Картина

 (из рассказов сыщика Люка Монтелье)

Я уже много рассказывал о Пьере – бывшем грабителе, взломщике сейфов, когда-то доставившем мне массу неприятностей. Теперь-то я вспоминаю все это с улыбкой, но тогда…

Мы с Симоной работали тогда вместе. У нас была близкая знакомая – замечательная художница Моника. В свое время она неожиданно покорила своими работами весь Париж, и ее работы выставлялись на самых разнообразных выставках. Самая знаменитая же ее картина «Зеркало» выставлялась только один раз, а на все предложения продать эту картину – даже за бешеные деньги – Моника отвечала отказом. Именно это и вызывало безумный ажиотаж.
       
Монику пытались уговорить продать картину, несколько раз пытались украсть. Моника только улыбалась. Но внезапно она попросила нас с Симоной о помощи. Она вдруг начала опасаться самого рьяного, хотя и весьма галантного поклонника своего таланта. Отказы его не смущали. Он появлялся почти каждый день с очередным букетом цветов, и умолял отдать картину ему. Соответственно каждый раз предлагал все больше денег за картину, и не желал слушать отказов.
       
Мы с Симоной решили проследить за «поклонником таланта»
       
О нем ничего не было известно, кроме имени. Пьер Шевалье. Жил он не в Париже, но регулярно туда наезжал.
       
Мы решили добыть его отпечатки пальцев – вдруг что-то всплывет в полицейской картотеке. Проинструктировали Монику (не буду вдаваться в подробности), и получили отпечатки.
       
Проверили полицейскую картотеку, и, как ни странно, нашли. Не Пьера, как он представился Монике, а Жиля Пьера Верта. Один раз он попался за кражу в юном возрасте. С кем не бывает. 15-летний мальчишка. Его пожурили и отпустили, но отпечатки все же взяли. Больше он отпечатков никогда не оставлял, но… копнув глубже, мы выяснили, что несколько раз он подозревался в кражах и взломах банковских сейфов. Правда, всегда выходил сухим из воды, и проходил по делам только как свидетель.
       
Когда мы установили наблюдение, он мгновенно заметил слежку, и – испарился, чем еще больше всех насторожил. Догадки следовало проверить. Пока ясно было одно – картина ему почему-то была совершенно необходима, но было непонятно, на что он готов пойти, чтобы завладеть ею. Мы решили поместить временно картину в банк. Вот если он и туда готов отправиться за картиной, можно было уже приступать к каким-то действиям.
Картина «Зеркало» должна была послужить приманкой. Так решили мы с Симоной. Нам даже в голову не пришло, что Моника может и отказаться. А она решительно отказалась расставаться с картиной. План рушился, но тут мы сообразили, что совершенно необязательно именно эту картину помещать в банк. Можно любую другую картину, или даже копию. Главное дать объявление во всех газетах, что известная художница Моника Валье в связи с неоднократными попытками кражи ее картин поместила некоторые из них, в том числе и знаменитую картину "Зеркало", в банк, в специальный банковский сейф.

Мы сидели в доме у Моники и обсуждали план действий. Симона взяла инициативу в свои руки:
 
- Вы с Люком, - заявила она Монике, - должны немедленно поехать к нему, взяв с собой картину.
- Зачем? – удивилась Моника. - Ведь мы же договорились, что не будем помещать ее в банк на самом деле. И потом уже поздно. Давайте с утра и направимся в банк.
- Вы забыли про Пьера, - заметила Симона. – Полагаю, что он еще не оставил намерения завладеть картиной. Поэтому и вам, и вашей картине полезнее провести ночь в доме у Люка.
- Нам с картиной…- улыбнулась Моника, - ну что ж…если вы с Люком оба так считаете… тогда мы с «зеркалом» поедем к Люку.
-

Ко мне... А у меня в квартире такое творится... Ну, да ничего не поделаешь.
Мы упаковали картину и приехали ко мне. Она улыбалась, наблюдая за моими неловкими попытками быстренько привести жилье в нормальный вид и запихнуть валявшиеся на полу носки под диван, потом решительно взялась мне помогать, но с меня было уже достаточно. Я бросил все и приготовил на скорую руку ужин.

