13-ое Облако Тумана - Знаки Вещей Часть II

***********

- Мои чувства не безнадежны, поэтому я могу сыграть любое из них. А можешь ли ты? Видел ли ты когда-нибудь обратную сторону Луны? Нет! Это невозможно! Но возможно увидеть просто другую половину. Это просто! Каждый из нас состоит из двух частей, и каждое «Я» индивидуально. Если убить одно – другое будет господствовать. Но никакое из них нельзя убить до конца. Все равно оно возродится. И тогда оно будет доминировать и убьет… Сказочная ошибочность это не свойство. Зачем нужна глупая теория о любви, мире и бытие? Эти вещи нельзя теоризировать. Это понятие бесполезно, но живо; бессмысленно, но есть. А как же острота ясности? В которой нет безудержной жажды власти. А ведь сила и та самая жажда наказуемы, если не уметь ими управлять. А где найти лекарство от серости? Не от черноты. А от серого цвета. Это лекарство – золото! Золото блеска глаз, золото души! Незачем испытывать те чувства, которые, знаешь, в миллионный раз уже не перенесешь. Верь! Выход есть! Не режь!.. Не рви!.. Не жги!..


ГЛЛАВА I
НЕИСЧИСЛИМАЯ НИЗОСТЬ
Зажигая свечу на одну ночь, следи, чтобы не начался пожар

Ты хочешь стать осколком мира?
Так поцелуй меня в воде.
Принцесса сладости – Садира –
Скрывалась издревле во мне.
Зажги огонь моих желаний
Прикосновеньем сильных рук,
Дари всю дерзость притязаний
Горячих, нежных, страстных губ.
В дрожащих бедрах нежно-нежно
Играют зайчики Луны.
И пламя страсти дико грешной
В глазах мелькает, как цветы.

Лилееподобный лунный свет озарял комнату. Лита спала. Не было ни шороха, ни звука… Но сердце пронизал страх. Внезапный, как выстрел меткого лучника. Она открыла глаза. Снова стояла невыносимая жара. Город словно тлел, как торфяник в недрах Земли. Лита была вся мокрая, ей казалось, что ее накрыли плотным шерстяным одеялом, под которым было нечем дышать, куда не проникал ни свет, ни воздух.
Окно было распахнуто, но температура снаружи ничем не отличалась от внутренней. Сжатый комок в груди еле шевелился, удары его были чуть ощутимы, едва заметны… Кто сказал, что время лечит? Со временем становится лишь хуже, если не насладиться сладостной местью!
Мейлона больше нет рядом… Он сбежал… Слезы уже не было, чтобы вспомнить о нем с горечью. Лита встала, подошла к окну, стараясь не делать глубоких вдохов. Разве так должно было быть? Ведь знала и она, знал и Мейлон, знал и Он, что разъединившись, они оба обрекали себя на гибель.
Как низко пал Мейлон, какую трусость он проявил, как жалко повел себя! Каким ничтожным выставил он себя. Как хотела Лита вернуть назад те 13 месяцев, что его не было. И как она не хотела этого. Боль медленно проходила. В душе оставалось лишь чувство непонятности. Что-то, что заставляло ее быть сильной, что-то, что приказывало ей терпеть. Внезапно она услышала, как плачут ивы в Парке Семи Холмов. Этот плач был невыносим. Этот плач был жалобен и манящ. Они звали ее. Они кричали, они обращались к ней. Они тянули нити фантазии, плели из них паутину затишья… «Это не спроста» - подумала Лита, набросила черную шелковую накидку и беззвучно, полуночной тенью устремилась в Парк.
Пряный воздух лился потоками огненной лавы, врывался в глаза, обжигал их, издевался… Но лишь полы черного плаща, словно крылья, развевались и, соприкасаясь с кожей, ласкали, даря мимолетные моменты прохлады…
Лита повернула за угол, и уже во тьме появилась розоватая арка – незабвенный вход в мир прошлого. Кругом было тихо, не переругивались бессонные птицы, не цокали каблуки, не шныряли уличные кошки, даже ветер наотрез отказывался подарить единственную волну свежести. Только с деревьев иногда падали сухие листья, изредка нарушая мертвость города мгновенным чуть слышным звуком. Она поднялась по ступенькам, в голову тут же ударили воспоминания: лебеди, климатис, осень, Мейлон… Что вело ее сюда, она не могла понять, но догадывалась. Она уже не ребенок. Но от боли никто не защищен. Что угодно может причинить боль любому. От этого даже Лита не могла защититься, спрятаться, даже если спрятаться и получалось, это не надолго. Боль все равно настигнет и поглотит с большей силой и яростью.
Ивы звали Литу на место последнего сражения. Она поднималась вверх по дорожке, мимо тех плаксивых деревьев. Родной красный кирпич звонко шуршал под ногами. Она обошла пруд со спящими птицами и остановилась. Вот и полная луна… Смотрела вниз, вновь, так по-знакомому серебря все, что попадалось в поле ее зрения. Ощущение таинственности, детского любопытства, предвкушения чего-то важного обдало Литу долгожданным холодом. По коже пробежал мороз, она даже покрылась мурашками. Лита стояла молча, боясь шелохнуться, сделать лишний вдох. Тишину нарушили чьи-то шаги. Тень радостного испуга тронула маленькой лапкой сердце Литы. Шаги приближались… Чувство волнения росло вместе с четкостью звука. С другой стороны пруда, из-за необъятного куста жасмина появился… («Нет! Это не он!») Мейлон. Увидев Литу, он остановился. В груди у него что-то стукнуло один раз, но с бешеной силой, и замерло. Страх вонзил коварный нож прямо в середину Мейлона. Словно молния блеснула в глазах Литы, будто змеиный яд стремительно побежал по венам. Казалось, Луна сверкнула ярче. Мейлон почувствовал, что губы его пересохли. За спиной он услышал легкий шорох фонтанчика, пробивавшийся сквозь бой крови в висках, неслышимый ранее…


