В невидимку

Иногда Марта становится очень ранимой, будто ее кожа истончилась до предела, до прозрачности. Или она просто сбросила старую кожу, а новая еще не успела загрубеть, и вместо привычного прочного панциря осталось что-то мягкое, нежное и хрупкое. Словно оголились все нервные окончания, и от любого соприкосновения с внешним миром становится невыносимо больно. Марте кажется, что весь мир с его запахами, звуками, красками, людьми, эмоциями, колкими и хлесткими словами, насмешками, злобой, завистью, ненавистью, ложью, предательством, грязью, серостью решил раздавить, растоптать, растерзать и уничтожить ее. И чтобы выжить Марта играет.

Она плотно закрывает окна, чтоб громкие, резкие звуки не ранили слух. Она задергивает тяжелые шторы, чтоб яркий свет не резал глаза. Она запирает двери на все замки и засовы, строит баррикады, отгораживается от людей, чтоб они не причинили ей боли. Отныне ее не существует для мира. Отныне она – Невидимка.

Она безразлично наблюдает со стороны за тараканьими бегами, которые принято называть жизнью. И только лишь, когда Ночь подранком бьется в стекло, она открывает окно и впускает ее. Огромная птица с кровоточащими ранами – Ночь стучалась во многие окна, но натыкалась лишь на острые кинжалы неприятия, ржавые заточки непонимания, стеклянные осколки безразличия.

Ночь, как и Марта обессилена. Ночь, как и Марта, остро чувствует. Ночь, как и Марта, смертельно ранена.

Так они сидят на полу посреди комнаты спиной к спине Ночь-подранок и Марта-Невидимка и ждут, когда Утро нового дня положит конец их глупым играм.