За ужином я пытался развлекать ее какими-то историями из нашего с Симоной героического прошлого, но она делалась все грустней и грустней, и тут, чтобы разрядить обстановку, я стал упрашивать ее сделать копию "Зеркала" – надо же хоть что-то сдать в банк, но она и слышать об этом не хотела.

Пришлось мне тряхнуть стариной. Я разыскал в кладовке старые засохшие краски, расстелил на полу холст, поставил рядом картину Моники и попытался изобразить копию. Боже мой! Как она смеялась.
– Вы смеетесь над шедевром! – патетически воскликнул я. На мой взгляд, это и был шедевр, если учесть, что я лет десять не брался за краски и кисти. Но я, слава Богу, дипломат и не честолюбив. В этой области, конечно. И потому я мудро добавил:
– Шедевром, Моника, это произведение сделает ваша подпись.
– Но решат, что я впала в детство, – возразила она.
– Гениям дозволено все, – беззастенчиво льстил я. – Решат, что вы меняете стиль: кубизм, супрематизм и т.д... Неважно. Главное – подпись!
Тут произошло чудо. Она подошла и изобразила двух легких разноцветных бабочек – ее знак, ее подпись. И картина ожила. Вот это да!

Мы проговорили почти всю ночь, даже выпили на брудершафт и перешли на «ты», заснули под утро – она в спальне, а я в гостиной. Но к утру, мы уже были во всеоружии. Правда, для этого нам потребовалось несколько чашек кофе, мне – рюмка коньяку, а Монике – воспользоваться всей своей косметикой. Не знаю, как это получается, но на женщин макияж действует, как на меня глоток чего-нибудь крепкого. Я с восторгом глядел на Монику – свежа, как утренняя роза, никаких следов бессонной ночи, блузка, жилетка, юбка – все в тон. Голубизна глаз и нежный аромат духов.
 
Симона заехала за нами на машине, мы смотались вместе с ней в банк, оставили картину в сейфе. Один ключ вручили Монике, второй остался у Симоны. И послали сообщения об этом в газеты.
Моника облегченно вздохнула, и мы отвезли ее домой.

И только утром следующего дня, прочитав газеты, я понял, что мы с Симоной натворили. Во всех газетах сообщалось, что картины Моники Валье, в том числе и знаменитое "Зеркало", помещены в сейф в банке. И указывалось, в какой именно банк. Это правильно. Я сам их просил. Но только сейчас я сообразил, что приманкой окажется не только картина, но и Моника. И если Пьеру понадобится ключ от сейфа и все такое прочее, он отправится к Монике.

В этот момент мне позвонила Симона.
- Ты понял, что мы натворили? – спросила она упавшим голосом.
       
Вот за это я ее люблю. За то, что мы с ней всегда думаем параллельно, и одновременно приходим к одним и тем же выводам. Нет, конечно, не только за то, что она замечательный соратник. Она удивительная, женственная, когда я слышу ее голос…
       
- Ну, что ты молчишь? – спросил этот голос по телефону, и я пришел в себя.
Я понял, что она растерялась, и пришло время брать дело в свои руки.
       
- Ты права, - сказал я, - мы подставили Монику. и я немедленно к ней еду. Как? Ты уже у нее? Молодец! Тогда я съезжу по делам, заеду в полицию, а вы уж никуда не выходите. И дверь никому не открывайте до моего приезда.
       
       
Под вечер Симона ушла, а Моника приуныла. У нее разболелась голова.
       