ГЛАВА II

ЗЕРКАЛЬНЫЙ УЖАС
Ловя дождь в руки, никогда его не удержишь

- Лита?… - растерянно произнес Мейлон. – Лита…
Она смотрела на него глазами полными ненависти. Он думал, что она погибнет. Что нечему будет поддерживать рост ее силы, что она сдастся. Только в этом случае Мейлон мог спастись. Но она смогла. Собрав последние силы, - смогла! Убила свою боль, и эта смерть породила неудержимую страсть добиться ответа.
- Лита… - снова почти прошептал Мейлон.
- Заткни свою мерзость, бесцельность, неудачность! Какую низость ты хочешь поведать мне?
- Мне очень плохо… - в душе Мейлона уже давно творилась беда. Что-то жалило его внутри, рвалось на свободу. – Я любил тебя…
- Что? – голос Литы вдруг, словно громом, ударил по ушам Мейлона. – Кого ты хочешь обмануть? Как можешь ты сейчас врать мне? Мне противно спросить тебя о совести, есть ли она у тебя. Ответ мне известен. Ты никчемен!
- Жаль, ты не хочешь понять, что мои чувства были искренни…
- Какие чувства? Ты умеешь чувствовать? Поверь, я знаю все о тебе. И я ничуть не жалею о своем знании. Мне почти наплевать на тебя. И окончательно станет, когда ты заплатишь за ошибку. И ведь то создание, что ждет тебя сейчас и сходит с ума от того, что не знает, где ты, ни в чем не виновато. Она – не такая, как я. Конечно, она не станет мстить. Ей не позволит робость. Но в моей душе нет больше места для тебя! Я свободна! Ты больше не потревожишь мой покой… никогда! – Голос звучал почти спокойно, размеренно, ничто не мешало Лите говорить. Душа позволяла.

Свет мелькнул из ниоткуда. Внезапно ослепил и тут же исчез. Луна погасла, пропала, спряталась… Из бескрайнего безмолвия в Бытие рванул сумасшедший ветер, заиграл в ветвях могучих старых буков, начал рвать листву. Лебеди забились в пруду и тревожно закричали. Вихрь с разбойничьей наглостью ворвался под Литин плащ, словно стараясь сорвать его, как страстный любовник. Мейлон точно впервые увидел ее, стоящую посреди вихря, не знающую поражений, сильную и непобедимую. Как жестоко он ошибся, когда подумал, что сможет изменить ее жизнь. Как больно он ударился, когда решил уйти, в надежде, что погубит ее и сам станет свободным. Как много он потерял и чего он больше никогда не обретет! Словно градом по открытой ране ударила мысль о любви. Но не осознал он того, что не имеет права о ней говорить. Мысль – виновен.
Стук копыт… Тот самый стук, что был Лите так знаком, что она слышала пока лишь единожды, но который должен был повториться. Из чащи мглы, из чаши Ада, рассекая пламенем раскаленный воздух, мчался всадник на черном скакуне. Эрданс… Великолепие живых и мертвых. Власть, кара, смерть, любовь… Эрданс… Тот, кто поведал Лите правду. Тот, кто избрал ее, будучи властным на это. Тот, кто вершит справедливость и не простит безверия и глупости.
- Ну что же, здравствуй, Элегида – раздался его голос, когда конь остановился, как вкопанный и ударил по земле копытом, снизвергая стену ярких искр.
- Эрданс… - Хоть Лита и почти что знала его, она боялась произнести его имя громко. Это был даже не столько страх, сколько почет. Она преклонила перед ним голову, опустившись на правое колено, прижав левую руку к сердцу.
Эрданс с легкостью горного барса спрыгнул с коня и подошел к ней. Он взял ее за запястье и поднял.
- Ты не должна этого делать, ты – Элегида! Он должен стоять на коленях. Его грех – не твой. Забудь всю горечь. Ты сильна. Ведь я в тебе не ошибся. Я тот, кто никогда не ошибается.
- А как же счастье, которое Вы желали мне? – И Лита несмело взглянула в его глаза. Там было то, чего боятся люди… там была тьма… и правда. Но в этой тьме она увидела себя.
- Подумай, девочка, подумай… - Он повернулся и медленно подошел к Мейлону. Он шел, бросая тени в стороны своим кожаным плащом. Мейлону показалось, что душа оставляет его, хотелось бежать, но ноги не слушались, невидимые путы не пускали… Отчаянье беспомощности сплелось с кошмаром разума, но он не мог пошевелиться. – Что сделал ты? Ты верил в свою силу. Ты говорил мне о войне.
- Я объявил войну Тебе… - чуть слышно выдавил Мейлон.
- Да… - со всеподчиняющей улыбкой ответил Эрданс и шутливо склонил голову на бок. – Пойдем, mon cher;, я покажу тебе… - И он снова улыбнулся. Да, это была та самая улыбка, что терзала Мейлона тогда, на той лавочке, что до сих пор стоит внизу, на которой они сидели. Ах, как бы хотелось Мейлону сейчас вернуть ту минуту и он бы начал все сначала, и ни за что не сотворил бы этой глупости, о которой всегда говорил сам. Но жизнь жестока. И он не тот, кто может повернуть все вспять. И он не тот, кто властен награждать или карать. Как жаль, но он есть тот, кто должен быть наказан. И к смертному одру цепями он привязан.
Эрданс взял Мейлона за запястье и молча повел к пруду. Грустная женщина все так же клонила голову к воде, белые птицы величественно покачивались на темной глади. Лита бесшумно следовала за ними. Эрданс подвел его к краю.
- Смотри…
Лита стояла позади. В голове возникали образы… давние… знакомые… Чуть было жаль прошлого. Но никогда не стоит сожалеть о прошлом. Надо будущее делать нужным.
Незыблемая гладь пруда в секунду превратилась в одно большое зеркало. В нем Мейлон видел себя. Злосчастный день, когда она прошла мимо него… Все это было, как кино. Местами – как фотоальбом. Забытые мелодии души, сожженные ноты любви. Вот он увидел, как Лита пишет что-то, сидя на скамейке, что на другой стороне газона, еще зеленого, яркого, такого жизнедарящего. Вот он подходит к ней. Вот лебеди, которые никогда не исчезнут из этого парка. Вот лист кленовый, трепещущий в ее руках. Вот ее взгляд. Вот она говорит что-то, вот он ее целует… Тогда Мейлону захотелось прыгнуть в мутную чернь воды, разбить это проклятое зеркало. Разбить прошлое, забыть обиды, причиненные им же. Потерять навсегда свою единственную жизнь, оставшуюся последней на карте его существования. Разорвать в клочья восставшую любовь, дерущую его сердце и пьющую последние сладчайшие капли крови. Уйти в беспробудную вечность. Остаться историей в чужих сердцах. Забраться клочками дыма в чужую память. Но не быть. Больше никогда не быть. Ничем живым. Ничем мертвым. Не быть!!! И не жить…
Эрданс махнул рукой. И Мейлон рухнул наземь бесчувственной грудой пепла.
- Нет! Что ты делаешь? – воскликнула Лита. – Зачем ты уничтожил его?
- Ах, прости. Я забыл, что ты сама хотела отомстить… - улыбка сводила с ума, блистала огнем кристального света. – Уход его был обозначен твоими желаниями. Не так ли?
- Да, но он не вспомнил радости, что дарили нам встречи. Чистоты, пронизанной легким страхом причинить боль душе. Он не вспомнил потери!
- Да, что-то я поторопился… Но, не волнуйся, Элегида, все в наших руках… - с этими словами Эрданс щелкнул пальцами, и в искрах бледно-красного восхода Мейлон снова стоял перед ними. По щекам его катились слезы. Он понимал, что только что был мертв.



