Македонское наследие. Глава 27

Глава 27. Сюрпризы «поющей горы».

       Профессор проснулся чуть позже, чем обычно, в лагере еще спали. Поначалу он подумал, что ему все приснилось, но в его теле была необыкновенная легкость, в ушах еще стоял странный мотив тихой песни, услышанный им перед тем, как уснуть. Эту песню любви и единения двух извечных начал пела ему Диана, положив голову на его грудь. Мелодия и звуки древней песни гетер удивительным образом и утихомиривали и продлевали наслаждение от минувших любовных ласк, которые они только что испытали, вместе дойдя до вершин блаженства. Сергей провел рукой по постели, рядом никого не было, его рука натолкнулась на какой-то предмет, он почувствовал легкий укол в палец. Это оказалась заколка для волос в форме небольшого кинжала, её позабыла Диана.
Он вышел из палатки на берег реки, на востоке небо над вершинами гор уже окрасилось розовым цветом утренней зари, пробивались первые лучи солнца, разгоняя ночной туман над ущельем. У воды виднелась одинокая фигура, Сергей направился к ней и присел рядом на большой валун. Диана глядела на бег неутомимых струй и курила, он протянул ей заколку. Она чуть задержала его руку в своей ладони и сказала каким-то сырым, глуховатым от утренней прохлады голосом, по-прежнему не глядя на Сергея:
       - Ты не вини себя, Сережа … - Диана выбросила недокуренную сигарету в воду и, повернувшись вполоборота, продолжила уже твёрже – тут нет твоей измены, пойми. С твоей стороны всё, что было ночью меж нами, скорее уж акт милосердия …
Она горько усмехнулась, но влажные глаза её были серьёзны. Диана зябко повела плечами, достала еще одну сигарету и плотнее закуталась в куртку. Сергей не знал, что сказать ей, он ощущал, как прежняя легкость уходила из него. Но и молчать дальше было просто неприлично, эта женщина подарила ему волшебную ночь. Диана, заметив его порыв, предупреждающе выставила перед собой ладонь:
       - Не говори ничего, не надо. Знай, я не буду стоять на пути у вас с Руфиной, если … только если ты сам не позовёшь. – Сигарета, стиснутая меж пальцев, сломалась, но Диана не заметила этого. – И пусть все останется, как было. Ты иди, Сережа, не нужно, чтобы нас видели вместе. Иди к себе.
Профессор поднялся, настроение близилось к нулевой отметке. «А чего ты хотел ещё? Она мудрее тебя…» - промелькнула досадная мысль.
       - И всё же, Диана, я благодарен тебе за все. И навсегда запомню эту ночь! - Он повернулся и пошел к палатке, сутулясь, словно ему давил на плечи груз утраты. Или более того – понимание  неизбежности такого исхода.
       - А за эти слова – спасибо, Сережа. – Услышал он тихие слова. Сергей не обернулся, он так и не понял, почудилось ему или это произнесла на прощание Диана, подводя горький для себя итог их личных отношений.

       Напряженная работа всегда помогала ему справляться с душевным волнением, забывать личные неурядицы, отодвигая их на второй план. Тренированный мозг исследователя с удовольствием концентрировался на привычной для него работе, все остальное оставалось где-то там, в подсознании. Но и эта штука, не всегда понятная нам субстанция или, если хотите – процесс, называемая подсознанием, не дремала. Ведя свою отдельную, почти независимую от нашей воли жизнь внутри нас, подсознание иногда выдает нам искомые решения многих проблем, в самые неожиданные моменты. Правда зачастую подсказка приходит слишком поздно, но это зависит от того, насколько сильно мы загоняем проблему внутрь себя, оставляя её решение на потом и подспудно надеясь, что она может разрешиться и сама по себе. Пожалуй, когда-то ученые найдут объяснение этой части нашей умственной деятельности. Объяснят, что там, в подсознании, идут такие-то и такие химические, электрические, биологические и бог его знает еще какие реакции и взаимодействия на молекулярном, скажем, уровне. Возможно. Но, сейчас, не зная точно природы этого процесса, мы придумали себе разные слова для объяснения работы подсознания, отдавая предпочтение сознанию, из эгоизма признавая его главенство, например: озарение, наитие, интуиция.
