Философия Долгой Прогулки -начало-

«Я призываю всех американцев как можно больше ходить пешком. Это не только полезно для здоровья; это весело». (Джон Ф.Кеннеди)


«Абсолютным шоу было бы такое, где проигравшего участника убивают». (Чак Беррис)



«Не буду произносить речей. Просто поздравляю того из вас, кто победит, и выражаю сожаление проигравшим». (Главный)



«Спутывая нити,
Отбросьте идеалы,
Переведите дыхание…
Слушайте!
Я - человек прежде, чем мир…
Я был существом, прежде чем смог устоять
Я буду помнить, пока не забуду
Пока я не забуду это!
Я разорван, и уложен поперек канавы в грязь…
Я являюсь стежком, который вы любите повреждать…
Обратите внимание на свои искривленные и небольшие устремления!
Я не имел никакого права на победу, я только был подхвачен во всех сражениях!»
(Песня группы Slipknot «Before I Forget»)


Господа, делайте ваши ставки!
(вступление от автора)

Повторите-ка свое имя более пятидесяти раз, и вы обнаружите, что вы - никто.
(Стивен Кинг "Бегущий человек")

Хочется написать здесь гигантское вступление, в котором будет говориться о том, как я писал эту повесть, что меня подтолкнуло, да и, в целом, как у меня это получилось. Но разумнее будет позволить именно вам, читателям, понять всё самим.
Вообще-то, я фэнфики не люблю. Я могу с ходу назвать десятки причин по этому поводу. Но почему я всё-таки пошёл на это, взялся за клавиатуру, сконцентрировался и выдал довольно объёмный текст, поразивший меня своей какой-то странной необычностью и оригинальностью.
Стивена Кинга я уважаю и люблю читать его книги. Также я могу считаться начинающим писателем, правда, не достигшим ещё достаточно выразительных вершин своего ремесла. Ну, ничего, имеющиеся мои работы в Сети и без того, надеюсь, о многом говорят. Ну, да ладно. Поговорим лучше о Кинге.
Что такое «Долгая Прогулка»? С одной стороны это примитивная глупая немного фантастическая история, повествующая об игре «Долгая Прогулка», в которой сотня участников идёт по бесконечной асфальтированной дороге. Победит только один – тот, который переживёт остальных. Это глупое соревнование ставит участников игры даже ниже по уровню, чем каких-нибудь тараканов в тараканьих забегах. Зачем автор написал эту историю? Почему? Просто решил тупо расписать, как умирают один за другим девяносто девять человек? Вот тут и открывается обратная сторона медали: повесть пропитана великолепной совокупностью идей, взглядов, философских соображений. Идущим по Дороге навстречу смерти открывается новый взгляд на мир, они начинают понимать совершенно иное, видят то, что обыкновенные люди не замечают на фоне войн, телевизионных новостей, телесериалов, реклам, последних мод, глупых повседневных дел и т.д. Кому-то это понимание дано с рождения, и эти люди входят в историю, как великие философы. Другим же удаётся это понять, только пуская слюни на горячий асфальт и слыша, как истекает последнее предупреждение. Они становятся умны, разумны, начинают понимать суть жизни, и, хоть это и не прослеживается прямолинейно ни у меня в повести, ни у Кинга, но это, быть может, и есть основной принцип Долгой Прогулки…
Идея этого произведения пришла мне в голову летом. Не буду расписывать, как, просто скажу, что «Долгая Прогулка» восхитила меня, хоть и есть книги у Стивена Кинга намного лучше. Первые строки я набрал в сентябре, затем забросил, и думал, что уже не возобновлю процесс…
Но в начале ноября я узнаю (не без помощи рассылки новостей «Цитадели Олмера»), что проводится «Конкурс фэнфиков по Стивену Кингу 2007» с довольно привлекательными призами. Это и подтолкнуло меня к возобновлению написания повести, чем я и занимался практически целый месяц вплоть до последнего дня принятия работ. Хочется громко и грязно выругаться, чтобы показать, насколько я злобен и истощён после 30 дней, в течение которых долбил эту чёртову повесть, но я повременю с этим, потому что в произведение будет достаточно подобных моментов. Прошу не понять меня неправильно, я, на самом деле, добрый и пушистый, и желаю человечеству только добра…
Всё. Повесть написана. Я остался доволен, хоть и поджимавшее меня время, слегка отразилось на написании произведения. Да, я впихнул в текст абсолютно все идеи, какие и планировал. Что из этого вышло – решать вам…
Но о том, что эта повесть – одна из самых непредсказуемых в мире, я могу повторять не единожды. Господа, в то время, пока вы будете читать, предлагаю задуматься – кто же дойдёт до конца? Думаете, главный герой, от лица которого идёт речь? А, может, паренёк с номером 40 и фамилией Куклин, так похожей на ту, что находится под названием повести? Или самый сильный из всех Идущих?
Ну, а кто же тогда умрёт первым? Самый слабый? А кто вторым? А потом?
Господа, делайте ваши ставки! Я уверен, многие из вас будут не раз удивлены и сконфужены, а это и является второй изюминкой произведения…
Первая, естественно, это – философия Долгой Прогулки…

ПРИМЕЧАНИЯ:
1) Все кровавые сцены и грязные ругательства написаны не из-за какого-то извращенного склада ума или неправильного воспитания. Если вы кривитесь при виде матов или жестоких поступков главных героев – ПОДУМАЙТЕ ГОЛОВОЙ! Какие, на ваш взгляд, люди вышли на эту Тропу Смерти? Интеллигентные ботаники, чьи головы лопаются от избытка философских идей, теорий жизни и невозможных знаний? Или наоборот – те, кто находятся на нижних слоях социальной иерархии? Я думаю, что второй вариант более реален. Потому что умный человек вряд ли примет участие в этой несправедливой и жестокой игре. Если только он не знает какие-то безотказные лазейки!
2) По тексту раскиданы десятки намёков и ссылок на другие произведения – ВНИМАНИЕ! – не только Стивена Кинга, но и мои собственные.
3) Обращаю ваше внимание на то, что Вступление, Глава 5, Глава 6, Глава 7, Послесловие, Хроники и Эпилог писались в невероятной спешке – возможны многочисленные ляпы и ошибки, хотя я всё перечитал несколько раз. Также сам стиль становится поспешен и сумбурен, что заметно даже мне самому. Хотя чаще всего автор таких ошибок не замечает…
4) Писал целый месяц. Почти сто страниц. Писал на «тормознутой» клавиатуре, поцарапанном мониторе, параллельно с тремя репетиторами и подготовкой к зимней сессии. Писал каждый день, выискивая свободные минутки. Многие отрывки выкладывал в Сеть на некоторые творческие сайты, что большой пользы не принесло. Целое произведение ещё не читал абсолютно никто (до отправки на конкурс).
5) Было много разветвлений моих идей. Иногда приходилось делать сложнейший выбор из двух вариантов развития действий. Порой я объединял всё, что только мог придумать насчёт определённой ситуации. А концовок произведений (начиная с рокового момента в Главе 6) было около двадцати…. Надеюсь, я выбрал правильную…
6) Натыкаясь на неточности и отдаления от реальности, не забывайте, что это фантастическое произведение, а многие вещи сделаны со специальным авторским умыслом.







ПРОЛОГ: Лицо смерти


Похоже, жизнь - это всего лишь подготовка к аду.
(Стивен Кинг "Дорожные работы")

Солнце не светит, как когда-то,
В наши большие живые глаза.
Нас просят играть в войну и солдатов!
Кому это нужно?! Сказали: “Да”.
(Pet Nihil «Клиническая смерть»)


Толпа бушует. Люди стоят вдоль дороги, выкрикивая имена любимчиков наперебой. Толпа ревёт. Вся какофония превращается в одно сплошное растянутое гудение, сводящее с ума…
… Мокрое обессиленное тело безжизненно падает на горячий пыльный асфальт. Глаза парня слипаются. Ему выдают уже третье предупреждение. Надо подняться хотя бы за пятнадцать секунд. Придётся постараться, хоть это и невозможно – ноги полностью потеряли связь с мозгом, нервной системой и даже с реальностью. Парень не чувствует их. Руки чувствует, а ноги нет. Он больше не поднимется…
Сержант кивает мне. Я молча киваю в ответ, поняв приказ. Отложив в сторону кусок булки и флягу с водой, я снимаю с плеча карабин и выпрыгиваю из кузова автомобиля. Да уж, не позавидую Идущим: температура почти доползла до отметки в сорок градусов по Цельсию. Я направляюсь к упавшему парню, которому десять секунд назад выдали последнее предупреждение, поэтому наслаждаться жизнью он может теперь только разве что пять секунд.
Мимо, еле волоча онемевшие ноги, проходит грязный кучерявый мужчина. Он тоже участник игры. За шаркающими ногами по асфальту стелется коричневая жижа. У него – понос. На искажённом от боли и усталости лице прочитать можно только печаль и стремление к непосильной цели: сделать несколько шагов. Возможно, мне не придётся даже залазить в кузов – мужик тоже не так далёк от получения билета…
Я подхожу к лежащему парню и навожу на него оружие. Он не видит меня, так как лежит на животе. Но, почувствовав мою тень, в бедняге просыпается невероятная тяга к жизни. Он срывается с места ползком, бешено двигая руками, сдирая ладони и локти в кровь. Я иду за ним, не сводя карабина. Сержант показывает из машины, что минимальная скорость игрока восстановлена, но всем ясно, что он не сможет долго так перемещаться как змея. За парнем стелется кровавая дорожка, я иду сбоку, чтобы не поскользнуться. А вот идущий сзади Кучерявый, обливающийся поносом, заскользил и неуклюже рухнул, подняв небольшое облачко дорожной пыли. У него тоже уже есть три предупреждения – он не имел права падать…
- Стойте, я… Я случайно… - еле слышен бурлящий хрип сзади.
Я разворачиваюсь и, взводя курок, всаживаю ему в голову пулю. Толпа на секунду замолкает, ближайшие люди в ужасе подаются назад. Их испуганные лица забрызганы кровью. Но в следующую секунду они уже смеются и фотографируют друг друга…
Мужчина, который мучился поносом, мёртв. Кучерявый получил свой билет. Игра продолжается. Я дальше иду за ползущим парнем – он уже выдыхается. Я посматриваю на сержанта с хронометром из нержавеющей стали. Едва он подаст знак, мучения парня закончатся…
Ползущий не сдаётся. Он напрягается всё больше и больше с каждым движением. Он не сможет встать на ноги, даже если это будет возможно, так как потеряет драгоценную скорость. А ползти целый час до снятия одного предупреждения – это за рамками человеческих сил.
Внешне создаётся впечатление, что вены парня вздулись везде, где только можно. На его виски страшно смотреть – кажется, вот-вот, и они лопнут, забрызгав окружение венозной кровью…
Ещё один Идущий проходит мимо, даже не глядя на ползущего товарища. Ему уже не до этого. Он держится руками за бока, дыхание больное и прерывистое. Все Идущие уже очень близки к билетам, а вместе с этим, один из них – к победе…
Я продолжаю наблюдение за ползущим парнем. Он умирает на ходу. Скорость практически добралась до роковой отметки. Если он хотя бы ещё чуть-чуть сбросит скорость, сержант махнёт рукой. Я иду рядом, наведя карабин на беднягу…
- Ну же… ну же… - шепчет тот, при каждом выдохе, выплёвывая слова вместе с брызгами вязкой розовой слюни. Я не свожу винтовки с его затылка. – ну же… смогу… смогу…
И тут он останавливается. Да, он сдался. Он резко затормозил и перевернулся на спину, воздев взгляд к небу. Окровавленные руки опали… В неподвижном взгляде читалась смерть…
Он умер. Я опустил карабин, не сделав требуемого выстрела…. Но меня поразило другое…
Мой рот раскрылся в беззвучном крике, нервная система напряглась, готовая взорваться…
Этот парень был мною. Это было моё лицо, моё тело, моя кровь…

Толпа ревела, люди галдели и улюлюкали, а карабин беззвучно вывалился из моих одеревеневших пальцев…




Глава 1: Утро Этого дня.

«Это была страшная игра — игра на выживание. Это была Долгая Прогулка. Прогулка со Смертью, ибо смерть ожидала каждого упавшего. Дорога к счастью — потому что победивший в игре получал ВСЕ. На долгую прогулку вышли многие — но закончит ее только один. Остальные мертвыми лягут на дороге — потому что дорога к счастью для одного станет последней дорогой для многих...»
(Рей Гаррати после участия в Долгой Прогулке)