ГЛАВА III

ПРОЩЕНИЕ И НАКАЗАНИЕ
Зная свою суть, ты никогда не познаешь своей души

С ума сходила, вечером искала,
Курила и тянула дым.
Я знаю, этот пепел потеряла,
Он не останется моим.
Исчезло все, чему я была рада,
Исчезла робость, испарился стыд.
Мне наплевать, мне этого не надо.
И мой последний враг в гробу лежит.
Я все глотаю дым, сбиваю пепел.
Да, я платила за чужих, поверь.
Но все останки растерзает ветер,
А я останусь жить, но без потерь.
Легкое солнечное утро манило звоном зеленой листвы. Спелый апельсин солнца не жег, не старался спалить все живое. Он просто ласково грел. Первый раз за долгое время засухи ночью прошел дождь. Вымыл деревья, траву, тротуары, дороги. Смыл пыль и тень приближающейся смерти. Подарил свежесть и блеск. На клумбах подняли завядшие головки розы и колокольчики. Флоксы дурманили теплым, влажным, приторным ароматом. Город был пуст. Редкие прохожие появлялись и тут же исчезали за поворотами. Где-нигде чирикали птицы, радуясь новому дню и влюбляясь в солнечный свет. Лита и Мейлон шли молча. Ее платьице нежно-зеленого цвета шевелилось на легком ветерке. Изредка романтичные трамваи со скрипом проползали мимо них. Все так же шумели изумрудные клены и малахитовые каштаны. Они шли на Старую Крепость. Там, Лита помнила, она встретила последнего ангела. Но оттуда был виден весь город. Такая красота… и будто картинка застывает в сердце и проявляется, когда ты далеко…
Они поднялись по серпантинной дорожке с переменно встречающимися ступеньками. Со смотровой площадки открывался прекрасный вид на жестяные крыши, церкви и соборы, ратушу. С другой стороны Лысая гора выделялась, словно блестела, своим опустошенным песком среди зарослей Королевского леса.
- Contra spem spera;… - вдруг задумчиво произнесла Лита.
- Прости меня… если сможешь. – Не в силах поднять голову тихо произнес Мейлон. – Не знаю, смогу ли заслужить твое прощенье. Я знаю, ты сильней меня. Да, я ошибся. Я – глупец. А ты – вся жизнь! Прости… Вся боль, что я причинил тебе, вернулась ко мне в трехкратном размере. А может и больше.
Лита слушала его молча, глядя в даль. И почти не сожалела о том, что он ушел. Неважно, предал или нет, он уже платит. А она сильна и непокорна! Все равно, в первую очередь, она женщина!
- Позволь сказать тебе несколько откровенных слов… - Мейлон помолчал несколько секунд. – «Ты сильнее меня и в этом права,
Ты умеешь прощать лучше, чем я,
Ты умеешь любить крепче меня,
Потому ты опасна не лишь для меня.
Ты меня отпустила и в этом права,
Но в этом повинен лишь я!»
Голос дрожал. Он говорил сбивчиво, но старался изо всех сил не показать своего страха. Да, он боялся. Но после этих слов глаза Литы налились слезами. Она стояла и боялась обернуться. Сейчас она показала Мейлону прошлое. То, где были они счастливы. То, где никто не мог помешать им. И теперь это прошлое защемило у нее в груди. Расстаться с тем, чего желала и за что просила, было, несомненно, сложно! Но не безнадежно.
- И что же ты хочешь теперь? – спросила она.
- По-моему, я уже не вправе чего-либо хотеть… Я лишь могу мечтать, чтобы ты простила меня. Как был я глуп. Я сам разбил свои надежды. И твои, кажется…
- Мои? Ты снова льстишь себе, а себе не льстят! Ты всегда был дерзок к жизни. Ты мог бы многого достичь. Но ты почему-то отказался. Ведь никто же тебя не принуждал. Ты сам! Ведь так?
- Да, Лита. Я думал, что поодиночке мы справимся с этим. Что мы выберемся…
- Не лги же ты мне в глаза! – она заглянула в мутную его синеву. Там разразился шквал испуга. – Уже хотя бы сейчас – не лги! Ты знал, что я погибну, оставив тебя свободным. Но свободной оказалась я! А гибнешь ты! Вот видишь, как иногда легко нарушаются законы! И я даже знаю, что за миссию избрал ты себе! Смерть последнего ангела призвала тебя!
- Ты не могла этого знать!
- Ты для меня, как открытая книга! И шрифт оказался мне понятен! А ты не верил в мою силу.
- Теперь я верю.
- Но теперь так поздно.
- Я знаю, что не нужен тебе. Ты сможешь жить теперь и без меня. Но все это время, мне казалось, что прошла уже целая вечность…
- О, нет! Вечность тебе пока не известна! Помнишь ту девушку, Елену… Она познала Вечность. Но она искупила свою вину. Она выбросила ее. А ты подобрал в надежде, что тебе она нужна. Вот почему люди так часто страдают. Они уверены, что жить без вины нельзя. Всегда создают искусственно или придумывают себе беды и проблемы, а потом мучительно и подолгу пытаются их решить. Иногда даже умирая с «тяжелым грузом» на сердце. – Лита заискивающе подняла брови. – Зачем ты мучаешь себя и пытаешься мучить меня? Ты же знаешь, что я теперь другая. Я даже не та, что была, когда мы встретились! Ты же это видишь!
- Вижу, но мечта всегда останется мечтой. Я понял, что не могу изменить себя. Я хотел изменить тебя. Но это тоже не возможно. Я жалок, да?
- Безусловно! Я показала тебе то, что ты должен помнить! И продолжения не будет. Я не знала, что еще встречусь с тобой. Но так получилось. Я думала, что если вдруг тебя увижу, то уничтожу тут же! Превращу в такую же горстку пепла, как недавно превратил Эрданс! Но, почему-то, когда увидела, захотела покарать по-другому. И поняла, что путь наказания я избрала наилучший. И ты обязан быть со мной согласен!
- Ах, Лита, что наделал я?! Как холодно и горько мне сейчас.
- Как не нужны сейчас мне эти слова!
- Ну, что, вы до чего-нибудь договорились? – как всегда внезапно и ниоткуда послышался голос Эрданса. Лита резко развернулась.
- Да… Я решила!
- О, и что же ты решила, радость моя? – беспощадно улыбаясь спросил Эрданс.
- Послушайте… - робко начал Мейлон, - для кого смерть становится наградой? Для тех, кого прогоняют. Но ведь смерть – это не самое ужасное наказание. Не так ли? Жаль, что никто мне не верит.
- Почему же? – первый раз в жизни удивленно спросил Эрданс. – Я верю тебе, потому что только я, наверное, знаю об этом. Хотя, нет, Элегида тоже знает.
- Да, но зачем жить человеку, который в этом мире не нужен? А не нужны здесь глупые! После смерти они просто исчезают. Их не стает. Никто не знает и не помнит их. Они растворяются во времени, в небытие. Зато наихудшей карой может стать умалишение. Когда человек сходит с ума у всех на глазах, но при этом никто этого не видит, а чувствует только он сам. Но в этом есть свои плюсы. Ведь тогда человек становится злопамятным и жестоким. Исчезают жалость и совесть…
- Ты не прав, мой мальчик, не прав! – Эрданс беспрестанно улыбался и сверкал глазами.
- Сойди с ума!!! – вдруг пронзительно закричала Лита! – Лишись рассудка! – голос ее катился со Старой Крепости вниз, в долину, в город, поднимался в небо, превращался в грохот и падал снова вниз, разрушая сознание Мейлона. Метко попала она в один момент. Четко выбрала мгновение… Не до конца поняв, что же сделала, но абсолютно не жалея!
Кто может знать, о чем мечтает небо?! Кто видел то, как оно плачет? И капли крови, как капли росы роняя на траву, сжигает ее. Кто помнит стоны неба, когда оно болеет?! И как тихими белыми листьями оно ниспадает вниз…


