Случайный взгляд на мир с изнанки. Глава 34

***Захватывающая дух высота и чувство, что весь трепетный мир находится в его ладонях, переполняли Шарана, сидящего в позе лотоса на вершине горы в кругу единомышленников и сподвижников в проникновенной медитации. Никогда ещё он не постигал в один миг такого объёма завуалированной жизнью информации. Затем в его руках появилась книга, и он сразу осознал, что это и есть книга книг, и существовала она всегда. Он бережно открыл её.***
Переполненные умершими цветами мусорные контейнеры, ботинки со следами свежевскопанной глины и тянущая душу атмосфера кладбища со специфическим воздухом от находящегося неподалёку крематория окружали Сергея, шедшего вместе с другими по асфальтированной дорожке после грустной церемонии. Дамы в чёрных платочках, всхлипывая, рассказывали Шарану, каким значительным человеком был умерший. Затем разговор перекинулся на проект памятника композитору. Обсуждались массивные глыбы с выточенным барельефом колоритного облика покойного. Шаран, видевший только одну фотографию Афанасьева, предложил вариант изящного скрипичного ключа с лежащей в его основании курительной трубкой. Окружающие единогласно поддержали эту идею, найдя в ней и новизну, и тонкий вкус.
***Пронзающее сердце озарение проходило сквозь него потоком. Сергей читал открытую книгу, замирая от упоения над каждой строкой, и вычитанные постулаты тут же демонстрировались реальными событиями из жизни цивилизации.***

***Смеясь от восторга, Пашка скакал верхом на небольшой лошадке, рассекая таинственные заросли, из которых резко взмывали ввысь золотые утки, вернее даже не скакал, а летел, так как эта необычная лошадка была с крыльями. И догоняли они уток по воздуху, забрасывая на каждую длинную магнитную нить, пытаясь всех связать в одну летящую упряжку. Утки крякали, тут же сносили по золотому яйцу, которое и падало вновь в высокую траву. И весело это было до необычайности.***
Вокруг раздавались монотонные разговоры захмелевших гостей. Подстёгнутые алкоголем переживания вытягивали из недр сердец новые и новые воспоминания. И когда их нити одновременно соединились на отношениях Игоря Олеговича с сыном, наступила полная тишина. Влажные, растворённые в окружающей печали глаза присутствующих остановились на ребёнке.
Заметив на себе внимание окружающих, Пашка поднялся из-за стола очень серьёзный. Он постоял, опустив голову, вдруг вскинул её и, с тоской глядя на траурный портрет, прочитал только что пришедший в голову стих:
Отец и сын – понятия неразделимы,
И эту связь века не разорвут.
Бессмертен будет миг, когда счастливый
В руках твоих взлетал я к потолку.

От собственных выплеснувшихся чувств на глазах ребёнка появились слёзы. Это незамысловатое, но отнюдь не детское стихотворение, выданное экспромтом с искренним высоким трагизмом, сразило публику наповал.
За столом раздались всхлипывания, руки потянулись к платкам и все поняли, что такому творческому отцу растёт достойная замена.
А Пашка, представив возле тарелок свой серьёзный и печальный лик, быстренько рванул обратно.
***Сейчас, кружа в неземном вальсе, они летели с конём мимо звёзд, и у каждой световой частицы была своя песня, которую она и собиралась исполнить только для Пашки.***