5.00
Проклятый сон прервался…
Будильник, включающий не какое-нибудь глупое визжание или пикание, от которого потом всё утро звенит в ушах, а моё любимое радио «Эврика!», разбудил меня ровно в пять часов утра громким и радостным приветствием Андрея Потапова, известного диктора новостей:
- Приветствую всех моих уважаемых слушателей в новостной рубрике «Утро с Андреем Потаповым»! Снова я, снова с вами, снова на радио «Эврика!»! Сегодняшний выпуск новостей весьма необычен – догадываетесь почему? Да-да, вы правы – ведь на дворе первое мая – День Долгой Прогулки! Как долго мы ждали этого момента! Целый год! Для большинства людей на планете Земля этот день важнее и Нового Года, и даже собственного дня рождения! Ведь только тут мы станем свидетелями самой захватывающей и необычной игры! Миллиарды людей в мире делают ставки на кого-то из участников Прогулки, некоторые настолько уверены в своём мнении, что выкладывают всё, что у них есть! Риск, азарт, неудачи, потрясающие выигрыши и неожиданные повороты дела! Да-да, Долгая Прогулка – самая непредсказуемая игра в мире, ни один пророк не сможет предугадать исход событий, и всегда происходит так, как не думает большинство…
Я с трудом разлепил глаза. Утро не ослепило меня ярким светом, как обычно это случается после сна. Небо за окном было довольно мрачным и пасмурным – холодные, злобные дождевые тучи собирались над городом и как будто набирали воздуха в лёгкие, чтобы резко разразиться громом, молниями и мощным ливнем.
«Ох-ох-ох! Будет весело… Мало, кто ожидал, что Долгая Прогулка начнётся под покровом дождя…» - мрачно подумал я.
Будто услышав мои мысли, диктор по радио заговорил о погоде:
- Первое, что может не только очень сильно помешать Идущим, но и испортить настроение многим уверенным людям, поставившим на игроков деньги, - это сегодняшняя погода. Синоптики обещали очень сильные порывы ветра, грозы и даже град. Глядя в своё окно, я вижу затянутое страшными тучами небо, которые готовы дать беспощадный залп из всего, что в них накопилось, в любой момент. Сегодня находиться на улице - действительно не самая лучшая перспектива. Будь я Идущим, то, наверное, сразу бы сел на землю, чтобы быстро получить билет и не мучиться долго. Ха, ха, ха…. Извините, это шутка!
Я перестал одеваться и прислушался к радио. «Надо же, какой сукин сын! Над такими вещами шутить вздумал! Какой олух писал для него текст?!». Я надел всю одежду, лежащую до этого на стуле, приготовленную для Долгой Прогулки. В коридоре меня ждал небольшой портфель, который я набил всем самым нужным и необходимым. Но я не спешил ещё выходить. Надо пойти умыться
(последний раз)
«Заткнись!»
(последний раз)
«Заткнись!!!»
(шанс 1 к 99)
Я сел. Если бы невесть откуда подвернувшегося стула не было, я упал бы копчиком на пол, возможно, повредил что-нибудь, и получил билет, ещё даже не дойдя до старта. Очень весело…. И о чём я только думал, когда ввязался во всё это?
«О том, что мне больше нечего делать в этом мире! У меня нет друзей, родственников, да и просто хороших знакомых…. Кому я нужен?»
«Заткнись!»
«Молчу-молчу!»
Радио в моей комнате продолжало работать, пока я принимал душ.
- Эта Долгая Прогулка, насколько мне известно, носит номер 2 и проходит на пару с Американской Долгой Прогулкой №29. Да-да, если кто-то не знает, я снова повторю – «Наша» Долгая Прогулка – это совсем не оригинальная игра, и придумали её не русские. Первая игра прошла в США, вызвав ужасный скандал, но она принесла столько денег и простым людям, и создателям Прогулки, что проект утвердился окончательно и стал игрой Мирового масштаба. До недавнего времени в Прогулке могли участвовать только подростки 16-18 лет, если судить по всем известным Правилам и Уставу Игры. Но вскоре возникло очень много причин, чтобы расширить список возможных игроков, и от этого игра стала менее жестокой и более интересной. Российская Федерация год назад провела первую игру на своей территории, и это оказалось довольно провальным делом из-за множества недочётов. Во-первых, создатели игры почему-то допустили к участию девушек (слава богу, всего трёх), но я думаю, что все будут помнить вечно, чем это закончилось. Во-вторых, правила были не до конца отточены до баланса, поэтому многие Идущие смогли воспользоваться некоторыми возможностями, перевернув суть игры с ног на голову. Ну и, в-третьих, все помнят неожиданную концовку игры, когда гигантская толпа нахлынула на Дорогу, защищая своими спинами восемь оставшихся игроков, отчего до сегодняшнего дня солдаты всё ещё не могут найти четырёх человек. Тогда же погибло около двадцати мирных жителей из-за неприцельной пальбы пулемётами по людям. Зрители до сих пор не могут оправиться от шока, сегодня в церквях вновь будут оплакивать погибших в тот день, и я полагаю, что он нескоро забудется… и особенно не повторится, так как я думаю, что русские создатели Прогулки теперь знают свои ошибки.
Когда я закончил умываться, нужно было ещё быстро позавтракать, немного отдохнуть, сходить в туалет по-большому («Да-да-да, помни, Кучерявого!»), а затем – в путь. Мда, как много смысла в этом слове…
- Напомню, что следователи считают инициаторами взбушевавшейся толпы двух американцев, присутствовавших среди нарушителей порядка в тот роковой день. Это – Рей Гаррати и Генри Макклейн. Оба парня являются победителями Долгой Прогулки прошлых лет. Рей пережил Идущих в 1990, а Генри – в 1992. Создатели Прогулки искренне считают, что именно эти двое спровоцировали народ против солдат, вручающих билеты. В тот день Рей был ранен в руку и ногу, но, к счастью, остался жив; родственники, жена и ребёнок Победителя смогли увидеть любимого человека уже через месяц полностью здоровым. Ну, как полностью… Скорее, всё также прикованным к инвалидному креслу (напомню, что он уже 18 лет не может ходить после участия в игре). Генри оказался более везучим на физические повреждения – пулемётная очередь его не задела. Но власти обвинили бывшего призёра в убийстве одного из солдат и считают его главным виновным в происшествии, вследствие чего Макклейн посажен в тюрьму строгого режима на 20 лет. В последнем интервью, прошедшем полгода назад, Макклейн признал долю своего участия в заговоре и осознанное убийство одного из солдат с помощью бейсбольной биты. В то же время Генри во всю отрицает причастность Рея ко всему этому, уверяя всех, что последний оказался в тот день с ним по случайному стечению обстоятельств. Против Рея у милиции и вправду ничего нет, да и здоровье у 33-летнего мужчины уже не то, чтобы саботажи затевать и сидеть потом из-за них за решёткой. Кстати, напомню слушателям, что вот уже как 16 лет ходят неопровержимые слухи о Желании Генри Макклейна. Говорят, что он загадал у Главного вечную жизнь и идеальное здоровье. Вот почему, быть может, Генри так безразлично относится к собственному заключению на двадцать лет…
Радио продолжало говорить, но мне было не очень интересно – нового ничего я не услышал. Диктор вновь пересказывал правила игры, частично вспомнил самые важные моменты из истории проекта. В конце концов, Андрей Потапов перечитал весь список Идущих, называя номер, фамилию, имя, вес и возраст.
- … 59-ый номер, Миронов Григорий, 79 кг, 38 лет …
«Почти в самой середине, - подумал я и усмехнулся, сам не понимая почему. – Ну, хоть не тринадцатый! А то сразу бы инфаркт получил…»
Затем диктор стал рассказывать об одном из игроков, Короленко Александре. Его фамилия и номер просто не замолкали по телевидению и радио.
- Лично я поставил на него все свои накопленные сбережения, потому что я уверен, что такая машина-убийца просто непоколебима и сможет обойти хоть весь земной шар. На него, по некоторым данным, было сделано около 8% мировых ставок, что говорит очень о многом. Вы только посмотрите на его фотографию и почитайте анкету! Он ведь просто монстр! Нелегко придётся его соперникам…
Короленко Александр и вправду выглядел самым сильным, мускулистым и громадным не только среди Идущих, но и среди обыкновенных людей в мире.
«Да он сдохнет на первых пятидесяти километрах! – подумал я, усмехаясь и попивая горячий чай. – Вес играет немало важную роль в этом «забеге». Да, он сильный. Да, он выносливый. Но в Американской Долгой Прогулке постоянно побеждали какие-нибудь худощавые парни. Тут другое важно…. Лично я думаю, что дыхание и… хорошие мысли! Да, почему бы и нет? В каждой игре должна быть лазейка …»
Да, это была моя собственная формула успеха, и я был настолько в ней уверен, что готов был рискнуть собственной шкурой. Я сделаю это.
Я был фанатом Долгой Прогулки с момента её создания, не пропустил ни одной из игр, видел, как вручали практически каждый билет. Я изучал эту игру, изучал её слабые стороны, находил лазейки, которые и приводили к финишу Победителей…. Мне казалось, что я наконец-то понял секрет успеха…
Я был одним из тех солдат, которые вручали билеты. Да, тогда был очень строгий момент в Правилах: солдаты, убивающие проигравших, должны были быть из других стран (как я из России). То, что я был стрелком, никак не значилось в моей сегодняшней анкете, отчего я и прошёл кастинг. На меня поставили немногие, так как анкета была не самой впечатляющей (спортсмен, бывший морской пехотинец, три года в тюрьме в далёком прошлом), и на фото мрачно улыбался не какой-нибудь монстр по типу Александра Короленко, а худощавый бледный мужчина с немного седыми волосами и лёгкой щетиной. «Незапоминающаяся личность», как говорили некоторые люди на форумах в Интернете, добавляя иногда «Такие обычно выбывают первыми или в массовке»…
- Думайте, что хотите, - промолвил я, не заметив, что уже минуту разговариваю сам с собой.
Я улыбался, когда надевал кеды. Я улыбался, когда уже полностью собранный стоял возле своей гостиницы, ожидая приезда такси. Я улыбался в течение всего пути до старта Долгой Прогулки…
«Я подготовлен лучше всех. Десять лет тренировок ходьбы пешком. Двадцать лет выискивания изъянов в игре, лёгких путей. Двадцать восемь лет визуального опыта и обдумывания…. Другие Идущие даже не представляют, с кем они столкнулись. Какой там Короленко! Я их задавлю своей идеальной подготовкой, самым большим опытом, самой сильной уверенностью в победе! Я пройду эту Долгую Прогулку до конца! Ведь когда проходила 28-ая американская прогулка я, как и многие не прошедшие конкурс случайного отбора, шёл вдоль Дороги рядом с Идущими. У меня ситуация была даже сложнее – я нёс с собой всю еду и питьё (хотя воду игрокам подавали в любой момент), а также обходил некоторые препятствия. Но я тогда дошёл до конца! Я был готов к победе! Я могу это сделать снова, год спустя! Ибо даже тогда, когда Победитель, услышав девяносто девятый выстрел (убивший его последнего соперника), распластался по земле, я, не взирая на мешающую толпу, продолжал идти и знал, что силы ещё есть…
Я стану Победителем. Я получу славу и мировые богатства…»
Я закрыл дверь, оставив квартиру в полном одиночестве. Свет во многих комнатах остался включён, радио продолжало говорить…
- По Всемирной Компьютерной Сети пробежал шумок, что Главный – человек-волшебник – доведёт до конца свою игру в США, а под конец приедет в СНГ, чтобы взглянуть на концовку и лично поздравить победителя. Подробности не сообщаются, и остаётся только догадываться, станет ли он исполнять желание победителю конкурентной передачи. Даже если нет, призёр останется не в обиде – сто миллиардов евро не каждый день на голову сваливаются…





Глава 2: Стартовая линия

Любая игра кажется честной, если всех игроков надули в самом начале.
(Стивен Кинг "Долгая прогулка")

«А ну вперед, жопы! Вы что, хотите жить вечно?»
(Неизвестный сержант Первой Мировой войны)

Монахи давно изукрасили стены,
Молитвы утихли – мешают уснуть.
Остался позади великий символ веры.
И черная дыра знаменует мой путь!
(Pet Nihil «Клиническая смерть»)


