Восемнадцать секунд

Склонив голову я шла по мертвой улице. Ни один комочек света не откликнулся на вопросительные позывы моих мыслей. "Это конец." - звучало в моей голове. Но звучало скорее вопросительно, чем утвердительно. Это и есть надежда. "О которой никто, ничего не знает" вспомнились мне слова дорого мне человека. Действительно. А кто и что знает о наежде? Что такое надежда? Куча примеров, версий, отрывков начали носиться у меня в голове. Выстраивались в бесконечную очередь перед логикой. Логика то и дело мотала головой, потому что ни одна версия не подходила под идеальное описание надежды. Теоритически мы все знаем что такое надежда. Last Hope. В большинстве случаев "последняя" надежда. Кто-то не может познать смысл жизни. Это его заморочка. А это моя заморочка. Это мои мысли. В конце-концов, мои мысли, это все, что у меня осталось. Осталось потому, что они не могут их забрать. Забрать также, как забрали все материальности, сердце, душу. Но я сама себе создаю новую душу. Самодельно склеиваю сердце....Простите, занесло.
Итак я шла по мертвой улице. Шла, сама не зная куда и сама не понимая как (о том, что я не ела четыре дня по мне точно можно было бы сказать). Четыре дня я шла не оборачиваясь. Шла под руку с предательницей жизнью, готовая к тому, что она в любой момент может разбить мое лицо об асфальт. Но мы с ней шли, а она все продолжала бездейстовать. Видимо она смотрела на то, как за все эти дни я собирала душу. От всех по кусочку и себе. Крохотные. Они даже не заметили. Крохотные. Совсем.

Старик шел по мертвой улице не задумываясь ни о чем. Он просто шел под руку с жизнью и ждал момента когда его соседка сменит бархатно-серые одежды на черную кожу. Инимы словами-ему надоело жить. Но он не думал об этом. Он даже не подозревал об этом. Он просто был. И этот факт..он тоже..был. И они не мешали друг-другу. Потому что он просто был. Душа поставила тело на автопилот и не забыла задать маленькую дозу самоуничтожения.
Отчужденная девушка шла напротив и смотрела себе под ноги. Старик чуть ожил. В глазах появился какой-то блеск. Он словно понял, что живет. Понял потому, что был уверен, что эта девушка напротив испытывает те, же чувства и переживания, что и он. Старик понял, что он снова думает, что мысли снова существуют в его голове, что он что-то испытывает. Но тело не слушалось. Тело было на автопилоте. Он не мог дейстовать по своей воле. Он был заперт внутри этого тела.

Я продолжала идти по тех пор, пока что-то, неизвестно что, не заставило меня поднять голову и посмотреть перед собой. Я застыла на одном месте, раздавленная волной эмоций. Напротив меня двигалось тело. Оно шло. Это был мужчина и это тело принадлежало ему (а скорее он принадлежал своему телу). Крохотными шажочками измерял он улицу, все приближаясь ко мне. Совсем дряхлый, казалось вот-вот осыпется пепел, из которого он состоял. Но он упорно продолжал идти навстречу мне и казалось он пытался ускорить свои шаги, но безуспешно. Тут я заметила маленькую белую точку зажатую у него между пальцев. Заметила потому, что он поднял руку и затянулся сигаретой. Удивительно, но прямо на ходу. Удивительно потому, что я не понимала как такое хрупкое тело (хрусталь) может двигаться и принимать уничтожающий яд одновременно. Ведь никотин, это яд, так? Я стояла как завороженная и наверно так и не смогла передать то, что я чувствовала. Тут старик обернулся. Точнее он попытался обернуться, но у него ничего не получилось. Видимо шея его не слушалась. Господи, а может его преследуют? Может поэтому он так торопится?

Девушка остановилась посередине улицы. Она смотрела на старика. Ему хотелось побыстрее подойти к ней и в то же время он не знал, что он ей скажет. Хотелось попросить о помощи. Он чувствовал, что она поможет. Читал это в ее глазах. Она ведь на него смотрела? Он очень надеялся на это, но на всякий случай решил обернуться и посмотреть есть ли там кто, сзади него, вдруг она смотрит не на старика. Обернуться получилось и он теперь был точно уверен, что она смотрит на него. Он постарается идти еще быстрее. И очень посторается решиться в какой форме попросить о помощи. Надо думать скорее, а то он не успеет.

Наконец я дождалась этого момента. Старик подошел ко мне. Встал напротив меня. Встал и перестал двигаться. Он только все смотрел и смотрел мне в глаза, явно пытаясь что-то сказать. Я тоже не могла говорить. Наверное не знала, что сказать. Наверное просто не осилила бы. Это было слишком для меня..в тот момент..говорить. Потому что это было невероятно. Я замерла на месте. Я не могла двигаться, думать, кричать. Он был настолько беспомощен и наивен..Казалось что если сейчас хоть чуть-чуть подует ветерок, он раскрошиться на пиксели и улетит вместе с ним. Но тут..сквозь бесконечные морщины на его лице я разглядела слезу. Она также беспомощно пробивала себе дорогу, сквозь засохшую кожу. Добивалсь неизвестно чего. Мне казалось, что я сейчас умру.

Старик наконец дошел до девушки. Он не знал как быть дальше. Он дорожил каждой секундой. Ему хотелось двигаться, но автопилот не позволял. Ему хотелось думать и кричать, но он не мог. Ему хотелось шептать, он не мог. Просто не мог. Он смотрел на девушку, пытаясь взглядом и прерывистым дыханием передать все то, что он не мог высказать сейчас. Ему хотелось, чтобы она могла читать его мысли. Ему очень-очень-очень этого хотелось. Ему хотелось чтобы она ему помогла. А потом он бы помог ей сам. Он пытался вытолкнуть мысли из своей головы. Вытолкнуть эти мысли к ней. К ее мыслям. Но видимо у него ничего не получалось.

"Почему он молчит?" думала я. "Почему он ничего не говорит?". Я чувствовала все то, что он видимо хотел, чтобы я чувствовала. Это были мои эмоции смешанные с его эмоциями.
Он плачет, о Господи, он плачет.

Старик понял, что он ничего не может поделать. Он всё понял. И заплакал. Слезы сами катились из его глаз.

Так они стояли на протяжении восемнадцати секунд. Затем оба пошли дальше, так и не обмолвившись ни словом. Так и продолжая молча просить друг у друга помощи, одновременно премножая дистанцию между друг-другом. Но тут девушка застыла. Теперь была ее очередь плакать. Она медленно обернулась, наблюдая за тем, как старичок крохотными шажочками продолжал измерять улицу и изредка вдыхать в легкие никотина. Она плакала. Большими, крупными слезами.
......
-.....Папа?