Повесть о прекрасной леди

 




Я не помню, как встретил Новый год. Помню, что мы собрались большой компанией, смочили горло крепкими напитками, неподобающими для такого праздника, кое-как настроили гитары и заголосили на все лады старые дворовые песни. Память возвращалась ко мне частями. Я помню, как между тремя и четырьмя часами утра, в гости подоспела «моя девочка», леди Ди. Она делала вид, что не замечает меня. Нарочно смотрела в другую сторону. Но курила намного больше обычного, из чего я сделал вывод, что ей нехорошо. В перерыве между моими музыкальными экзерсисами, я даже кинул пару реплик в её сторону, но она только достала из пачки очередную сигарету, и как-то неловко поправила волосы. Тут я вспомнил, что мы расстались неделю назад. И все мои попытки разговорить её походили на невнятное желание возобновить то, что мучило нас на протяжении последних месяцев.
Мы встречались около года, из которого половину пытались расстаться. Она была на том расстоянии, на котором я позволял ей находиться. Мы не виделись неделями, но она продолжала звонить и интересоваться, «как я поживаю». А я поживал хорошо. Я был вольным ветром в поле, который уперся в стенку одним прохладным летним днем.
Мой друг подошел ко мне, влажная рука легла на плечо. Мы оказались на кухне. Сели за стол, закурили. Он заботливо налил мне чашку чая, чуть ли не вложив мне её в пальцы. Вид у него был, словно он собирается меня утешать. Я мысленно позавидовал человеку, которого утешать не было необходимости. Успешный врач, с собственным жильем и законной супругой. «Зависть берет, глядя на тебя»,- вдруг сказал он: «Девушек полно: сами звонят, сами приходят, работаешь, когда хочешь». Так мы сидели и молча завидовали друг другу, пока он участливо не поинтересовался: «Как у тебя с ТОЙ девушкой?» С той, леди М, у меня было еще хуже. Из моих уст она чаще слышала цитаты Экзюпери, о том, что мы в ответе за того, кого приручили, нежели мои собственные словоизречения. Я всюду кивал на маленького принца, перекладывал на его хрупкие плечи ответственность за собственную нерешительность. Мы познакомились вопреки всем законам мелодрамы. Я вообразил себя свободным, она вообразила себя роковой соблазнительницей, мы много работали, искренне презирая друг друга. Я - за то, что не мог соответствовать ей, она меня – за то же самое. На корпоративных вечеринках, она как-то не по-доброму смотрела в мою сторону, когда я высказывал свои философские суждения об отношениях мужчины и женщины. Ничего не комментировала, просто отрешенно водила глазами поверх присутствующих. Красивая, умная, независимая – она вызывала одновременно и восхищение и раздражение. Леди М покоряла всех своим остроумием, но слыла девушкой со сложным характером.
«Моя девочка», леди Ди, наоборот, всегда находилась в центре веселой компании. Она как кусочек пазла, дополняла своим присутствием любые посиделки. В пазле всегда есть трудные места, где картинка состоит из различных оттенков одного цвета. Леди Ди была этим оттенком, бесполезным, на первый взгляд, но естественно существующем индивидом в своем однотонном мирке.
В то лето нам с леди М было предрешено отправиться в командировку. Мы ехали не вдвоем. Шумной компанией мы собрались в аэропорту, шутили во время перелета, предвкушая возможность совместить плотный рабочий график с несколькими часами на забитом туристами пляже.
Вечерами молодые сотрудники нашей компании резко менялись в лице, кто-то надевал гавайскую рубашку и сбегал на пляж в поисках приключений. Вторые – нависали над барной стойкой, сбивая с толку провинциального бармена своими столичными запросами. Остальные демонстративно прогуливались по набережной, считая звезды, и горделиво уклоняясь от назойливых приставаний смуглых парней с южным акцентом. Я собирался присоединиться ко вторым. Леди Ди сопровождала меня до самого бара, и когда из-за грохота музыки, я почти не слышал её голоса, тяжело вздыхала, набирала воздуха в легкие и кричала «Завтра созвонимся! Люблю, нежно целую». В ответ она слышала лишь удары басов. На этом наш разговор прерывался.
