
       - Твои запасы, Денька, распаковывать покуда тоже не будем, - как ни в чём не бывало, продолжал Коляня, открывая бутылку водки, - мало ли что. Может зимовать тут придётся. Это с какого ж перепугу я вас веселить должен? Один придурок разогнался, другой за ним увязался, завезли к чёрту на кулички и настроение им подавай! Шумахеры хреновы!
       - Сам подначивал: «Давай, давай!» - беззлобно буркнул Денис.
       Коляня всплеснул руками:
       - А ты кого слушал, ёжкин кот?! У меня прав-то сроду не было! У меня тачка на даче с моей скоростью ездит и всё!
       - С тачкой вы бы точно сюда не попали, - грустно заметила Настя.
       - А то! Ты, доктор, не обижайся, но и твоя вина тут есть. На кой ляд ты, умный мужик, за нами погнался? Ладно, племяш - дурило молодое, но ты-то с головой!
       - Реакция на ваш кукиш. Если бы не он, не связывался бы.
       - Опять за своё?! – Денис грозно зыркнул на дядьку и, повернувшись к Кириллу с Настей, извинился. – Простите, мне не видно, что он там вытворяет. Года три назад на милицию из-за этого же нарвались. Ребята на своём стареньком «Москвиче» за грибами поехали, в штатском, конечно. У меня тогда ещё японка была. Тоже уговорил: «Сделай с шиком, чтоб завидно было!». Догнать нас, конечно, не догнали, но на обратном пути у поста ГАИ за его кукиш отыгрались по полной программе. Как дитё малое!
       Коляня, как будто речь шла не о нём, разлил водку в две кружки и пластмассовый стаканчик, принесённый Настей из машины. Поднял глаза на девушку:
       - А тебе?
       - Не хочу.
       - Вот это правильно. Хорошая жена получится. Бери пирожки. Тут вперемешку с капустой и с картошкой. Самое последнее дело, когда баба со своей рюмкой в компанию влезет. Выпьет грамм пятьдесят, а вреда наделает на все двести - разобьёт литраж! После неё всегда не хватает, приходится за второй бежать. С того и спиваемся. Ну, будем здоровы, мужики! Никто не за рулём?
       Кирилл невольно улыбнулся. Выпили. Закусили в молчании. Солнце неторопливо садилось за изрезанный знакомой горной цепью, но всё же чужой горизонт. Сухая трава тихонько шуршала под лёгким ветерком, но этот едва уловимый шелест не нарушал абсолютного беззвучия пространства, а только подчёркивал его. Пока ревели моторы, да в промежутках кричал Коляня, люди не замечали этой тишины. А сейчас она давила.
       - Здесь что, вообще никто не живёт?– Отчего-то шёпотом спросила Настя.
       Как Денис перед ними, так и Кирилл чувствовал свою вину перед сестрой за всё происходящее. Не раз за этот день, сжимая зубы от злости, он мысленно корил себя: «Дурак! Идиот! Ввязался и Настю впутал!».
       - Скорее всего, мы где-то на задворках выскочили. У нас эти места успели обжить, а здесь, возможно, руки не дошли. - Он дотронулся до её плеча. – Прости меня.
       - Ты ж не виноват. Просто так получилось. Может быть, завтра всё изменится.
       - До завтра дожить надо, - оптимистично заметил Коляня. – Бывает: днём ни души, а по ночам такие твари повылезут, упаси боже! Помнишь, Денька, мы у тебя кино про оборотней смотрели?
       - Побить тебя, что ли? – уныло отозвался Денис, с тоской оглядывая окружающий ландшафт. – Целый день нарываешься.
       - С одной рюмки и в драку - это не дело! – Коляня разлил по второй. – Я вот чего думаю, мужики. Народу тут пропадает не меряно. Вон их сколько с машинами сгинуло! Кого и вправду поубивали, зарыли и концы в воду. Но не всех же? Мы, к примеру, живы и здоровы. Так, может, сюда кто другой по той же дурости попал?
       - Может, попал, - ответил Денис, - да где искать?
       Коляня обвёл взглядом местность:
       - Сопки-то одни и те же, значит мы на том же месте. Есть, выходит, параллельные миры, не врут фантасты, чтоб им пусто было! Врюхались, получается, с разбегу к соседям через стенку. Сдаётся мне, что «дыра» эта не один год по долинке шастает. Нашими, поди, тут земли обжиты. Только в прошлом году троих ягодников не досчитались. Может и они гнали по ягоду, как на пожар? Поглядеть бы надо.
       - Завтра пройдём вдоль трассы в оба конца, - согласился Денис, - проверим. Двое к городу, двое — к Серебрянке, если, конечно, она тут есть.
       Кирилл покачал головой:
       - Давайте не разбиваться. При любом результате придётся с двух концов сюда возвращаться. Я предлагаю вместе к Серебрянке идти – самая высокая точка, оттуда и посмотрим. За день дойдём.
       - С машинами-то как быть? – спросил Денис.
       Коляня аж взвился:
       - Вот, черна те немочь, кто о чём, а вшивый о бане! Кому тут надо твоё сокровище без бензина?!
       - Мало ли кому! Я целый год вот этими руками её собирал. Ты думаешь легко гоночную иномарку в «Запорожец» втиснуть?
       - Видали недоумка? – Обратился дядька к Кириллу и Насте. – Это только на Руси-матушке такой вот лоб может додуматься раскурочить ценную вещь и из «японки» сделать «украинку»! Для прикола, на спор!
       Кирилл с уважением посмотрел на дальневосточного Левшу, а Настя спросила:
       - На что спорил?
       - Так на бутылку, - ответил за Дениса Коляня, - вот на эту, которую допиваем. Я проиграл - я и проставился!
       Настя прыснула, Кирилл тоже не смог удержаться. По долине дуэтом покатился хохот, снимая напряжение прошедшего дня. Чуть позже к ним присоединился дребезжащий хохоток Коляни, а через минуту зазвучал и раскатистый смех виновника торжества.

       Ночь, невзирая на прогнозы Коляни, прошла спокойно. Рано утром наскоро перекусили, с ближней сопки, на которую взобрались все вчетвером, увидели далёкую лысую, как всё вокруг, Серебрянку, а заодно, к общему сожалению, не заметили нигде никаких признаков жизни. Но не сидеть же здесь, ожидая неизвестно чего. Решили идти, осматриваться с высоты. Из машин собрали в два рюкзака необходимое для похода и двинулись к горе. Теперь уже не оставалось сомнений, что влипли крепко и окончательно. Запасы воды – литр минералки и остаток чая в термосе поручили нести Насте.