5.40
Дождя, слава богу, пока не было. Тучи всё сгущались и сгущались, наливаясь всё более тёмной краской. Казалось, что ещё чуть-чуть, и они просто свалятся на землю из-за своей тяжести. Где-то далеко на горизонте низко висящая поверхность плотных облаков нередко озарялась вспышкой – молнии озлобленно метались по далёкому небосводу, воюя между собой…
Мой пикап подъезжал к молчаливой стоянке автомобилей. Вокруг бродило множество солдат с автоматами Калашникова и овчарками на цепях. Лица солдат были каменные, лишённые эмоций.
На въезде был установлен шлагбаум и бронированная коморка охранника. Сам служащий был одет в стандартную милицейскую форму и сонно торчал из земли рядом с механизмом, поднимающим шлагбаум. Я просунул через опущенное боковое окно свою карточку участника. Тут же я отметил про себя, что невероятно сильно волнуюсь, а руки дрожат.
Страх окутывал меня, начиная с момента выезда из Москвы. Какое-то липкое напряжённое чувство, которое заставляет иногда вздрагивать, как от холода. Когда я уже был в километре от назначенного места, страх перешёл все границы. Меня била дикая дрожь, я вспотел, началась истерика, и даже галлюцинации…
«Господи, я даже до стартовой линии не дойду! Боже мой…»
Но охранник вставил карточку в специальное устройство, оно удовлетворённо пикнуло, он кивнул, и шлагбаум стал подниматься. Я въехал на стоянку…
Здесь предстояло оставить…
(навсегда)
… машину…
(навсегда)
«Да заткнись ты!»
(навсегда)
«Я не буду думать об этом!!! Главное, сохранять спокойствие духа! И всё!»
Пикап припарковался между двумя фургонами. Тот, который слева, был пустой. А правый лихо раскачивался и явно не на ветру.
«Ну и придурок! - подумал я. – Совет тринадцатый: берегите энергию любыми способами!»
Я оставил свой автомобиль, даже не оглянувшись. Я надеялся, что вернусь сюда.
За стоянкой располагалась открытая асфальтированная площадка. Я увидел множество людей, которые стояли вокруг, разбившись на маленькие группы.
«О, боже… О, боже… О, боже…»
Я видел Её. Я видел Дорогу. Я видел черту – свежую, ровную и ярко-белую - стартовую линию. Здесь всё начнётся.… И для девяноста девяти человек она станет символом смерти…
Дорогу я представлял себе совершенно другой. Я ожидал увидеть её в солнечный день – раскалённую, шероховатую, уходящую вдаль за горизонт, где её уже еле-еле видно из-за пара и знойного колыхания воздуха…
Но нет, она предстала передо мной в совершенно ином обличии. Её отреставрировали. Идеально чистый и гладкий асфальт чёрного как сажа цвета…. Она выглядела как грязный уродливый рубец на истинном чистом лице природы…. Грозные тучи покрывали дорогу и местность вокруг серым мраком своих теней…. Горизонта не было видно – мир вокруг стоянки для автомобилей был охвачен непроницаемой пеленой страшного тумана…
- Ну, как тебе Она? – раздался голос у меня за спиной.
Я обернулся и увидел мужчину ростом чуть выше меня с широкими плечами, мускулистыми руками и коротко бритой головой. В первую секунду, я подумал, что это тот самый Короленко Александр, но потом увидел фамилию на майке незнакомца.
- Калашников, 22-ой номер, - сам прочитал вслух мужик, улыбаясь и протягивая руку в знак приветствия. – А ты, насколько я понимаю, Миронов Гриша? Номер… 59-ый, я прав?
- Откуда ты…
- Не удивляйся. Я уже весь список участников выучил. Все фамилии знаю и практически всю информацию о людях… - с гордостью начал рассказывать о своих знаниях номер 22-ой.
«Сомневаюсь, что ты знаешь много о моей предыдущей работе»
- … например, самый младший из нас всех – вон тот паренёк с номером 40 на майке и фамилией Куклин. Ему недавно 18 только стукнуло. Вон он там возле «мазды» стоит с родителями. А самый старший – это вон тот дед, номер 42-ой, а фамилия - Кучук. Он – невероятный дурак, который додумался попытать удачу в тяжёлых армейских ботинках! Мне кажется, что они вдвоём получат билеты быстрее всех… - подвёл итог Калашников.
- А где вы взяли… - начал я, но мой болтливый собеседник опять перебил меня.
- Майки раздают вон на той стороне стоянки. Ты, кстати, поспеши – уже без пятнадцати. Скоро скажут напутственную речь, и начнётся Прогулка…
Я поблагодарил Калашникова, и двинулся в сторону, где раздавали майки с номерами и фамилиями. Здесь толпилось больше всего людей, они надевали выданную одежду. Один худощавый парень закатил истерику, потому что ему дали тринадцатый номер.
- Ладно, если в списке тринадцатый, но я не хочу идти под этим номером всю Долгую Прогулку! – кричал раскрасневшийся парень. Я заметил на его шее крестик на золотой цепочке. – Я требую поменять мне номер или не выдавать эту майку!
- Господи, да что ты паришься по пустякам! – бросил кто-то со стороны.
- Для тебя, может, и пустяк! А для меня это очень важно! – кричал Дьяченко, номер 13-ый. – Я и так по жизни невезучий, а тут ещё и под знаком чёртовой дюжины идти нужно…
- Дьяченко, Совет тринадцатый! Экономь энергию при любых обстоятельствах! – крикнул кто-то сбоку. Окружающие слушатели улыбнулись.
- НОМЕР ТРИНАДЦАТЫЙ! – загремел рупор где-то неподалёку. – ОБЪЯВЛЯЮ СПЕЦИАЛЬНО ДЛЯ ВАС! ВСЕ УЧАСТНИКИ ИДУТ В МАЙКАХ ДО ОТМЕТКИ 10 КИЛОМЕТРОВ. ЭТО ИЗДАВНА УСТАНОВЛЕННАЯ НОРМА, С НЕЙ НИКТО НИКОГДА НЕ СПОРИЛ! ЕСЛИ ВАС ЧТО-ТО НЕ УСТРАИВАЕТ – ОБРАТИТЕСЬ К НАЧАЛЬСТВУ, ЕСЛИ У ВАС НАЙДЁТСЯ СВОБОДНАЯ МИНУТА!
«Хм, логично. Через восемь километров зрителям можно будет смотреть на Идущих, а, значит, корреспондентам и операторам вполне хватит времени рассмотреть участников в довольно свежем виде»
Парень озлобленно швырнул майку на грязный асфальт, крепко выругавшись. Потом, через некоторое время, опять подобрал и принялся отряхивать её. Некоторые участники с каким-то злорадным любопытством наблюдали за ним.
Я подошёл к столу, за которым сидел мужчина с несколькими рациями и рупором. Рядом лежали майки – осталось четыре штуки. Я подошёл к нему вместе с каким-то полненьким мужчиной.
- Что-то опаздываете… - проворчал человек с рупором, делая какие-то пометки в толстом журнале. – Берите, одевайте так, чтобы номер и фамилия были спереди.
- Как-то глупо… - удивился толстяк. – Может, всё-таки номер на спине должен быть?
Он взял майку с номером «один». Абажуров.
«Тоже претендент на быстрое выбывание, - подумал я. - Хоть вес и не играет в Прогулке большой роли, но, я думаю, в данном случае будет исключение. Он, наверное, даже не знаком с понятием выносливости… »
Человек с рупором ничего не ответил Абажурову. А я решил, что всё правильно – ведь у всех Идущих рюкзаки будут заслонять спины, а на груди тогда можно хоть объявления вешать…
Я взял свою майку. Здесь присутствовал мой номер, нарисованный гигантскими красными цифрами, и две надписи сверху и снизу от него: «Миронов», «Участник Долгой Прогулки». Я снял свою старую и надел эту. Старую не знал, куда девать, поэтому просто бросил её на землю и запихнул ногой под какой-то рядом стоящий автомобиль. А что? Я ведь спустя пару суток буду или трупом, или миллиардером. Тогда какого чёрта мне сдалась эта серая дешёвая майка…
Подул ледяной ветер, я поежился. Он принёс мне обрывки разговора стоящих неподалёку людей – номера 40 и его матери.
… Он почувствовал вину. Куклин Василий в свои восемнадцать уже знал кое-что о чувстве вины. Но его мать, в свою очередь, знала, что он слишком устал, слишком напуган или слишком далек от её взрослых страхов, чтобы остановиться, прежде чем заработает громоздкая безжалостная махина государства с её охранниками в хаки и компьютерными терминалами.
Он положил руку ей на плечо.
 - Это мое решение, мама. Я… - он оглянулся. Никто не обращал на них никакого внимания. - Я люблю тебя, но мне придется это сделать, так или иначе.
Уже мягче номер 40 сказал:
- Пускай все идет, как идет. Ладно, мама? — он заставил себя улыбнуться. - Ладно, - он же ответил за нее.
Ее подбородок ещё дрожал, но она кивнула. Просто было уже слишком поздно, и она тоже это понимала...
- ВНИМАНИЕ! – опять загремел рупор. - ПРОШУ ВСЕХ ПОСТОРОННИХ ЛЮДЕЙ, НЕПРИЧАСТНЫХ К ИГРОВОМУ ПРОЦЕССУ, ПОКИНУТЬ СТАРТОВУЮ ЗОНУ! РОДИТЕЛИ, ЗНАКОМЫЕ, ДРУЗЬЯ, РОДСТВЕННИКИ! ПРОВОЖАЮЩИЕ! ПРОШУ ВАС ПОКИНУТЬ СТАРТОВУЮ ЗОНУ КАК МОЖНО БЫСТРЕЕ! ВЫ СМОЖЕТЕ ПРИ ЖЕЛАНИИ НАБЛЮДАТЬ ЗА КАЖДЫМ ИЗ УЧАСТНИКОВ ЗА ЭКРАНОМ СВОЕГО ТЕЛЕВИЗОРА В СПЕЦИАЛЬНО ОТВЕДЁННЫЕ ПРОМЕЖУТКИ ВРЕМЕНИ! ПРИ СПЕЦИАЛЬНОМ ПЛАТНОМ ЗАКАЗЕ, ВЫ СМОЖИТЕ КРУГЛОСУТОЧНО СЛЕДИТЬ ЗА ИДУЩИМИ ИЗ СПЕЦИАЛЬНЫХ ФУРГОНОВ! А ТЕПЕРЬ ПРОШУ ПОКИНУТЬ СТАРТОВУЮ ЗОНУ! ВНИМАНИЕ, УЧАСТНИКИ! ПРОЙДИТЕ, ПОЖАЛУЙСТА, К СТАРТОВОЙ ЛИНИИ!
Люди зашевелились. Самый молодой юноша вместе с отцом пытался успокоить разревевшуюся мать. Начали заводиться автомобили, люди прощались.
«Практически все, кто не один на стоянке – рыдают! Господи!»
И вправду – многие мужчины и юноши плакали, кто-то – во весь голос, другие прятали редкие слезинки кулаками, пытаясь не раскисать и не настраиваться отрицательно против предстоящего испытания. Остальные одинокие участники Прогулки хмуро молчали. Из раскачавшегося ранее фургона выскочил полуголый человек лет тридцати. Он поспешно одевался. В окошках фургона ему махали руками и посылали воздушные поцелуи две красивые девушки. Мужчина проводил взглядом скрывшийся за поворотом автомобиль, вытер слёзы, потом отправился к столу с майками, забрав предпоследнюю с номером 48 и фамилией Лобанов.
«Крепкий мужичок. Явно какой-нибудь футболист или боксёр. Хороший соперник будет…» - думал я, глядя на него.
Когда до начала оставалось девять минут все Провожающие покинули стоянку, а участники неуверенно столпились у белой черты. Основная масса тревожно молчала, глядя то на затянутую туманом дорогу, то на грозовые тучи, то на армейский фургон, пристроившийся рядом с Дорогой. В него по очереди залезали солдаты.
- А в США, кстати, они пользуются карабинами… - непонятно с какой целью выдал справку старик Кучук, глядя на АКМ у одного солдата, докуривающего сигарету.
- Никакой разницы, дед, - сказал парень с номером 75 и фамилией Павленко. – Об убойной силе не беспокойся, да и парни эти не промахиваются. Наше дело: идти и не останавливаться. Всё остальное не должно нас волновать…
Тем временем доносились какие-то недовольные приказы со стороны мужчины с рупором. Он кричал на кого-то по рации.
- Везите его на максимальной скорости! Он должен быть на старте сию минуту! Живее!
- Смотрите, - сказал Калашников, указывая на стол. Все участники подались вперёд, чтобы рассмотреть, что там лежит.
- О, господи… - проронил кто-то.
На столе лежала майка с номером «96» и фамилией «Фролов»
- Не завидую этому парню! – раздался басистый голос где-то сзади. Я обернулся и впервые вживую увидел легендарного Короленко. Колоссальных размеров машина-убийца, гигантские мускулы, накачанные ноги, широкая грудь и плечи. Очень непропорционально маленькая голова…. И, ясное дело, мозг вместе с ней…
«Ого, этот гигант, наверное, никогда не болел даже…» - с испугом подумал я. – «Чёрт, беру те свои слова обратно. Я думаю, что он пройдёт очень даже немаленькое расстояние…»
(до конца)
…до…
(до конца)
…заткнись ты…
(до самого конца)
… до своего билета!
- Его что… теперь убьют что ли?! – дрожащим голосом спросил низенький паренёк-очкарик с номером 18.
- Да нас всех тут убьют рано или поздно! – расхохотался Короленко и весело хлопнул сопляка по плечу, отчего тот согнулся, чуть ли не до земли. – Не сцать, Каштанка, в лес пойдём!
- Может, Долгую Прогулку начнут позже… - предположил стоящий рядом со мной Калашников.
- Такого никогда не было… - проронил я. – Прогулку никогда не переносили и не отменяли…
- ВНИМАНИЕ, УЧАСТНИКИ! – раздался голос, усиленный рупором. – ФРОЛОВ КОНСТАНТИН МИХАЙЛОВИЧ БУДЕТ ЗДЕСЬ С МИНУТЫ НА МИНУТУ, ПРОСЬБА ЗА НЕГО НЕ БЕСПОКОИТЬСЯ! А ТЕПЕРЬ – ВНИМАНИЕ НА ЭКРАН!
- Больно переживали! - выкрикнул Короленко. - Меньше народу - больше кислорода! И больше шансов выиграть!
- И получить билет, - осмелился раскрыть рот кто-то с задних рядов. Короленко хмыкнул, обернулся, поводил взглядом по десяткам глаз, направленных на него, но ничего не сказал.
Мы начали оглядываться.
- Где экран?
- Какой экран?
И тут армейский фургон начал разворачиваться, поворачиваясь к нам другим боком.
- Ни хрена себе! – присвистнул кто-то.
- Да ладно, пацаны, у меня дома таких два… - усмехнулся Короленко, разминая ступни.
Вся боковая сторона фургона была заслонена гигантским плазменным экраном. На крыше фургона помимо спутниковой антенны были прикреплены две массивных звуковых колонки. Один из солдат включил «телевизор» и мы все встрепенулись от неожиданности.
На нас смотрел гигантский лик Главного. Это было очень простое и незапоминающееся лицо с усиками и в солнечных очках. В отражении их стёклышек можно было увидеть экран с изображёнными на нём человечками. Главный видел нас. Он хотел сам сказать вступительное слово.
- Раз-раз, меня слышно? – заговорил он на чистом русском языке.
Мы поспешно закивали. Сотня взглядов жадно пожирала лицо того, с кем вживую удастся поговорить только самому везучему из них всех…
- Ну что ж, парни, я приветствую вас. Я рад, что даже на других материках находятся такие смелые и безбашенные чуваки, готовые плюнуть в лицо судьбе!
По нашей группе пробежал гогот. Никто не ожидал, что Главный заговорит с нами таким языком…
- Я тут как раз свою команду несколько часов назад выпроводил, пока все живы и здоровы. Если не считать одного придурка, который забыл в туалет по-большому сходить – сейчас на корточках идёт со скоростью 4 мили в час.
Мы опять все дружно рассмеялись (хотя, догадывались, что вскоре это будет уже совсем не смешно). И только один мужчина с номером 75 и фамилией Павленко звучно хлопнул себя по лбу, выругался и побежал куда-то в сторону, расстёгивая брюки. Это вызвало новый порыв хохота.
- Ну, ладно, парни. Не буду вас больше задерживать. Помните Советы и Правила, и тот, кто будет следовать им, останется в живых и победит! Желаю вам достойной и интересной игры, а также успехов в пути! Пускай победит сильнейший!
«Аминь!»
- Да будет так! – прорычал Короленко, улыбаясь и выпятив вперёд свою грудь.
Лицо Главного исчезло, экран погас. Неожиданно на стоянку под грозный рёв мотора въехал военный грузовик. Из него выскочило несколько солдат, волоча за собой по асфальту худого юношу чуть старше 40-ого номера.
- А вот и Фролов, 96-ой номер, - прокомментировал Калашников, глядя на беднягу. Все участники внимательно следили за происходящим.
- Не троньте его! Я подам на вас в суд!!! Это незаконно!!! – раздался женский визг откуда-то издалека. Все обернулись и увидели женщину, которая нервно трясла решётчатое ограждение стоянки. Это, наверное, была мать Фролова. Сзади стоял автомобиль с раскрытыми дверями. На капоте сидел отец мальчишки – его лицо истекало кровью. Женщина рыдала и всё сильнее трясла несчастную решётку, понимая, что не в силах больше помочь сыну…. Неподалёку стоял один из охранников, который холодно наблюдал за незваной парой, готовый изрешетить их, если те попытаются зайти на запретную территорию…
- Господи, ребёнка забрали насильно! – воскликнул Кучук. – Боже мой…
Теперь всё стало ясно. Родители пытались спрятать сына от организаторов Прогулки, видимо, отнёсшись к этому совсем несерьёзно. Но всё было честно: даже если они не хотели, чтобы случайный отбор выбрал их сына, им необходимо было после этого в течение месяца сделать заявление об отказе от игры. Это была теперь вина родителей, что их сына обрекают на смерть. А смертью и вправду попахивало – он был без вещей и даже без нормальной обуви. На ногах были пушистые тапочки в виде розовых зайчиков. Несмотря на вымазанный в кровь и грязь вид, они всё ещё выглядели весёлыми и жизнерадостными…
Парня дотащили до стартовой линии через расступившуюся толпу участников. Добравшись до белой черты, его отпустили – тело небрежно…
«Как мешок с говном!» - подумал я.
… шмякнулось об асфальт. Парень не издал ни звука. Его лицо тоже было в крови, как и вся одежда. Его, наверное, били прикладами и дубинками. Руки пострадали больше всего – костяшки пальцев, сами пальцы, плечи и локти – всё было страшно изуродовано многочисленными ударами.
«Он сопротивлялся. Он держался за косяки дверей, за батареи, за перила…» - думал я, представляя всё это. – «Они били его, чтобы он не держался. Их задание было – довести парня ЖИВЫМ до старта Долгой Прогулки. Родители мешали им. Мать держала мальчишку, вцепившись ногтями в кровоточащую кожу, она верещала. А её муж, отец мальчишки, полез на профессиональных солдат…»
Мне стало дурно. И не только мне – настроение участников, которое едва-едва улучшилось после речи Главного, сразу упало до минимальной отметки. А тут, в дополнение ко всему, раздался громкий голос над головами:
- ВНИМАНИЕ! УЧАСТНИКИ ДОЛГОЙ ПРОГУЛКИ! ПОДОЙДИТЕ К СТАРТОВОЙ ЛИНИИ! ИГРА НАЧИНАЕТСЯ ЧЕРЕЗ 30 СЕКУНД! ПРОСЬБА НАСТРОИТСЯ НА СЕРЬЁЗНОЕ СОСТЯЗАНИЕ! ПОМНИТЕ: СОЛДАТЫ ПРЕДУПРЕЖДАЮТ ТРИЖДЫ!
Толпа зашевелилась, выстраиваясь в шеренгу перед белой чертой. Я ещё ни разу не заметил, чтобы кто-то переступил её раньше времени. Вроде, за это не расстреливали. Так почему же? Неужели, Идущие просто боялись той атмосферы, того мира, того ужаса, который ждёт их по ту сторону черты? В том непроглядном молчаливом тумане?
Кто-то потыкал носком ботинка в рёбра Фролова. Солдаты минуту назад стянули с него грязную майку и натянули на окровавленное тело чистую с 96-ым номером. Теперь красных цифр почти не было видно из-за вновь перекрасившейся в такой же тон майки…
«Он первый из нас получит билет. Он не пересечёт даже стартовую черту. Он даже не откроет глаза»
Но чудо всё-таки произошло. Он очнулся. Избитые руки зашевелились, глаза разлепились, изо рта кровь потекла быстрее.
- ДО НАЧАЛА ИГРЫ ОСТАЛОСЬ 15 СЕКУНД! ПРИГОТОВЬТЕСЬ!
Мы подравнялись по линии. Ветер слегка переменился и стал дуть прямо нам в лицо, как будто протестуя, не давая нам сделать и шага.
- Господи, Господи, Господи, Господи… - тараторил под боком знакомый дрожащий голос. Это был Дьяченко. Я посмотрел на его майку и увидел, что суеверный мужчина сделал с ней. Этот придурок раздобыл где-то чёрный маркер и исправил в своём номере «тройку» на «восьмёрку», а для того, чтобы его не путали с восемнадцатым номером приписал перед номером «единицу». Получилось «118».
«Ну, ладно. Может, ему теперь легче будет…» - я вздохнул и решил полностью сосредоточиться на чёрной полосе исходящей из-под моих кед и уходящей в непроглядное облако обречённости, нависшее над дорогой.
- Чёртов ветер… - прошептал кто-то сзади, когда громкоговоритель начал отсчёт до старта.
- ДЕСЯТЬ! …
Между затихшими силуэтами обречённых людей возникла ещё одна. Фролов поднялся на дрожащие ноги. Некоторые с жалостью покосились на него. Он был весь в крови. 96-ой номер еле держался на ногах.
«Кровотечение добьёт его быстрее, чем сотрутся в пыль его пушистые тапочки!» - подумал я. Следом за этой мыслью я услышал, как стучат мои зубы…
- ДЕВЯТЬ! …
Фургон, наполненный солдатами, завёл двигатель, выхлопная труба брезгливо выплюнула комок чёрного дыма, подхваченного ветром и развеянного у нас над головами.
Раздался звонкий щелчок. Один из солдат проверял обойму своего автомата.
- ВОСЕМЬ! …
- Я смогу это сделать… - проронил Калашников тихим шёпотом себе под нос, но его услышали все.
- А я смогу ещё присунуть твоей жирной мамаше, когда стану миллиардером! – громко пробасил Короленко откуда-то сзади.
Все молчали. Даже Калашников.
- СЕМЬ! …
Гробовое молчание продолжалось.
- ШЕСТЬ! … ПЯТЬ! …
- Стойте! – раздался неожиданный крик откуда-то сбоку. Все участники оторвались от своих печальных мыслей и повернули головы в сторону. Крик принадлежал 75-ому номеру – Павленко Юрию. Он всё ещё находился за одним из ближайших столбов, доделывая своё «грязное» дело. – Продлите ещё на минутку, пожалуйста! У меня запор!
- ЧЕТЫРЕ! – всё также продолжал выкрикивать человек с рупором, прекрасно видя участника, забывшего сходить в туалет заранее.
- Ну, пожалуйста! – сдавленно захрипел Павленко. Его лицо было красным от натуги. Но у него ничего не выходило, в прямом смысле слова…
- Дебил, бросай ты это дело!!! – выкрикнул кто-то из участников. – Тебя же расстреляют!
- ТРИ-И-И! – протяжно взвыл громкоговоритель.
«Его убьют, - странная уверенность пришла ко мне внезапно. - Его убьют прямо на старте. Его убьют с застрявшим куском дерьма в заднице. Его переживут и 40-ой малыш и 42-ой старикашка. Даже 96-ой получит билет позже!»
- ДВА-А-А-А-А! – кричал мужчина в рупор.
Один из солдат снял предохранитель с автомата и выпрыгнул из фургона. Он шёл к обречённому человеку. Другие солдаты внимательно следили за участниками. Особенно им нравился тот, который истекал кровью в розовых тапочках.
- ОДИН! – коротко и тихо проговорил рупор.
Мотор фургона заревел, машина тронулась. Все участники дружно оторвали по одной ноге от земли, занеся в воздух для первого шага…
Солдат обходил в столб, держа автомат нацеленным пока ещё вниз.
- Идите без меня! – с трудом выговорил Павленко, сидя на корточках. Его колени ужасно дрожали…
«Как будто тут его кто-то собирался ждать!» - усмехнулся я.
- МААААААРШ! – заорал рупор.
И мы ступили за черту.… Сначала первая шеренга, потом и остальные…
- ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ! ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ СЕМЬДЕСЯТ ПЯТОМУ!
- Сейчас, сейчас… - прошептал вспотевший мужчина. – Я… Я почти родил…
Я думал, что вначале будут вручать больше всего предупреждений, ведь начали марш все вместе, одновременно. Но, как ни странно, Идущие быстро растянулись в длинную свободную цепочку, где каждый участник занял удобное для себя место. Старт был тяжёлым, морально тяжёлым. Но едва мы начали идти, стало легче. Казалось, что самое сложное уже позади. Теперь – только Дорога. Только Путь. Вперёд и ещё раз вперёд…
- Как там наш сруль? – спросил Короленко и развернулся спиной вперёд, продолжая идти с той же скоростью. Практически все поступили также, всем было интересно, чем закончится история с Павленко.
- У него ещё в запасе пятнадцать секунд до следующего пре… - начал было Калашников.
- ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ! ВТОРОЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ СЕМЬДЕСЯТ ПЯТОМУ! – рупор был беспощаден. Солдат стоял рядом с мужчиной, в одной руке у него был хронометр из нержавеющей стали, в другой – секундомер.
- Давай, 75-ый! – крикнул кто-то из Идущих. – Брось этому уроду в лицо куском дерьма!
- Да он что, быка съел?! – спросил очкарик Иванов, Идущий под номером 18.
Пятнадцать секунд подходили к концу. Мы всё дальше отходили от стартовой линии. Что происходило за тем проклятым столбом – стало абсолютно непонятно.
В душе мне стало ужасно жалко беднягу. Хоть он был и соперник, но так погибнуть… в самом начале.… Нет, это очень несправедливо…
Не в силах на это смотреть, я повернулся и уставился вперёд. Я заметил, что многие, идущие впереди поступили точно также. Кому-то не было до этого дела, кто-то следил за дыханием, а кто-то просто не мог вынести этого.
Короленко всё ещё шёл спиной вперёд.
- Ну, давайте, убейте его! – выкрикнул громадный мужик в воздух, сложив ладони рупором. – Да прошло уже пятнадцать секунд!
- ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ! ТРЕТЕЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ СЕМЬДЕСЯТ ПЯТОМУ! ПОСЛЕДНЕЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ! – проговорил теперь уже такой далёкий громкоговоритель…
- Правильно! Давайте убивайте его уже!
- ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ! ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ ТРИДЦАТЬ СЕДЬМОМУ! – заговорил новый громкоговоритель рядом с Идущими. Звук исходил из колонок на военном фургоне. Солдаты лениво перевели безразличные взгляды на Короленко, случайно сбросившего от радости скорость.
- Это тебе сказали! – кто-то хлопнул силача по плечу. Тот ускорился, злобно скалясь в сторону фургона.
- Я вам ваш хронометр в жопу засуну! – процедил он сквозь зубы в сторону солдат. Парни в форме безучастно молчали. Один поглаживал автомат и глядел в сторону, где остался Павленко…
- Господи, 96-ого и вправду убьют! – воскликнул Калашников. Он всё ещё шёл спиной. – Блин у него ещё секунд пять осталось…
Я тоже решил опять развернуться. Горизонт был пуст. Стоянка начинала потихоньку скрываться за пеленой тумана…
«Ну, вот и всё. Прощай Павленко!» - мелькнула мысль.
И тут, неожиданно для всех, в далёком тумане возникла смутная тень. Он бежал!
- Он жив! – закричал кто-то.
Все удивлённо зашептались и развернулись спиной вперёд, чтобы посмотреть на удачно покакавшего человека. Короленко нахмурился, но тоже смотрел. Даже солдаты из фургона на секунду оторвали взгляды от Идущих и взглянули на отставшего участника.
- Я сделал это! – кричал Павленко вне себя от радости. Портфель смешно болтался за ним при беге. – Я сделал это! Я успел! Да! Я успел!
- Но у него целых три предупреждения, - сказал мужчина с номером 24 и фамилией Карасев. – Ему теперь три часа нужно идти не останавливаясь, чтобы его не убили!
Все это понимали и без слов 24-ого номера. Павленко уже почти догнал ушедших вперёд соучастников.
- Я сделал это! Я всё-таки это сделал! – кричал он. Лицо, залитое потом, было наполнено радостью. – Я сделал это!
- Смотри не обосрись от счастья! – тихо проговорил Короленко, разворачиваясь лицом по направлению пути. – Небось, даже не подтёрся…
- Я сде…
Идущие услышали странный заплетающийся звук, и скрёб чего-то твёрдого по асфальту. Те, кто успел обернуться в ту же секунду, могли заметить испуганное лицо Павленко, которое уже через долю мгновения со всего разгона врезалось в холодный асфальт, орошая его брызгами крови из размазанного носа и осколками зубов…
Он споткнулся. Или оступился. Это не имело уже значения. Он упал. А стрелка на хронометре одного из солдат перестала дёргаться и плавно опустилась на отметку ноль…
… Павленко медленно поднимает изуродованное лицо, отрывая его от окровавленного камня…
- Я …
Это всё, что он успел прохрипеть до того, как один из автоматов Калашниковых простучал по барабанным перепонкам окружающих несколькими смертоносными ударами…
… кто-то от неожиданности даже остановился…
- ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ! ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ ВОСЕМЬДЕСЯТ ТРЕТЬЕМУ!
- ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ! ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ ПЕРВОМУ!
- ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ! ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ ПЯТНАДЦАТОМУ!
Идущие молча развернулись и зашагали в гробовой тишине, немного ускорившись. Только лениво урчал мотор фургона. Дьяченко медленно вытащил крестик из-под майки и поцеловал его, что-то прошептав.
Сзади донеслась ещё одна короткая очередь. Контрольный выстрел. Где-то впереди слышны были чьи-то всхлипывания…
- Девяносто девять! – довольно громко сказал вслух Короленко. Он улыбался и весело шагал навстречу холодному ветру и тающему туману.
Эти слова подтвердились оглушительным раскатом грома. Казалось, по небу перекатилось на бок какое-то колоссальное чудовище. Вскоре, спустя пару минут, до Идущих долетели первые капли холодного дождя…