От звона в ушах, от раздирающего мозг грохота, переходящего в визг, от боли в теле Мейлон рухнул наземь. Не в силах встать, глаза закрылись…




ГЛАВА IV

13 ОБЛАКОВ
Останься там, где твое место

- А ты, оказывается, еще и с юмором! – воскликнул Эрданс.
- Зато теперь меня абсолютно ничего не мучает! – в голосе Литы звучали нотки металла. Ее голос был звонок и весел. Как обычно.
Они гуляли по Королевскому лесу. Прошлогодняя листва щекотала слух тихим шелестом под ногами. Лита молчала.
- Ну, расскажи… - мягко сказал Эрданс.
- Что рассказать?
- То, что ты хочешь и уже почти час перебираешь в голове.
- Если ты знаешь, то зачем я буду говорить тебе? Каков смысл в пересказе известного?
- Я знаю лишь факт того, что ты думаешь. Но мне действительно нет никакого смысла проникать к тебе в сны.
- В сны? Но я же не сказала, что хотела поговорить именно о сне…
- Девочка моя… - повисла пауза. – Ты еще так молода. И так неопытна. Ты не забыла, кто я?
- Простите, нет, не забыла… Но…
- Какое «но»? – Эрданс даже не думал впадать в раздражение. Высшей силе не пристало выказывать свои эмоции. Их вообще не должно быть. Есть лишь игра. Все игра…
- Мне снился странный сон. Во сне я слышала, как плачут дети. И дикий скрип деревьев, я где-то шла, меня сбивало с ног порывистым ветром. Это был лес… Страшный лес, но я не боялась, – она на секунду замолчала, но, увидев снисходительную улыбку Эрданса, продолжила. – Сухие деревья, завывающий ветер рвал на мне одежду, но я шла. А потом было болото. Жуткое, вязкое… с илом и мхом. Но ни одной живой души в округе. Я долго шла, падала, тонула, но у меня получалось вылезти, что это? Я не знаю, к чему мне приснился такой сон, и что он может означать… Я почти захлебнулась, меня мутило от того, что я наглоталась воды… И я почему-то отчетливо чувствовала все, что со мной происходит. И вот я сделала последний шаг, у меня уже не было сил, я упала и подумала, что меня больше нет. Но, открыв глаза, я увидела сизый туман, он был теплым. Вокруг меня не было ничего, кроме облака. Я лежала на нем. А присмотревшись, я увидела под собой город. Чистый, прозрачный. Великолепный. Лишь мысль: восемь ступеней… Созвездия, ветры, предвестники, имена, погост, оковы, злость и…И после этого не помню ничего…
День клонился к концу. Закат заливал ярко-желтым пыльным цветом дома и улицы. В городе снова становилось тихо. Лита не заметила, как они давно уже вышли из Королевского леса и теперь идут вниз по дороге в скверик рядом с Пороховой башней. Лавочка была теплая. Под огромным каштаном витал терпковатый запах его листвы. Эрданс молчал, и, казалось, мечтал о чем-то. Они сели на лавку напротив Базарной площади. Прямо перед ними проскрипел и исчез за поворотом трамвай. Голуби ворковали на асфальтированной дорожке и оживленно что-то клевали. Рядом с ними, нахально поглядывая друг на друга, прыгали воробьи и весело чирикали. Лита ждала, когда же Эрданс решит заговорить. Она не смела прервать молчание. Теплый вечер завис над землей и не было ему конца. Прошел еще один трамвай… где-то послышался стук каблуков и тут же стих.
- Время пришло, Элегида – и Эрданс улыбнулся. Его красоте не было предела. И Лита восхищалась ею, упивалась и сходила с ума. – За тринадцатым созвездием,
За тринадцатью ветрами,
За тринадцатым предвестником,
За тринадцатью именами,
На тринадцатом погосте,
От тринадцати оков,
За тринадцатою злостью
Есть… тринадцать облаков…
Эрданс замолчал, а Лита сидела и не могла произнести ни слова. Что-то стукнуло в сердце и сперло дыхание. В горле стоял ком. Неспешно, но незаметно теплый вечер все же уступил место прохладной мгле. Зажглись фонари и в мутной пелене казалось, что это мерцающие светлячки, которых ночь мириадами рассыпала по городу. Где-то над ухом у Литы прожужжал комар и привел ее в чувства. Она наконец-то сменила пустой взгляд на удивление и спросила:
- Что это было?
- Странно, Элегида! Ты до сих пор не разучилась удивляться.… Хотя, возможно именно это и нравится мне. Ведь ты не стала сухой, ты не стала жесткой… Ты стала настоящей преемницей Великой Силы. Но я предупреждал тебя, что это нелегко. Ты не боишься… - Лита не поняла, спросил он ее об этом или это было утверждение. Но поспешила ответить.
- Нет, я не боюсь – твердо сказала она и гордо откинула прядь волос, спавших на лицо.
- Тогда мне не за что волноваться.
- Да, но объясните мне теперь, что значит мой сон.
- Это твоя новая жизнь. Тринадцатое, почетное, Облако Тумана твое. Теперь ты вошла в Энфер, так называется то место, где ты была. Теперь ты владеешь Тринадцатым Облаком. Теперь ты правишь всем Энфером. Оттуда ты сможешь видеть все: что еще не сделано, что нужно сделать и плоды своих действий. Ты стала сильным демоном, но при этом, как и прежде, осталась наполовину человеком. Ты ведь особенная! – Эрданс сделал ударение на слово «особенная» и замолчал.
Лита встала и в который раз хотела преклонить пред Эрдансом колено, но он остановил ее.
- Когда же ты запомнишь, дитя мое, что тебе больше не нужно опускаться на колени. Почет мне ты можешь выразить и другими способами. Ты же не рядовая ведьма. Ты – Элегида! Так что забудь про поклоны! Ты – правительница Энфера.
Лита выпрямилась и поняла, что не только она любит этот город, а и он любит ее. Внезапно она осознала, что должна охранять его, как самое дорогое. Она должна сделать из него непреступную крепость. И она сможет. Только она и никто иной. Она сохранит его первозданную красоту. Она оставит этот город для счастья и влюбленных, она сделает этот город самым прекрасным местом Трех Миров… Чью тайну ей было дано познать. И суждено пронести веками, тысячелетиями, вечностью…

 