       Гора Серебрянка на много выше окружающих сопок. С её остроконечной вершины даже в их лесистом мире хорошо просматривались окрестности, а уж тут-то, наверное, и подавно. Серебрянкой её прозвали по двум причинам: из-за того, что раньше всех снегом укрывалась, поблескивая на солнце серебром среди предзимней серости, и за ключ у подножья, не замерзающий даже в лютую зиму. Вода, вроде бы, в ключе содержала много серебра и была целебной. Ручей, берущий там начало, плутал между валунов у подошвы горы, играл с крупными голышами, заманивал перезвоном в лесную падь и вдруг исчезал, как сквозь землю проваливался. Оттого и падь звалась Заманихой. Плутали там люди, хотя Заманиха почти прямиком вела от Серебрянки в долину. Да поди увидь эту долину средь деревьев и бурелома!
       Сейчас долина выглядела обнаженной, не так давно побритой и лишь слегка обросшей щетиной - реденьким пушком ковыля. Желтое солнце ползло по белёсому небу, на котором, как и вчера, не было ни облачка, ни птицы. Давили тишина, жара и безветрие. Шли молча и даже Коляня, у которого Кирилл забрал набитый под завязку рюкзак, топал, не раскрывая рта. Он переживал о том, что мало курева захватил, вдруг задержаться придётся, а у него пять пачек «Примы» и всё! Ни киоска, ни магазина и стрельнуть не у кого - некурящая молодёжь. Придётся бросать. Для здоровья, конечно, хорошо, а душе-то маяться! Ну, племяш, удружил!
       Денис раньше частенько пролетал тут на вертолёте. После армии устроился в пожарный десант. Потом уж в автосервис ушёл. А до этого немало по тайге пожаров потушил. «Отсюда до горы километров тридцать или чуть больше, - прикидывал Денис, - дойдём к вечеру, день длинный. Долина хоть и вьётся между сопок, но короче пути нет. Может ручей какой где вынырнет. Дёрнул меня чёрт дядьку послушать! Ведь хотел же на старом аэродроме скорость испытать, так нет, он подначивал: «Сделай иномарку, пусть обалдеет!». Сделал на свою голову! Сам обалдел. Сколько раз зарекался на его провокации не поддаваться, а нет-нет, да и попадусь. Ещё в детстве на санках с трамплина по его наущению сиганул с пододеяльником вместо парашюта. Отец тогда чуть не убил родного братца. Догнал бы, покалечил точно. А «Казанку» перед армией дядька же надоумил переделать: «Глиссер, глиссер на реке нужен!». Чуть оба не утонули. Да мало ли чего было за все годы! И вот опять! Конечно, сам в первую очередь виноват. Кто рулит, тот и в ответе. У него-то своих детей нет, куда ж его денешь? Вместе влипаем, вместе и выбираться приходится».
       Коляня, наконец-то, оставил свои переживания о куреве. Кончится, потом и помучается. По молодости он охотился в этих лесах. Ночевали как-то с напарником на пасеке, неподалёку от посёлка. Пасечник сотами угощал, рассказывал, что ходят к целебному ключу болящие и назад здоровыми идут. И так из года в год с весны до осени, а кто и зимой на лыжах пробует. Говорит, от всех болезней здорово помогает. Но сам Коляня так думает: от пасеки до ключа километров десять будет и всё через бурелом, это если не заблудишь. Коль болящий такой путь прошёл через лесные завалы - не такой он уж и болящий! Укатанный городом человек прогуляется до Серебрянки по свежему воздуху, таёжным духом подышит, суету из себя вынет, полазит через стволы столетние, вповалку наваленные, понятное дело поможет! Да и водица ключевая туда же - она ж без хлорки и городским кишкам как вода живая. Добраться б только до места этого нынче.
       Ковыль негромко хрустел под ногами. Этот хруст и дыхание идущих были единственными звуками на протяжении долгого пути. Во рту у всех пересохло, минералку как ни экономили, но почти всю допили. Признаков воды и в помине не было даже в тех местах, где на родине весело бились о камни холодные горные речушки.
       Кирилл был реалистом. Он относился к фантастике, как к выдумке и даже фильмы на подобную тему смотреть не любил, не верил происходящему на экране, не цепляли душу ни звёздные войны, ни монстры, ни прочая придуманная нечисть. Профессия врача хирурга лишь изредка допускала существование чуда, а дело, основанное на реальности, требовало ясной головы, крепких нервов, умелых рук и быстроты реакции. Всем этим, по мнению коллег, Кирилл обладал вполне. На вчерашний день у него были абсолютно реальные планы: они с сестрой Настей спешили на свадьбу к двоюродному брату. А это шесть часов езды. Оттого и выехали в такую рань. Там, наверное, уже подняли тревогу, позвонили родителям, поиски начали с двух концов. Неудобно, у людей праздник, а тут он со своими проблемами! Конечно, всё обойдётся, но брату свадьба запомнится тревогой. И всё-таки, куда они влетели? Без сомнения, в параллельный мир, тут уж не поспоришь, если ландшафт тот же, а природа иная. Ни ад, ни рай - пустошь. Как выбраться? Во вторник две плановых операции, кровь из носа, но до вторника надо успеть. Не может быть, чтобы выхода не было!
       А Настя сначала уговаривала себя: «Я сплю, сплю и всё это мне снится! Вот сейчас доедем, меня разбудят и не будет ничего фантастического. Просто в машине жарко, кондиционер, наверное, не работает»; потом думала: «А если не сплю? Здорово же вот так попасть ни с того, ни с сего, в неизвестный мир! Хотя бы в такой, без монстров и инопланетян. Даже лучше, никого нет, не так страшно. Всё равно будет что вспомнить!». Как бы там ни было, ей верилось, что двое надёжных мужчин (Коляню она в расчёт не брала) придумают выход. Кирилл с детства был её защитником и сейчас не подведёт. Да и Денис с виду парень с головой, в технике разбирается, сообразит как выбраться отсюда.
       С редкими привалами добрались, наконец, до места, где в их мире за поворотом дороги, огибавшей небольшую сопочку, стоял посёлок лесозаготовителей, откуда и начиналась Заманиха. Здесь долина расширялась, образуя ровную площадку, на которой размещались лесопилка, три улицы, застроенные типовыми одноэтажными домиками на двух хозяев, железнодорожная станция, автохозяйство, склады и много чего ещё необходимого для валки, переработки и транспортировки леса, а так же обеспечения сносной жизни трудящихся.
       Сейчас эта площадка выглядела девственно чистой, как и всё вокруг, но в её центре, словно памятник прошлому, стоял колёсный трактор. Денис, шедший первым, остановился, как вкопанный. Коляня налетел на него, уткнувшись носом между лопаток.
       - Ядрит твою! Ты чего?
       - Смотри!
Коляня выглянул из-за спины племянника, выдохнул:
       - «Беларусь»!
И помчался к трактору, крича:
       - Я же говорил, ядрёна вошь! Сюда народ пропадает! Дядька не дурак, Дядька знает! – На бегу обернулся к попутчикам. – Чего остолбенели? Вот он, родненький, стоит!
       Эх, мать честна, голова ясна!
       Милка НЛО поймала,
       Натянулась, как блесна!
С этой частушкой он выкинул несколько коленцев и плюхнулся на землю:
       - Дыхалка сдаёт, сушняк, зараза!
