Чёрный шарф

Странная история произошла со мной в этом году, а может быть в том. Может, это произошло осенью или зимой. Теперь сказать очень сложно.
       Работая администратором в частной клинике, я испытывала определенные трудности. Дело в том, что, параллельно учась в институте на заочке, я страдала от нехватки времени на самоподготовку к экзаменам. Мало того у меня еще и маленький сын, с которым мне необходимо было заниматься, так как он должен пойти на следующий учебный год в школу. На все, на это нужно много времени, а у меня, его вечно не хватало. Вот я и начала подумывать, что получать хорошие деньги, большие деньги это хорошо, но есть и семья, где мне тоже не стоит забывать про свои обязанности.
       На этот момент мне уже предлагали некоторые вакансии, но я решила, что необходимо работать по специальности, которую я приобретаю, чтобы после окончания института устроиться на хорошее и доходное место. Так я и сделала. Я пришла работать в школу на должность психолога. С начала у меня не особо и получалось. Отсутствие кабинета и метод материала меня здорово бесило и мешало работать. Перемещение из одного кабинета в другой мешало сосредоточиться на основной работе. Работу психолога с клиентом, можно сравнить с определенным таинством, которое необходимо оберегать от раздражителей и шумов. У нас с ребятами, школьниками или точнее сказать с клиентами, на первых порах такой возможности не было. Скитались из одного свободного класса в другой. С надеждой, что сегодня никто нас не побеспокоит. Когда психолог и клиент остаются наедине, устанавливается контакт доверия или недоверия, но так или иначе присутствие посторонних не уместно.
 Мальчик, о котором я хочу написать, один из первых стал моим «клиентом». Ребенок, как это принято считать, не из благополучной и не полной семьи. На тот момент он являлся сиротой, которого опекала старая бабушка, мало того, еще и онкологическая больная. Меня попросили с ним работать, сказав, что он душит ребят. За все то время нашего знакомства я этого никогда не видела. Хулиган, да нет, вряд ли его можно так назвать. Мальчишка оборонялся, дрался, тогда, когда ему говорили грубые слова относительно его статуса в обществе. Зажимал, да. Мальчик крупный для своего возраста, мог себе это позволить. Самое ужасное из того, что он делал, так это несдержанность на уроках и вечное выяснение с ребятами, кто прав, а кто виноват. Да еще и не особое желание учиться. Стала выяснять, в чем проблема. Через несколько занятий стало понятно, что у мальчика нет мотивации к обучению. Да собственно с чего ей взяться. Он ведь сирота, контроля особого нет, а потом последние несколько лет изо дня в день в присутствии ребенка обсуждается проблема, в какой интернат его отправить. Это выводит из состояния равновесия. Мальчик часто стал задавать себе вопрос, а что будет, если его не будет. И приходил. К одному и тому же выводу. Если его не будет, то и проблем не у кого не будет.
       Вот где ужас. У меня, у психолога без стажа, мало того и с неоконченным высшим, на приеме мальчишка с наклонностями к суициду. Как помочь? И так, скажу я Вам проникла, углубилась в это дело, что, как говорят психологи, пропустила ребенка, а точнее его проблемы через себя. Я стала чувствовать, когда у него плохое настроение, а когда хорошее. Когда он что-то скрывает или злится. Когда его захлестывает тоска, а когда в душе пустота и равнодушие. Так мы работали несколько месяцев. Несколько раз в неделю. Я стала понимать, что из всех ребят с кем я работаю, он стал для меня выделяться.
 Собственно с этого все и началось. Днем, не помню точно в какой день, но точно помню что это было в октябре. Ко мне в кабинет, ну или точнее в не достроенный еще на тот момент кабинет, буквально зашвырнули моего любимого ученика. Я его часто называла так. Первенец. Учительница сказала или нет, даже прокричала, что-то вроде забирайте своего, он опять, кого-то там побил. Втолкнула мальчика и хлопнула за ним дверью.
       Стульев в кабинете нет, стола тоже. Ребенок весь потный всхлипывает, дрожит. Помещение так сказать не обжитое и довольно холодное. Я и он в пустой и холодной комнате. Я вижу как мальчишка буквально замерзает у меня на глазах. Что вы думаете я сделала. Я снимаю с себя мой длинный любимый черный шарф и по матерински укутываю дрожащего ребенка. Слезы хлынули, да, да, не просто потекли, а именно хлынули из глаз ребенка. Он начал что-то бубнить себе под нос, что-то вроде, я все равно ему этого не забуду. А я обняла его и просто стояла молчала. Мальчишка плакал, а я молчала. После того, как он успокоился, мы обсудили, что стряслось. Что не так, и по какой причине учитель так была разгневана.
 И тут я начала ловить себя на мысли, что могу объяснить каждое его действие. Я всегда находила объяснение тому, что он делает. А это, скажу я вам не совсем правильно. Я стала выступать на его стороне. И это тоже не правильно. Я понимала, но ничего не могла поделать.

Р.S.
Через пол года его бабушка умерла, и мальчик остался совсем один. Что ему грозило, только детский дом. Я не смогла этого допустить. Теперь нас четверо.