В тот вечер мы изменили нашим традиционным посиделкам за стаканчиком «Мохито», предпочтя поход в ночной клуб. Я как многие представители сильной половины человечества не представляю себя звездой танцпола, хотя мне не чужды ни чувства ритма, ни вообще восприятие музыки. Все танцевальные па я согласен выполнять только в горизонтальном положении под звуки, созвучного с моим, ритма сердца. Музыка вываливалась далеко за пределы клуба, она затаскивала в свои чертоги, призывала, влекла, буквально насиловала слух. Пара бойких парней тут же оказались в толпе танцующих. Им вторили молоденькие девчонки, кто-то строил глазки, кто-то – планы.
Ритмы ввели меня в транс и я, пританцовывая, направился к стойке. Я держался за неё как за спасательный круг, для уверенности заказав себе побольше спиртного. Где-то вдалеке замаячила знакомая фигура. Я не сразу признал в ней леди М, строптивую, своенравную девицу. Она поравнялась с танцующими и одним движением руки привела в действие все дремавшие во мне желания. Её руки резали воздух, движения то плавные, то резкие заставляли оборачиваться публику. Она поглощала своим телом музыку, впитывала каждую ноту, каждый удар воспринимала сердцем. Вокруг неё теперь не было никого - ни людей, ни стен клуба, ни южного городка. Её волосы скоро стали влажными, и через некоторое время она присоединилась ко мне за стойкой. Я ошарашено смотрел на неё, словно передо мной явилось привидение. Она улыбалась, пила сок и молчала, пытаясь отдышаться. Я подвинулся поближе: «Ты потрясающе танцуешь!», сказал я.
«Что???»- музыка заглушила мой позорный комплимент. Жестом она показала, что из-за шума она меня не расслышала, и что мы можем выйти на улицу. Прохладный ветер ударил в лицо. То ли от выпитого, то ли от увиденного язык мой не поворачивался, хотя сказать что-то я чувствовал необходимым. «Ты меня сегодня очень удивила», - собравшись с духом, произнес я. «Я не знал, что люди могут так танцевать… не по- земному. Каждой клеткой, каждым нервом». Она смотрела не меня прямо, не пряча взгляд. И тут я заметил, что глаза её стали влажными. Она снова улыбнулась мне, и сказала тихо совсем не своим голосом «спасибо». В этот вечер я узнал, что могу танцевать. Мы вальсировали по пустынному шоссе, под музыку из одного плеера. Я узнал другого человека, скрытую сторону её строгой сущности. Я бежал от изживших отношений с «моей девочкой», а попал руки танцующей королевы. Мы сидели на крыше заброшенного дома, и пили вино из горлышка, мы много говорили, и много молчали. Она танцевала, а каждое движение её мне казалась наделенным смысла, мистическим, волшебным ритуалом.
Леди Ди кричала на меня в трубку. Наша командировка была продлена на пару дней, что казалось ей единым сговором нашей компании. Я представлял себе, как она звонит генеральному директору, и дотошно выясняет, где гражданин «А» живет, в какой гостинице его поселили, что входит в круг его обязанностей и, черт возьми, когда он вернется в её объятья. На том конце провода нервно перебирая пальцами по столу находилась «моя девочка», леди Ди, с которой мы перестали спокойно разговаривать почти сразу, как познакомились. Нам было хорошо в постели, когда слова теряли своё значение. А поутру мы просыпались незнакомыми людьми. Она пила кофе, курила, смотрела на меня робко, вопросительно. Я отвечал ей недолгим утренним поцелуем, после чего её маска доброжелательности тут же исчезала. Она ждала продолжения, которого не было ни в жизни, ни в моих планах. Мне было хорошо с ней, уютно. Она звала меня переехать к ней, перевозила и снова увозила свои вещи в мою квартиру. Эти перемещения стали обычными в наших отношениях. Я был честен с «моей девочкой»: я не видел себя в роли её супруга, не чувствовал себя влюбленным. Миниатюрная, хрупкая она больше подходила мне на роль родственницы, или верного друга. Но физическое влечение затмевало во мне эти мысли, а в ней – воспламеняло надежду. Девушки, не мешайте нам разорвать отношения, если мы начнем оттягивать этот момент, одновременно мы начнем затягивать узел у вас на шее.