       Денис подошёл, помог подняться, проворчал: « Курить меньше надо. Куда несётся человек? Сдохнет сдуру!» и они всей группой двинулись к опознанному и отнюдь не летающему объекту, абсолютно чуждому окружающей обстановке.
       - Слава Богу, не одни мы здесь! – прошептала Настя.
       - Потерпи, малышка, прорвёмся.
       - Скорее бы!
       Метрах в ста от трактора стало понятно, что тракторист, как и они, пытался вернуться назад, но то ли был сильно пьян, то ли мыслил не в том направлении, в каком обычно мыслят автомобилисты. Грунт изрезан крутыми зигзагами и кругами, ни одной ровной колеи, как у них, прорытой до кардана колёсами машин. Видимо мужик порядком струхнул и в панике кружил на небольшом пятачке, боясь потерять дорогу назад. Кружил и рвался, пока не закончилось топливо.
       «Беларусь» стоял с поднятым сзади плугом, неухоженный, с некогда голубой облупившейся кабиной, лысой резиной, выбитым в одной дверке стеклом. Было ясно, что именно в таком состоянии он и попал сюда. Ободранное сидение валялось рядом. Эпоха демократии повсеместно в России грянула под лозунгом: «Кто успел, тот и съел!», лесхоз закрыли, технику растащили, распродали, а какую похуже - списали и отдали своим, в счёт гашения задолженности по зарплате. К личному имуществу отношение изменилось. Владелец трактора свою машину лелеял не хуже, чем автовладелец свою. А по въехавшему в параллельное измерение транспорту явно читалось: «государственная собственность».
       Денис пошарил в кабине, но кроме промасленной ветоши, гаечных ключей, изношенных запасных частей и пары порванных рукавиц ничего не нашёл.
       - Пусто, - доложил он, соскакивая на землю, - не за что зацепиться. Когда попал, не поймёшь - ни документов, ни газет.
       - Так всё это он про запас прихватил. Газета - туалетная бумага развитого социализма! – Коляня полез в кабину. – Сам гляну, не упустил чего.
       - Как, по-твоему, давно он здесь стоит? – спросил Кирилл.
Денис пожал плечами:
       - Кто его разберёт. Вообще-то там пыльно. Судя по тому, что ветра тут почти нет, несколько лет, это точно,.
       - Скорость, получается ни при чём?
       - Вот и я подумал: ладно мы, а он-то как?
       - Выходит, просто не повезло: оказались не в то время и не в том месте.
       - Я всё себя винил, думал, не обгони я тебя, обошлось бы.
       - Может быть, и обошлось, а могло быть: я первый, а ты за мной. Сам видишь – не в скорости дело.
       Коляня соскочи с подножки, отряхнул руки о штаны, сказал не в тему, видимо трактор вызвал у него свои ассоциации
       - Отчим мой на Халхин-Голе воевал. Пехота на танковой броне двигалась. Трое суток по жаре марш броском. Так летели, что снабженцы, с водой далеко отстали. Броня раскалилась, как на сковородке сидели солдатики, почитай, яичницу жарили. Мочу пили.
       - Сейчас это уринотерапией называется. Говорят полезно. – Настя вытащила из пакета термос с остатком чая и протянула Коляне. – Попейте.
       - Да ты что, ядрён пень, спрячь, я же к сведенью! Потерпим. Серебряный родник – всем родникам родник! Он и сюда пробьётся!

       Упоминание о воде подстегнуло всех четверых к продолжению пути. У изнывающей от жары горстки людей оставалась одна надежда – родник на Серебрянке. Денис в глубине души уже пожалел, что не настоял идти сначала к городу, стоящему на берегу реки. В остаток реки сейчас верилось гораздо больше, чем в ключ. Но они слишком далеко ушли в обратную сторону, чтобы возвращаться. Да и не за водой первоначально двинулись, а осмотреться.
       Чем ближе придвигалась цель, тем выше вырастали из сопок голые склоны Серебрянки. Дошли бы скорее, но Коляня был не ходок, сказывался тридцатилетний стаж курильщика. Надвигались сумерки, наполненные, как и день, густой тишиной.
       - Всё, не могу, - осев на землю, проскрипел Коляня, - бросьте здесь и шагайте, я догоню.
       - Ага, счас! Возвращайся потом за тобой! - Денис подхватил его за подмышки и легко приподнял до уровня глаз. - Я лучше сразу понесу, чтоб туда-сюда не гонять!
       - Наверх вы, товарищи, все по местам, - вдруг заорал ему в лицо Коляня, - последний парад наступает!
 В ответ от подножья горы донёсся лай собаки.
       - Собака! - прошептала Настя. И уже громче - Слышите, собака лает!
 Где-то вдали действительно лаяла собака, в её лае было не столько злости, сколько ошарашенного удивления.
       - Есть жизнь на планете! – Кирилл, весь путь замыкавший группу, прижал к себе Настю.
 Коляня, извиваясь, высвободился из рук племянника:
       - Ах, ты, ёкорный Бабай! Где собака, там и человек! Жив, жив курилка родничок! Чего там делать человеку без воды? Есть, есть водица, носом чую! Понесёт он меня! Сам добегу, не помираю, чай!
       Прибавили шагу, но прошло ещё около получаса пока они вышли к крепкому рубленному дому и остановились у плетня, высматривая калитку. Сумерки сгущались.
       - Через забор лезьте, - раздался старческий женский голос, - иль с другого боку обходите, там она, но далече будет.
       Плетень охватывал добрый кусок территории.
       - Хозяйка, - крикнул Денис, - собаку уберите, порвёт.
       - Не порвёт, коль не скомандую. Гром, ступай в конуру, не пужай людей. Свои.
Лай смолк, собака, порыкивая, удалилась. Полезли через забор.
       - А ты, случаем, не баба Яга? – Подал голос Коляня. – Сожрёшь к чёртовой матери!
       - Сумлеваешься – не лезь!
       - А куда от тебя денешься? Я костлявый, подавишься! Забор-то на фига здесь?
       - Куры разбегаются.
       Они оказались в обширном чистом дворе, посреди которого торчал под навесом крепкий сруб деревенского колодца. На срубе стояло, поблёскивая влагой на боках, цинковое ведро полное воды. А рядом, на лавочке сидела старушка, божий одуванчик, в белом платочке, вышитой кофточке и длинной сатиновой юбке.
       Путники вразнобой поздоровались:
       - Здравствуйте.
       - И вам того же.
       Кинулись к ведру, но она ковш подала:
       - Ведро слюнями не поганьте, с ковша пейте.
       Коляня первым за него ухватился, зачерпнул из ведра, но в последний момент протянул ковш Насте. Напились от души, полили друг другу на руки, умылись. Старушка дала чистое полотенце, за которым сходила в летнюю кухню и пригласила в дом:
       - Пошли, чаем напою, с шаньгами.