Глава 3: Зонтики

«Мне нравится участвовать в этом. Правда, многие считают меня шизофреником потому, что вне сцены я совсем не такой, как перед камерами…» (Николас Парсонс)

Они животные, правильно. Но почему ты думаешь, что мы - люди?
(Стивен Кинг "Долгая прогулка")


6.33
Дождь ещё не лил как из ведра, но, видимо, как раз над этим раздумывал. Капли были редкие, но какие-то слишком большие и очень холодные. Одна такая попадает тебе за шиворот, и ты готов проклинать весь белый свет, так как ощущение неожиданного ледяного душа просто ослепляет мозг. Идущие немного копошились, извлекая из рюкзаков куртки. Самые расчетливые взяли полиэтиленовые прозрачные накидки, занимавшие мало места и лучше державшиеся против дождя. Я был среди последних.
- Я сделал это! – вновь донёсся знакомый крик сзади. Ряды Идущих вздрогнули, все стали удивлённо оборачиваться. Я тоже решил обернуться, полагая, что у меня начинаются галлюцинации.
В задней части цепочки брёл невысокий парень лет двадцати трёх с цифровой видеокамерой в руках. Он просматривал запись. Идущие недовольно глянули на хозяина предмета, затем молча продолжили путь…
… до того момента, как в записи не прогрохотали выстрелы …
- Да убери ты это говно! – заорали некоторые.
- Парень, ты маньяк что ли?! – крикнул Лобанов, 48-ой номер.
Номер 100 пристыжено улыбнулся, спрятал камеру в чехол и оставил висеть на шее, прикрыв краями недавно надетой курточки от капель дождя.
- Я фильм снимаю о Долгой Прогулке, - сказал 100-ый номер, Ященко Денис. - Так сказать, «взгляд изнутри»…
Это услышал Короленко и с любопытством развернулся спиной вперёд, продолжая движение.
- И ты, может, думаешь, что дойдёшь до конца и выставишь этот фильм на показ?
- Вполне возможно… - начал было Ященко, но Короленко его перебил.
- Ха-ха-ха! – Александр просто согнулся пополам. – Давай, может, поспорим, что ты, рахит, погибнешь ещё в первой двадцатке!
- Не буду я спорить с тобой, - с улыбкой промолвил Ященко. – Я фильм снимаю, потому что он будет пользоваться очень большим спросом…
- Господи, так Победитель и так становится миллиардером! – во весь голос закричал Короленко, надрываясь от хохота и опять не дав договорить мысль сотому номеру.
- Короленко, ты обладаешь очень слабой логикой: во-первых, быть может, я снимаю сам для себя (просто хочется), во-вторых, а ты не подумал, что если я буду подыхать, я просто передам родителям и жене в толпу свою камеру, а там уже будет достаточно информации, чтобы сделать их миллионерами.
Короленко скривился от злости. Он остановился, затем быстро зашагал к сотому номеру в обратном направлении движения.
- Слабая логика, говоришь? – процедил он сквозь зубы. Чёрная как глазница черепа ветровка только предавала ещё больший эффект его ярости.
- ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ! ВТОРОЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ ТРИДЦАТЬ СЕДЬМОМУ! – раздалось над головами Идущих.
- Бля! – злобно ругнулся Короленко, резко развернувшись и вновь зашагав вперёд, так и не дойдя до вмиг вспотевшего номера 100. Силач посмотрел на часы и снова выругался. – Твою мать, я думал один час прошёл уже… - затем он повернул голову в сторону и крикнул Ященко. – Тебе через час ****а, я тебе обещаю!
- Утю-тю-тю-тю! – передразнил Ященко, улыбаясь во весь рот, хоть и проскакивали дрожащие нотки. – Какие мы злые и нехорошие!
Короленко просто пыхтел от злобы, но третье предупреждение получать не хотел.
«Бедный Ященко. Вряд ли за него кто-то заступится…» - подумал я. – «А он тоже – совсем не такой как большинство…. Хотя бы потому, что у него единственного из всех участников на майке три цифры…»
Ященко топал где-то сзади, опять включая камеру. Идущие смотрели в сторону от дороги, где вдалеке на небольшом холме происходило какое-то непонятное действие. Видны были плакаты «КОРОЛЕНКО-ПОБЕДИТЕЛЬ», «КОРОЛЕНКО АЛЕКСАНДР – ЛУЧШИЙ», «МЫ – ЗА КОРОЛЕНКО!». Под гигантскими плакатами суетились люди: гражданские и много солдат. До ушей Идущих ветер донёс пулемётную очередь…
- Суки, что они делают с моими фанатами?! – заорал Короленко, ускорившись.
- Им нельзя находиться в радиусе четырёх тысяч метров от дороги до того, пока мы не пройдём восемь километров, - выговорил Калашников. – Ни фанатам, ни родителям, ни корреспондентам. Никому!
Короленко промолчал, яростно шагая по мокрому асфальту и глядя вдаль. Вскоре Дорога завела нас в какой-то лес, и холм пропал из вида.
- А случайно не Москва будет через пять километров? – спросил Кучук, старик, идущий в тяжёлых армейских ботинках.
- Москва, - подтвердил кто-то.
- Москва… - протянул Ященко. – Миллионы жителей…. Они будут стоять вдоль всей нашей Дороги через город! Будут салюты! Залпы из орудий на Красной Площади! Красота!
- А в прошлой Долгой Прогулке разве они через Москву шли? – спросил я. - Меня тогда не было, я в США смотрел за Западной Прогулкой.
- Нет, только еле-еле пригород задели, но народа всё равно было немало, - сказал Калашников, кутаясь в непромокаемую куртку. Он посмотрел на сверкающие молниями тучи и сказал: - Тогда была солнечная погода. Все участники были ещё живы. Людей собралось на тротуарах столько, что, по-моему, говорили о том, как где-то асфальт провалился в метро.… Представляете? В Москве первого из Идущих убили. Он полез к зрителям, чтобы что-то взять у кого-то. Солдаты, наверное, подумали, что он хочет сбежать и изрешетили беднягу, не выдав даже ни одного предупреждения…
«Да. Им это сходит с рук при любом раскладе…» - подумал я, вспоминая нюансы своей старой профессии. – «А ещё денег платят много за каждое выданное предупреждение или убийство. Правда, отнимают столько же, за признаки подачи эмоций. Таковы правила…»
Я покосился на парней с автоматами, скучающих в фургоне. Трое следили за хронометрами, ещё пятеро просто глядели в оба за Идущими. Я узнал одного из солдат – да, точно, я помнил его. Он нередко сидел рядом со мной в кузове грузовика с карабином в руке. Мужик был высоковат, с короткими волосами и очень суровым взглядом. Я с ним заговорил только однажды, и то не на Прогулке, а за месяц до этого на Генеральном Совещании Организаторов. Нам рассказывали Правила Игры, Устав Игры, Служебные Правила и Законы. Мы тогда долго сидели в зале ожидания перед началом. Все скучали, кто-то играл в карты, кто-то просто общался. Мы разговорились с этим солдатом, правда, теперь я совсем не помнил, как его зовут. И всё же, быть может, он меня ещё помнит…
Я поравнялся с военным фургоном, делая вид, что рассматриваю погоны солдат и их обмундирование. Суровый мужчина покосился на меня. Я взглянул ему в глаза. На сонном уставшем, но всё же очень хмуром лице, не было написано никаких эмоций. Он даже вида не подал, что знает меня. Или просто по-настоящему забыл.
Один из сидящих солдат щёлкнул, снимая автомат с предохранителя, отчего я поспешил отойти подальше.
- А до Беларуси Идущие не дошли? – спросил Куклин, 40-ой номер.
- Да ты что! – рассмеялся Калашников. – Там столько пилить – тебе и не снилось! Мы не дойдём…
- А я слышал, что Дорога заканчивается в городе Могилёве в Беларуси… - продолжал парень.
- У Дороги есть конец?! – удивлённо спросил старик Кучук.
- Конечно, есть! 99 трупов – вот её конец! – выкрикнул какой-то молодой парень с номером 21. Казаков.
- Нет, вообще-то малыш прав, - подтвердил слова 40-ого номера Калашников. – Дорога не бесконечна. Она охраняется до определённой точки, которая путём несложных расчётов считается недосягаемой. То есть ни один человек на планете Земля не сможет дойти до конца из-за ограниченной выносливости и жизненных сил.
- Вот, блин, дык получается, что… - задумался Куклин, невидящим взором уставившись в асфальт.
- Да, - ответил ему Калашников. – Получается, что Могилёв твой теоретически просто недосягаем. Мы не дойдём туда, ни один из нас…
- ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ! ВТОРОЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ ПЯТОМУ!
Афанасенко хромал, стремительно теряя скорость.
- Твою мать! Что у меня с ногой?! Всё же было нормально! – на лице парня явно читался невероятный испуг.
- Может, нерв пережало как-то? – спросил его Иванов, юноша в очках. Казалось, что ему жалко всех и каждого. – Или спазм какой-то, просто ногу разотри хорошенько…
- Да, блин, я её не чувствую… одеревенела… - кричал номер пятый. - Как костыль какой-то! Чёрт, давай же, давай! …
Он бешено растирал ногу и хлопал по ней руками. Афанасенко всё ещё шёл на запрещённой скорости, пятнадцать секунд истекали. Идущие молча обгоняли его, не в силах ему помочь. Рядом оказался идущий в конце Ященко, он немного сбросил скорость и тоже получил пока что первое предупреждение. Он снимал на видео крупным планом искажённое лицо Афанасенко.
- Да отстань ты от него! – раздражённо крикнул Калашников.
- Стой, не надо… - я попытался задержать его, но накачанный номер 22 направился к Ященко. Я схватил его за плечо, пытаясь удержать, но в итоге мы потеряли скорость…
- ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ! ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ ДВАДЦАТЬ ВТОРОМУ!
- ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ! ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ ПЯТЬДЕСЯТ ДЕВЯТОМУ!
- Вот блин! – злобно воскликнул я, пообещав себе, что больше никому не буду помогать, и никого не буду останавливать. Хочет Калашников быстрее получить билет – это не моё дело. Я, не оглядываясь, зашагал вперёд, ускоряясь…
- ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ! ТРЕТЬЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ ПЯТОМУ! ПОСЛЕДНЕЕ!
- Да что ж такое! – кричал Афанасенко, растирая онемевшую ногу. Он даже не обращал внимания на объектив видеокамеры в пяти сантиметрах от своего носа.
Ященко снимал видео с довольной ухмылкой на лице. Неожиданно к нему подошёл Калашников и отвесил увесистый подзатыльник. У оператора даже в глазах потемнело от силы мужчины. Любой другой выронил бы камеру, но Ященко перед началом каждой съёмки обматывал короткий ремешок вокруг своего запястья.
- Да плюнь ты на эту ногу! – крикнул кто-то спереди. – Расстреляют же!
Ященко и Калашников встрепенулись, глянули на солдат, выпрыгивающих из фургона под моросящий дождь. Они направлялись к Афанасенко. 22-ой и 100-ый номера поспешили отойти от обречённого участника. Ященко всё ещё снимал происходящее…
- Ладно… - прохрипел 5-ый номер и ускорился, хромая и держась одной рукой за ляжку. – Буду идти так…. Может, отпустит…
- Смотри осторожнее! Не споткнись! – крикнул ему Калашников. Он ещё раз недовольно глянул на Ященко, продолжающего снимать на камеру происходящее вокруг, покачал головой и решил нагнать меня. Я как-то и не заметил, что мы почти сдружились с этим накачанным общительным человеком.
«А как же твой план? А? Ты же собрался пройти Долгую Прогулку в гордом одиночестве! Ведь главное: равномерный поток мыслей, равномерное мягкое дыхание, никаких лишних движений при ходьбе…»
- Я думаю, что 5-ый номер будет следующим, кто получит билет, - тихо сказал мне на ухо Калашников.
- Кто знает: Долгая Прогулка – очень непредсказуемая игра… - высказал своё мнение я.
- А я бы хотел, чтобы побыстрее умер Короленко… - довольно громко проронил Калашников. – Да и Спилберг этот меня уже достал…
Некоторые Идущие, услышавшие всё это, понимающе улыбнулись…
«Чувствую, Короленко ещё нас переживёт…» - подумал я и как можно быстрее отогнал прочь мрачные мысли.
Один из солдат остался под дождём, идя неподалёку от Афанасенко. Бедняга знал, что за ним теперь внимательно наблюдают. Он шёл так быстро, как только мог. 6,4 км/ч – невероятно большая скорость для человека, которому свело ногу. Пятый номер закусил губу и смотрел только себе под ноги. Он шёл самым последним человеком из девяноста девяти участников, и практически всем было его жаль.
«Это очень просто идти, не спотыкаясь в обычное время, в обычной жизни. Но если на вас смотрит с сожалением сотня взглядов и наведено несколько автоматов, готовых разнести вам череп, если вы снизите скорость – тут становится очень тяжело. Это как пение: вы можете петь и красивее любой певицы, когда моетесь в душе, но, выйдя на сцену, вы вполне можете забыть, с чего начинается первый куплет…»
Вскоре о пятом номере забыли. Он вроде бы как влился в такт ходьбы, хоть и кривился иногда от боли.
- Сколько у меня теперь предупреждений? – неожиданно выкрикнул Короленко, поравнявшись с фургоном. Солдаты молчали: им было запрещено не только разговаривать с Идущими, но и просто подавать признаки того, что они слушают их. При этом вполне возможно, ни один из них не понимал русский язык.
- Суки, ответьте, снялось ли у меня хоть одно предупреждение? – выкрикнул Александр. – Эй, ответьте мне! – гаркнул он, постучав ладонью по металлическому корпусу фургона. В ответ на это один солдат вскочил и выпрыгнул из-под навеса, наведя дуло АК на лицо силача.
Короленко поспешил отойти, продолжая орать на солдат:
- Недоноски, я только время спросил! Козлы! Уже ведь час прошёл!
Он зашагал вперёд, а кто-то крикнул ему из задних рядов:
- Когда получаешь новое предупреждение, прошедшее время не засчитывается. Чтобы снять два предупреждения – надо идти два часа с момента получения второго! Это – новое внесение в Правила…
- Да ну?! – Короленко настолько удивился, что остановился как вкопанный.
- ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ! ТРЕТЕЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ ТРИДЦАТЬ СЕДЬМОМУ! ПОСЛЕДНЕЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ!
- Да ****ы в рот! – выкрикнул в воздух Короленко, быстро ускорившись и достигнув скорости 7 км/ч. – Я ведь не знал! Не знал!!!
- Правила надо читать… - брезгливо поморщился Калашников, глядя на широченную спину Короленко, обгоняющего одно Идущего за другим.
- Ты ещё поговори мне! – донеслось издалека.
- Идём сюда! – крикнул в ответ Калашников и участники Прогулки расхохотались. – Идём сюда, подлый трус!
- Через три часа я тебя по асфальту размажу… - еле-еле долетал до задних рядов недовольный бас Короленко.
- Желаю, чтобы ты подвернул ногу! – уже не так громко проговорил 22-ой номер, маршируя рядом со мной.
Я улыбался. Короленко близок к получению билета…. Что может быть приятнее!
Дождь усиливался. Об этом говорила не только увеличивающаяся частота барабанной дроби по моей накидке – мир медленно погружался в темноту, в завесу ливня…
Проклятый ветер начал сильно мешать движению. До этого он дул как-то сзади, даже немного помогая ходьбе. Теперь же он стал самым главным врагом участников – ветер тормозил их, не давал свободно сделать шаг, бросал острые брызги прямо в неприкрытые лица…
Солдаты были безжалостны. Одно за другим сыпались предупреждения. В основном их получали те, кто ещё не имел ни одного, так как остальные уже знали свою меру.
Я посмотрел на часы. 7.30 утра. Минут через десять истекает предупреждение…
- ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ! ВТОРОЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ ПЯТЬДЕСЯТ ДЕВЯТОМУ!
Я был в шоке. Неужели я совсем перестал следить за скоростью?
- Вот блин, так это мне ещё два часа идти до снятия предупреждений?! – ужаснулся я. Мне, несмотря на возраст, неожиданно захотелось разрыдаться. - Это несправедливо. Время должно сохраняться…
- Всё в порядке? – спросил Калашников. Мы шли с ним теперь практически в ногу.
- Я случайно затормозил, посмотрев на часы… - оправдывался я.
- Осторожней надо быть, - серьёзным голосом проговорил мой сосед. - Думай о Дороге. Ты не в джакузи лежишь, не покидай нас надолго…
- Ладно, - усмехнулся я.
