Лучший полет

Чюде,
той, которая много значит для меня.





Она не верила в женскую дружбу. Никогда не верила. Наверное, именно поэтому у нее никогда не было подруги. А ей так хотелось… Она с откровенной завистью смотрела на девчонок, которые ходили по школе исключительно парочками, шептались и загадочно улыбались. Они разговаривали между собой на любые темы. Но ее никогда не подпускали близко.
Вообще-то, они ее просто боялись.
Боялись ее индивидуальности и той мудрости, которая сияла в глазах. Они не переносили, когда на них смотрели с взрослой снисходительностью – это позволялось только родителям. А она смотрела на них именно так. Они лучше нее понимали, что она другая и никогда не сможет жить так, как они.
А она не верила. Хотела быть такой же. Не получалось – она пробовала снова. И снова провал.
- Привет?
«Подними глаза, ну же. Вдруг это она?» - настойчиво шептал внутренний голос, когда она, вся в слезах, шла из школы - снова провал.
Она украдкой утерла слезы, всхлипнула последний раз и посмотрела на обладательницу голоса.
- Привет? – повторила чудо, которое шло теперь спиной вперед, чтобы ни на секунду не выпустить из виду это само воплощение несчастья.
Чудо, по-другому и не назовешь. Совершенно разные гольфы спустились почти до щиколоток, клетчатая юбка открывала острые коленки, желтая футболка своеобразно дополняла образ вместе с растрепавшимися косичками – но ничто из этого совершенно не смущало юную особу. Наоборот. Чудо улыбалось во весь рот, а ее футболка буквально освещала пасмурный день.
- Ну, я так не играю! – чудо надуло губки и притворно свело брови.
- Привет.
Она, наконец, сделала над собой усилие.
Но усилие было направлено не на борьбу со слезами, а, скорее, на преодоление глубочайшего удивления. Удивления от появления такого чуда.
- Куда идем? – подало голос чудо.
- Я – домой.
- Как так? А как же пригласить лучшую подругу на чай с бубликами? – чудо снова перешло на обиженный тон.
- Можно и чаю, - согласилась она, все еще бесцеремонно пялясь на чудо. – Только бубликов нет. Только варенье.
- А это даже лучше. Варенье я люблю гораздо больше. А бублики, честно говоря, терпеть не могу.
Чудо скорчило гримасу отвращения, безошибочно говорящую о ее отношении к бубликам.
- А еще я тут недавно летать научилась, – как бы, между прочим, сообщило чудо, пытаясь втянуть ее в разговор.
- Здорово. А я даже не пробовала, – начиная снова уходить в себя, ответила она.
- Тогда вместо чая полезли на крышу вон того дома. Смотри, как там высоко!
- Там наверняка закрыто, – резонно заметила она.
- Да ну, брось! – крикнуло чудо и схватило ее за руку. – Побежали!
И они действительно побежали. В подъезд, потом на лестницу, а вот уже и крыша. Чудо дернуло дверь, и та распахнулась. Свежий ветер мгновенно ворвался в подъезд, загудел между перилами, еще больше растрепал чуду косички. И стих.
- Пойдем скорее! А то ветер уйдет, и тогда нам уже не полететь.
Они вышли на ровную площадку, крытую старым рубероидом. Отсюда было видно все. И было совершенно не страшно.
Она подошла к самому краю и посмотрела вниз – высоко!
Чудо тоже подошло к краю, подмигнуло ей и – прыгнуло! Но ветер подхватил его и понес вверх, а потом вниз, и снова вверх – как по волнам чудо скользило в воздухе.
Она широко распахнула глаза, пытаясь увидеть все движения чуда. Она даже смело подумала: «А вдруг у меня тоже получиться».
- Ну, чего встала? – чудо уже снова стояло на крыше и протягивало ей руку. – Хватай и полетели!
Она опустила глаза и увидела розовую ладошку чуда. Она выглядела такой надежной, такой крепкой, что ей сразу захотелось схватиться за нее и никогда-никогда не отпускать. Она подняла глаза на чудо, вложила свою ладонь в его и улыбнулась. Улыбнулась искренне, впервые, наверное, за несколько лет. И она шагнула.
Ветер не подхватил ее. Но она совершенно не расстроилась. Она была счастлива. Она улыбалась.
Пусть она не научилась летать. Зато у нее есть подруга. Самая лучшая.


(c)Кнопка a.k.a. Серый Крысолов
февраль 2008