       - С шаньгами – это хорошо, - потёр руки Коляня и двинулся за хозяйкой. – Вас как звать-величать?
       - Бабушкой зови, не ошибёшься.
       - А меня Коляней кличут.
       - Чего ж так-то, до седых волос?
       - А мы не начальники, нам величаться не с руки.
       - Самовар захватите с крыльца, да трубу сперва уберите.
       На высоком крыльце пыхтел огромный пузатый самовар с насаженной на горловину трубой. Денис взялся за трубу и тут же отдёрнул руки:
       - Чёрт, горячая!
       - Нечисть не поминай, - прикрикнула бабка, - особливо к ночи! Голицы рядом лежат.
       Денис всунул руки в рукавицы, Кирилл придержал самовар за ручки, справились вдвоём. Старушка смотрела с насмешкой.
       - Видать из городу?
       - Таких раритетов и в деревнях нет, - ответил Кирилл и понёс самовар в дом.
       В доме было прохладно и пахло недавно испеченным хлебом. Некрашеный пол заслан плетёными вручную половиками, стол в центре комнаты без скатерти, с выскобленной дочиста столешницей, справа белёная русская печь, угол за которой отгорожен весёлой цветастой занавеской, у окон две лавки, такие же крепкие, как и стол.
       Денис начал снимать кроссовки, но бабка остановила:
       - Обутым проходи, неча из-под стола носками вонять. Помоетесь, потом и ходите босыми. Ставь самовар-то на стол, - скомандовала Кириллу, а Насте махнула, - ты, девка, мне помоги.
       - Ах, ты, ядрёна вошь, хорошо у тебя, бабушка, – Коляня широко развёл руки, - будто в тереме! Русью пахнет!
       - На Руси и живём. Лавки придвигайте, - распорядилась от печи хозяйка, - присаживайтесь. Гостей не ждала, ужина не сготовила.
       - Так я за рюкзаком схожу, там осталось. – Денис двинулся к выходу.
       - Оголодал, никак? Наешься, мои хлеба сытные.
       Шаньги оказались с творогом. Бабка с Настей поставили на стол засахаренное варенье из брусники, густой мёд в миске и ломти пшеничного хлеба, ещё тёплые, с хрустящей корочкой. По большим разномастным чашкам разлили заварку, приправленную пахучими травами. Хозяйка зажгла керосиновую лампу.
       - Ну, почаёвничаем. - Старушка присела к столу, принялась наливать в чашки кипяток из самовара. - Сказывайте, кто такие, каким ветром? Ой, погодите, сахар-то пилёный забыла!
       Подскочила, принесла в вазочке кусочки сахара. Бабке не меньше ста, но легка на подъём.
       Кирилл с Денисом под язвительные замечания Коляни вкратце рассказали историю, не забыв упомянуть про «Беларусь».
       - А, - махнула рукой старушка, - это Тимохин. Давно уж стоит. Тимоха сперва хотел сходить за железяками, да потом попустился. Ни к чему они тут.
       Коляня аж подскочил:
       - Как? Он что, до сих пор здесь? Ах, ты, мать честна, вот это влипли!
       - А уж Тимоха-то как перепужался, - глянув на Коляню, весело продолжала старушка, - чуть не до смерти. Сказывает, огород кому-то пахал, ну с хозяином-то и засиделся. Тарахтелку по ночи погнал и прямёхонько сюды въехал! Каково спьяну-то в наших местах оказаться? То-то! Благо полнолуние было, а то б совсем умом двинулся. Но, слава Богу, обошлось, на промысел с Иваном ходит, на голову не жалуется.
       У Насти глаза наполнились слезами. Денис отставил чашку и молча упёрся глазами в окно. Кирилл спросил, помолчав:
       - А что за промысел? Далеко отсюда?
       - Так смотря по что пойдут, - беззаботно ответила бабка, - смотря чего надо. По ягоды иль грибы недалече, да и за дровами рядышком. А в магазин за мукой - так трое дён, не меньше. И то, ежели сразу своё продадут. Без денег-то разве купишь?
       - В магазин?! – ахнул Коляня – У вас тут и магазин имеется? Это ж за сколько километров дрова в пустыне этой «рядышком», ежели магазин за «трое дён»?!
       Он вскочил и забегал по дому, приговаривая:
       - Ну, дела! Тракторист тут, мы тут, а магазин ещё дальше, у чёрта на куличках! Вот оно, где рак на горе свистит!
       - Шебутной ты, - старушка критически оглядела Коляню, - суетной. С таким жить – маяться. На крышу спать не пущу – трухи с потолка натрясёшь, выметай потом!
       Коляня обиделся:
       - С тебя с самой-то труха сыплется! Маяться! Моя Лидка хоть бы раз слезу уронила! Шебутной! Зашебутишься тут при таком раскладе!
       - Да заткнись ты! – не выдержав, рявкнул Денис. – Сядь, дай поговорить!
       Коляня махнул рукой и ушёл курить на крыльцо.
       - Извините его, пожалуйста, - попросил Кирилл хозяйку. – Мы все на взводе. Расскажите, что это за место? Как вы здесь оказались?
       - Хранители мы. Иван про эти места лучше знает. Погодите, покуда придёт.
       - Иван – это муж?
       - Окстись, какой муж?! Внучонок меньшенький. Шестой десяток только пошёл.
       - А Вам сколько же? – удивлённо раскрыла глаза Настя.
       - Да кто же его знает! – старушка хитро глянула на Настю. - Сколько Бог дал, все мои. Чай пейте, стынет.
       - А когда внук вернётся?
       - Двое дён как за керосином ушли, вот и считай.
       Кирилл подал бабке кружку и осторожно спросил:
       - А магазин с керосином там же, где и с мукой?
       - В одном месте. Но сперва надобно мёд продать. Ничего, коли припозднятся, поживёте, отдохнёте. Иван придёт, назад выведет. Я сама бы, но без обруча нельзя.
       Радость водопадом заполнила души. Денис облегчённо вздохнул и распрямился. Кирилл накрыл рукой ладонь Насти, пожал, как бы говоря: «Вот видишь, всё будет хорошо!».
       - Без какого обруча?
       - Так на голову надевать! Катур только два дал, в них Иван с Тимохой и ходят. А без обруча кто пойдёт – памяти лишится. Такой вот фокус: сюды можно, а назад никак. Магазин-то в лесхозе, а торговать в городе. В посёлке нынче мёд не берут - своего полно, все через базар кормятся.
       - Катур – это кто?
       - Так кто ж его знает? Человек. Тимоха говорит - атлант, а Иван смеётся, нет, говорит, местный, только вырос больно!
       Все ахнули, а бабка продолжала, как ни в чём не бывало, будто атланты для неё – привычное дело:
       - Они с Далией у старого вулкана живут, недалече по здешним меркам. Тоже хранители. Иван к ним хаживал, а я не бывала, куда мне! Шебутного-то зовите, чего он на крыльце топчется. Пусть чай допивает. Стелиться будем, неча керосин жечь.