Вообще-то я пока не переживал по поводу себя. Несмотря на отвратительную погоду, два предупреждения и смерть одного из участников я всё ещё не боялся. Ну, может, немного и боялся. Но меня воодушевляло, что мои ноги послушны и совсем не устали. Я чувствовал лёгкость и относительную радость. Да, чёрт побери, да! Я шёл по самой ДОРОГЕ, был одним из самых известных людей на планете сейчас! Да, я сделаю их всех, получу громадную кучу «бабла». Воодушевлял меня и хромающий Афанасенко, мне его было хоть и жалко, но я понимал, что он – соперник. Он умрёт и другие умрут. Мне не нужно привязываться к ним. Я помню, как мне приходилось убивать участников, которых тащили их друзья, видя, что бедняги не сделают больше ни шага. Я понимал, что это высасывает силы и у помощников, а непоколебимый Совет Тринадцать гласил: «Сохраняйте энергию при любых обстоятельствах!»
- ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ! ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ ДЕВЯНОСТО ШЕСТОМУ!
«Я на секунду задумался, кто это такой – уж слишком знакомым показался номер».
- А, так это Мистер Розовые Кролики! – улыбнулся Калашников.
Некоторые Идущие хохотнули, услышав это, но лично мне было совсем не смешно.
- ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ! ВТОРОЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ ДЕВЯНОСТО ШЕСТОМУ!
Он шёл где-то далеко впереди. Мы с Калашниковым немного попрыгали, пытаясь увидеть окровавленную майку.
Через несколько секунд прибежал слух, что парень идет, шатаясь по всей ширине дороги в полусогнутом состоянии. С него ручьями стекает кровь.
- Быстрей бы он умер, - проронил кто-то. Некоторые участники закивали: лучше бы парень не мучился, упал бы и получил билет. Ему уже ничего не светит – в тапочках далеко не уйдёшь…
- Смотри, - Калашников указал на гладкий асфальт. – Его кровь…
По чёрному мокрому асфальту стелилась багровая дорожка, еле-еле видная при таком плохом освещении во время грозы. Вспышки молнии выхватывали красные сгустки. Судя по их хаотичному расположению – парня реально шатало как на палубе корабля во время шторма.
- ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ! ТРЕТЬЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ ДЕВЯНОСТО ШЕСТОМУ! ПОСЛЕДНЕЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ!
«Прощай, Фролов», - подумал я. – «Вот и всё, закончились твои мучения».
- Блин, надо только об него не споткнуться, когда упадёт… - тихо сказал Калашников, глядя со своего немаленького роста за происходящим впереди.
Оттуда долетел, прорываясь сквозь шум бури, отрывок песенки собственного сочинения Короленко:
Фролову выбили все кости –
Теперь нас – девяносто восемь!
- Если ещё раз он скажет что-нибудь подобное, нас станет девяносто семь! – прошептал Калашников. Я взглянул ему в лицо и понял, что мужчина не шутит. Глаза вглядывались вдаль, высматривая кого-то, злость напрягала его скулы.
- Береги энергию, - коротко сказал я. – Всё равно тут все умрут…
Но Фролов, видимо, ещё держался на ногах. Два солдата осталось возле нас, присматривая за хромающим Афанасенко, остальных убийц фургон повёз к тому концу растянувшейся толпы. Один солдат включил рацию и заговорил в неё на английском языке. Он запрашивал подкрепление. Ему ответили что-то по типу «оно вас ждёт дальше по курсу».
- Давай, 96-ой, держись! – воскликнул кто-то далеко впереди. – Ну же!
- Заткнись! – крикнул Короленко. – Пускай умирает! Будет знать, как под юбкой у мамаши прятаться!
Калашников резко перешёл на бег и помчался вперёд, расталкивая Идущих. Некоторые случайно останавливались и получали предупреждения. Абажуров (толстенький мужичок под номером 1) визгливо вскрикнул, узнав, что у него уже третье. Я долго раздумывал, и всё-таки решил догнать Калашникова, чтобы он не наделал глупостей…
Дождь лил как из ведра. Несмотря на накидку, я промок. Воды было столько, что она проникала через все возможные щели. Что успокаивало, так это то, что у всех соперников была та же ситуация.
«Победит тот, кто не простынет!» - решил я. – «А таблетки, если что, я прихватил!»
На моё удивление, Фролов ещё выглядел намного лучше, чем я представлял. Вода смыла много крови, поэтому его состояние выдавал только очень бледный вид. Калашников шёл рядом, помогая Фролову. Мистер Розовые Кролики уже стал Мистером Грязные Мокрые Кролики.
- Ну, как? – спросил я, поравнявшись с ними.
- Вроде живой… - сказал Калашников. Он вёл Фролова под руку.
- Воды… - прошептали мокрые губы парня.
- Воды! Дайте воды! – крикнул Калашников.
Армейский фургон ехал рядом с Фроловым. Солдаты ждали малейшего его замедления. Услышав слово «вода» они среагировали мгновенно – сразу подали флягу с прохладной чистой питьевой водой. Там этих фляг было полфургона.
- Пей, пей, - говорил Калашников, аккуратно вручая в дрожащую руку флягу. – Старайся идти быстро. Представь, что ты идёшь по городу и очень спешишь. Только представь! Представь, что время поджимает – перебирай ногами, быстрее, быстрее… - я узнал эти слова. Нас так учили на лекциях за месяц до Прогулки.
«Зря он так нянчится. Фролов не пройдёт и десяти километров…»
- Люди, а восемь километров мы уже прошли? – спросил мужчина с фамилией Зайцев и номером 17.
- Должны были, - сказал Любченко, 52-ой номер. - Слышите шум? Это шоссе – оно вон за тем холмом! – он указал вперёд. – Мы уже почти в Москве!
Я вгляделся вдаль. Тумана уже не было, но плотная завеса дождя не давала разглядеть ничего впереди. Наконец, я заметил высоко вдалеке очертания высокого холма.
- Это что, шутка?! – в ужасе спросил я. – Нам туда взбираться?!
- А ты наш маршрут не изучал что ли? – удивлённо спросил кто-то. - Это ведь ещё цветочки! Там впереди тако-о-о-о-е будет!
Моё настроение немного подпортилось. Фролов жадно пил воду, пока не поперхнулся. Он закашлялся, чуть было не остановившись.
«Ну, ты, 96-ой, и везунчик!» - подумал я, глядя, как вскочивший было солдат, вновь садится уже в который раз, ставя автомат на предохранитель.
7.50 утра. Дождь слегка утихал, пропал пронизывающий до костей ветер. Мы начали тяжёлый подъём на холм. Калашников держал Фролова за руку. Тот, судя по лицу, готов был умереть в любой момент.
«Я, конечно, понимаю, что он ведёт его исходя из какого-то необъяснимого принципа, но он расходует свою драгоценную энергию в никуда! Фролов, может, и пройдёт ещё немного. Может, даже переживёт несколько других участников. Да даже если пройдёт половину – что с того? Он уже ну никак не станет победителем!»
Наклон поверхности дороги был просто ужасающим. Опять посыпались предупреждения. Я увидел, как Короленко побежал вперёд, пытаясь взять холм с разбега.
- О, Господи… Я не поднимусь… - промолвил Абажуров. Его широкое тело шло рядом со мной. – Я не поднимусь! У меня уже все три предупреждения! Я не поднимусь…
- Попробуй бегом подняться, - посоветовал я.
- Ой… Я вряд ли смогу… Ох… - я видел как по его лицу, видимому из капюшона, скатываются капли пота. – Ох… Хана мне…
И он побежал. Я искренне пожелал ему удачи и тоже слегка ускорился. На собраниях участников Долгой Прогулки нам читали много лекций, говорили о многих проблемах в пути, например, о ходьбе в гору. Нас учили ускоряться как можно сильнее, так как скорость будет стремительно падать при подъёме вверх. Также нам не раз напоминали, что это смертельно опасная игра. Дело в том, что многие люди, достигнув вершины возвышенности, устав и истекая потом, с удовольствием останавливаются, даже забыв, что это запрещено. Вот почему нужно держать все Правила в уме в течение всей Прогулки. Несмотря на кажущуюся их простоту, они вылетают из человеческой головы мгновенно…
Мимо меня начали иногда пробегать Идущие. В основном все предпочитали просто взбежать на довольно крутой холм. Асфальтированная дорога стала как-то вилять при подъёме.
- Ай, ладно, - сказал я и тоже побежал, понимая, что можно было обойтись без этого. Лучше не нарушать Совет 13.
- Аааа! – закричал кто-то наверху. – Берегись!
- ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ! ВТОРОЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ ВОСЕМЬДЕСЯТ ВОСЬМОМУ!
- Расступитесь! – крикнули там же.
Несколько Идущих передо мной очень быстро расступились, а я не успел даже ойкнуть, как был сбит катящимся человеком по склону горы. Я упал на краю Дороги, распластав ноги и руки по земле, чтобы не сорваться вниз, как неудачник, скатившийся чуть ли не с вершины холма.
«Заебись!» - мелькнула ужасающая мысль.
- ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ! ТРЕТЕЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ ПЯТЬДЕСЯТ ДЕВЯТОМУ! ПОСЛЕДНЕЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ! – кричал рупор из фургона, который полз неподалёку. Солдаты повыскакивали из него: один стал идти рядом со мной, другой – с Абажуровым, третий – с Короленко, четвёртый – с Афанасенко, пятый – с Фроловым.
«Как я оказался в этой группе неудачников с тремя предупреждениями?!» - думал я. – «Господи, мы даже десять километров ещё не прошли!»
Я заволновался. Солдат молча взбирался на холм рядом со мной, автомат пока смотрел солдату под ноги…
Катящийся человек достиг подножия холма. Руки были в крови, майка изодрана. Портфель катился отдельно, его ремни разорвались…
- ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ! ТРЕТЕЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ ВОСЕМЬДЕСЯТ ВОСЬМОМУ! ПОСЛЕДНЕЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ!
- Сейчас, сейчас… Уже, уже! – восклицал мужчина с двумя восьмёрками на груди, бегая по холму и лихорадочно собирая рассыпавшиеся из рюкзака вещи.
Он успел за пятнадцать секунд всё собрать и восстановить скорость.
«Явно челночный бег хорошо сдаёт!» - нервно подумал я.
- Миронов, ты как? – донёсся крик Калашникова с вершины холма.
- Три палки мне в жопу… - истерично крикнул я, поднимаясь наверх по скользкому асфальту. Некоторые участники рассмеялись…
- Давай сюда скорее, тут такой вид! Не пожалеешь! – крикнул Калашников, скрываясь за вершиной холма, так как ему нужно было продолжать движение.
Я разогнался до быстрого бега. Солдат отстал, но и так внимательно следил за мной.
Едва я достиг вершины, я чуть не остановился, и тогда бы точно получил билет. Вид был завораживающий.
- Москва… - прошептал я, продолжая движение вперёд и уже сразу начиная спускаться с горки. За спиной остались деревья, а впереди и до самого горизонта расстилалась сеть шумных магистралей. Десятки машин ехали по восьми полосам, въезжая в город. С вершины холма было видно, что наша чёрная дорога, практически не петляя, проходит через поле и состыковывается с одной из «веток» магистрали, движение машин на которой было перекрыто в связи с Долгой Прогулкой.
- Парни! Мы уже в Москве! Да! Ееее! – кричали все, быстро сбегая по тёмному асфальту с холма.
Казалось, даже Фролов радуется этому. Он уже шёл один. Калашников немного вырвался вперёд. Я надеялся, что он не будет пререкаться с Короленко, если они опять окажутся бок о бок. Два широкоплечих силача…. С другой стороны, пускай они замочат друг друга. Хоть чуточку приблизится конец Прогулки…
Дождь всё ещё не закончился, но явно стал меньше. Гром продолжал иногда сотрясать небосвод, а молнии грозно сверкать, на долю мгновения освещая радостные лица – участники очень воодушевились из-за приближения к столице Российской Федерации.
И тут среди сотен звуков, издаваемых окружением, я услышал новый.
- Вертолёт! – закричал кто-то. – Смотрите! Это же BBC!
Вертолёт американской новостной компании BBC приближался к Идущим. Вспышки молний отражались от металлического корпуса, ослепляя участников. Одни солдаты стали вновь выдавать предупреждения (ещё одно добавили Калашникову) засмотревшимся игрокам, другие солдаты преклонили колени и стали целиться в вертолёт. Прогрохотала короткая очередь. Не ясно было – попали они или нет, но вертолёт резко начал уходить в сторону, разворачиваясь и улетая.
- Что они делают? – удивился Короленко. До этого он радостно прыгал, размахивая руками в камеры, расположенные на вертолёте.
Солдаты не отвечали, продолжая следить за Идущими.
- Мы, наверное, восемь километров ещё не прошли… - сказал Калашников. – Ещё никому нельзя к нам приближаться…
Дальше Идущие молчали. Фролов начал покашливать и ёжиться. Калашников заметил, что у него трясётся всё тело. Немного поколебавшись, он вручил Фролову свою куртку, оставшись в одной майке с двумя двойками. На мой укоряющий взгляд он ответил:
- Мне не холодно под этой накидкой пока ветра нет. Да и ещё у меня кофта есть…
Рядом со мной безучастно топал Куклин, паренёк под 40-ым номером. У него в ушах были наушники, из которых даже на расстоянии нескольких метров можно было услышать какую-то страшную брутальную мощную несвязанную музыку. А лицо между тем было абсолютно спокойное, глаза задумчиво упёрлись вдаль…
«Наверное, даже не слышал, что вертолёт пролетал мимо…»
- Как ты думаешь – умрёт кто-нибудь, пока мы будем пересекать город? – спросил кто-то у Калашникова. 22-ой номер стали уже принимать за всезнайку.
- Откуда мне знать, - рассмеялся мужчина. – Может, и умрёт кто-нибудь. А может, и нет. Не знаю. Быть может, я сам свалюсь где-нибудь на Красной Площади, не в силах пошевелить ногой…
- Ну, это вряд ли, - усмехнулся спрашивающий и ушёл вперёд.
Я рискнул ненадолго обернуться, стараясь не снижать скорость. Сзади шли Абажуров и Афанасенко. Афанасенко старательно удерживал скорость, сильно хромая. Абажуров просто довольно медленно шёл. Я хотел крикнуть «ускорьтесь, парни», но потом в силу обдумывания ситуации решил, что они сами не дураки, а я не буду помогать всем кому попало.
- Блин, а нога-то у меня не проходит… - пожаловался сзади Афанасенко. – Не знаю, что делать…. Она онемела так, что мне кажется, нормальной больше никогда не станет…
- Глупости, - проронил Абажуров. – У меня такое пол часа назад было. И на старте ещё, когда… ну, этого… убили. Это от нервного напряжения. Ты успокойся… Главное, успокойся…
- Господи, да мы всего второй час только идём! Как это так?! Я же всю весну ходил, тренировался – нормально всё было… - Афанасенко всхлипнул.
Я пытался их не слушать. Меня могут пристрелить, если я снижу скорость. Надо идти. Надо представить, что я иду куда-то в повседневной жизни и очень спешу…
- ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ! ВТОРОЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ ТРИНАДЦАТОМУ НОМЕРУ!
«Дьяченко, - вспомнил я. – Странный тип. Суеверный, раздражительный и нервный. Но всё-таки в нём есть что-то… что-то необычное. Может, это - его суеверность? Кто знает.… Но лично меня он скорее привлекает, чем раздражает. Быть может, он ещё покажет себя…»
Дождь продолжался, Долга Прогулка тоже…

- 8.00 утра, - сказал парень под номером 30 с фамилией Кирпиченко, когда у него запикал будильник на наручных часах. – Скажите, кто-нибудь, как так получилось, что мы за два часа прошли всего восемь километров? Мы вообще где-то тринадцать должны были пройти!
Никто не знал. Начали строить догадки:
- Солдаты явно не любят BBC! – рассмеялся Ященко.
- Может, вертолётам запрещается наблюдать за нами? – спросил кто-то издалека.
- Вертолёты всегда наблюдают за Идущими! – сказал Афанасенко хриплым голосом, продолжая сильно хромать. – Как, по-твоему, нас по телевизору показывают круглосуточно?
- Это, наверное, потому людей нет, что погода плохая! – высказал своё мнение старик Кучук. – Дома сидят…
Идущие рассмеялись. Старик ещё долго потом шёл, думая, что он такого смешного сказал…
- А ты как думаешь? – спросил меня Калашников.
- Хм… - я немного помолчал. – Тут может быть два варианта. Первый: новое внесение в Правила – телекамерам и людям разрешено наблюдать за нами только через пятнадцать километров, например. Второй: ну… короче, Мир готовит нам сюрприз. Быть может, Москва будет абсолютно пустой вначале, а потом произойдёт какой-нибудь парад…
Некоторые одобрительно закивали.
- Ну что ж, увидим, - улыбнулся Калашников. – Хотя я считаю, что мы просто медленно идём, получаем предупреждения и так далее…
- Думаешь, что такая большая погрешность? – спросил кто-то.
- Да какая, чёрт подери, разница?! – вскрикнул Лобанов. – Наш путь не в метрах измеряется! И не в часах!