Я подсунул ей легкое снотворное под видом таблетки от головной боли. Она послушно приняла таблетку. Вот и хорошо - отоспится и придет в норму.
Ты останешься на ночь, - спросила она уже совсем сонным голосом.
- Нет, мне надо уехать, но к утру я вернусь. Ты не волнуйся – ночь, как раз безопасное время. Ты проснешься, а я уже буду тут. Вместе кофе попьем. А чтобы ты чувствовала себя спокойнее…, - я дал ей маленький пистолетик. - Игрушка, конечно, но дырку в рубашке сделать может, - подумал я, но вслух не сказал. Показал, как им пользоваться, но заверил, что ей не придется этого делать.
Она уже засыпала на диване в гостиной, я подложил ей подушку под голову, укрыл пледом, увидел, что она уже спит, и ушел.
Знал бы я, что нас всех ожидает…


Моника

* * *
Моника спала. Бесшумно повернулся ключ в двери. На пороге появился Пьер. Одет он был вполне презентабельно – костюм, запонки, небольшой "дипломат" и даже шляпа.
Шляпу он оставил на вешалке в прихожей, вошел в комнату, огляделся.
Мягкой кошачьей походкой прошелся по всей квартире, подошел к спящей Монике вытащил у нее из-под подушки пистолетик. С презрением повертел в руках и сунул в карман.
– Игрушка, – подумал он, и тут заметил на журнальном столике поднос с двумя чашками кофе, кофейником и газетами. Он взял все это с собой на кухню и, со знанием дела, принялся заваривать кофе.

Моника зашевелилась и крикнула:
– Люк! Это ты? Послушай! Мне пришла в голову идея – давай обсудим!

Она спрыгнула с дивана и направилась в кухню.
– Кофе – это очень кстати, – заявила она, открывая кухонную дверь.
– Мне тоже так кажется, – невозмутимо отозвался Пьер, разливая кофе по чашкам.
– Как вы сюда попали? – Моника кинулась из кухни в гостиную, пытаясь нашарить под подушкой пистолет.

Пьер вошел в комнату вслед за ней.
– Вы что-то потеряли? – галантно осведомился он. – Если вашу игрушку, она у меня. – Он вынул пистолетик, показал ей и сунул обратно в карман.
– Вы мне угрожаете?
– Ни в коем случае, мадам. Напротив, приглашаю вас в кухню на чашку кофе.

Она сделала шаг к телефону.
– Вы меня не поняли, – мягко сказал он. – Мы же говорили о кофе, а не о звонке в полицию. Кстати, может быть, об этом мы и поговорим за чашечкой кофе.

Моника прошла вместе с ним на кухню.
– Я так и думал, что вы умница!
Она молча смотрела на него.
– Да, – спохватился он. – Насчет телефонных звонков. Один вы сделаете по моей просьбе, а если позвонят вам – будьте любезны, скажите, что у вас все в порядке, но вы очень заняты и скоро должны уходить. Кстати, это вполне будет соответствовать истине. Договорились? Да вы пейте-пейте, а то остынет.
Она пила кофе. Он изучающе смотрел на нее.
- Ну, поглядите на меня. Неужели вам кажется, что я могу вам причинить хоть какой-либо вред? Это же несерьезно. Не было еще женщины, которой я бы так восхищался, как вами.
- А может, вы восхищались моими картинами?
- Безусловно!
- Особенно одной, правда? – не удержалась Моника, и сразу.
поняла, что лучше бы ей это держать при себе.

- Я так и думал, что вы давно догадались, Ведь сколько раз я умолял вас продать мне эту картину. Обстоятельства сложились так, что времени уже не осталось – картина действительно необходима срочно, и вам придется помочь мне
- Вы хотите отобрать мою картину? Не выйдет. Вы же знаете, что картина в банке.
       
- Знаю, об этом крупными буквами написано во всех газетах. Мне нужно, чтобы вы позвонили в полицию, которая даст указание управлению банка. Затем мы с вами под ручку пройдем в банк, вы достанете "Зеркало" из сейфа и вручите его мне. Обеспечив, конечно, мою полную безопасность и неприкосновенность.
       