       Хозяйка направилась к стоящему за занавеской сундуку, достала оттуда несколько чистых простыней и наволочек.
       - Почему Тимоха-то здесь? – ошарашено спросил Денис, поднимаясь из-за стола, чтобы обрадовать дядьку. – Чего он тут живёт, если назад можно?
       - Так уходил и возвернулся. Его в психушку хотели свезти, подлечить, а, опосля, посадить в острог за тарахтелку. Баба его сбрехала со зла, мол, продал за бутылку. Его ж дома, почитай, неделю не было. Белую горячку определили. Дурень, тридцать лет, а ума нет! Всё как на духу рассказал: и про нас, и про поле заместо посёлка, и про то, что города нету. Он же к реке ринулся. Хорошо Далия в пустом русле его заметила да Ивану шепнула. Сгинул бы. Поседел со страху.
       «Действительно, - подумал Кирилл, - если по возвращении мы расскажем, что с нами произошло, то всем одна дорога – к психиатру. Массовая галлюцинация».
       Коляня, узнавший на крыльце от Дениса, что проход, оказывается, есть, забежал в дом с упрёками:
       - Ты чего ж, Яга старая, нервы на кулак мотаешь? Дверь наружу имеется, а ты: «Тимоха в магазин пошёл!». Почему сразу не сказала?
       - А никто про дверь-то и не спрашивал. Разбирайте бельё, спать пора. Но сперва в бане сполоснитесь, там в чане вода тёплая. Посуду сама уберу.
       - А собака не тронет? – Дениса в детстве покусала овчарка, с тех пор он их побаивался.
       - Грому сказано, што свои. Идите без опаски. Ночь светлая, сами там разберётесь.
       - Разбойники, случаем, по ночам не гуляют с кистенями по этой тьмутаракани? - Коляня приободрился от хорошего известия о скором освобождении и пытался шутить.
       - Да нет, не гуляют, - не поняла шутки старушка. - Правда, говорят, лет пять назад на Байкале вот такие же залётные с испугу хранителя убили, а у нас спокойно.
       Коляня вытаращил глаза:
       - Так какого лешего вы без охраны живёте? Страх потеряли?! А если б мы по-разбойничьи навалились? Убили бы тебя, к чёртовой матери, или изнасиловали, пока твои за керосином шастают!
       - Уймись, - отмахнулась бабка, - на меня и с голодухи ни одна «насилка» не подымется! Да и Гром на што? Кого хошь задерёт.
       - Грома, к ядреней Фене, из ружья кончить можно! Это мы, как лопухи, без стволов ходим, а попадись бандюги какие? Ехали на разборки, а сюда угодили! Вот бы ты у них поплясала карасём на сковородке!
       - А чего мне плясать-то? Ход показала и пущай идут. Кто ж им скажет про обруч-то? И греха бы на себя не взяла - я пакостников издаля чую. А они без памяти-то, может, новую жизнь и начнут.
       Кириллу, как, впрочем, и всем остальным, хотелось узнать побольше об этом таинственном голом мире. Но хозяйка собрала кружки с ложками в небольшой тазик, указала где кому ложиться и вышла во двор. Оставив до утра вопросы, путники по очереди с удовольствием помылись в небольшой баньке. Успокоенные, они уже не гадали, как прошлой ночью, что с ними будет и куда их зашвырнула судьба, не ждали пакостей от ночи, а с удовольствием вдохнув запах чистого белья, провалились в сон.

       Кирилла разбудил негромкий разговор. Он открыл глаза. В щели чердака пробивался утренний свет. Настя крепко спала неподалёку на топчане. В мире, где каждый звук был редкостью, тихий говор из глубины двора действовал, как шарканье метлы за окном. Тихонько, чтобы не разбудить Настю, он оделся и спустился вниз. На лавочке у колодца сидела хозяйка и, по-видимому, тот самый Катур, о котором упоминала старушка. Они негромко обсуждали что-то, причём было видно, что гость оправдывается. Кирилл подошёл ближе и собеседники тут же повернули головы в его сторону.
       - Доброе утро.
       - Доброе. Выспался? – Бабка поднялась. – Садись, а я пойду, самовар раздую. – Сказала собеседнику с упрёком: - Этого Кириллом зовут, а там ещё трое спят! Дестабилизация у вас! Смотреть лучше надо!
       И пошла ставить самовар.
       Кирилл подал руку поднявшемуся высокому мускулистому мужчине, с ниспадающими на плечи курчавыми русыми волосами, перехваченными на лбу плетёным ремешком. Белая, с короткими рукавами рубаха спускалась до колен и была подвязана такой же плетёнкой. Кожа гостя отливала бронзовым загаром. Кирилла удивил рост «атланта». Он ожидал увидеть нечто подобное гигантам Зимнего дворца в Питере, но незнакомец до них явно не дотягивал. При вполне приличном росте Кирилла, «атлант» был выше не больше, чем сантиметров на сорок.
       - Здравствуйте. Вы Катур?
       - Он самый. – Катур крепко пожал протянутую руку. – Сядем.
Присели и с минуту помолчали. Кирилл не знал с чего начать.
       - Вопросов много роится? - с доброй улыбкой спросил, наконец, Катур, - Но первым делом хочешь знать, кто я и где вы оказались?
       - Да.
       - Наши общие предки были с материка, погибшего задолго до гибели острова, который вы называете Атлантидой. Как и ты, я – потомок атлантов, но более ранний, не вошедший в уплотнение материи до такой степени как ты. Предок одним словом. Просто, мы живём гораздо дольше. Нас немного осталось.
       - Где живёте, здесь?
       - Скажем так, в моём измерении. А вы сейчас в стабилизационной зоне. Слышал?
       Кирилл отрицательно покачал головой и с сомнением посмотрел на плетень. За вчерашний день он многое передумал и принял как должное существование этого параллельного пространства, раз уж сам в нём оказался. Но в голове не укладывалось наличие в какой-то "стабилизационной" зоне подобного плетня, «чтоб куры не разбежались».
       - Здесь живут только хранители.
       - И что же они хранят?
       - Путь в этот мир и сам этот мир. примерно то, что у вас называют «запасной аэродром». При смене континентов и рас здесь пережидают катаклизм достойные продолжатели рода человеческого.
       - Именно здесь? Не очень комфортные условия для хранения генофонда!
       - Сейчас отвлекать природные ресурсы планеты сюда ни к чему. Всё изменится, если возникнет необходимость.
       - И кто же всё это изменит?
       - Хранители. Но до этого ещё далеко.
       - А до катаклизма у нас с вами есть возможность ходить друг к другу в гости через эту зону?
       - Есть.
       - Так почему же не ходим?
       - Ты не обижайся, не созрели вы до гостей.
       - Обидно как-то получается: предки созрели, а потомки нет?
       - Как у вас говорят: «Ещё не вечер!». И среди вас ведающие живут, бывает, захаживают.
       - Значит, через них всё же можно контактировать?