ГЛАВА V
ЦВЕТОК ИСКУПЛЕНИЯ
Разлей свет там, где нет его, и подари тьму в ее отсутствие
Расправил свои нежные лепестки цветок, растущий из ниоткуда. Его алеющие лепестки блестели в утреннем свете бесконечными гроздьями жемчужных переливов. Бархатный запах пьянил и успокаивал… И Лите не хотелось просыпаться. Сон ее был невесом, спокоен, чист. Прозрачность воздуха дарила теплое дыхание, несмотря на то, что начиналась осень. В бликах солнца отражался мокрый асфальт в ярко-желтых кленовых листьях на бескрайнем густом небе. И городские скворцы уже не показывались так часто, как раньше, и воробьи стали чирикать по-осеннему, и даже беззаботные голуби как-то притихли и чинно вышагивали по аллеям. Рыхлая дымка все медленнее расползалась с рассветом. Ласковые брызги оранжевых лучей грели все меньше, но душа Литы была спокойна. Тепло в ней, личное тепло, недоступное внешнему миру оставалось в ней самой.
Лита шла по улице среди множества прохожих, снующих в разные стороны и озабоченно смотрящих перед собой.
Это, наверное, был последний теплый день в этом году. И Лита подарила его Виктории. Она дала ей сон о белоснежных птицах, которые мерцали, озаряя Парк Семи Холмов искристым блеском. Лита шла по тихой улочке, покрытой рваным одеялом опавшей листвы. Где-то вдали был слышен рев грузовиков, с другой стороны звонко разносился гул поездов. А позади, чуть слышно, били часы на Ратуше. Настал день, где Лита отдыхала от человеческой обыденности. Хотя, лишь ночь способна раскрыть все загадки истинной жизни. Только она может дать разгадку всех тайн. И ночью отдыхает смертная глупость, которая так невыносима для Литы.
Она пришла к заветному пруду, поднялась на гору по незабвенной красной дорожке и присела на холодную оградку вокруг него. Даже ее черный цвет уже не мог притянуть к себе тепло солнца. И прекрасный куст жасмина поредел, и ветвистый климатис начинал желтеть… как все это знакомо… И Лита увидела Викторию, сидящую там, внизу. Свесив ноги в уже ледяную воду, она кормила с руки лебедей, доверявших только ей и не боящихся ее. Лита сделала подарок Виктории. Она вернула Икару его три рыжих пера на правом крыле. Этот поступок не подчинялся никому. Он был нужен только одному человеку – Виктории. Лита вернула ей ее счастье. И пусть Виктория не понимала, как это могло случиться, это было и не важно. Просто сердце ее радовалось.
Лита по-кошачьи щурилась от солнца, глубоко вдыхая мятный осенний воздух. Как вдруг голос Эрданса заставил ее вздрогнуть.
- Ты все же вернула безупречной птице это безобразие!
- Вы напугали меня, Мессир!
- Зови меня Эрданс, это ведь мое имя. И не повторяй классиков. Так зачем же ты это сделала?
- Затем, что это – частица счастья той девушки!
- Ах, Виктория! Я помню ее. Милое создание. По-своему умна, но далека от истины, живет в заоблачном мире. Тщетно надеется, что все люди хорошие… Но ей повезло, что она…
- Не важно! Пусть будет так, как уже есть. Она сильна! Ее сила в вере! И даже вы не в праве запретить или лишить ее веры!
- Ты взрослеешь, девочка, взрослеешь. Мне это нравится. Но еще больше мне нравится это… - Эрданс щелкнул пальцами и в пруду появилось пять черных лебедей. Прекрасных, могучих птиц. Их иссиня-черные перья лоснились на солнце, переливались бликами и мерцаниями ночных звезд. Лита ничего не ответила, она молча улыбнулась, поняв, что именно этого и не хватало в этом пруду.
Эрданс двинулся вниз по склону. Он направлялся к Виктории, которая, не видя ничего вокруг, наслаждалась и радовалась появлению новых птиц. Пусть они были черны, как ночь; пусть они устрашали и наводили ужас на ее светлую душу; пусть они казались самим воплощением Сатаны, она восторгалась ими. И они верили ей так же, как и белые лебеди. Они так же ели с ее руки. И Лита была рада за Викторию.
- Здравствуй, Виктория! – безгранично светлая улыбка играла на лице Эрданса. Игривая интонация заставляла трепетать перед ним. Виктория обернулась и с удивлением посмотрела на него.
- Что вы здесь делаете?
- Пришел пожелать тебе удачи – не сводя с нее глаз, он стоял неподвижно. – Я хочу познакомить тебя со своей ученицей. Лита, подойди ближе.
Лита стояла чуть поодаль и слушала. Она подошла, и у Виктории что-то кольнуло в груди. Кто она? Почему ей так знакомы эти глаза?
- Здравствуй, Виктория…
- Да, Победа! – многозначительно протянул Эрданс.
- Личная победа… но не общая… - ответила Лита. – А жаль…
- А жаль… - повторил Эрданс.
И снова трепыхнулся в воде и забил крыльями Икар. А когда Виктория вернула взгляд на то место, где стояли Эрданс и Лита, их там уже не было.
Над головой шумели умирающими листьями дубы и клены. Красный бук горько плакал на ветру бордово-коричневыми слезами. Небо начало затягиваться тусклыми серыми облаками. И вскоре пошел обыденный моросящий затяжной дождь.