- А потом?
- Не волнуйтесь, в роли заложницы вы будете совсем недолго – пока не довезете меня до границы. Дальше я позабочусь о себе сам.
Здесь я что-то подзадержался. Может, ваше обаяние так подействовало?
- Скорее обаяние картины – вы ведь на все готовы, чтобы отнять ее у меня.
–Вы не понимаете, а у меня мало времени. Вот телефон. Звоните в полицию и выкладывайте все, как есть. Только как можно больше трагизма. Помните: вы – заложница. А я вам угрожаю револьвером. Так что пусть устроят все, как обычно, когда дело касается заложников. Машина с полным баком бензина возле вашего дома. Под окнами. Свободный проезд до банка. Ключ от сейфа. И шифр. Все цивилизованно. И без неожиданностей. Мы же вместе? Неожиданности могут дорого обойтись. Когда приедут с машиной, пусть погудят под окнами.

Под его пристальным взглядом Моника набрала номер полиции и изложила версию.
Пьер, тщательно наблюдавший за номером, который она набирала, и слушавший телефонный разговор, был доволен.

После того, как трубка была повешена, телефон неожиданно снова зазвонил.
– Снимите трубку, – скомандовал Пьер. – Нет, подождите. Ни слова лишнего. Если проверяет полиция – повторяете весь текст. Если кто-то из знакомых – быстренько отшиваете. И помните, деточка, ваш пистолет у меня в кармане... Хотя я предпочел бы обойтись без всего этого. Берите трубку.

Пока они объяснялись, телефон умолк. Но тут же зазвонил снова.
– А, это ты, Люсетта? – отозвалась Моника. – Я не могу сейчас разговаривать. Занята. Да, не одна, но это не твое дело. И заходить не надо. Я через десять минут ухожу.
Моника повесила трубку. Пьер посмотрел на нее с интересом.
– Держу пари, ваша подружка подумает, что вы отбили ее возлюбленного. Берегитесь. Но собираться уже действительно пора. Слышите?

С улицы раздавались гудки полицейских машин. Пьер выглянул в окно, увидел, как к подъезду подогнали автомобиль. Водитель вышел, оставил ключи на капоте и ушел. Вдалеке маячила патрульная машина.
– Пора! – Пьер надел шляпу, галантно подал Монике плащ, взял ее под руку. Они спустились по лестнице.
– Ничего не понимаю, – сказала она. – Ведь вы не убийца!
– Конечно, нет. Но помните, каждый человек может стать убийцей, если его вынудят обстоятельства. Так что постарайтесь не делать резких движений.

Они вышли на улицу. Машина ждала. Внезапно к Монике кинулся юноша в темных очках и закатил ей оплеуху.
– Шлюха! – заорал он. – Это где ты такого выискала? А клялась...
Моника мгновенно дала ему сдачу. Началась потасовка. Пьер попытался вмешаться, его отшвырнули. В этот момент из кафе с толпой народа вывалился полицейский. Он схватил Монику и юношу:
– Я вас арестовываю за скандальное поведение, а вы, мсье, будете свидетелем! – он повернулся к Пьеру, но того и след простыл.
Моника сорвала с юноши очки.
Ах ты, негодяй,Люк? Ты мне все испортил
       -----

 – Знакомься – это Жан – представил я полицейского, который пытался арестовать Монику. – Но и ты – умница. Мне даже понравилось быть Люсеттой вместо Люка. Очень испугалась?
Моника пришла в себя:
– Ну, хоть кто-то попытается за ним проследить? – жалобно спросила она.
– Да нас же здесь целая бригада, – утешал я ее. – Сейчас придут и все расскажут. А может, и его приведут. Куда же он денется?
– Они его упустят, – вздохнула Моника.
И оказалась совершенно права.

* * *
"Они меня упустили, – констатировал Пьер. –Но ключ и шифр все же у меня. - Он открыл свой дипломат, в котором лежала сумочка Моники.- Стоит покончить с этим сегодня же. Они решат, что сегодня я не посмею что-либо предпринять. Решено – сегодня же ночью.
Он направился в то самое кафе – рядом с домом Моники, резонно решив, что уж там-то никому в голову не придет его искать.
       ---
А напрасно. Мой помошник Жан, забежавший сюда перекусить, неожиданно в темном углу кафе углядел Пьера.
 