       - Можно, но зачем?
       - Вы долгожители, у вас за плечами опыт. Почему бы нам не помочь?
       - В чём помочь? Да вы и не просите. До сих под на ведающих охоту устраиваете. И мы к вам выходили, но наше вмешательство только усугубляло положение.
       Он говорил по доброму, без упрёка, но Кирилла задело:
       - Сегодня мы не такие уж и звери!
       - Не такие, но инстинкт толпы и сейчас инстинкт толпы. Он пока не изжит. По отдельности и раньше каждый был человеком до тех пор, пока вожак не кричал: «Ату его!». В нас нет страха, мы просто понимаем бессмысленность этого действия на сегодняшний день. Вы не готовы к диалогу. Материя слишком уплотнена.
       Кирилл помолчал, подумав согласился:
       - Возможно, вы правы. Толпа, убегая от дождя, затаптывает насмерть десятки людей на лестнице подземного перехода. А ведь ничего сверхъестественного не случилось – просто пошёл дождь!
       - То-то и оно. Но ты не горюй, среди вас у нас много друзей, иначе зачем здесь это? - Он обвёл рукой двор. - Диалог предстоит, вы движетесь вперёд. Только жёсткий и трудный путь выбрали.
       - А можно было как-то иначе?
       - Можно. Не на ошибках, к примеру, учиться, а у природы земной. Она же всё как на блюдечке, выложила. К тому же невидимые помощники ваши знаки каждому на пути ставят. Да только не читаете. Информационное поле вокруг планеты, а вы не одну тысячу лет знания теряли. – Катур поднялся. - Мне пора. Авдотью не обижайте.
       - Как пора?! Подождите, вы не ответили на вопрос, как мы сюда попали?
       - К сожалению, такое случается всё чаще. Видишь, что вокруг творится? - Он указал на голые сопки. - Сухо и голо. Твоя раса до предела нарушила экологический баланс планеты и мы исчерпали почти все ресурсы стабилизации. Пришлось эту зону до максимума сжать. А при сжатии кое-где лопается. На несколько секунд лопнуло, а вам хватило. Будь здоров.
       Гигант шутя перепрыгнул через забор и направился вниз по пади . Шёл быстро, легко в своих плетёных сандалиях и через несколько минут скрылся за ближайшей сопкой..
       Кирилл сидел, переваривая информацию, пока бабка не позвала пить чай.
       - Намаялись сердешные, - сказала она, имея ввиду спутников Кирилла, - спят без задних ног. Пусть поспят, торопиться некуда. Иван с Тимохой к вечеру будут.
       - Вас Авдотьей зовут? А как по отчеству?
       - Сергеевна по батюшке. Иван бабушкой кличет и Тимофей за ним. Да и ты так зови, чего величаться? Я не обижусь, а батюшка, царство ему небесное, тем более.
       Кирилл самостоятельно справился с самоварной трубой, и они вдвоём с хозяйкой сели пить душистый чай с шаньгами и мёдом.
       - Не испужался Катура-то?
       - Нет. Вчера же разговор был. Жалко, что мало поговорили! Давно вы с ним знакомы?
       - Как Ивана в эти места направили. Раньше-то мы с другим связывались, но это в Забайкалье, где сын мой служить остался со старшеньким внуком, Егоркой. У Катура-то тут тоже пост, я говорила. Но он с женой в хранителях, ему легче. Вот и Ивану жениться давно пора. Я ж не вечная.
       - А какую дверь охраняет Катур? В Атлантиду?
       - Эко хватил! Она ж утопла! Он говаривал, давно это было, два больших куска только и осталось: один отсюда до Алтая, а другой на другом конце подо льдами лежит.
       - И у кого же он тогда в хранителях?
       - А чего ж ты у него-то не поспрашивал? В его дому моих дел нет, потому и знать не знаю.
       - А Иван знает?
       - Может и знает, да вряд ли скажет. А тебе зачем?
       - Любопытно.
       - Ну, не баба, потерпишь. Любопытной Варваре на базаре нос оторвали. Узнаешь и будешь душой маятся да проклинать непричастность свою.
       - Вы там сказали «дестабилизация», значит Вы «причастны»?.
       - Какое там! - Старушка махнула рукой. - Слово кое-как выучила, почитай и муж, и сын, и внук в хранителях, а чего оно значит, кто ж его разберёт?! Знаю только, что опосля её у нас гости случаются.
       - Тимофей давно здесь?
       - Так лет десять уж. Прижился. Когда от психушки бежал, хода не знал. У ключа с месяц жил – Ивана караулил. Шалаш смастерил, капканы на зверя ставил, ягодами да грибами харчевался, но дождался. Говорит, уж лучше здесь, чем в тюрьму ни за што! Долго наружу не совался, документы-то там отобрали. Это уж опосля, как борода отросла, выходить начал. Теперь-то он больше снаружи, рядышком живёт, пчёлок да коровёнку держать помогает.
       - И много нас таких проходит?
       - Да нет, тут места спокойные. Мы с Илюшей, с мужем, царство ему небесное, в Забайкалье снаружи жили. Вот благодать-то! Так там вас вот таких вообще не попадалось. Но и тут не жалуемся.
       - И много мест, где такие, как вы, служат?
       - Откуда мне знать-то? Я ж не сама в хранителях, а при них. Моё дело бабье: накормить, обстирать и нос, куды не надо, не совать.
       Старушка явно скромничала или хитрила, принижая свою роль. Кирилл помнил смущённое лицо Катура, когда бабушка его отчитывала у колодца.
       - А вы не боитесь, что о вас кто-нибудь проболтается?
       - Эх, мил человек, чего бояться-то? Это вам вон, как Тимохе, бояться надобно. У нас тут ни острогов, ни психушек нету, они все у вас, снаружи.
Кирилл вздохнул:
       - Вы правы. На сегодняшний день, кому ни расскажи - никто не поверит. А будем настаивать – желтый дом и пожизненный белый билет. Оттого, наверное, и молчат те, кто здесь побывал.
       - Игнатий сказывал: кто молчит, кто лечится, кто бумаги без толку во все концы про нас пишет. Один Тимоха назад прибежал.
       - Игнатий?
       - Сосед. По делам захаживает.
В дверях появилась уже умытая и причесанная Настя, весёлая и вполне довольная жизнью.
       - Ага, вот он где! Доброе утро всем!
Она поцеловала Кирилла в щёку, уселась за стол, налила себе чаю и продолжала игриво:
       - Просыпаюсь, братца нет. Ну, думаю, какая-то атланточка увела, пойду разбираться! А он, всего-навсего, чаи с бабушкой гоняет!
Авдотья Сергеевна хихикнула:
       - Всё-то ты, девка, проспала! Грешить не стану, не было атланточки, зато «атлант» заходил.
Настя с широко открытыми глазами повернулась к Кириллу и возмущённо выдохнула:
       - Кир, как ты мог?! Почему не разбудил?
       - Не успел, - повинился Кирилл.