ГЛАВА VI

ОБИТЕЛЬ МЕРТВОГО БОГА
Узнай чужую мысль, но не заставляй знать свою
Лита сидела в уютном кафе, пила кофе и думала о том, что совсем скоро перестанут рыдать небо и деревья, перестанет простужено выть ветер и бросать в лицо пригоршни острой воды. Все сменится холодным сном. И только сердце города – ее сердце – будет биться и дарить жаркие всплески.
Лита пила ароматный кофе и молча смотрела в окно, по которому стекали струйки серого дождя. Грусть толклась в ее душе и не давала покоя. Одиночество сковывало сознание, разрывая вдохновенное чувство обиды. Лита старалась не смотреть на соседний столик, за которым сидел молодой парень. Но она чувствовала, как его лазоревый взгляд пронзает ее. Она прекрасно знала, что сейчас он встанет, подойдет к ней, заговорит, предложит угостить ее чем-то… А потом…
-Здесь не занято? – оборвал он мысли Литы.
-Нет, присаживайся.
-Можно угостить тебя чем-нибудь?
-Мартини с оливкой. – Коротко ответила Лита.
Парень ушел к бару, а Лита легким движением смахнула с лица вуаль грусти и опрокинула на себя чашу хорошего настроения.
-Меня зовут Сеиль – представился он, ставя перед Литой бокал мартини и вазочку с оливками.
«Я знаю» - чуть не вырвалось у нее.
-А я – Лита.
Они сидели и беседовали ни о чем. Дождь закончился, сквозь тучи прорезался чуть живой луч солнца, неспособный согреть даже кроху мира.
-Я давно за тобой наблюдаю.
-Не так давно, как тебе кажется – улыбнулась Лита.
-Мне показалось – вечность.
-О, ты не знаешь, что такое вечность – она не спускала с лица улыбку, но теперь она стала более загадочной. – И лучше тебе не познать этого никогда.
Лита подняла глаза и вздрогнула. За соседним столиком маячил Эрданс. Он показывал какие-то непонятные знаки, пытался что-то чертить в воздухе пальцем, Лита не понимала ни слова, беззвучно срывавшегося с его губ. Наконец, ему самому надоело паясничать, и он кивком головы указал на выход.
-Я сейчас приду. – Сказала она, вставая из-за столика. Сеиль не посмел даже спросить, куда и зачем.
В дворике кафешки было тихо, только изредка где-то мяукали кошки, иногда поскрипывали обшарпанные двери балконов.
-Здравствуй, мон шер! – сладко пропел Эрданс.
-Что-то случилось? – насторожилась Лита.
-Соскучился по сиянию твоих глаз в лунном серебре.
Лита молчала, не знала, что ответить. Но взгляд говорил за нее.
-Случилось, Элегида, еще как случилось. – Он тут же поменялся в лице, исчезла коронная улыбка и глаза как-то недобро заблестели. Литу передернуло. – Ну не надо только таких трагических эмоций. Ты же знаешь, моя дорогая, все поправимо. Для нас с тобой в этом мире нет ничего невозможного!
-Так и в чем же дело?
-Через месяц свадьба.
-У кого?
-Вот уж точно не у тебя. – Он снова засверкал улыбкой, даже вокруг стало светлее.
-Я не вполне понимаю…
-Мейлон женится на леди Киаре.
Свет померк в глазах Литы. Нарастающий гул заполнил голову, и во рту пересохло.
-Леди Киара? Это же маленькое бездарное ничтожество!
-Именно. Пройдя столько легенд, прожив столько жизней и познав столько уроков, она осталась безнадежно глупой. Нынче мнит себя смертоносным демоном, не желая подчиняться законам Энфера и надеясь, что благодаря своему сверхъестественному опыту, кара ее не настигнет. – Эрданс скривил губы в презрительной улыбке. Гримаса получилась забавная, Лита даже просветлела слегка. Но мысль о том, что Мейлон решил жениться, жгла изнутри, не давала нормально вздохнуть. А еще, если Киара сольется в пламенном союзе с чадом Добра и Зла, коим являлся как раз Мейлон, то она тут же обратит его силу и способности себе на пользу. Давным-давно, еще в древнем писании было сказано, что будет война, объявленная Элегиде. И настолько трагичным станет это событие, что исход не был предсказан. Да и Мейлона нельзя было просто так отпускать. Ему была предначертана лишь одна партия – Лита. Либо она, либо – одиночество. Любая другая душа, коснувшаяся Мейлона, могла погубить не только его, а и нанести непоправимый ущерб Лите, как правителю.