8.05
Идущие ступили на магистраль. Дорога увеличилась в ширину раз в десять. Восемь полос для автомобилей теперь были в полном распоряжении участников Прогулки.
- Чур, это моя полоса! – выкрикнул Короленко и стал идти по одной из них.
- О, блин, что это за штука?! – вскричал Козлов, 35-ый номер, за что и получил второе предупреждение, так как слишком сильно замедлил шаг.
- Это… это… - Калашников посмотрел на армейский фургон, взбирающийся на магистраль, затем на «штуку», потом, опять на фургон, опять на «штуку»…
- О, блин, так это в ней ездят солдаты! – воскликнул он. Я согласился с ним. – Но зачем тогда фургон?!
Этого никто не знал.
С другой стороны магистрали к нам приближалась странная установка на гигантских гусеницах, по бокам которой торчали тарелочки радаров. Установка напоминала танк без башни. Вместо неё там были несколько крупных спутниковых антенн направленных в разные стороны. Между ними – в центре транспортного средства сидели солдаты. Несколько было с АКМ, ещё один сидел за устрашающим гигантским 7,62-миллиметровым ПКТ.
«Штука» вызывала страх у всех, кроме меня. Я ездил на такой в США во время Прогулок. Там ещё внутри расположен большой монитор, который автоматически следит за основной массой Идущих. Если скорость ниже нормы, номер участника мигает и остаётся только выдать ему предупреждение. Или расстрелять.
Когда девяносто девять человек вышло на магистраль, а фургон с солдатами замкнул цепочку, началась перегруппировка. Мы продолжали идти не без любопытства наблюдая, как вездеход с радарами становится справа от нас, а фургон – слева, повернувшись к нам тем боком, который мы видели лишь на старте. На той стороне всё ещё висел плазменный экран, на который была наброшена целлофановая плёнка, чтобы не испортить аппаратуру во время дождя. Дождь немного моросил и теперь, но, видимо, раз один солдат побежал срывать плёнку, было приказано включить нам экран.
Мы опять увидели Главного. Многие, убежавшие далеко вперёд неразумно стали сбрасывать скорость, чтобы увидеть его, отчего получили ещё по предупреждению.
Главный заговорил:
- Разочаровываете вы меня, россияне. Я ожидал от вас большего. Думал, что вы крепкие, сильные мужики, которым не страшен ни голод, ни холод…. Как же так вышло, парни, что вы ещё на первых десяти километрах потеряли одного товарища, а более десяти заработало по три предупреждения? Неужели вы такие слабаки? Неужели у вас силы заканчиваются? Вы меня очень сильно разочаровываете, друзья…
Участники шли молча, повернув головы в сторону на экран. Не находилось, что ответить такому величественному человеку.
- Вот у меня пока погибло всего трое. Но сколько они уже идут! Уже почти десять часов подряд! А вы? Еле-еле два часа протопали? Ножки не устали?
- А не пошёл бы ты! – выкрикнул кто-то сзади. Все удивлённо стали оборачиваться. Афанасенко хромал из последних сил. Он уже даже не глядел на экран. – Засунь себе своё великое Желание в жопу! Не нужны нам исполнения желаний от таких говнюков, как ты! Молчал бы в тряпочку, убийца! Ты ежегодно убиваешь сотню человек! Ты придумал это дерьмо, на котором зарабатывают миллионы людей, ценой того, что гибнет сотня и около тысячи их ещё оплакивают потом!
Главный молча слушал с лёгкой улыбкой на лице, пытающейся спрятаться под усами. По рядам участников пробежал тревожный шепот, о том, что хромой сошёл с ума. Дождь продолжал идти, экран покрылся тоненьким слоем слезинок. Дьяченко шёл рядом со мной и смотрел на небо.
«Наверное, думает, что Главный его сейчас на нас обрушит!» - с ухмылкой подумал я, хотя теоретически такое было возможно.
Афанасенко немного отдышался и опять стал кричать:
- Мы тут едва начали идти, а тут этот проклятый ураган! Дождь, ветер…. Посмотрел бы я на тебя, Главный, как бы ты маршировал со скоростью 6,4 километров в час на нашем месте!
- Где я маршировал за свою жизнь, тебе лучше и не знать никогда! – отрезал его Главный, слегка нахмурившись. – Вот как вы относитесь ко мне, я вас правильно понял? Ну что же, желаю тогда вам ещё раз удачи. Я всё равно буду не без интереса наблюдать за тем, как вы идёте. Я буду наслаждаться вашими мучительными смертями…
Связь резко оборвалась, экран погас.
- Ну, мы и попали… - простонал кто-то.
- Это всё этот хромой чмырь виноват! – крикнул Короленко издали, но подойти не решался. Три предупреждения – это уже не до шуток.
Афанасенко тихо вздохнул, неуклюже стараясь продолжать идти, не снижая скорость.
- Что с нами будет теперь? – спросил Дьяченко дрожащим голосом.
Я не выдержал:
- Да вы что с дуба упали, люди! Какая к чёрту разница?! У нас разве есть выбор? Ни фига нет! Идти и только идти, больше некуда деваться!
Некоторые Идущие хмуро поникли, продолжая переставлять ноги.
Дождь снова слегка усилился. На горизонте одна молния наткнулась на громоотвод на крыше одного из высоких зданий, вызвав яркую вспышку.
- О! Смотрите! Смотрите! – закричал парень с номером 33. – Люди! Люди!!!
Все Идущие встрепенулись и уставились вперёд. Сквозь шум ливня прорывался далёкий рёв, рёв толпы. Тысячи людей расположились на свободных площадках магистралей. До них было ещё далеко. Но уже видны были чёрные точки – зонтики, а иногда и белые пятна – плакаты. Толпа просто бушевала. Никогда я не мог предположить, что людской шум может быть слышен на таком расстоянии. Похожее чувство испытывает разве что атлет, приближающийся к финишу. Ситуация накаляется, нервы на пределе, сил уже нет, а толпа РЕВЁТ, шумит так, что возникает ощущение, что звук просто расплющит тебя, превратит в пылинку. Толпа – это гигантское чудовище, одно существо с единым интеллектом и логикой. Кожа этой твари покрыта мигающими блёстками (вспышками фотоаппаратов) и волнистой шерстью (людьми), где каждый волосок живёт сам по себе, и, между тем, является частью всего существа.
- Господи, боже мой,… сколько их? – восхищённо воскликнул Куклин. Его наушники всё ещё были в ушах, но музыку, скорее всего, он не мог слышать…
Мы невольно ускорялись, не веря, что находимся в центре внимания миллионов людей. Десятки видеокамер и других устройств снимали каждого из девяноста девяти участников крупным планом. Появились три вертолёта, один из которых был из BBC. Теперь смотреть на Идущих было разрешено…
Над одной из магистралей в воздухе болтались две колоссальных размеров цифры «3» и «7». Сквозь неразборчивый шум прорывался далёкий массовый хор, выкрикивающий четыре слога…
- КО-РО-ЛЕН-КО! КО-РО-ЛЕН-КО! КО-РО-ЛЕН-КО! – ревели жители Москвы.
- Тупые бараны! – кричал Калашников, надрывая голосовые связки. – Заткнитесь!!! Он же идиот!!!
«Да уж, не знают они истинной сущности этого придурка!» - думал я, пытаясь не слушать рёв толпы и сосредоточиться на асфальте, проплывающим подо мной. – «С другой стороны, какая им разница? Им хочется только одного – чтобы он дошёл до конца, чтобы он пережил всех. А это у него, может, вполне получится…»
- КО-РО-ЛЕН-КО! КО-РО-ЛЕН-КО! КО-РО-ЛЕН-КО!
Толпа глушила все окружающие звуки. Мир погружался в психопатский сюрреализм, где в окружении, сходном с вакуумом, звучали только слова, произносимые одновременно тысячами ртов…. Мы проходили под одной из магистралей. Люди навалились на перила, бешено выкрикивая слова и размахивая именами. Я, как и все участники, смотрел на зрителей. У многих были камеры и фотоаппараты, у одной девушки я рассмотрел белую шапочку, как у повара, с красными цифрами «4» и «8». Лобанов, наверное, доволен как слон. Я поискал его взглядом, он как раз проходил рядом со мной. 48-ой номер сиял – как оказалось, большинство нависших сейчас над нами людей были его фанатами. Но дружный хор «Ло-ба-нов! Ло-ба-нов!» тонул в параллельном шуме…
- КО-РО-ЛЕН-КО! КО-РО-ЛЕН-КО! КО-РО-ЛЕН-КО!
37-ой номер был вне себя от счастья. Он прыгал перед камерами, выплясывал, кричал что-то. Что больше всего раздражало всех соперников, и меня в том числе, так это то, что он прекрасно помнил о скорости и ни на секунду не останавливался. Три предупреждения! Он так близко к получению билета! Я видел следящих за ним солдат… и за мной, к сожалению, тоже…. Это меня оторвало от созерцания Короленко, купающегося в лучах славы. Я опять сосредоточился на дороге, но многочисленное общество вокруг меня очень сильно отвлекало…
Когда мы зашли под нависшую над Дорогой магистраль с фанатами Лобанова, на нас посыпались всевозможные вещички: пачки сигарет, какие-то бумажки, деньги, записки для участников, бутылки с водой, печенье и другая мелочь. Наши начали подбирать что-то и стали зарабатывать новые предупреждения. Афанасенко что-то злобно кричал, пытаясь быстро пройти опасную область и не упасть. Он как-то сильно отстал от основной массы. Хотя нет, видимо, это мы слишком быстро шли…
Рядом со мной на асфальт шлёпнулся и разлетелся на кусочки чей-то цифровой фотоаппарат. А Лобанов поймал женские кружевные трусики. Он весело помахал рукой в знак благодарности и послал воздушный поцелуй болельщице. Я не видел, но, наверное, у владелицы трусиков случился обморок, от такого внимания. На обратной стороне моста людей было меньше. Яркие плакаты гласили: «Лобанов, мы любим тебя!», «Лобанов, порви их всех!», «48 – самое счастливое число!»
Идущие ворочали головами из стороны в сторону, не успевая переваривать полученную информацию. Тысячи плакатов, миллионы надписей, миллиарды флажков и табличек с приветствием Участников Долгой Прогулки.
Лобанов, несмотря на моросящий дождь, снял капюшон, натянув женские трусики себе на голову. Большинство камер уставилось на него, закрепив его лицо крупным планом. Именно тогда участники Прогулки увидели колоссальных размеров экран на одном из зданий. Он находился на высоте 15-20 этажей, закрывая кучу окон (Сколько заплатили жильцам? … Ах, да, их просто не было дома!). На экране показывали всё, что снимали ближайшие камеры, переключаясь с одной на другую. Лицо Лобанова возникло крупным планом. По гигантской толпе зрителей прокатился дикий гогот, хотя ничего очень уж смешного на экране не было. Мокрое и немного сумасшедшее лицо Лобанова, вроде бы хмурое и строгое, но из-за своеобразной «шапочки» и высунутого языка, превращающееся в невообразимо глупое. Но люди смеялись. Им было смешно. Они, наверное, даже не задумывались, что этот человек рано или поздно, возможно, будет пускать слюни на чёрный асфальт с кучей дырок во всём теле…
«Кто знает, кто знает…»
«Заткнись!»
«Да, ладно тебе! Будь реалистом!»
«Просто заткнись!»
На экране появилось женское лицо – красивая дикторша в строгом сером костюме. Показывали новости (в углу экрана горел значок Euronews). Она что-то несколько секунд говорила, нам ничего не было слышно, затем картинка изменилась и мы увидели самих себя с высоты птичьего полёта. Внизу экрана мигали красивые буквы «Долгая Прогулка в Москве»
Нас снимали с одного из вертолётов в прямом эфире. Я рассмотрел на экране самого себя: мокрый мужичок топал по чёрному асфальту, кутаясь в тёмную куртку и прозрачную плёнку, немного сдерживающую напор дождя. Он смотрел на гигантский экран.
«Хе, хе… Ну, вот и прославился! Теперь и помирать не страшно!» - подумал я.
Вертолёт летел параллельно дороге, снимая остальных участников, начиная с конца растянувшейся цепочки.
- Господи, сколько нас! – воскликнул старик Кучук, я его обгонял. – Это ведь, сколько мертвецов встретит земля-матушка!
- Дед, ежеминутно в мире знаешь, сколько умирает людей? – не выдержал я, обратившись к старику в армейских ботинках, которые грозно разбивали в брызги мелкие лужи на дороге.
- Сколько? – испуганно спросил Кучук, внимательно глядя на меня. Я не ожидал, что он спросит.
«Ну, дурак!»
- До хрена! – ответил я и поспешил дальше, оставляя старика позади.
- Только не в этот день! – усмехнулись старческие губы мне вслед.
Экран всё ещё показывает нашу восьмиполосную дорогу. Камера на вертолёте пролетела мимо всех участников, позволив каждому из них на долю мгновения оказаться на гигантском табло. Долетев до первого Идущего, zoom приблизил изображение и Москвичи, встречающие участников Долгой Прогулки, могли несколько секунд любоваться Александром Короленко, любимцем большинства. Громила в майке, шортах и с небольшим портфельчиком вышагивал впереди, махая руками и улыбаясь во весь рот. Зрители взревели от счастья и начали ещё быстрее размахивать флажками и плакатами, отчего прочитать содержимое на них стало просто невозможным…