Я был честен и с леди М. Я признался в своей двуличности, не забыв упомянуть Экзюпери. Но видимо, её это не очень впечатлило. Её оставляли без сожалений, никто не удосуживался просить прощения или объяснять причину тяжелого разрыва. Но она ничего не требовала, она существовала параллельно со мной, изредка пересекаясь длинными коридорами, темными аллеями, песнями, книгами, стихами, старыми городами.
А леди Ди всё кричала в трубку. Я уже вернулся домой, она хотела меня видеть. А я хотел видеть ночь, танец, руки, движения….
Я что-то прокричал ей в трубку, она сменила тон, избрав более низкую тональность. Но разговор был окончен. Вернувшись из командировки, я потерял способность трезво мыслить. Я бушевал дома, на работе, проклиная весь женский род.
«Мне нужна нормальная женщина, понимаешь!» - исповедаться я как всегда решил своему другу. «Она не должна быть назойливой, должна быть покладистой, но иметь своё мнение». Леди М не была покладистой. Она не отдалась мне не на первом официальном свидании, ни на втором. Она игнорировала меня как мужчину. Я бесился, грозился порвать с ней отношения, требовал объяснений. Получал, но снова злился. Она лакомила меня страстными поцелуями и нежными объятьями. Но она не была настроена на легковесные отношения. Серьезность, с которой она смотрела на жизнь, поражала. В свои 23, она не была подвержена соблазнам, а я на десять лет старше был наивен и уязвлен, как малолетка. Леди Ди была более щедрой, но не мог же я ставить её в пример.
Новый Год продолжался, я принялся за песни собственного сочинения. Леди Ди с укоризной смотрела на меня, всем видом демонстрируя нелюбовь к моему творчеству. Она презирала меня, мой голос, мою физиономию, о которую с радостью затушила бы сигарету. К слову сказать, от себя я тоже был не в восторге. Я сам был затушенной сигаретой, выброшенной где-то на обочине дороги. Я разорвал отношения со всеми, с теми, кого любил, с тем, кого не любил давно. Леди М выслушала приговор нашим отношениям с показным спокойствием. Я заметил, как у неё начал дергаться подбородок, покраснели глаза. Где-то в подсознании я, наверное, рассчитывал, что она тут же отбросит все свои принципы, и отдастся во власть внутри бушующей страсти. Но она сдержалась. Мы не перестали общаться. Мы мучили друг друга дружескими свиданиями, доверительными беседами, между строк улавливая недосказанность, незавершенность. Меня било током от её прикосновения, от её взгляда, которого я теперь не мог теперь вынести.