Скорбный день близился к концу. Разомлевшие гости полулежали на диване, менее счастливые, сидящие на стульях, пытались облокотиться на стоящее за спинами пианино красного дерева, другие, опершись на локти, подставив под щёки кулаки, дремали. И речь взяла Вера, перешедшая теперь в статус вдовы. Она говорила о том, как прожили они шесть лет душа в душу, и каким интеллигентным человеком был Игорь Олегович, и сколько сил отдавал музыкальному поприщу.
***Налетавшись в прозрачном воздухе вдосталь, они пересеклись все втроём на смотровой площадке высоченной башни, куда многие приземлялись, спускаясь из других миров. Открывающаяся перспектива захватывала дух и радовала глаз. Городские строения соседствовали с лесами и лугами, башенки со шпилями мирно уживались с хижинами на поляне. Но изюминкой совершенства была возможность мгновенно перенестись к любому заинтересовавшему объекту, потрогать и насладиться сладким чувством обладания каждой яркой или неброской на первый взгляд деталью, а, чуть заскучав, снова оказаться на башне сего волшебного города.
Раздался звон серебряных колокольчиков, и прямо на площадку влетела колесница, запряжённая золотистыми птицами. Птицы тут же разлетелись, колесница растаяла. Пашка захлопал в ладоши, а на месте исчезнувшей повозки оказалась Неземной Красоты Дама с затаённой улыбкой. Не делая никаких шагов и даже не пошевелив пальцем, вся троица чудесным образом и оказалась возле неё.
- Как вам у нас нравиться? – удивительно музыкальный голос Неземной Дамы окружил их теплыми волнами.
- Мы в восторге, – ответила за всех Станислава. - Но наша радость смешана с удивлением, и это не даёт покоя.
- Увы, не для покоя вы приглашены сюда. Произошло печальное и разрушающее все истинные устои событие.
- Вы о смерти Игоря Олеговича? – вновь Станислава взяла на себя общение.
- Нет, вовсе нет. Я говорю о пропаже Анатолия Васильевича Мареева.
И полыхнуло искрами вокруг Станиславы. В удивлённой радости она приподнялась над окружающими и повисла в воздухе, а вернувшись на место, смиренно склонила голову.
- Я поняла, что женщина именем Станислава готова помогать, – распевно говорила Дама. - Увы, от него осталось только то, что вы называете элементарными частицами. И в это невозможное состояние его привели бушующие на земле стихийные потоки разрушительных сил, которые у вас уже повсюду, потому что вскармливаете их ежедневно. И восстановить нарушенное может только человек, по-настоящему любящий его.
Дама посмотрела в глаза Станиславе. – Это же вы его искали и скорбели? – задала она вопрос.
- Да, я отвечаю за свои мысли и сделаю всё, – произнесла Станислава.
- С девятого по сороковой день от смерти Афанасьева будут приоткрыты ворота в царство Хаоса, вот оттуда и следует начинать. Двадцать восемь дней потребуется для восстановления зерна его духовной сущности в тонкой первичной оболочке, но только если не будет совершено ни одной ошибки. Любая оплошность заставит начать всё заново и до сорокового дня можно и не успеть. Станислава согласна?
- Да, и ещё раз - да. Мне это грозит чем-то?
- Надеюсь, что нет, вас будут опекать.
- А почему мы здесь втроём? – задала Стася мучающий её вопрос, - они будут вместе со мной?
- Проходить все стоянки будешь одна. Но друг без друга путешествие было бы невозможным. Твоя мудрость и любовь, тонкая энергия Зарана и чистота и доверчивость ребёнка – вот составляющие этого необычного вхождения за круг воплощений. Заран будет каждый день заниматься и питать этот союз энергией. Так? – обратилась она к Сергею.
- Можете рассчитывать на меня, я удвою свои силы, – с готовностью произнёс Шаран.
Неземной Красоты Дама удовлетворённо кивнула и произнесла:
- Желаю вам успеха! И пока есть свободные дни, пообвыкнете немного к новому состоянию. У Станиславы будет сопровождающий из нашего мира, которому можно задавать любые вопросы. И ещё, вот подарок от меня! – сказав эту фразу, она поцеловала Станиславу в лоб. - Это Раскрывающее Время чувство. Можешь потренироваться. И пусть будет благословенен твой путь!
Она расцеловала Станиславу в обе щеки. Порыв ветра принёс на площадку воздушный образ запряжённой четвёркой коней кареты с распахнутой дверью, Дама быстро поднялась на подножку, став такой же воздушной и прозрачной, как и экипаж, и они мгновенно растаяли в воздухе.
Видимо, тяжело высшим сущностям даже в этом неземном мире, понял Шаран, у которого уже имелся кое-какой опыт путешествий.***
Хмельные, усталые и расчувствовавшиеся знакомые и близкие Игоря Олеговича внимали словам молодой, красивой и скорбящей вдовы. Вера с рюмкой в руке продолжала говорить о том, как будет им с сыном не хватать такого замечательного человека и хорошего отца.
Не видно было впереди препятствий в получении квартиры Афанасьева, остальных вещей, денег за уничтоженную машину. Но сейчас, произнося со слезами на глазах эти речи, она вдруг поняла, что совсем не греет ей душу доставшееся имущество. Вера неожиданно осознала, что жил рядом очень близкий человек со своими проблемами, в которые она не собиралась вникать, потому что думала о своих. И что мужчины роднее Афанасьева у неё никогда не было, и, наверное, уже не будет.
И невыносимая горечь истиной утраты завладела ею полностью.
Все помянувшие покойного разъехались по домам. День был закончен. Пашку уложили спать. И долго мать и дочь на кухне, смахивая слёзы, вспоминали эпизоды пролетевшей жизни с Игорем, а потом перешли на сегодняшних гостей.
- Какая удивительно приятная женщина ваш директор, эта Станислава Сергеевна. С твоих слов не было видно, что она такой душевный и понимающий человек, тебе повезло, Вера. Я бы с удовольствием продолжила с ней знакомство, – говорила с укоризной Татьяна Петровна. – И сын у неё очень верно ориентирован по жизни, все его поступки и слова имеют глубокий и правильный смысл.
- Это не сын, это племянник, мама.
- Всё равно. Их семья меня очень впечатлила с самой положительной стороны. Помолчав минуту, она вдруг воскликнула - Вера! А Пашка то нас как нынче удивил. Ты знала, что он стихи сочиняет?
- Была удивлена не меньше тебя, мам. Вообще сегодня он был просто золотым ребёнком.
И они начали вздыхать, задумавшись о Пашкином будущем.