9.00 утра понедельника. Мы всё ещё только входим в громадный город. Москва встречает нас пустыми окнами домов, молчаливыми витринами магазинов и до отказа наполненными людьми тротуарами. Их миллионы. Плакаты и надписи занимают всё окружающее нас пространство. И всё бы хорошо, если бы не отвратительный дождь…
Дорога медленно, но верно покрывается пока ещё маленькими неглубокими лужами. Мои кеды хлюпают, носки пропитались неприятной мокротой. Дождь становится немного сильнее…
«Заболею, заболею, заболею…» - твердил мозг…
И тут, как назло, опять появляется ужасающий леденящий ветер. Люди на тротуарах кутались в тёплые одежды плотнее, им стоять здесь надо было недолго – игроки за час проходят шесть километров…
- Смотри! – крикнул мне Калашников, когда я поравнялся с ним. – Паси туда!
Он указывал куда-то далеко в дождь, на крышу одного из невысоких зданий впереди, которое проходило рядом с дорогой. Вся хлипкая крыша была оккупирована множеством молодых девушек.
- Опять болельщицы Лобанова? – спросил я 22-ой номер.
- Нет, приглядись, - тихо сказал Калашников.
Я всматривался несколько секунд, пытаясь различить хотя бы одну надпись на крыше. Затем я увидел множество маленьких шариков, на всех было нарисовано одно и то же число: 96. Ещё некоторое время я раздумывал, чей это номер. Как раз к этому моменту я уже поравнялся с этим домом…
Это были болельщицы Фролова Евгения. Их было немного, быть может, пару десятков. Они заняли крышу, возможно, даже заплатили за аренду. Фанаты были одеты в майки с его номером. Они держали красивые написанные от руки плакаты с его фамилией. Я вздохнул и отвёл взгляд, невозможно было смотреть на печальную группу девушек, где у каждой текли слёзы по гримированным лицам…. Они видели своего кумира, видели его состояние…
Я обернулся. Фролов шагал недалеко от меня позади. Он слегка похрамывал. Только теперь, когда кровь полностью смылась дождём, я рассмотрел его лицо и понял, почему девушкам он так нравился. Молодое красивое неиспорченное годами и опытом лицо, обаятельный, но такой печальный взгляд. Вместе с этим – сопли и слюни, брызгающие под ноги при каждом шаге.
«Он не пересечёт Москву. Это за рамками его сил. Особенно в розовых тапочках…»
- Вы только посмотрите! Фанаты Мистера Розовых Кроликов! – выкрикнул Короленко, неизвестно как узнавший кличку Фролова. – И кто додумался болеть и делать ставки на такого рахита!
- Спокойнее, Калашников, - тихо сказал я 22-ому номеру. – Он же никому пока не мешает!
Я держал того за массивное плечо, не давая вырваться и устремиться вперёд.
Фролов продолжал идти. Как и мы все. Дом с фанатами Фролова остался позади, нам было всё равно – народа на тротуарах было и без того несчётно. Долгая Прогулка продолжалась…
- Дайте кто-нибудь зонтик! – кричал парень с фамилией Кирпиченко под номером 30. – Зрители, дайте кто-нибудь зонтик!
Он шёл по обочине. Солдаты внимательно следили за парнем. Хоть я и помнил то, что они стреляют без предупреждения, если им кажется, что игрок сваливает, я всё равно тоже подошёл к толпе. Вспышки фотоаппаратов заработали ещё быстрее, люди балдели оттого, что участники подошли к ним на расстояние вытянутой руки.
- Дайте зонтик или накидку, пожалуйста! – кричал Кирпиченко, продолжая идти вдоль жителей города.
- О, это ты Миронов?! – выкрикнул какой-то парень с дымящимся косяком во рту. – Чувак, я за тебя! Я всеми руками и ногами за тебя! Я даже кореша подговорил на тебя поставить! Мы за тебя болеем!
Я улыбнулся. Не имея права останавливаться, я пошёл дальше. Сзади сквозь рёв толпы долетела ещё пара реплик:
- Оправдай надежды, чувак! Мы в тебя верим!
«Ну, хоть кто-то за меня!» - подумал я, а на душе стало, по-моему, ещё поганей чем было раньше.
- На, возьми, только там спица сломана! – кто-то крикнул из толпы и кинул Кирпиченко зонтик. – Поделишься потом миллиончиком? – крикнула вслед Кирпиченко девушка из толпы.
- Спасибо, - усмехнулся номер 30. – Да я, если стану Победителем, могу и Желание тебе исполнить! – Идущий вновь усмехнулся, жмурясь от бьющего в лицо дождя. – Проклятый дождь, проклятый ветер.… Ну, ничего! Сейчас зонтик раскрою…. Оп! Вот это уже совсем другое дело…
- С ветром осторожнее – не снижай скорость, - предупредил его я, обгоняя.
- Спасибо, друг! – радостно воскликнул он, уже идя в тени зонта. Одна спица была оголена и торчала в сторону как костлявый указательный палец Смерти. – Я за скоростью внимательно слежууууу! … А, чёрт!
Неожиданный порыв ветра налетел на Идущих спереди, заставляя до предела сбрасывать скорость. Моя одежда бешено затрепыхалась, накидка моментально слетела. Поток воздуха понёс её куда-то назад. Полиэтиленовая клеёнка полностью развернулась в воздухе и налетела на Дьяченко, 13-ый номер, обхватив его тело.
- Что за …?! – воскликнул он, пытаясь выпутаться и получив второе предупреждение от начала Прогулки.
Громкоговоритель подал голос вновь:
- ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ! ТРЕТЬЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ ТРИДЦАТОМУ! ПОСЛЕДНЕЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ!
Я обернулся. Кирпиченко сдерживал разъярённый воздух куполом зонтика, направив против движения. Естественно, его скорость упала почти до нуля.
- Дурак, бросай это дерьмо! – крикнул Калашников тридцатому номеру. Тот с жалостью посмотрел на зонтик, ещё пару секунд подумал, а затем поднял его и отпустил. Зонтик моментально вывернулся в другую сторону, спица оголилась ещё больше. Ветер понёс его прямо на толпу участников Прогулки, идущих сзади.
Куклин в последний момент бросился в сторону, перекатившись по мокрому асфальту и вновь став на ноги. Чёрная штуковина пролетела в нескольких сантиметрах от его виска, блеснула холодная сталь спицы. В следующую секунду он получил предупреждение.
Сзади Куклина шёл Дьяченко, 13-ый номер. Он едва выпутался из дождевой накидки, как на него налетел кувыркающийся в воздухе зонтик. Чёрная мокрая ткань окутала мужчину, тридцатисантиметровая спица воткнулась ему в правый глаз – прямо в центр зрачка…. Под напором ветра зонтик прибился до упора к лицу бедняги, а спица вошла в мозг на всю свободную от ткани длину…
Он упал на колени. Дрожащие руки оттолкнули от себя проклятый зонтик, выдернув спицу из глаза. Всю половину лица Дьяченко заливала густая как сметана кровь. И чёрная, как ткань зонтика.
Он кричал. Его болезненный рёв заглушил шум толпы. Зрители стихли, с любопытством наблюдая за покалеченным Идущим.
 - Ох, ты.… В яблочко! – закричал вне себя от радости Короленко где-то вначале всей цепочки.
- Ему нужно помочь… - прошептал Калашников, глядя на 13-ый номер, который стоял на коленях посреди дороги. Кровь начала комьями падать на грязную дорогу, просачиваясь между пальцев, зажимающих вытекающий глаз.
- Не нужно. Продолжаем идти! – холодно проронил я. – Сосредоточься на дороге…
Дьяченко неожиданно замолчал. Мир погрузился в тишину. Только слышался шум вертолётов и громкие шаги Идущих. 13-ый номер набрался воздуха и вновь взвыл так, что некоторые люди на тротуаре зажимали уши и начинали рыдать…
- Господи, что творится… - прошептал кто-то позади меня. – Мы все умрём в этой безумной игре! Господи…
- ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ! ТРЕТЬЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ ТРИНАДЦАТОМУ! ПОСЛЕДНЕЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ!
Это немного привело беднягу в чувство ощущения реальности. Он попытался встать и снова упал. Кровь не прекращалась. Я никогда не видел такого. Неужели у нас всех такое желе находится там?!
В толпе стали раздаваться тошнотворные звуки. Господи, спаси и сохрани…
Пятнадцать секунд сейчас закончатся. Один солдат снимает с плеча АКМ и направляется к Дьяченко. Зрители вытягивают шеи. Они хотят увидеть Это. Они хотят посмотреть, как вручают билеты…
- Убейте 13-ого! Убейте 13-ого! – кричит Короленко. Он идёт впереди всех спиной по направлению движения. - Убейте 13-ого!
- Вставай, дружище… - проронил хромающий Афанасенко, проходя мимо Дьяченко, истекающего кровью. Пятый номер шагал дальше, больше не оборачиваясь, как будто и забыл моментально об умирающем сзади участнике…
Дьяченко сидел на асфальте позади всех. Своим единственным целым глазом он видел десятки портфелей впереди. Они удалялись от него…
Я не знаю, о чём он размышлял сейчас своим повреждённым мозгом, зажимая рукой вытекающий белок, но на последних двух секундах до выстрела Дьяченко резко вскочил на ноги и зашагал так быстро, насколько мог…
Солдат теперь шёл за ним, опустив автомат и наведя на беднягу хронометр. Долго номер пятый не пройдёт…
«А, может, и пройдёт… Кто знает… Фролов в тапочках идёт уже около пятнадцати километров, и нормально. Афанасенко чуть ли не от старта хромает, но идёт же всё-таки. Абажуров, смотри-ка, как держится – пыхтит, сопит, потеет, но тоже идёт, чёрт возьми, идёт ещё! Или деда если взять – вообще герой – ни одного предупреждения, по-моему, ещё не заработал…»
Участники шли молча. Дождь опять начал утихать, пропал куда-то чёртов ветер, как будто, довольный своей работой.
Фургон, продолжающий незаметно красться сбоку от нас, неожиданно ускорился и поехал вперёд. Поравнявшись с самым первым Идущим, экран включился, и на нём стали показываться новости по каналу «Euronews». Гигантский экран-то мы уже давно оставили позади, да и звука оттуда слышно не было.
«Правильно они обдумали ситуацию, молодцы, - подумал я. – Теперь они будут включать экран, когда фургон будет впереди, чтобы никто из участников не останавливался. Правильное решение!»
- И так, начинается четвёртый час Российской Долгой Прогулки. Зрители всей Евразии и многих других земель очень удивлены и восхищены, а многие разочарованы. Жители Москвы, первые увидавшие Идущих, сразу поняли, что уже не хватает одного участника Прогулки – Павленко с номером 75. По данным сайта longwalk.ru на него поставило около тринадцати тысяч людей, а значит, примерно столько сейчас рвут на себе волосы. Как он умер и где, организаторы Прогулки умалчивают (они и так не сильно общительные). Возможно, он даже не смог сдвинуться со стартовой линии, или попытался сбежать – никто не знает. Но то, что он прибыл на стартовую линию – это 100%. Возможно, ситуация с Павленко в скором времени прояснится и мы вас сразу проинформируем, не переключайтесь.
Милое личико красивой дикторши сменилось прямым эфиром, снимаемым телевизионной камерой из окна одного из зданий у нас на пути. Я увидел среди нескольких показанных лиц своё. Затем показали Короленко, не высказав никаких комментариев. Потом картинка опять изменилась, и показали Фролова. Он брёл по мокрому асфальту из последних сил. Глаза были закрыты, с губ капала слюна. Куртка Калашникова добавляла комичности этой ситуации, так как 96-ой номер был в шортах и грязных тапочках.
Опять раздался приятный женский голос:
- Многие фанаты Фролова Константина (в основном, молодые девушки), видят печальную картину: их кумир в ужасном состоянии. Говорят, он не явился на старт, поэтому его доставили насильно. Бедняга так и остался неподготовленным и в тапочках в виде розовых кроликов. Самое оптимистичное мнение среди специалистов заключается в том, что 96-ой номер едва дойдёт до центра Москвы…
Идущие молчали. Короленко тоже больше не действовал больше никому на нервы, продолжая выкрикивать что-то фанатам и махать руками в камеры.
На экране, висевшем на боку фургона, сменилось изображение и возникло новое женское лицо. Это была мать Фролова. Костя, услышав её голос, поднял голову и приблизился к экрану. Она рыдала. Рыдала и причитала перед корреспондентами…
- Они ворвались в наш дом в полшестого! Мы не пускали их, говоря, что он сбежал два дня назад! Но они не слушали нас. Их было около двадцати, они выломали все закрытые двери, шкафы, тумбочки. Они всё ломали и крушили! Когда нашли Костю в подвале, мой муж стал на его защиту! Один солдат стал с ним драться, они избили моего мужа!!! Это незаконное вторжение в частную собственность! Меня никто не слушает! Властей в городе нет! Все помешаны на этой чёртовой Прогулке!!! Ублюдки!!!
- Но вы же могли ещё отказаться… месяц назад… - проронил кто-то за кадром.
- Господи! Это же игра! Это – ИГРА!!! Как можно поступать так с участниками!!! – кричала она, вне себя от сумасшествия. – Это же люди!
- Всё было указано в договоре. Все люди это знают. Как вы могли позволить сыну участвовать во всём этом?
- Я… я… - она присела на корточки, спрятав раскрасневшееся заплаканное лицо в ладони. – Я… не знала… не думала… я… думала, что не так серьёзно…
Фролов застонал. По его лицу потекли слёзы, он стал вытирать их рукавом куртки Калашникова. Я вздохнул. Зрелище было не самое приятное…
На экране опять появилось лицо дикторши.
- Долгая прогулка продолжается. Участники идут под моросящим дождём, переживая сырость, холод и резкие порывы ветра. Только что стало известно, что участник под номером тринадцать Дьяченко Антон получил тяжёлое ранение правого глаза спицей поломанного зонтика, принесённого откуда-то ветром. Это ещё раз показывает, насколько Долгая Прогулка - опасная и непредсказуемая игра.
- Идите на хрен! – подал хриплый голос Дьяченко. – При чём тут игра?! Ну, при чём тут игра, я спрашиваю?! Это всё Божья Кара! Я виновен перед Богом! Он карает меня за мои поступки! Этот чёртов тринадцатый номер!!!
Мы все смотрели на него. Дикторша продолжала что-то рассказывать, а Дьяченко вдруг убрал грязную руку от глаза. Кровь полилась широким густым потоком по его щеке, шее, майке…. Она вязкими хлопьями шлёпалась на асфальт…
А номер 13, превозмогая дикую невыносимую боль, стал стягивать с себя окровавленную майку с проклятыми цифрами. Портфель глухо шлёпнулся позади Дьяченко, который даже и не подумал подбирать его…
- Я не могу на это смотреть… - простонал Иванов, номер 18. Он отвернулся и зашагал быстрее.
Майку Дьяченко скомкал и швырнул в ближайшую камеру в толпе. Затем взглянул на свой оголенный торс и взревел:
- НЕТ! НЕЕЕТ!!! НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!!! – кричал он, а единственный целый глаз чуть не вылезал из орбиты. – ГОСПОДИ, БОЖЕ МОЙ! ПРОШУ ТЕБЯ – НЕ НАДО!!!
Все опять смотрели на обезумевшего мужчину. Он практически сбросил скорость, плюясь себе на ладонь и пытаясь оттереть число 13, написанное красным цветом на груди человека.
- Да не переживай ты так! – крикнул кто-то. – Просто отпечаталось от мокрой майки!
Откуда ни возьмись, появился Ященко, жадно снимая всё происходящее на камеру. Я еле удержался, чтобы не пнуть ему ногой под зад. Короленко тоже подал голос:
- Эй, везунчик, зонтик не нужен?
Дьяченко даже забыл про выколотый глаз. Он просто бешено тёр руками по груди; кожа раскраснелась, крестик на цепочке отчаянно метался из стороны в сторону. Кровь с лица попадала под двигающиеся пальцы, и он продолжал растирать её. В итоге на груди Дьяченко образовалось яркое красное пятно, на фоне которого болтался крестик, поблёскивая золотом во вспышках фотоаппаратов.
Избавившись от ненавистного числа, Дьяченко немного пришёл в себя и опять стал держаться за кровоточащий глаз, продолжая что-то бормотать себе под нос.
«Господи, как он идёт? Ему, наверное, так больно, что и представить невозможно…»
Дождь, наконец, полностью стих. Далеко впереди на горизонте начинало светлеть небо. Луч солнца прорвался сквозь серую пелену, осветив большую толпу зрителей вдалеке на повороте дороги.
Вездеход с солдатами, лениво урча мотором, проехал мимо меня. Пара солдат спрыгнули и пошли рядом с Идущими. Возможно, они готовились к тому, что толпа может нахлынуть на дорогу, как в прошлом году.
На нашем экране пропало лицо дикторши. Изображение пару раз мигнуло, и возникла большая таблица: в левой колонке были номера и фамилии участников. Далее шла колонка с количеством действующих предупреждений, потом общее количество предупреждений, затем краткая информация о состоянии.
Все участники приблизились к фургону, чтобы разглядеть внимательнее цифры. Кто-то получил предупреждение за снижение скорости и его цифры в таблице сразу изменились. Я отыскал свою строку.
59. МИРОНОВ. 2 ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ. ВСЕГО 3. СОСТОЯНИЕ: СТАБИЛЬНОЕ.
«О, отлично, одно предупреждение истекло. Я ещё буду жить!»
«СТАБИЛЬНЫМ» значилось обыкновенное состояние у игроков, которые спокойно идут, ни на что не жалуются и имеют не более двух предупреждений. Если участник чувствует себя нормально, но имеет три предупреждения, то пишется «СТАБИЛЬНОЕ, НА ГРАНИ». Если у него три предупреждения и ещё какие-то очень хорошо заметные признаки усталости, то пишется «НЕСТАБИЛЬНОЕ, НА ГРАНИ».
Наверное, каждый из участников бросил взгляд на строку Павленко. Но её не было. После 74-ого номера сразу шёл 76-ой участник. Тех, кто получил билет, просто удаляли из таблицы.