       Он пересказал ей свой разговор с Катуром, затем повторил то же самое Денису, но когда появился Коляня, Кирилл взял Настю за руку и увёл во двор, на ходу бросив:
       - Введи дядю в курс дела.
       Во дворе они слышали как орал на Дениса дядька, возмущённый тем, что всё проспал.

       Денис, не умевший сидеть без дела, с утра занялся старинными часами с кукушкой, которые хозяйка дала ему разобрать для смазки механизма. Часы шли хорошо, но Авдотья Сергеевна, увидев маяту парня, придумала ему заделье – чего ж слоняться попусту по двору. Коляня целый день тоже маялся в ожидании прихода хозяина. Он начал колоть дрова возле бани, но бросил топор и попытался помочь Насте с Авдотьей готовить обед, впрочем, сразу же был изгнан за суету, после чего пристроился к Кириллу, которому хозяйка поручила поправить кое-где накренившийся плетень, но вскоре убежал беззлобно переругиваться с племянником.
       - Эх, жалко, что с атлантом не удалось поговорить! Не прощу доктору!
       - А может он с тобой и говорить не захотел бы?
       - Как не захотеть, ёкарный Бабай? Со свежим человеком чего ж ему не поговорить? Неужто, не интересно, какие у нас дела?
       - А какие у нас дела? То он без тебя не знает!
       - Так откуда ж ему знать в своей Атлантиде?! Ни телевизора, ни радио, ни газет!
       - Я тебе русским языком сказал - он не атлант. Атлантида утопла, - в который раз повторял племянник — бабушка Авдотья ясно сказала.
       - Бабка тёмная сказала, ты и поверил! А где же он живёт? Нет, брат, тут всё не так просто! Жалко, уходить надо, а то б я разобрался. Я бы тут всё вынюхал, черна те немочь!
       - Ну так оставайся, нюхай.
       - Кабы не жена, остался бы. Куда ж она без меня?! Да и тебя жалко. Что ей скажешь? «Тётя Лида, он к атлантам подался»? А она тебя сковородкой по лбу: «Угробил дядьку в тайге и несёшь невидаль что!». Насидишься, покуда я отсюда не вырвусь.
       Походил, покрутился по двору и опять к племяннику:
       - Слышь, Денька, надо нам на обратном пути хоть маленько жимолости собрать, а то кранты! Явимся без ягоды, да ещё и без машины, век Лидка больше никуда не отпустит! - Коляня жену побаивался.
       После обеда мужчины уселись на крылечке.
       - Меня удивляет, - тихо сказал Кирилл, – почему они спокойно контактируют с неграмотной старушкой и каким-то трактористом Тимохой, а на наших учёных не выходят? В космос летаем, а что под носом творится, не знаем.
       - Это, поди, отсюда летающие тарелки шлют, а мы: «Инопланетяне, инопланетяне!». – Коляня плюнул с досады. – Ни хрена не знаем, ёжкин кот!
       - Да нет, - возразил Денис, - зачем им летающие тарелки, если они спокойно через двери к нам ходить могут? Я б на их месте вызвал сюда мужика какого-нибудь головастого, растолковал бы ему, что по чём.
       Денис неторопливо заканчивал работу с часами. Дядька с усмешкой глянул на племянника:
       - Ты сначала найди его толкового-то. Назови мне хоть одного нынче, кому народ бы поверил и на три буквы не послал.
       - Президент, к примеру.
       Коляня подскочил и забегал у крыльца:
       - Дитё, как есть дитё малое! Уж я, на что в политику не лезу, и то делю всё на шестнадцать. А, к примеру, сосед мой без мата телевизор не слушает! Ну, даже и приедет твой президент сюда, поглядит, убедится, а про что подумает?
       - Про параллельный мир, конечно.
       - Про какой к ядреней Фене параллельный мир?! Про ту самую психушку он подумает, про какую мы все два дня думаем! И про то, что лучше срок президентский мотать да в почестях жить, чем от всего мира отбрехиваться, доказывать, что не дурак, а всё это, - Коляня ткнул пальцем сначала в небо, а потом, почему-то в собачью будку, - не финт перед выборами! Народ-то не на шестнадцать, а на сто шестнадцать разделит: «Рехнулся!» - скажет. И точка – нету президента! Сталин и тот не рискнул бы. Скажи, доктор, разве я не прав?
       Кирилл вздохнул:
       - Прав. Но обидно, что прав. Живём, как слепые котята. Одичали. Давно ли жгли тех, кто утверждал, что земля круглая?!
       - Вот, - удовлетворённо воскликнул Коляня, - такая хренотень и получится! Сожгут, сожрут, и не подавятся. А поверить – кишка тонка!
       Он сел на ступеньку и с удовольствием закурил. Табачный дым был чужд этому миру и воспринимался удушливым ядом, но некурящие собеседники терпели, не желая вызывать очередного словесного потока непоседливого мужичка.
       Кирилл через какое-то время всё же пересел повыше и продолжил:
       - Что с уверенностью мы можем сказать о жизни на земле в течение миллионов лет? Почти ничего вразумительного! Всё в рамках школьной программы, написанной такими же как и мы, одичавшими. Копаемся в планете, как в песочнице, радуемся костям динозавров и не желаем ничего знать о том, чего нельзя пощупать руками.
       - Пощупать-то дали, да кто поверит?! – Денис вздохнул, закончив работу.
       - Большинство наших наук основываются на академической стариковской спеси. Старики не желают признавать собственные ошибки, а молодые ждут, пока старики умрут, чтоб силы на споры не тратить. Пока ждут, сами старятся и костенеют в собственных заблуждениях. - Кирилл с тоской поглядел вдаль. - Вот потому мы, вернувшись, назовём причиной опоздания поломку машины.
       Денис унёс часы в дом и, повесив их на старое место, проверил, идут ли. Вернувшись, сел рядом с Кириллом и тихо проговорил:
       - Ты знаешь, я вдруг позавидовал Тимохе. Пожить бы здесь годик, узнать, чем дышит этот мир, какие знания хранит. Ясно понял, что не хочу сейчас уходить.
       Помолчав, с тоской произнёс:
       - Но не оставят же!
       Тут и появились из сарайчика Иван с Тимохой. Никаких обручей на головах у них не было и Кирилл в первую секунду усмехнулся словам старушки про какие-то обручи, но потом вспомнил, что сюда они попали тоже без них. По виду пришедших сразу было видно: кто есть кто. Невысокий и худой мужик явно звался Тимохой. Пожалуй, так выглядел Робинзон при жизни на своём острове: загорелый и обросший. Только Тимоха совсем седой и одет вполне прилично: в спортивный костюм и кеды китайского производства. Иван повыше, крепче и плотнее, с короткой стрижкой и трёхдневной щетиной на щеках. Его клетчатая рубашка прилипла к телу от пота, а может просто ополоснулся в роднике с той стороны.