       Оставшееся до завтрака время профессор провел в размышлениях о дальнейших направлениях поиска, тут-то подсознание и выдало ему, нет, не решение, а напоминание о чем-то важном, которое он упустил во вчерашнем споре двух потомков эллинов. Ведь они упоминали о Неархе, а он не придал этому значения… Надо будет поговорить с Ангелосом, что-то тот не договаривал про своего земляка, если можно так говорить о далеких предках, да и Диана не стала бы напоминать ему об этом, если бы раньше у них не было между собой разговора на эту тему.
       Но поговорить они смогли только поздним вечером, перед самым сном. Весь день ушел на завершение работ по сооружению висячего моста. Наконец-то Спирос отпустил усталых помощников, первым пройдя уже почти в сумерках по своему детищу. Мост получился надежным…
Ангелос и Сергей сидели у небольшого костра, который они развели на берегу. Спирос по случаю окончания работы притащил бутылку какого-то крепкого домашнего вина, хвастался, что такая крепость получается только у его дяди, но рецепт тот не доверяет пока даже ему, племяннику. Профессору оно напомнило своим вкусом и забористостью абхазскую чачу, которой его когда-то давно угощали коллеги из Сухумского университета. Ангелос, обычно куривший очень редко, попросил сигарету после первой же рюмки …
       - Скажите, профессор, вы никогда не задумывались о значении чисел в судьбе человека? – отдышавшись после первой, спросил он.
       - Что это вас потянуло на философию, коллега? Держите закуску. - Сергей протянул ему насаженную на прут обжаренную над костром сосиску и сочный помидор, нарезанный на бумажной тарелке. – Числа и даты есть удел математиков, магов и астрологов, у нас с вами другие интересы.
       - Я говорю применительно к истории – пояснил ученый грек, сосиска была очень горячей, он отложил её на тарелку. – Взять того же царя Александра, который всегда предпочитал число и цифру три. Он словно знал, что проживет 33 года, З года молодой царевич учился у Аристотеля, в 333 году до нашей эры греко-македонское войско разгромило огромную персидскую армию, и Александр был коронован в Египте, как новый фараон.
Я бы мог продолжить этот список знаменательных дат в его жизни, связанных не так уж случайно с числом, но вы лучше меня знаете жизнь Великого Македонца. И настоящих преданных друзей у него было не больше трех …
       - Возможно, Вы и правы, Ангелос. - Сергей переглянулся со Спиросом, тот пожал плечами, ну устал человек, запьянел немного. - Только я никак не возьму в толк, к чему эти рассуждения?
Ангелос не торопясь, и с достоинством принял очередную чарку, закусил и с важным видом, назидательно покачивая указательным пальцем, выдал своим тоже слегка опьяневшим слушателям:
       - Это я к тому, друзья, что у меня есть своя теория … - Он улыбнулся с довольно хитрым видом – Извольте, поделюсь. Я полагаю, что существуют, по меньшей мере, три места захоронения Александра Македонского! Но только одно из них истинное, а два – ложных …
Большой был выдумщик, царь Александр. Одно место мы с Дианой уже проверяли, вы знаете, в Египте. Второе тут, в Македонии, где всё говорит о том, что мы на верном пути. А вот где третье, этого мы пока не знаем. Известно то, что ложных мумий царя изготовили не одну, этот факт описан у кого-то из его ранних биографов, не помню точно. Вопрос – для чего? Возразите, профессор …
Сергей молчал, при всей абсурдности подобного заявления на первый взгляд, что-то в нем было. А может хорошо сделанная работа и греческий самогон облегчили подсознанию Ангелоса путь размышлений, вот и неожиданный вывод. Как бы то ни было, но спорить и обсуждать теорию греческого историка не стали, решили отложить это на трезвую голову, в другой раз.