Из всех Идущих только у двух человек было по три действующих предупреждения, которые были получены менее часа назад. Это у Дьяченко и Кирпиченко. Состояния их различались…
У меня, Фролова, Абажурова и Афанасенко одно предупреждение снялось. Мы значились «СТАБИЛЬНЫМИ». Короленко тоже имел всего два из трёх «шагов до смерти». У Калашникова осталось только одно предупреждение…
В огромной толпе у дороги происходила какая-то возня.
- Пропустите, пропустите… пропустите, пожалуйста… - женщина вырвалась в первые ряды. – Сынок! Костенька! Костик! Любимый! Господи, иди сюда, дорогой!
- Мама?! – удивился Фролов, 96-ой номер. Он помчался к ней.
- На, только не останавливайся! Возьми, я всё приготовила! – кричала она приближавшемуся сыну. – Только не останавливайся! Возьми на ходу! Нет!
- Мама! – воскликнул парень. Он полез к ней через забор, не обращая внимания на портфель и кроссовки, которые она ему пыталась всунуть в руки. – Забери меня! ЗАБЕРИ МЕНЯ!!! – он перешёл на крик, слёзы ручьём лились по израненному лицу.
- ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ! ТРЕТЬЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ ДЕВЯНОСТО ШЕСТОМУ! ПОСЛЕДНЕЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ!
- Сынок, это тебе? О, Господи! Беги! БЕГИ!!! – мать Фролова заливалась рыданием. Пока сын обнимал её, она надевала на него портфель. – Иди, мальчик мой, иначе они тебя…
- Мама, я не могу больше! Я не хочу!!! – кричал Константин Фролов. – Забери меня отсюда! Я не хочу умирать!
- ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ! ТРЕТЬЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ СОТОМУ! ПОСЛЕДНЕЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ! – прогрохотал громкоговоритель.
Ященко стоял рядом, снимая на камеру происходящее. На устах играла улыбка.
- Иди, сынок! Иди, прошу тебя, ты не должен умереть! – тихо проговорила мать на ухо сыну. Они стояли обнявшись. Наконец, она напряглась, и оттолкнула его от себя. – Не останавливайся! Прошу тебя, иди! Иди до конца, раз этого никак не избежать!
Фролов зашагал, постоянно оборачиваясь. Он даже не следил за скоростью. Если какая-нибудь бутылка или камень попала бы ему под ноги, он бы упал и был расстрелян. На его спине теперь был наспех собранный матерью портфель и два кроссовка, связанные друг с другом шнурками и закреплёнными за одну из реек портфеля.
- Сынок! Мы верим в тебя! – кричал новый голос.
Костя присмотрелся и увидел с другой стороны толпы зрителей своего отца. Он поспешил к мужчине, но тот отчаянно замахал руками:
- Не надо, не подходи сюда! Не снижай скорость!
По лицу парня текли слёзы. Сотни камер снимали его, по всем каналам мира сейчас показывали столь трогательный момент. Историю спасения души…
… пока на сцене не появился Короленко…
Я не знаю, что тогда двигало им. Может, это была зависть (а мне, суки, ничего не принесли!). Может, это был необъяснимый страх (а вдруг теперь он победит?). Может, это было чувство потери внимания, ведь до этого все камеры не сводили объективов только с него. Но сам Короленко аргументировал своё поведение самым неожиданным образом:
- Так нечестно! Он же должен был уже проиграть! – кричал он, вырывая полученную обувь из рук парня и пускаясь бегом вперёд. – Это не честно! Как это так! Он уже был на грани!!! Он почти уже был трупом! Чего вы ему помогаете? Он должен получить билет!
Все зрители в ужасе смотрели за непонятным поведением их любимчика. Мы продолжали идти, глядя на бегущего впереди Короленко.
- Он совсем с катушек съехал? – спросил Калашников каким-то слишком грозным тоном. Я с боязнью глянул на него.
«Если он сейчас побежит, я его не буду удерживать…»
- Сукин сын! – орала разъярённая мать Фролова. Она неуклюже перелезла через ограждение и помчалась по Дороге за Короленко.
- Мама… Нет! СТОЙ!!! – в ужасе закричал Фролов, поглядывая на солдата, снимающего с плеча автомат. – Они пристрелят тебя!
- Лена, уйди с Дороги! Скорее! – заорал отец Кости.
Толпа молчала. Все с интересом наблюдали за происходящими событиями.
«Сейчас кого-то убьют!» - мелькнула мысль. Я был в этом невероятно сильно уверен.
Один из солдат нагнал бегущую мать, выкрикивающую матерные слова на всю улицу. Он с размаху врезал по ней прикладом, подхватил оседающее на асфальт тело и быстро кинул её в сторону толпы. Ближайшие люди подхватили её и положили на землю, приводя в чувство.
- НЕЕЕТ! МААААМАААА! – кричал Фролов, пытаясь остановиться, но Ященко, несмотря на свою долбаную идею снимать всё происходящее вокруг, в этот раз сыграл из себя героя, удержав 96-ой номер.
- Продолжай идти! С ней всё в порядке – он не сильно ударил! – кричал он на ухо вырывающемуся Фролову. – О ней позаботятся! Я тебя отпускаю, если не станешь перебирать ногами – тебе расквасят черепушку!
Ященко перестал тащить парня, но тот, видимо, поняв, что выгоднее сохранять скорость, решил идти теперь уже сам.
Я уже немного успокоился и стал идти лицом вперёд. И тут же заметил отсутствие Калашникова рядом.
- О, нет… - прохрипел я, глядя, как вдалеке бегут две громадины, смешно болтая портфелями.
Не знаю, что заставило меня сделать так, но я сорвался на бег, быстро минуя остальных Идущих.
«Господи, я совсем не следую Совету 13!»
Через минуту я почти нагнал Калашникова, который быстрым шагом преследовал Короленко. Безумец уже не бежал так быстро, а просто шёл, высматривая окна ближайших зданий, чтобы забросить кроссовки. Рядом с нами толпа просто бушевала:
- Короленко, отдай парню кроссовки!
- Дебил тупой, отдай обувь бедняге!
- Короленко – ты ничтожный хулиган!
Я поравнялся с Калашниковым. Как раз в этот момент силач метнул связку кроссовок в одно из окон нижних этажей ближайшего здания. Ботинки влетели в распахнутый офис, который, скорее всего, был пуст, и некому было их подать.
- Я его сейчас убью, - коротко сказал номер 22 мне и удвоил скорость. Я остался идти позади, гадая, чем всё закончится.
Калашников с разбегу налетел на спину Короленко, целясь коленом в верхние позвонки. Громадная туша охнула и отлетела вперёд, грубо упав на землю. Портфель Короленко сорвался с его могучих плеч и отлетел вперёд, смешно махая на прощание разъединёнными рейками, и покидая эту историю, как сами знаете какой бумажный кораблик и магическая черепашка. Калашников умудрился сохранить скорость при ударе, но из-за этого он прошёл мимо своего врага, оставив позади себя. Издалека долетело третье предупреждение Короленко. Последнее.
- Сука! Я тебя, на ***, урою сейчас! – заверещал Короленко, быстро вскакивая на накачанные ноги. – Я тебе, сука недоношенная, сейчас твою сраную башку оторву!
Он гигантскими прыжками стал настигать Калашникова, который шёл спиной вперёд. Я ждал, когда Короленко потеряет скорость, ведь сзади уже рычал мотор приближающегося вездехода с солдатами…
«Короленко сейчас умрёт. Мы убьём этого сукиного сына!»
Но разъярённый мужчина оказался не настолько тупым, как могло показаться. Ярость не ослепила его. Он продолжал следить за скоростью бега. Огибая противника сбоку, Короленко оказался на одной линии с ним. Тогда он приблизился к Калашникову вплотную и стал размахивать своей гигантской рукой, норовя сгрести в охапку врага. Калашников увернулся пару раз, а затем сделал резкий выпад вбок, врезав силачу пяткой по рёбрам. 22-ой номер быстро отступил, поглядывая на солдат. Он улыбался – скорость Калашникова в момент удара не пересекла запрещённую отметку. Короленко тоже не снизил скорости, хотя и скривился от боли.
- Думаешь, крутой? КРУТОЙ, ДУМАЕШЬ?! – заорал он и рванул на Калашникова. – Получай, сука!
Громадный кулак просто взорвал лицевую часть головы Калашникова. Сила удара оторвала мужчину от асфальта, перевернула в воздухе и бросила неподвижное тело о мокрую поверхность дороги…
- ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ! ВТОРОЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ ДВАДЦАТЬ ВТОРОМУ!
- Вот так вот! – пробормотал Короленко, поглаживая костяшки и продолжая движение. Он шёл мимо толпы и некоторые ему аплодировали (многие не видели ещё, из-за чего начался спор). – Я умею любую крутизну усмирять!
- Господи, - воскликнул я. – Боже… Вставай, Калашников! Вставай…
«Блин, я так даже и не узнал, как его по имени зовут!»
Я уже почти дошёл до него. Призывал к его вниманию, хотел убедиться, что он поднимется. Но я никак не хотел получать новое предупреждение и становится «СТАБИЛЬНЫМ, НА ГРАНИ».
- Калашников, ты жив? – спросил я, проходя мимо. – Калашников?
Он лежал на краю дороги возле перил, которые ограничивают дорогу от какого-то обрыва. Тело было повёрнуто лицом вниз. Струйка крови робко выползала из-под головы, искрясь в лучах солнца.
Я миновал тело.
«Господи, боже мой… Что я делаю? Надо вернуться! Помочь ему!»
«Но как же план? Я ведь буду на грани смерти! Пускай лежит, авось кто поможет!»
Я в надежде обернулся назад, надеясь увидеть кого-нибудь из участников. Но Идущие были ещё слишком далеко, чтобы успеть добежать до Калашникова за двадцать…
- ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ! ТРЕТЬЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ ДВАДЦАТЬ ВТОРОМУ! ПОСЛЕДНЕЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ!
… пятнадцать секунд…
 «Ну, зачем мне третье предупреждение? А вдруг я потом споткнусь?!»
«Вдруг бывает только пук!» - решительно оборвал я мысленный спор с самим собой и резко развернулся, пойдя в обратном направлении.
- ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ! ТРЕТЬЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ ПЯТЬДЕСЯТ ДЕВЯТОМУ! ПОСЛЕДНЕЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ!
- Калашников, ты как? – я подбежал к нему и развернул тяжёлое тело. – О, Господи…
Лица практически не было. Нос расквасился всмятку, багровая жижа покрыла всё вокруг. Я смотрел в лицо трупу…
Я в ужасе вскочил, решив бросить Калашникова, но неожиданно его глаза разлепились.
- Хррр… Хрррууу… - прохрипел он.
- Воды! Дайте воды! – заорал я и поднял взгляд на приближающегося солдата. Он навёл на меня АКМ, но, услышав о воде, быстро кинул мне свободной рукой флягу, отцепив от пояса.
«Сколько у меня времени? Секунд восемь?»
Я щелчком откупориваю бутылку и выливаю ледяную воду на изуродованное лицо. Немного крови смывается, картина уже не такая страшная. Затем я хватаю руки Калашникова и пытаюсь поднять его…
- Миронов, бросай его! Расстреляют! – заорали люди из толпы.
- Дава-а-ай! Блин, поднима-а-айся! – рычал я от натуги.
Видимо, он осознавал своё положение, поэтому попытался помочь мне. Мы поднялись, я взвалил одну его руку на себя, и, на исходе последней секунды, мы зашагали со скоростью 6,4 километра в час.
- Я… он… - прошептал что-то Калашников.
- Иди, давай, не разговаривай! – сказал я. – Короленко свалил тебя одним ударом. Твой нос в говно расквасился…
Калашников молчал. Глаза были закрыты, ноги заплетались. Свободной рукой он ловил падающие капли крови.
- Ты не собираешься терять сознание? – спросил я, слыша, как сзади за нами шагает солдат. – Эй, алло, ты ещё на этом свете?
- Угу, - промычал Калашников, старательно перебирая ногами.
- Смотри мне… - улыбнулся я, поддерживая друга. – Может, ещё воды попросить?
- Угу…
Недалеко впереди брёл Короленко, рассматривая разноцветную толпу. Десятки рук тянулись к нему, некоторые он пожимал, кому-то из девушек давал потрогать свой бицепс. И всё это не снижая скорости…
Один раз он обернулся назад и увидел меня и Калашникова.
- Эй, голубки, зря стараетесь! Я пройду до конца и заработаю грёбаные деньги! А вы только зря дрочитесь с этой Дорогой!
- Рёбро не шалит? – выкрикнул Калашников, сплюнув небольшую долю крови.
- А за ребро, сука, и за портфель я тебя ещё убью! – бросил Короленко через плечо и уже собрался поворачиваться назад по направлению пути, как прямо в лоб ему врезалась бейсбольная бита.
Произошло всё настолько быстро, что Идущие даже не успели остановиться от шока.
Толпа заволновалась, не сообразив, что нужно схватить хулигана. «Саботаж!» - крикнул кто-то. Ближайшая девушка к Короленко забрызгалась кровью и верещала как резаная свинья. А мужик с бейсбольной битой с лёгкостью перемахнул ограждение и подбежал к упавшему участнику Долгой Прогулки.
- Папааа! – заорал в ужасе Фролов где-то далеко за спиной. – Стооооой!!! Остановись!
- Я тебя научу уму-разуму, щенок! – прохрипел мужик, занося бейсбольную биту для удара. – Получай!
Короленко начал поднимать руку, чтобы заслониться от биты, но удар всё-таки достиг боковой стороны его черепа. Раздался неприятный хруст, брызнула длинная струя крови, торжественно зависшая на секунду в воздухе и бессильно опавшая на асфальт.
Тем временем солдат уже обогнал нас, направляясь к двум обречённым людям. Он поднял автомат, настраивая прицел. Сзади приближался топот и вопли Фролова – он спешил к отцу.
«Та-да-да-да!» - подумал я.
Фролов Старший успел нанести новый удар. Но, уже казалось убитый Короленко, резко выкинул вперёд громадную мускулистую руку и поймал биту в воздухе. Нормальному обыкновенному человеку удар должен был сломать кисть или хотя бы пальцы. Но лапище Короленко, казалось, даже немного помяло древко…
- Аааа… яаааа…. тебяааа… убьюуууу… - говорило окровавленное существо, медленно поднимаясь на ноги.
Солдат начал стрелять. Пули пронзали массивное тело Короленко насквозь, сгустки крови и ошмётки мяса разлетались вокруг. А гигант продолжал кричать каким-то утробным воем, заикаясь при каждом попадании…
Солдат потратил на Короленко всю обойму автомата Калашникова. Оружие опустошенно щёлкнуло. Пока он перезаряжал АКМ, номер 37 устало рухнул на колени и, под недовольные и яростные вопли толпы, рухнул на бок, обливаясь кровью и заливая ею асфальт…. Глаза так и остались открытыми, уставившись непонятно куда…
Дымящееся дуло автомата теперь смотрело на постороннего мужчину, сидящего на дороге.
- НЕЕЕЕЕТ!!! – орал Фролов, уже почти добежав в своих розовых тапочках до солдата. – НЕЕЕЕТ!!!
Автомат коротко проревел. Отец 96-ого номера, скривившись, схватился за вываливающиеся кишки и осел на Дорогу рядом с трупом Короленко.
- БОООЖЕЕЕ!!! НЕЕЕЕТ!!! – заверещал Фролов уже рядом со мной.
Я выставил руку вбок, чтобы он не совершал глупых поступков. Но он бежал с такой скоростью, что просто отбил её своей грудью, чуть не сломав, как обычно в боевиках мчащиеся автомобили откидывают в сторону лёгкие решётчатые калитки. Он хотел добежать до отца…
- Не останавливайся, дурак! – пробулькал Калашников с полным ртом крови.
- Фролов, ему уже не помочь! Не останавливайся!
Но парень не слышал нас. Он не слышал ничего – ни рёва толпы, не мотора вездехода, ни наших криков, ни выстрелов…
Солдат не дал даже упасть ему на колени перед отцом. Просто начал стрелять, когда хронометр указал скорость ниже нормы…
Очередь сняла парню кусок скальпа вместе с волосами. Кровь стала ключом бить из головы в воздух, заливая лицо…
Фролов упал между отцом и ещё одним мёртвым участником. Три трупа в одной большой луже крови. Из-за мокрого асфальта багровое пятно быстро расползалось по дороге…
- Не останавливаемся… - на всякий случай прошептал я Калашникову, когда мы проходили мимо.
- А я хотел Короленко в лицо плюнуть… - усмехнулся он, но потом замолчал, продолжая идти, опёршись на меня и вытирая рукавом кровь с изуродованного лица. – И всё-таки это того стоило…
Теперь усмехнулся я. Долгая Прогулка продолжалась. Москва встретила нас очень неприветливо, но настроение всё-таки больше улучшилось, чем ухудшилось…
Идущие за нашими спинами молча обходили мертвецов, в которых один солдат всаживал оставшиеся в магазине автомата пули.
- ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ! ВТОРОЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ ВОСЕМЬДЕСЯТ ВОСЬМОМУ!
Парень с фамилией Рыков аккуратно переступил крупную тушу Короленко и подобрал бейсбольную биту, как-то недружелюбно улыбаясь….
Никто не сказал ему ни слова. Он спокойно вытер грязь и кровь с дерева о свои джинсы, затем продолжил путь, неся биту в руке и слегка ею поигрывая …

11.23
Красная площадь. Миллионы людей. Всё вокруг просто дребезжит от волнения и торжества. Даже не хватит сил описать всё творящееся вокруг.
Толпа. Толпа просто гремела. Из-за невероятного шума не слышно было даже залпов армейских винтовок. Только мы и видели где-то вдалеке на фоне Кремля зависшее в воздухе облачко серого дыма. И небольшая цепочка солдат, превращающихся на таком расстоянии в неразборчивое пятно, кляксу на фоне Толпы…
Мы шли по тонкому коридору, стены которого были сделаны из шевелящихся людей. Вспышки фотоаппаратов слепили нас, всё вокруг блестело и грохотало.
Мой мозг отказывался воспринимать происходящее. Идущие ушли глубоко в себя, не находя даже какой-нибудь маленькой завалявшейся мысли, чтобы занять ею тревожный разум…
Участники Прогулки, казалось, с каждым шагом всё глубже и глубже увязали в отполированный до блеска асфальт…