Только жизнь здесь ничего не стоит

Только жизнь здесь ничего не стоит…


Если положить на чаши весов жизнь и деньги, что окажется весомее?
Все войны из-за денег. Смерть так близка.
В новостях рассказывают о конфликтах, генно-модифицированных продуктах, о том, что пропадают люди, дети, которые исчезают тысячами, и никто ничего не делает. Куда? Говорят, на порно-индустрию, на органы, все из-за денег. Обо всем говорят спокойно, с одинаковой интонацией вещают о политике, массовых мероприятиях, войнах, болезнях, о Новом годе, о недавно открывшейся выставке и т.п.

…Лизавета Игоревна выключила телевизор, так как даже он с бесконечной чередой меняющихся кадров и звуков не способен был отвлечь ее от тяжелых мыслей. Недавно пропала ее дочь. Хорошая девочка, отличница, домашний ребенок. Ходила в музыкальную школу, по пятницам с подружками собирались на чаепитие. А Лизавета Игоревна пекла свой знаменитый наполеон. Она добавляла туда несколько «секретных» ингредиентов, которые придавали пирогу просто восхитительный вкус. Под шум детских голосов, звон ложек о чашки и тарелки, фырчанье кошки Вальки, пирог постепенно поглощался детьми. И слава Богу, пусть едят и радуются. Детская радость, она такая искренняя.
… 50 долгих дней их дом пустой. Квартира стала похожа на склеп. Ото стен веет холодом, любая деталь отдается в душе больными воспоминаниями. Друзья и знакомые перестали звонить и спрашивать, не нашлась ли Сонечка. Кошка Валька исхудала и потеряла сон, то туда, то сюда тыняясь ночью по квартире. Лизавета Игоревна за пару недель поседела и постарела на несколько лет. В надежде обнаружить след девочки, вместе с сестрой, Сониной тетей, они оббегали все больницы, морги и даже трущобы города. Он стал казаться огромной помойной ямой – лишь мусор и безразличие вокруг. В милиции попросили сохранять спокойствие, так как они делают все возможное. Но шли дни, капля за каплей высасывающие последнюю надежду. Стали вскрываться некоторые подробности. Оказывается, в районе за последний год исчезли еще две девочки-старшеклассницы. Вроде бы, кто-то видел подозрительного мужчину, околачивающегося по району с фотоаппаратом. Особо часто его замечали возле школьной площадки, но дирекция школы по этому поводу ничего не делала, да и вряд ли сделает, если незнакомец с камерой появится снова.
Если бы… Господи, как тяжко давались Лизавете эти мысли… если бы дочь погибла, то тело бы нашли и было бы хоть что-то известно А так, зная, что все же ее ребенок еще может жить, где-то, где-то… похищенный кем-то. Как люди могут быть на такое способны? Забрать чью-то дочь, чью-то подругу, живого человека, ради… ради денег? Да гори они в аду, эти деньги. Ведь даже за все деньги мира Лизавета не смогла бы вернуть умершего 10 лет назад мужа, а теперь и дочь… Но все же надежда…
Женщина раздобыла адрес частного детектива. После разговора с ним в сердце снова вспыхнул огонек надежды. Задаток он запросил большой, но бумажки теперь не имели значения. Он оставил свои координаты, сказал, что через неделю свяжется с Лизаветой Игоревной и если ничего не обнаружит, то деньги вернет назад.
Часы превратились в жевательную резинку: как же долго они тянулись! Кошка Валька стала пугливой, и когда Лизавета возвращалась домой, она находила Вальку где-то под диваном или за шкафом. Кошка вопросительно смотрела своими желтыми глазищами на мокрые глаза хозяйки, понимая, что хозяйка сама не знает, куда подевалась Соня; когда же соседская входная дверь скрипела, животное нервно вздрагивало.
Детектив, в прошлом милиционер, оказался честным человеком, и через несколько дней отрапортовал телефонным звонком о том, что нашелся след девочки. Выяснилось, что в их районе работали, так называемые, агенты, подыскивающие детей и подростков для одной западной компании, официально занимающейся поставкой реализацией различной видео продукции. Какой, не трудно догадаться. Лизавету, конечно, хватил шок, и она силой воли гнала прочь мысли о том, чем, возможно, заставили заниматься ее дитя какие-то сволочи. Ведь людьми их назвать нельзя. Но была ли жива Соня? Это предстояло выяснить сыщику. А если жива, как ее можно вернуть домой. Опять неторопливой улиткой потянулись дни, а «завтра», уверенно существовавшее в ТВ программах, сроках годности и планах на жизнь, медленно превращалось в туман. Лизавета по 10 раз на день вытирала пыль с пианино, одиноко стоявшего в углу комнаты, перебирала какие-то бумаги, перекладывала вещи.
Наконец, снова раздался звонок. Заслышав голос сыщика, сердце женщины сжалось в комок. Он был немногословен, сказал лишь, что девочка покончила с собой, когда поняла, куда попала; что организация эта с «серьезной крышей» на государственном уровне, и обвинить их в чем-либо практически невозможно. Он еще что-то говорил о деньгах, об агенте в их районе и его связи с местными правоохранительными органами… но Лизавета Игоревна уже плохо понимала его слова. Мозг отказывался воспринимать информацию, хотя глубоко в душе она уже давно знала, что потеряла дочь. Положив трубку, женщина молча просидела несколько часов. В голове носились мысли о Боге и политике, о смерти и об ушедших временах, о справедливости и о фальши современных ценностей, о рекламе, о лотке, торгующем DVD дисками возле ближайшего базара, о беззащитности и беспомощности одного человека в борьбе с системой…
В комнате незаметно потемнело, силуэты мебели отбрасывали зловещие тени на пол и стены маленького помещения, чем-то напоминавшего склеп. Кошка Валька, оказывается, все это время сидела на руках, уставившись на хозяйку большими желтыми глазищами.
Сейчас они были единственным ярким пятном в кромешной тьме…

24 февраля 2007
Написано по мотивам репортажа, показанного в блоке новостей телеканала 1+1 от 24.02.08