      

       Диана вела себя весь этот нелегкий день безупречно. Она ничем не выдала те необычные отношения, которые были между двумя руководителями накануне. Сергей дивился её самообладанию, впрочем, они виделись в тот день всего лишь два-три раза, наедине пообщаться не пришлось. На следующее утро, собрав основных помощников в штабной палатке, Диана изложила план проведения завершающего этапа исследований. С его разумной продуманностью трудно было не согласиться, никто не внес особых изменений, только уточняли детали. Но реальность преподнесла историкам сюрпризы в исполнении их планов, и не один …
       Спирос предостерегающим жестом поднял руку, он шел первым под сводами главной пещеры, освещая стены и путь перед собой светом мощного фонаря. Размеры огромного грота впечатляли, луч света едва доставал до свода и дальнего конца этого природного зала.
       - Я много слышал о всяческих ловушках, на которые были горазды древние строители. - Инженер смотрел на Ангелоса, тот кивал головой в согласии с его словами. – Вот и доцент мне рассказывал, что им попадались сюрпризы при раскопках в Египте. Но там основной породой был песок и базальтовые скальные отложения. Довольно непрочные вещи по своей структуре, они сами по себе могли сыграть злую шутку с неосторожными копателями, время могло ослабить породы.
Спирос говорил совсем тихо, но удивительная акустика грота позволяла слышать, не напрягаясь, каждое слово даже Сергею, он замыкал небольшую колонну исследователей. Кто-кто, а уж он соглашался с подобными предостережениями на все сто процентов, осторожность и продуманность будущих действий была отнюдь не лишней.
       - Поэтому предлагаю разбиться на группы. – Спирос говорил спокойным голосом, будто инструктировал своих рабочих на стройке о соблюдении известных и привычных правил, именно привычка обычно и подводила. – Мы с Ангелосом идем первые, за нами вторая группа, но на расстоянии и движение вы начинаете по нашему сигналу, вот так …- Он трижды поморгал лучом света. – Профессор пока побудет у входа, с ним остается радист, в глубине пещеры связи не будет, толща горы заглушит любой сигнал.
Первый сюрприз ожидал их в конце каменного зала, гора, словно слоеный пирог, не переставала удивлять своей внутренней «начинкой». Три углубления вели куда-то вглубь гигантской каменной толщи, что таилось там? Ангелос молча указал лучом фонаря на стену, по ней на всю высоту, от пола до потолка, шла надпись на древнегреческом языке. Один из помощников готовил фотовспышку, но угол объектива не позволял снять надпись в полном объеме. Пришлось фотографировать частями, для того, чтобы снять кинокамерой, нужно было бы доставить сюда мощные софиты, письмена тянусь метров на десять в ширину и ничуть не меньше в высоту.
       Поморгали светом профессору, тот поспешил на зов разведчиков, нужно принять решение – какой из проходов осматривать. Осторожный Спирос настаивал на подстраховке, в любой из неизведанных ходов идти следовало по двое, причем каждый на сигнальном тросу, мало ли что ожидало в мрачной глубине, вдруг провал или горная трещина, а может спуск или каменистая осыпь …
Разделились, но инженер опять настоял на последовательном осмотре ходов, нетерпение археологов принимать в расчет он никак не хотел.
       Два крайних хода были пустышкой, левый, не более пяти метров в длину, заканчивался трещиной в породе. Правый естественным образом суживался и уходил куда-то вверх, протискиваться по нему не имело смысла. Зато над средним ходом явно поработали человеческие руки, по нему свободно можно идти втроем, плечом к плечу, стены носили следы обработки. Но дойти до конца не удалось, откуда-то из невидимой трещины выходил неизвестный газ, вдыхать его было небезопасно, начинало першить в горле, кружилась голова и на глаза наворачивались слезы. Спиросу едва удалось удержать доцента, тот ни в какую не хотел прерывать осмотр, инженер почти силой выволок напарника из опасного хода. До цели оставалось всего-то метров двадцать, но они могли стать роковыми …