Исповедь

       Лето стояло необычно жаркое для этих мест. Парило так, что хотелось, есть мороженое и пить лимонад через каждые 100 метров. Руки и ноги отекли от жары.
 Церковь на моем пути; открытые двери, веяние прохлады манило зайти.
Зайду, - подумала я - передохну немного.
 Прямо у входа стоял мужчина, курил, бесцельно разглядывал кусты и траву под ногами.


       В мягких сандалиях почти бесшумно проскользнула во внутрь. Стоял полумрак, было тихо, пусто. Я присела на крайнюю скамейку у двери и тут же неожиданно вздрогнула от человеческого голоса. Голос исходил из исповедальни. Легкая перегородка- стенка отгораживала священника от прихожанина, а занавеска от посторонних глаз. Женский голос резал пустоту и отскакивал эхом:
- Святой отец, что делать, как жить? Это просто невыносимо - мое существование зависит от множества людей. Я не могу самостоятельно встать с постели. Не могу сама поесть, одеться, выйти на улицу. Мое зрение с каждым годом становится все хуже, скоро я и солнечного света не увижу. Зачем Бог дал мне жизнь, но не дал здоровья? В чем мои прегрешения?
Мир наполнен любовью, а мне достались лишь крохи жалости. Я всем мешаю. У меня только одно желание - уснуть и не проснуться.
 Каждый новый день мне приносит физическую и душевную боль. Зачем я живу? Для чего существую на этом свете? Кому вообще, нужна моя жизнь? Даже покончить с собой не могу! Кому мне еще помолиться, чтобы избавил меня от этих мучений….
 
 Этот был крик отчаяния.

 Я не видела, какого возраста эта женщина, и в каком она состоянии. Я не знала, что с ней случилось. Была ли ее беспомощность с рождения или она получила какую-то травму.
       Комок подкатил и сжал горло, слезы потекли мелким горохом из глаз…
Я вышла из церкви, прервав, эту случайно подслушанную исповедь.

 Мужчина стоял все на том же месте. И тут я заметила инвалидное кресло. Похоже, что он ждал окончания исповеди, чтобы забрать калеку из церкви.
       
       Внутри все жгло и ломило от беспомощности и стыда за то, что я здорова. Что могу пройтись босыми ногами по земле и ощутить ее тепло. Могу обнимать, ласкать собственными руками. Могу просто дышать и жить, наслаждаясь каждым прожитым днем.
В голове болью отдавалось всхлипывания этой несчастной женщины.

Хотелось крикнуть так, чтобы крик этот долетел до ушей того кто взялся выполнять столь странные обязанности:
- Что ты скажешь Святой Отец, чем поможешь? Что посоветуешь? Молиться? Уповать на чудо? Ты прекрасно знаешь, что чуда не произойдет. Сам-то ты веришь в чудеса? Будешь обещать молиться за душу этой несчастной? А наступит ли облегчение от твоих молитв?
 Дойдут ли вообще эти молитвы до Всевышнего? Ты сам веришь в то, что говоришь и обещаешь людям? Простые смертные верят тебе - посланнику Бога. А ты нагло их обманываешь, всего лишь выполняя свою работу, обещая Рай и неземное счастье…
 Ты закроешь двери церкви, когда окончится твой рабочий день, и забудешь своих прихожан.
Забудешь даже, Что и Кому обещал, тупо повторяя, заученные годами слова молитв.

 Сил не было вести этот никем не услышанный монолог. Я медленно тащилась в никуда, больше не замечая жары и слез, смешавшихся с пОтом.
Где этот Рай? Увидит ли, узнает ли она когда-нибудь тот обещанный Рай…
 А то, что священник обещал Рай, я не сомневалась, он всем это обещает, я знаю.