Киара же была вздорной, неуравновешенной и нерасторопной ведьмочкой низшего кольца Энфера. Попытки собрать армии воинов не приводили ни к чему. Приходила нежить и прочая слабенькая нечисть. При отсутствии у них хоть какого бы ни было интеллекта из затей леди Киары выходили жалкие потуги, наводящие только чистосердечный смех на высших правителей. Лита давно перестала обращать на нее внимание. А тут…
-Я пока не знаю, что можно сделать, но я подумаю. У нас же еще месяц. – Сказала она в задумчивости.
-У нас всего месяц! Откуда такая беспечность? Или ты торопишься к тому ребенку, что ждет тебя внизу и беспрестанно таращится на дверь своими фиалковыми глазами?
-Я и забыла про него уже давно!
-Нечего тебе якшаться с теми, кто пребывает в обители мертвого бога. Слепая вера в искупление грехов без платы за них не приводит ни к чему хорошему. Падшая душа не воспрянет, не поняв, за что пала.
-Разве я не имею права просто поговорить с простым человеком, не указывая ему, кто я? Разве я не похожа на тех, кто каждый день сотнями окружает меня на улицах?
-Ах, да… Развлекайся, я же забыл… А, нет, уже вспомнил. – Эрданс похлопал Литу по плечу. – Иди.
Она вошла в зал с сизой завесой сигаретного дыма.
-Я думал, ты не вернешься. У меня сигареты закончились.
-Я как раз ходила за сигаретами. – Лита протянула ему пачку. Сеиль удивленно посмотрел на нее. – Я заказал тебе еще мартини. Ты не против?
-Нет, спасибо.
-Что-то случилось? С тобой все в порядке?
-В полном. Расскажи о себе. Как идет твоя жизнь?
И он начал рассказывать. Говорил так, как будто до сих пор никто его об этом не просил, а вот теперь на него свалилось это счастье – живого человека напротив, который слушает. Но Лита не слушала. Мысли витали далеко. Проклятая Киара! Здесь явно не обошлось без ее дурацких фокусов. А Сеиль говорил и говорил: как в детстве упал в вольер к дикобразам в зоопарке; как в колхозном саду у бабки в деревне он нарвался на сторожа, тот дал ему палкой, а он запустил в него яблоком; как он влюбился директрису в одиннадцатом классе; как чуть не женился на какой-то белокурой бестии пару месяцев назад. Рассказывал обо всем, обо всей жизни. Лита изредка кивала, но не помнила ни единого слова из им сказанного.
В зал вошла бабушка с корзиной цветов. Сеиль молча выбрал самый красивый букетик. Почти каждый мужчина в зале, последовав его примеру, тоже подарил своей даме цветы. Бабушка была счастлива. К тому же, Сеиль дал втрое больше денег, чем надо, и сдачу не взял.
-Это тебе. – Он протянул Лите букет.
-Спасибо, не стоило.
-Очень даже стоило. Смотри вот эти, синенькие, очень подходят к твоим глазам.
-Спасибо еще раз. Знаешь, мне пора.
-Как? Так скоро?
-Прости, я должна уходить.
-Удачи тебе. Жаль, что я так скоро потерял тебя!
-Радуйся, что ты даже не успел меня обрести.
Лита ушла, оставив на столе несколько осыпавшихся лепестков подаренных хризантем. Сеиль вскочил, выбежал вслед за ней, стрелой влетел по крутым ступенькам во двор, но там никого не было. Он выбежал через арку на улицу, но и там было пусто, только скрипучий трамвай медленно заползал за поворот. Она была уже далеко, дальше, чем Сеиль мог себе представить. Ее вообще, наверно, никогда не было.