Ночью, когда мы с Симоной обдумывали планы поимки Пьера, нам позвонил Жан, который выследил все-таки Пьера, и на свой страх и риск начал следить за ним. Он не мог даже отлучиться к телефону, боясь его упустить. Но сейчас Пьер в банке – там очень тихо. И он забежал позвонить нам из ближайшего кафе.

- Никуда не уходи оттуда, - закричала Симона, опустила трубку и набрала номер полицейского управления, Она сообщила им адрес банка, потребовала немедленно отправить туда полицейских. Одну из машин обещали прислать за нами.
Она вскочила и схватила меня за руку.
– Бежим туда!
– Не торопись. Сейчас приедет машина.
– Мы доберемся быстрее. – Она вытащила меня на лестницу. – Я не могу ждать.

Может, она и права. Мне тоже хотелось поскорее на место событий. Зачем?
Смешно, но я собирался спасти Пьера.
Ведь эти идиоты-полицейские сгоряча могут и выстрелить. Нет, это я зря. Они не идиоты. Но... выстрелить могут.
Он-то, я надеюсь, стрелять не будет. Не его стиль!
Спасти... Для чего? Для очередной тюрьмы?..
- Скорей, - тянула меня Симона.
- Спешить некуда. У банка полно полицейских. Он уже наш.

НЕОЖИДАННЫЙ ПОВОРОТ

Пьер вылез на крышу. Под мышкой у него был пакет, обернутый в газету.
Внезапно раздалось стрекотание вертолета. Пьер поднял голову и увидел на вертолете полицейские опознавательные знаки. Он посмотрел вниз. Полицейские машины. Пожарные машины. Несколько полицейских уже поднимались по лестницам.
Пьер подошел к самому краю крыши. Посреди оцепления он увидел меня и Симону. Симона выхватила у полицейского мегафон:
– Не прыгайте, Пьер! – закричала она.

Он посмотрел на нее, улыбнулся и кинул вниз свой сверток.
С вертолета спустилась лесенка. Пьер уцепился за нее, и его втянули внутрь. Вертолет улетел.
Внизу началась суматоха. Я подбежал к Симоне:
– Это ты вызвала вертолет? Молодец!
Она изумилась:
– Я думала, это ты догадался!

К нам подошел полицейский. Вместе мы зашли в банк. Я кинулся к телефону, набрал номер управления, и попытался выяснить, кто выслал к банку полицейский вертолет. Вертолета никто не высылал. – Я посмотрел на Симону. – А что это за пакет у тебя?
– Ах, да, – спохватилась Симона. – Это пакет, который сбросил Пьер. Вероятно, фальшивое "Зеркало".
– Мое произведение! Ну, конечно, он должен был все понять. Развернем?
Симона развернула пакет. В нем, действительно, оказалось мое бессмертное произведение. К нему была пришпилена записка, написанная наспех фломастером.
"Друзья! Вынужден вас покинуть. Не ищите меня. Я направляюсь в одну из тех милых стран, с которой нет договора о выдаче преступников. Оттуда напишу. Ваш Пьер".

       ----

Симона рассматривала записку Пьера. Я любовался своим полотном:
– Гениально, Симона, Гениально! – Не мог я успокоиться.
– Что именно? – иронически спросила она. – Твое произведение?
– Нет. Хотя согласись – оно недурно. Гениален Пьер!
– Конечно, гениален! Оставил нас в дураках, посадил в лужу. Вся работа насмарку!
– Вот-вот, хотя это еще как посмотреть. Картина спасена. Моника может ни о чем не волноваться в ближайшие лет пять-десять. По этому поводу у меня предложение. Раз все более или менее закончилось.
– Знаю я твое предложение – выпить по рюмочке! Нет настроения!
– Совсем не то... У меня серьезное предложение.
– Насчет Пьера?
– Насчет нас с тобой. Предложение руки и сердца!
       ---
Вы думаете, она его приняла? Так сразу? Ничего подобного. Но через несколько месяцев, мы поженились