Монах Генза. Пролог. Мы-муравьи...

       Мы - муравьи пред великой древней культурой

       Монастырь Святого Торнады кипел: монахи срочно чистили сюртуки и котелки, наводили блеск на штиблеты. Двор, что обычно пестрел вышитыми косоворотками и разноцветными порт;ми мирян, был сейчас непривычно пуст, и засиженные пришлым людом каменные бабы подставляли полированные слепые лица туману фонтанов, а блистающие зады - осеннему жаркому солнцу. Брат Тоби усмехнулся, вспомнив дурацкую идею брата Рекса: якобы бабы те должны стоять вертикально и подавлять прихожан своим величием. Чушь! Где же рациональное мышление? Искусство должно служить народу. Вот когда оно лежит, на нём можно посидеть в ожидании службы… Брат Рекс – еретик. Он оглуплял Древних, приписывая им черты современного несовершенства. Впрочем, оставим это.
       Нынче монастырь закрыт ввиду его, брата Тоби, инспекции. Ибо теперь монастырь стал жемчужиной веры: помимо каменных баб братьям удалось откопать легендарное Поющее Дерево, о котором упоминали в последний раз пять тысячелетий назад. Текст тот сохранился не полностью, но, несколько раз ссылаясь на более древние утраченные рукописи, он упоминал о чудесных магических свойствах Дерева. С тех пор все монастыри Святого Торнады и некоторые крупные монастыри Праматери Хураганьи вели постоянные раскопки с единственной целью – обнаружить раритет. Предположение брата Рекса, что магия – это сказки, братья единодушно отвергали. Магия – будущее человечества, о чём твёрдо заявил Святой Торнада, когда заложил первый камень в основание монастыря – там, где указала ему прекрасная дева в неземных одеждах, что приснилась во сне. И при строительстве фундамента тотчас откопали нескольких каменных баб! Не свидетельство ли то правоты блаженного Торнады?
       Инспекторскому взору явлен был метровый квадрат, пестрящий уложенными ёлочкой полированными до мерцающего блеска дощечками. Монахи благоговейно распростёрлись вокруг. Настоятель, брат Чита, сделал шаг, коснулся ногой Дерева – и оно разразилось выразительными стонами. Второй шаг – и брат Чита воспарил!
       Эх, брата Рекса бы сюда! Жаль, преставился (и пребывает, видимо, не на небесах, а в доме Чёртдери)… Это ли не магия, над которой он смеялся?
       Полчаса спустя благоговейный экстаз парящего брата Читы сменился откровенным ужасом. Брат Тоби прокашлялся и спросил:
       - А спускаться как будешь? Придумал?
       Брат Чита страдальчески скривился. Экспериментатор! Читал бы побольше… Подобное извлекается подобным. – Инспектор прыгнул на Поющее Дерево, то застонало – и брат Чита обрушился в центр квадрата.
       - Ещё что покажешь? – едко вопросил брат Тоби.
       - Пока больше ничего не обнаружено, - виновато проблеял настоятель.
       Оставшееся Дерево инспектор реквизировал для дальнейших экспериментов у себя в соборе. Эти дубы практики, что с трудом усвоили обязательную литературу и, разумеется, неспособны обогатить свой интеллект чтением трудов пророка Гадалки, будут парить как болваны до скончания дней своих. Он, Тоби, добьётся большего.
       Сколь многое могли Древние! Нынешние братья пред Великими - словно муравьи: копошатся, воспаряют… тоже мне. Но у Тоби есть идея. Есть!


       Теперь полированные дощечки были выложены азбукой Морзеса (светлый – точка, тёмный – тире) - двухбуквенным кодом с расширением щелей между словами в десятиметровом квадрате уместилась Величальная Пресвятой Праматери Хураганье.
       С трепетом ступил на дощечки брат Тоби. Теперь Дерево не стонало, а пело что-то мелодическое, вроде «Ах, мой милый Августин». Шаг за шагом брёл брат Тоби, нота за нотой Дерево выпевало мелодию – но более ничего не случалось. Ничего! Сердце теоретика замерло. Неужели он не прав?
       «Всё прошло, всё!» - допели дощечки – и брат Тоби вылетел из квадрата и с трудом приземлился на ноги в дальнем углу храма. «И всего-то?» - с тоской подумал он.
       Очистившийся от Тоби квадрат задымился, и в нём возникло видение.
       - Чёрт дери! – возопила дама в цветастом халате, сдёргивая полосатое банное полотенце с волос. – Да заткнётесь вы когда-нибудь? – И она свирепо затопала по скрипящим дощечкам каблучками розовых бархатных туфелек с помпончиками.
       - Славим тебя, Пресвятая Хураганья! – загнусавили лежащие по периметру квадрата братья. – Славим, наша Прародительница!
       Она отвела глаза от Поющего Дерева, оглянулась и схватилась за голову.
       - Опять? – взвыла прекрасная Праматерь. - Гадалка оказалась права, и я никогда от вас не избавлюсь? Этот паразит психолог обещал, что больше никого не будет, денег сколько содрал – и на тебе.
       Тоби выступил из угла и величественным жестом указал на богато изукрашенную икону:
       - Не гневайся, Праматерь. Мы славим тебя в образе, что сохранил Святой Торнада.
       - Святой Торнада? – наморщила личико Праматерь. – Это что, тот тощий старикашка, что изводил меня в прошлый раз? - Она оглянулась, увидела свой портрет – икону до потолка, выписанные на ней в деталях полотенце и помпончики, взвизгнула и сказала:
       - Это – будущее? И я – там, посередь церкви? Вот это волшебство!
Улыбаясь, она двинулась было к брату Тоби по Поющему Дереву, и то
незамедлительно запело «Всё прошло, всё». Взорвавшаяся как порох Хураганья завопила и запустила в Тоби полотенцем.
       - Вы испортили мой пол! – вопила она. – Раньше он только чуть скрипел!
Вероятно, она сказала бы что-нибудь ещё, но под каблучком диссонансом
заныла второсортная паркетная доска – и Хураганья испарилась.
       Брат Тоби хищно обнюхал полотенце: пахнет цветами райскими неведомыми… Не иначе, быть теперь Тоби Папою.