На электронных часах маячила дата – 2 января, рядом светились цифры: 15. 04. Я уже не спал, но организм не был настроен на подъем. Мне хотелось спать до скончания веков, так как дни не обещали ничего радужного. Монитор компьютера приветствовал меня, что вселяло оптимизм. Почта ломилась от поздравлений и новогоднего спама. Галочками я выделил все входящие письма, и только нажав, клавишу, «Удалить», заметил её письмо. Чертыхаясь, я извлек его из «Корзины» и прочитал. Леди М обращалась ко мне нежно, выбирая слова, но откровенно и искренне. Она писала, что с нового года переходит работать в другое место, что с детства она занималась балетом, но тяжелая травма не дала ей продолжить обучение, что теперь он хочет возобновить занятия, и что собирается преподавать для маленьких детей в балетной школе. Она писала о том, что в юности загадала, что мужем её будет человек, который раскроет её в танце. «Чтобы понять меня, вам надо увидеть, как я танцую». О том, что любит меня…просто любит…что желает мне счастья с леди Ди, или с какой-нибудь другой Леди…
Я читал её письмо несколько раз, перечитывая некоторые строки, заучивал фразы. Потом я распечатал его, дважды перечитал, зачем-то подчеркнул что-то …
Рванув к входной двери, я мельком взглянул на свое отражение в зеркале. Увиденное расстраивало, но мне не хотелось медлить ни минуты. Я чертыхался, столкнувшись в прихожей со старым креслом. Оно нередко попадалось на пути, загромождая путь, громоздилось своим пружинистым нутром, как выброшенное на берег морское чудовище. Почему я до сих пор не выбросил этот хлам? Потому что я привык к нему. Привык видеть это уродство в своей квартире, привык натыкаться на него, привык обрушивать на него недовольные реплики, словно выговариваясь обо всей моей безалаберной жизни. Я привык окружать себя ничем не обязывающими связями, людьми, которые приходили в мою жизнь и уходили в никуда, не оставляя ни памяти о них, ни адресов. Я захламил свою собственную жизнь бесперспективными отношениями, в которых обмен телами был единственным связывающим звеном. Они загромоздили мне путь к настоящей жизни, к тому, о чем мы все мечтали, будучи юными и неопытными. Я отверг любимую женщину из-за несуществующих отношений, из-за эфемерного чувства ответственности, а, говоря откровенно, из-за глупой боязни остаться ни с чем или ни с кем. Страх одиночества оказался первым в списке моих фобий.
Я распахнул входную дверь и от неожиданности даже сделал шаг назад. На пороге стояла леди Ди. Она собиралась позвонить, но я опередил её. В руках у неё был лист бумаги, который она тут же протянула мне. Я стоял как истукан, напуганный то ли неожиданной встречей, то ли этой повесткой в её руках. Мне мерещился результат каких-нибудь анализов, подтверждающих моё отцовство на тройню, смертельный диагноз несуществующей болезни, но непременно передающейся половым путем, повестка в суд, по иску всех оставленных женщин Земли.
«Что это??» - не глядя на лист бумаги, спросил я.
«Квитанция по оплате телефонных переговоров. Решила отдать», - ровным голосом ответила леди Ди. Я мгновенно вспомнил, что она созванивалась с родственниками со всех концов нашей необъятной родины. В тот момент я готов был простить многозначные телефонные счета, расцеловать директора телефонной компании (правда, не знаю за что).
«Как дела?» - спросил я не из-за вежливости, а потому что хотел знать, что у неё все в порядке, что боль, что я причинил ей, не вернется бумерангом и не ударит меня со спины. Мне важно было знать, что она не держит на меня зла.
«Хорошо» - все так же спокойно отвечала она. - «Я выхожу замуж».
Она назвала имя нашего общего знакомого.
«Когда же вы успели?» - я на несколько минут почти потерял дар речи.
Она улыбнулась «Мы давно с ним общаемся, он очень поддерживал меня в период наших непростых отношений».
Я не знаю, будет ли этот человек её супругом всю жизнь, но знаю точно, что сейчас они счастливы. Вчера я встретил их в магазине: они дружно складывали продукты в тележку, что-то бурно обсуждали, и не обращали на меня никакого внимания.
Я же купил бутылку вина и поспешил домой. Кресло из прихожей переселилось на городскую свалку. Я не жалел об этой утрате. Тонкий аромат её духов доносился из спальни. Она сидела у окна с чашкой горячего чая, запрокинув голову, и слушала музыку, отбивая пальцами ног неопределенный ритм.
«Маша! Машка…» - она обернулась. «Я видел сейчас великолепное свадебное платье».