ГЛАВА VII

ПРОПАСТЬ – НЕ БЕЗДНА

В бездарной жизни умри красиво

Белым шелком метались по ветру волны свадебного платья. Невеста гордо вышагивала вокруг гостей с бокалом, иногда подходила к Мейлону, обнимала его за плечи и целовала в висок. Он выглядел как-то неестественно: скованный, растерянный.
Эрданс и Лита сидели на лавочке неподалеку. Эрданс ни с того ни с сего закурил трубку. Лита удивилась. Он прочувствовал немой вопрос.
-Иногда приятно побаловаться настоящим табачком с листом цикория. Пару тысяч лет назад табак был что надо, не тот, что сейчас. Смотри, и как она только посмела напялить белое платье. А эти кошмарные розовые цветочки. Тьфу!
-Киара никогда не отличалась изысканным вкусом.
-Ты еще не видела, в чем она явилась на трехсотый день смерти сэра Когна!
-Это того, который кровью младенцев умывался и завтракал?
-Того самого. Она вырядилась в черные панталоны и зеленый корсет, сшила из гардин хозяйки дома, где прислуживала, а отделала его вставками из кожи самой хозяйки.
-Бесстыжая тварь, она еще и прислуга.
-Она всегда была прислугой. Ею и останется до смерти. Надеюсь, до скорой.
-До скорой. Я не потерплю таких выходок. Только за то, что она придумала устроить свадьбу здесь – в Парке Семи Холмов! Ей уже за это надо снести голову!
-Мне нравится твое настроение. И я хочу верить, что ты не допустишь ошибки.
-Прискорбно только, что приходится вступать в междоусобицы.
-Непокорных не стоит оставлять, если они поднимают бунт против своих же.
-Позволите начать?
-С удовольствием позволяю. Ты настоящий воин, Лита. Это твой первый бой, именно поэтому он особенно страшен. Неважно, какой враг перед тобой. Пусть он будет в сто раз слабее, ты не имеешь права на ошибку.
-Я справлюсь!
-Тогда, представление начинается! – голос Эрданса грянул со всех сторон. Отбился от озера и эхом раскатился по аллеям.

Мир вокруг замер. Остались только Эрданс, Лита, Мейлон и Киара. Лита шла вниз мимо пруда, где притаились испуганные птицы, шорох мелких камешков под ногами превращался в оглушающий гул. Киара блеснула глазами, в миг налившимися кровью, разбрасывая в стороны лучи раздражающе красного цвета. А Мейлон отрешенным, чужим взглядом водил по сторонам.
-Явилась, полукровка! – прошипела Киара.
-Мне наплевать на твои глупые оскорбления. Что ты сделала с Мейлоном?
-Он теперь мой! Тебе его не получить.
-Ты слишком наивна, Киара. – Лита приложила руку к глазам Мейлона. Он как будто очнулся – дернулся. Голова мгновенно заболела, но Лита прогнала боль. – Во что же она тебя превратила, Мейлон… - Но он не смог ответить ни слова. Шок сковал его целиком.
-Тебе меня не победить! Ты простая подвальная крыса! – крикнула Киара, доставая из пространства тяжелый меч.
-Не будь так самонадеянна.
Лита с лязгом выдернула свой меч из ножен. Он блеснул в лучах холодного осеннего солнца ярким огнем и ослепил Киару.
-Честь имею представиться, Королева Энфера леди Лита де Элегида!
-Леди Киара фон Кольсинг Диамонта.
-К бою!
Киара напала первой с оглушающим криком. Мечи скрестились над головами, выдав дождь искр. Лита отражала удары с неутомимой яростью. Противница не уступала ей в настойчивости, но была отнюдь не так искусна. Уже на первых же минутах Лита сильно поранила ей правое плечо. Киара пронзительно вскрикнула, но перебросив меч в левую руку, продолжила атаку. Мейлон, как завороженный смотрел на них, не мог ни пошевелиться, ни вздохнуть.
-Ты бы отошел в сторонку, красавчик. – Услышал он голос из-за спины, а на плечо легла чья-то тяжелая рука. – А то заденут ненароком.
Это был Эрданс. Он улыбался Мейлону так, как будто в трех шагах от него шел не бой на смерть, а забавно играли дети. Рука Эрданса повлекла Мейлона за собой, и они оба удалились на ближайшую лавочку.
Вокруг дерущихся стояла завеса из дыма, от тлеющей травы под ногами, но они не замечали ничего вокруг. Лита не оставляла Киаре шанса на победу. Она наносила все более и более сильные удары. Киара была уже вся изранена. Меч у Литы был с зазубринами по краями, поэтому не рассекал, а рвал на клочки то, к чему прикасался.
-Прощайся, тварь! – крикнула Киара и бросилась вперед, направив на Литу свой клинок. Но Лита ловко отпрыгнув в сторону, развернулась и… Меч, разрезая тишину протяжным свистом, в одно мгновение снес голову. Тело Киары рухнуло на землю, а голова с растрепанными черными волосами отскочила на несколько шагов. Лита с силой воткнула меч в землю и закричала. Эхо разнесло этот победный клич по парку. Каждое дерево здесь должно было запомнить эту победу.
Она подошла к лавке, где сидели Мейлон и Эрданс, тяжелой походкой. Меч волочился по земле, и с него еще стекали капли крови, которая шипела и чернела на ветру.
-Ну ты даешь! – Воскликнул Эрданс, едва Лита приблизилась. – Вот это представление! Вот это бой! – он ликовал так, будто это был его первый бой, его первая победа.
-Я выполнила долг.
-Элегида, дитя мое, прекрати! Где ты набралась этой напыщенности? Это и так всем известно, что ты выполняла долг. Причем выполняла ты его целых два с половиной часа! Это вам не шутки!
-Два с половиной? Мне показалось – мгновение.
-Приятное всегда проходит быстро. – Эрданс подмигнул ей.
-А куда эту теперь девать? – Еле слышно подал голос Мейлон.
-А, сама развеется. – Небрежно бросил Эрданс. – Кстати, ты все еще хочешь жениться? – Он как-то странно улыбнулся.
-На ней? Нет.
-А на ком хочешь?
Мейлон молчал. Слова исчезли из его сознания, а во рту пересохло так, что язык, казалось, прилип.
-Не видишь ли ты поблизости своей невесты? – задорно проговорил Эрданс.
Мейлон поднял глаза. Лита стояла взъерошенная, с плотным слоем пыли на волосах, из раны на правой ноге сочилась кровь, но она была прекрасна. У Мейлона сердца колотилось с бешеной силой. Он только и смог, что встать и обнять ее. Их дыхания снова встретились. Теперь не так, как раньше. Теперь еще жарче, еще прочнее сплелись друг с другом.
-Ну вот и ладненько. Лунный свет вас обвенчает. До встречи, Элегида!
Лита выглянула из-за спины Мейлона, чтобы что-то сказать, но Эрданса и след простыл.
-Пойдем домой, я очень устала.
-Прости, любимая… - начал было Мейлон.
-Ничего не было, идем.
22.02.2008