       Пришедшие нисколько не удивились гостям. Тимоха только кивнул и, забрав оба рюкзака, ушёл за баню, к большому сараю, где, по всей вероятности, хранились запасы керосина. А Иван двинулся к спустившимся с крыльца мужикам.
       - Добрый день! Заждались? Ничего, сейчас выведу. Успеете засветло до трассы добраться.
       Он пожал каждому руку и крикнул в сторону летней кухни:
       - Бабушка, мы пришли.
       - Чую, - раздалось оттуда, - иду.
       Настя вышла во двор, а Авдотья остановилась в дверях:
       - Чаю попьёте?
       - После, а то им в лесу ночевать придётся. Выпущу, а потом уж чаи гонять будем. - И к столпившимся у крыльца мужикам: - Соберите своё и пойдём. Там гнуса полно, сожрут за ночь.
       - Так, может, завтра? - несмело спросил Денис. - Поговорить бы.
       - Прости, брат, не могу, работы много, итак торопились, чтоб засветло всё успеть.
       - Да какая ж тут работа? - не утерпел Коляня. - Сиди да двери охраняй! Если бы мне такую, не пыльную, да я б с каждым пришлым по неделе разговаривал!
       - Ну, вот потому я здесь, а ты там, - беззлобно усмехнулся Иван, - всяк на своём месте. Нет, правда, мужики, дел полно, вы уж простите. Кто его знает, где ещё рвануло и кто попал? Сами видите как у нас с водой. Берите монатки и пойдём наружу.
       - Давайте мы поможем в поисках, - предложил Кирилл, - я врач, вдруг помощь нужна.
       - Конечно, поможем, - подхватил Денис, - нам торопиться некуда.
       - А что, ёжкин кот, - засуетился Коляня, - мы к этой местности уже привычные. Живой ногой туда-сюда.
       Не смотря на то, что каждый из них ещё час назад мечтал побыстрее вырваться из этого мира, такое скорое освобождение больше походило на изгнание. Хотелось поговорить, расспросить, а уж потом и домой.
       - Мы с Тимофеем как-нибудь сами справимся, - Иван сделал вид, что не понял их намерений, - не впервой. Вам ещё топать и топать.
       Не прошло и пяти минут как путники были в полной готовности, хотя сами и не желали этого. Авдотья сунула им в рюкзак каравай хлеба и наказала набрать у родника воды на дорогу, а внуку тихонько выговорила, отведя к колодцу:
       - Чего людей-то гонишь?! Девка погляди какая справная! И умненькая. Я с ней, почитай, пол-дня говорила. Хорошая девка. Пригляделся бы, не век же одному куковать!
       - Ты меня сватать кончай, - пристрожил бабку Иван, - сам разберусь! Девка-то девчонка ещё, ты чего удумала?! А мужики и без того тосковать начнут. Чем дольше тут будут, тем круче там тоска. Нет, поведу сейчас.
       И направился к сарайчику. Достав из походного планшета, закреплённого на поясе, два блестящих тонких обруча, надел один себе на голову, другой протянул мужчинам:
       - Ну, кто первый?
       Кирилл вздохнул и взял обруч. На вид он был из обычной нержавейки, но на ощупь метал казался мягким и податливым, словно резина. Натянув обруч до середины лба, как это сделал Иван, он почувствовал лёгкое покалывание.
       - Пошли. - Хозяин взялся за ручку дверцы сарайчика.
       - Подожди.
       Кирилл обернулся, окинул взглядом голые сопки, дом, двор и, увидев стоящую невдалеке от сарайчика старушку, обратился к ней:
       - Спасибо за всё, Авдотья Сергеевна! - На сердце вдруг такая тоска нахлынула, еле сдержался. - Катуру привет передавайте.
       - Передам, - ответила старушка и перекрестила Кирилла. - ступай с Богом.
       Он шагнул в сарайчик, Иван вошёл следом и притворил дверь. Они оказались в небольшом пустом помещении. Сквозь щели пробивался солнечный свет. Шага через три на противоположной стене за холстиной угадывался дверной проём .
       - Сюда нам. - Иван взял Кирилла за руку, отогнул край ткани с ступил в абсолютную черноту.
       Они сделали только шаг и в глаза ударила буйная лесная зелень, оглушил шум ручья и ветра, гуляющего в кронах деревьев.
       - Вот ты и дома. Посиди у родника, своих подожди.
       Родник выбивался из земных глубин рядом, чуть ниже места, где они стояли и, весело бурля между камнями, убегал направо, в дебри Заманихи. Иван забрал у Кирилла обруч и совершенно незаметно исчез, как сквозь землю под валуном провалился. Валун был замшелый, округлый, в два человеческих роста и пять-шесть обхватов. Не верилось, что где-то тут может висеть холстина, прикрывающая вход в другой мир.
       Пока Кирилл обходил валун, Иван привёл Настю. Она раскинула руки и с упоением вдыхала запахи леса.
       - Мы дома, Кир, мы дома! Я даже не представляла, что так люблю зелёный цвет! И деревья! И воздух! Какой воздух, Кирюша! Вот это приключение!
       Она подбежала, схватила брата за руки и закружилась. Они не заметили как рядом оказался Коляня.
       - Ядрит твою налево! - заорал Коляня. - Не фига себе!
       Он стоял рядом с Иваном ошарашено озираясь. По нему было видно, что мужичонка сильно струхнул, проходя через сарайчик.
       - Мать честна! Ловко вы туды-сюды шастаете! Надо место запомнить. Случись чего, я, как Тимоха, к вам!
Иван усмехнулся, сам снял с головы Коляни обруч и чуть подтолкнул в спину:
       - Ступай, запоминай.
Как он ушёл опять не заметил никто.
       - Глаза отвёл, холера! - Коляня обежал валун. - Видали? Был и нету! Ну, ничего, меня не проведёшь! Сяду и погляжу откуда он с племяшом вынырнет!
       Кириллу с Настей тоже был интересен момент появления в этом мире гостей «оттуда» и они присели рядом с Коляней неподалёку от валуна.
       Но проследить не удалось. На небольшую полянку, окружающую родник, вышла, хрустя сухими ветками, корова. Оглядела ждущих и замычала. Все обернулись и уставились на лесное пёстрое чудо. В этот момент послышался восторженный выдох Дениса:
       - Вот это да!
Иван направился к корове, приговаривая:
       - Ну, чего нервничаешь? Сейчас Тимоха придёт, подоит. Видишь, люди заплутали, помочь надо. Ступай на место, потерпи.
       Корова ещё раз промычала и нехотя удалилась в лес. Иван забрал обруч, пожал всем руки и хотел было уйти, но Денис взял его за плечо, остановил, попросил умоляюще:
       - Пожалуйста, подождите! Скажите, а можно когда-нибудь к вам прийти?
       - Отчего ж нельзя? Можно. Поверишь, что вот эта дверь в сарайчик ведёт и заходи.
       Он шагнул и словно растворился в валуне. Денис кинулся следом, но больно ударился лбом о замшелый бок камня.